Смерти больше нет

В. Симоне

Верите ли вы в перерождение души? Что если у вашего питомца есть тайная история, скрытая за пушистой шерстью? В замысловатой истории о черном коте, раскрывается невероятная правда: он перерожденная ведьма, осужденная на вечное существование в образе кошки за свои колдовские деяния столетия назад. Погружаясь в мир обыденных забот и кошачьих приключений, этот таинственный питомец сталкивается с непростыми реалиями человеческого общества. И сможет ли он найти способ вернуть себе прежнюю жизнь?

Иллюстратор niji. journey

© В. Симоне, 2024

© niji. journey, иллюстрации, 2024

ISBN 978-5-0064-3488-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог

Верите ли вы в перерождение души? Что если у вашего питомца есть тайная история, скрытая за пушистой шерстью? В замысловатой истории о черном коте, живущем в современном мегаполисе, раскрывается невероятная правда: он перерожденная ведьма, осужденная на вечное существование в образе кошки за свои колдовские деяния столетия назад.

Погружаясь в мир обыденных забот и кошачьих приключений, этот таинственный питомец сталкивается с непростыми реалиями человеческого общества. Как долго он сможет скрывать свою истинную сущность? И сможет ли он найти способ вернуть себе прежнюю жизнь?

Глава 1

Не все, кто блестит — золото. Не все, кто добр — друг. Не все, кто предлагает приют — гостеприимен.

В. Симоне

Старая мельница, словно древний исполин, возвышалась на берегу реки, ее каменные стены, покрытые мхом и паутиной времени, хранили в себе шепот ветра, который, казалось, пел мелодию былой славы. Деревянные балки, когда-то мощные и крепкие, теперь скрипели под напором ветра, похожие на старые кости, не выдерживая натиска времени. В воздухе витал запах сырости и затхлости, смешанный с ароматом прелых листьев да земли, которые проникали сквозь зияющие проломы в крыше. Внутри мельницы царила тишина, нарушаемая лишь приглушенным шелестом сухих листьев, занесенных ветром, и тихим щебетом воробьев, спрятавшихся в щелях и трещинах стен. Здесь, в заброшенных помещениях, когда-то бурлила жизнь. Мельница, некогда сердце деревни, перемалывала зерно, питая жителей хлебом. Но время не щадило ее, оставляя после себя лишь пыль, паутину и печаль.

В глубине одного из забытых помещений лежали громадные мельничные жернова¹, когда — то могучие и бесстрашные, теперь покрытые ржавчиной, словно застывшие во времени великаны. С их поверхности слетали кусочки старой краски, а на их боках были видны глубокие царапины — следы прошедших веков.

В забытых комнатах мельницы лежала старая мебель: кресла с растрепанной обивкой, столы с выщербленными поверхностями, комоды с выпавшими ящиками. Вещи, когда — то служившие людям, теперь стояли без дела, словно призраки прошедших времен.

Солнечные лучи, проникавшие сквозь проломы в крыше, освещали пыль, висящую в воздухе, придавая ей золотистый оттенок. Эта пыль, словно пепел прошедших времен, покрывала все: стены, пол, мебель. Она была следом от жизни, которая когда-то кипела в этих стенах. В тишине мельницы слышался лишь шепот ветра, который проникал сквозь трещины в стенах, и шелест листьев, занесенных ветром в оконные проемы. Это были звуки жизни, но не той, что звучала когда-то. Это были звуки природы, которая, шаг за шагом, отвоевывала то, что построил человек.

Недалеко от мельницы, куда не проникал ни один луч солнца, располагался небольшой сарай. Он был построен из грубых, необработанных досок, которые с годами потемнели и покрылись трещинами. Крыша сарая протекала, и капли дождя стучали по земляному полу, создавая неприятный стук. В сарае витал запах сырости, смешанный с запахом сена и кошачьей шерсти. Там, в этом темном и сыром убежище, среди грубых досок и кучи сена, которая служила кошкам гнездом, жила кошачья мамаша по имени Чернушка. Она была красивой кошкой с густой, черной шерстью, блестевшей в слабом свете, проникающем сквозь щели в досках. Но в этот день ее черные глаза были затуманены тревогой, и шерсть была взъерошена от волнения. Она лежала, свернувшись клубочком на куче сена, ее дыхание было частым и неровным. Чернушка чувствовала, что время родов приближается. Ее тело сжималось от боли, и она старалась найти удобное положение, чтобы перетерпеть муки рождения. Глаза были направлены в темноту, как будто там могла увидеть в ней то, что было невидимо для других. Чернушка была одна, лишь ее инстинкты были с ней в эту минуту. Она чувствовала, как тело трепещет от болезненных схваток, как лапы дергаются, как шерсть становится мокрой от пота. Но Чернушка знала, что должна быть сильной. Ей нужно было вынести своих котят в эту суровую жизнь, в этот холодный и темный мир. Ее внутренний голос говорил, что она сможет это сделать. Чернушка сможет дать жизнь своим детенышам, даже если для этого ей придется пережить самые тяжелые муки. Она сможет защитить их от холода, голода и опасности. И Чернушка сделает это, каким бы трудным ни был ее путь.

Первый луч солнца, смелый и робкий, прокрался в сарай сквозь щель в досках, осветив пыль, висевшую в воздухе, словно золотую пыльцу. Он осветил и Чернушку, которая лежала, свернувшись клубочком на куче сена. Ее дыхание было ровным и спокойным, и ее черные глаза были закрыты.

Но в этот момент ее тело вздрогнуло, и она громко замяукала, от боли сжимая лапы. На земляном полу сарая, окутанном полумраком, появился первый котенок. Он был пушистым, с яркой рыжей шерстью, как пламя костра. Чернушка нежно облизала его, удаляя с его меховой шубки остатки плодных вод, и затем отложила в сторону, готовясь к рождению следующего котенка.

Один за одним появились еще три котенка — все такие же рыжие, как огонь, с пушистыми хвостами и яркими глазами. Они были живыми, здоровыми и полны энергии. Котята пищали и шевелились, ища тепло и защиту у своей матери. Чернушка с любовью облизывала их, укрывала своей шерстью и мурлыкала от радости.

Но пятый котенок, родившийся последним, отличался от своих братьев и сестер. Он был маленьким, худеньким и слабым. Его шерсть была черной, как ночь, без единого рыжего оттенка. Он лежал на земле, закрыв глаза, не издавая ни звука. Чернушка забеспокоилась. Она нежно облизала его и прижала к себе, словно хотела передать ему часть своей силы и тепла. Чернушка знала, что он будет нуждаться в особой заботе, что его жизнь будет трудной. Но она ни на минуту не сомневалась в том, что сделает все, что в ее силах, чтобы он выжил. Черный котенок, отличался от своих братьев и сестер не только цветом шерсти. Он был тихим, в отличие от своих шумных и энергичных сестер и братьев, которые бегали, играли и дергали друг друга за хвосты. Котенок предпочитал одиночество. Он любил забираться в глубину сеновала, где среди пахнущих травами и солнцем куч сена строил себе уютные норки. Там, в своем тихом убежище, малыш проводил часы, наблюдая за миром, который окружал его.

Котенок смотрел сквозь щели в досках на солнечные лучи, проникающие в сарай, и на пыль, танцующую в воздухе, как миллионы звезд. Он слушал шепот ветра, который проникал в сарай сквозь трещины в крыше, и скрип деревянных балок, которые казались ему старыми и мудрыми. Котенок наблюдал за своей матерью, Чернушкой, которая с любовью ухаживала за своими котятами, кормила их молоком и грела своей теплой шерстью. Он видел, как она учила их охотиться, как защищала их от опасности.

Но малыш никогда не забывал о своей особенности. Он был как темный камень на дне глубокого озера, который никогда не отражал свет. Черный котенок был не таким, как все остальные. Он чувствовал, что в нем есть что-то особенное, что-то, что отличало его от всех остальных котят.

В этот момент в сарае послышался глухой шум, словно тяжелый предмет ударился о земляной пол. Чернушка вздрогнула, ее уши навострились, и она внимательно прислушалась. Шум повторился, и кошка, ощутив опасность, вскочила на лапы, шипя и выпуская когти. Она бросилась к входу, но увидела только темную фигуру, которая медленно продвигалась вглубь сарая. Человек, одетый в потрепанную темную одежду, был высоким и худым. Его лицо было скрыто длинной неряшливой бородкой, которая скрывала черты лица, как темная маска. В своих руках он нес большой кожаный мешок, из которого проглядывали черные шершавые ремешки. Незнакомец двигался медленно, осторожно, словно боясь спугнуть дичь. Его глаза, когда они встретились с глазами Чернушки, были холодными и бесстрастными как у хищника, который пришел на охоту. Чернушка зашипела еще громче, словно разъяренная кобра. Ее хвост поднялся трубкой, и она отступила назад, защищая своих котят. Но человек продолжал двигаться вперед, не обращая внимания на ее грозный вид. Он остановился рядом с кучей сена, где лежала Чернушка с котятами, и опустил мешок на землю. В это время кошка бросилась на незваного гостя, рыча и царапая его лапами. Человек, увидев ее нападение, быстро отскочил в сторону, избегая удара. Он был силен и ловок, и Чернушка не смогла его схватить. Она прыгнула ему на плечо, стараясь укусить за шею, но незнакомец быстро сбросил ее с себя, схватив кошку и подняв над землей. Чернушка металась и рычала, стараясь вырваться из его хвата, но он держал кошку крепко, словно железные клещи. Ее лапы беспомощно колотили по воздуху, а глаза смотрели на него с ужасом и гневом.

Он держал кошку на вытянутой руке, словно трофей, а ее тело беспомощно висело в воздухе. Она чувствовала его силу, которая давила на нее, и бессилие, которое парализовало тело. Незнакомец продолжал смотреть на Чернушку холодным бесстрастным взглядом. В его глазах не было ни сострадания, ни жалости. Он был просто хищником, который поймал свою жертву.

В этот момент черный котенок, самый маленький и слабый из всех котят, бросился на человека. Он царапал его лапами, кусался, стараясь освободить мать. Но человек был слишком силен. Незнакомец отбросил налетевшего котенка в сторону, и он упал на землю, задыхаясь от удара. Чернушка взвыла от боли, глядя на своих маленьких котят. Она пыталась добраться до них, но человек не отпускал ее. Он держал кошку крепко, и Чернушка чувствовала, как силы угасают.

Человек, сильный и безжалостный, не дал угаснуть своей агрессии. Незнакомец быстро бросил Чернушку в мешок. Затянув его, он словно заключил в нем не только кошку, но и всю ее отвагу и надежду. С уверенным шагом он удалился, не оглядываясь, словно не замечая слезы и страдания, оставленные за спиной.

Маленький черный котенок, окруженный своими братьями и сестрами, оказались одни в заброшенном сарае. Он испытывал страшное одиночество и отчаяние, не находя свою мать рядом. Его голос пронзал воздух, наполняя его плачем и криками, в надежде привлечь внимание и найти утешение. Котенок беспокойно бегал взад-вперед по сараю. Маленькие лапки царапали деревянные доски, словно он хотел пробить стену и освободиться из этого мрачного и страшного места.

Но несмотря на все его усилия, все было напрасно. Его мать, которую он так безусловно искал, не было рядом. Каждый его крик был наполнен тоской и надеждой на то, что Чернушка услышит его и придет на помощь. Однако, пустота и тишина окружали котят, а мяуканье отражалось от стен сарая, не находя ответа. Котенок чувствовал себя потерянным и беззащитным, словно маленькая душа, лишенная любви и заботы. Он продолжал бороться и пытаться выбраться из этого страшного места, но все его усилия казались бесполезными.

Котенок медленно опустился на пол, словно желая укрыться от боли и потери. Его грудь поднялась и опустилась в такт с каждым тяжелым вдохом, как маленький волчонок, потерявший свою волчицу, испытывающий боль и разочарование в своей беспомощности. Звуки, издаваемые им, были тихими и едва слышными, словно пытался утешить самого себя, найти хоть какое-то облегчение в этом мире, полном несправедливости. Он ощущал себя одиноким, как маленький кусочек земли, брошенный на милость ветра и дождя. Его тело склонилось вперед, желая погрузиться в самую глубокую печаль, чтобы найти в ней убежище от бесконечной пустоты, охватившей его душу. Горечь потери и безысходность окутали его как темный плащ, лишив его последних остатков надежды. И в этот момент он понял, что даже самые маленькие и незначительные частицы его бытия стали частью этой бескрайней пустоты, и он не мог найти способа выбраться из этого водоворота отчаяния.

Тишина в сарае была плотной, как густой туман. Она давила на маленькие кошачьи сердца, заставляя их биение становиться еще чаще. Черный котенок, опустив голову, сидел в тени, пытаясь спрятаться от невидимой угрозы. Его братья и сестры, кучковались рядом.

Дверь сарая заскрипела, издавая звук, похожий на восклицание удивления. В проеме появилась девочка, дочь крестьянина, который жил в соседней избе. Она была одета в простую рубашку из грубой ткани, цвета выцветшего льна. Длинная юбка, шитая из темно-синего холста, едва касалась пола. Ее волосы были темно-русые и густые, заплетены в две аккуратные косы, которые спускались до пояса. На ногах у девочки были деревянные лапти — надежная обувь, не стесняющая ее движений. Взгляд ее был сосредоточенным, словно она привыкла к трудной работе и всегда старалась быть внимательной к мелочам. В ее руках она держала небольшой корзину, наполненную свежими овощами и ягодами.

Внезапное появление девочки обратило все внимание на нее, и все в сарае замерли, удивленно глядя на эту скромную, но явно опытную дочь крестьянина.

Девочка остановилась в дверном проеме, еще не входя в сарай, словно не хотя нарушать тишину. Ее глаза, яркие и живые, быстро оглядели сарай, задержавшись на котятах, которые сидели в углу.

— Что это за шум?

Черный котенок, словно застывший в своей маленькой трагедии, опустил голову и едва слышно промяукал в ответ, не смея поднять глаз на девочку. Его сердце билось в груди быстро-быстро, отражая тоску по матери и страх перед неизвестностью. Он чувствовал себя таким маленьким и беспомощным в этом холодном, темном сарае, откуда ни за что не мог выбраться сам.

Девочка, улыбнувшись, медленно вошла внутрь, ее походка была тиха и легка, как шаги белки по ветвям дерева. Юбка шелестела на ветру, создавая мягкий шум, который не пугал котят, а скорее успокаивал их. Глаза, яркие и живые, словно две звезды в темном небе, быстро оглядели сарай, задержавшись на котятах, которые сидели в углу, скучившись в одну кучу.

— Не страшися, — прошептала она, наклоняясь к котятам. Ее голос был мягким и нежным, как шелест листьев в тихий вечер. Он касался их сердечек, словно теплый ветер, унося с собой страх и отчаяние.

Она протянула руку к черному котенку. Ее ладонь была теплым оазисом в этом холодном и темном месте. Малыш, словно ожидая чуда, поднял голову и нежно ткнулся в ее руку. Он чувствовал тепло ее кожи и запах свежего воздуха, который несла с собой.

Девочка почувствовала, как он дрожит от холода и страха. И в эту минуту решила спасти всех котят. Девочка поняла, что они не смогут выжить в этом заброшенном сарае. Она пообещала себе заботиться о них, как о своих собственных детях.

Ее глаза, яркие и добрые, словно две звезды в темном небе, смотрели на котят с сочувствием. В них отражалось не только светлое сострадание, но и глубокое понимание их беды. Она видела в их маленьких глазках не только страх и беспомощность, но и тоску по материнской ласке, которой они были лишены. Ее сердце сжалось от сочувствия, и в груди зародилось нежное желание утешить их, смягчить горе. Она знала, как важна была любовь и забота в жизни маленького существа, и поэтому не могла оставить их в беде. В ее душе зародилось нежное сострадание, которое было сильнее страха и сомнений. Она поняла, что должна сделать все возможное, чтобы спасти их. Девочка не могла оставить их в этом заброшенном сарае, где они были обречены на гибель. Она решила забрать их в свой дом, где сможет дать им тепло, еду и любовь.

— Где же ваша мать?

Она обращалась к котятам, но ее взгляд был направлен на темного котенка, который опустил голову и едва слышно промяукал в ответ. Девочка поняла, что мать котят, возможно, пропала или погибла. Интуиция подсказывала ей, что они остались один на один с холодным и бессердечным миром.

— Я отнесу вас к себе в избу, — сказала она, обращаясь к котятам. Ее голос был твердым и решительным. Она не дала себе сомневаться. Девочка знала, что делает правильно. — Там вы будете в безопасности.

Девочка аккуратно посадила котят в подол своей юбки и вышла из сарая. Солнце уже начинало заходить за горизонт, заливая все вокруг розовыми красками. Она шла по тропинке к своей избе, нежно прижимая котят к себе. Девочка думала о том, как будет заботиться о них, кормить их и играть с ними. В ее душе было светло и тепло. Она знала, что сделала доброе дело, спасла бедных сирот. И девочка была уверена, что они найдут счастье в ее доме. Она, нежно прижимая котят к себе, быстро шагала по тропинке к своей избе. Солнце уже полностью скрылось за горизонтом, оставив после себя лишь бледно — розовые отблески на небе. Она чувствовала, как маленькие тела дрожат от холода, и еще сильнее прижимала их к себе. Девочка чувствовала неловкость, словно совершила нечто недозволенное. Она знала, что ее Батюшка будет не в восторге от ее поступка. Он был человек практичный и не привык к жалости. Но она не могла оставить их в сарае, она не могла бросить их на верную гибель.

Дойдя до избы, она торопливо отодвинула дверь и вошла внутрь. Огонь в печи уже почти догорел, оставляя после себя лишь красноватый отблеск, который танцевал на стенах избы. Ее Батюшка сидел за столом, склонившись над книгой, и не сразу заметил ее приход.

— Батюшка, я пришла, — прошептала она, опустив голову.

Он поднял голову и вгляделся в нее. Его лицо было строгим, но в глазах она увидела не только укоризну, но и заботу.

— Марусенька, куды ты так долго блуждала? — спросил он.

— Нашла котяток, — буркнула она, даже не приподнимая подола, где они лежали. — В сарае сидели, а мать… пропала.

Ее голос дрожал, и она почувствовала, как слезы подступили к глазам. Но Маруся не дала себе плакать, держалась твердо.

Батюшка встал из-за стола и подошел к ней. Он всмотрелся в подол ее юбки, и его брови сдвинулись к переносице.

— Маруся, — проворчал он, — глянь, у нас в избе и так пусто, как после мышиного пира. А еды-то сколько? И сами еле-еле прозябаем. Сколько ты их, бедных, приютила?

— Пять, — ответила она, едва сдерживая слезы.

Он вздохнул и посмотрел на нее с нежностью, которую редко выказывал.

— Ладно, — сказал он, будто сжалился, — одного оставь. А с остальными пусть бабушка сама решит, как быть.

Маруся была рада, что Батюшка не заставил ее вернуть котят обратно в сарай. Она знала, что бабушка их не обидит. Бабенька была доброй и милосердной душой.

Она положила темного котенка на стол перед отцом, а оставшихся четырех оставила у себя в подоле. Маруся попрощалась с отцом и пошла в комнату, где жила бабушка. Она сидела у огня и вязала носки. Бабушка улыбнулась Марусе, увидев ее с котятами.

— Ты их сюда тащила? — поинтересовалась она, прищурившись.

— Таки да, — сказала Маруся. — Сиротами остались, ну как же я их брошу?

Бабушка нежно погладила Марусю по голове и взяла котят в руки.

— Не беспокойся, дочка, — сказала она. — Я уж позабочусь о них.

Маруся вздохнула с облегчением. Она знала, что котята в безопасности. Маруся была счастлива, что ей удалось спасти их.

Последние лучи заходящего солнца, подобно раскаленным угольям, пробивались сквозь кроны сосен, окрашивая лес в багряные тона. Небо было словно огромное полотно, на которое великий художник бросил смесь красок: фиолетовый, оранжевый, алый. Ветер, прохладой вьющегося по лицу, нес запах смолы и сырой земли, оживляя в воздухе дух заката.

Маруся, оставив котяток у бабушки, вернулась к батюшке.

— Бабушка пообещала за ними приглядеть, — сказала она, стараясь, чтоб голос не дрожал.

Батюшка кивнул, но взгляд его оставался суровым.

— Ладно, — буркнул он, чеса затылок. — Только помни, Маруся, что у нас в хате пусто, как у церковной мыши. На еду хватает только на себя, а про гостей и думать нечего. Бабушка, конечно, добрая душа, но и ей не с неба хлеб сыплется.

Она кивнула, в сердце ее теплилась надежда, что котята выживут, так как очень любила животных и не могла оставить их на произвол судьбы.

После того как Маруся оставила котят у бабушки, вернулась к своим обязанностям в доме. Ее Батюшка, суровый и мудрый человек, наблюдал за ней с изумлением.

— Маруся, ты ж знаешь, что у нас в хозяйстве дел невпроворот, — сказал он, глядя на нее строгим оком. — Но вижу я, что пригрела ты к себе этого черного котенка. Берегись, дитя мое, с животными хлопот — не оберешься. Нужно и время, и терпение, чтобы их содержать.

Маруся медленно кивнула, склонив голову, чтобы лучше услышать слова батюшки, проникнутые мудростью и заботой. Ее глаза сверкали отражением огня в очаге, словно зажженные искрами решимости. Она понимала, что перед ней стоит задача, требующая не только физических усилий, но и душевной отдачи. В ее сердце звучал призыв заботы о слабом и беззащитном создании.

По окончании всех повседневных дел, когда тень уже окутывала дом, Маруся взяла на себя ответственность за маленького котенка. Она подошла к нему с нежностью в каждом движении, словно каждый жест был аккордом мелодии заботы. Теплое молоко в чашке сверкало лучами заката, наполняя комнату уютом и теплом. Котенок, его глазки полные доверия, принял подношение Маруси с благодарностью, понимая, что перед ним — надежный союзник.

Она погладила его мягкую шерстку, испытывая волнение и радость от этого нового союза. Маруся уложила его в клетку, сделанную из давно забытой ткани, где каждый шов казался стежком заботливого сердца. Когда котенок устроился уютно, закрыв глазки от сна, Маруся улыбнулась ему, обещая быть рядом во всех испытаниях и радостях жизни.

С наступлением сумрака, когда луна, подобно серебряному диску, взошла на небосклоне, Маруся вернулась к себе в комнату. Мысли ее были заняты маленькими котятами, которых она оставила у бабушки. Сердце трепетало от нежной любви к этим невинным созданиям. Маруся решила дать имя котенку, которого оставила себе.

— Как же тебя назвать, малыш? — шептала она вслух, гладя ткань кровати. Ее взгляд упал на старинную книгу, лежащую на столе. Это была книга бабушки, полная сказок и легенд. Маруся открыла ее на случайной странице и увидела иллюстрацию, изображающую черного кота с яркими зелеными глазами. Под иллюстрацией было написано: «Уголек».

— Уголек! — воскликнула Маруся. — Вот оно, имя как солнышко в небе, яркое и теплое!

Когда она закрыла глаза, представила себе будущие моменты, которые они проведут вместе с котенком. В ее воображении возник образ сада, озаренного лучами солнца, где будут бегать вместе, играя в прятки среди цветущих цветов. Она видела себя, как осторожно подходит к котенку, который с любопытством наблюдает за ней, и как прикармливает его молоком из изящной фарфоровой чашки, которая казалась символом их содружества. В сердце зародилась уверенность, что этот котенок станет верным другом на всю жизнь. Она представила себе их будущие приключения: бесконечные вечера вместе, разговаривая о чем угодно, и мгновения, когда он будет, уткнувшись в ее колени, выражая свою преданность и любовь.

Маруся впитала каждую деталь этого момента в своем воображении, словно создавая кинематографическую картину будущего, наполненную теплом, заботой и безграничной дружбой. Утренний свет проникал сквозь тонкие занавеси, озаряя комнату нежным золотистым оттенком. Пение птиц за окном наполнило воздух чистой радостью, будто приглашая к новому дню полному обещаний. Маруся, с глазами, еще полными снов, внезапно оживилась, будто вспомнив что-то важное. Ее сердце забилось с нетерпением, а лицо осветила улыбка, словно лучи утреннего солнца. Она быстро поднялась с постели, едва шурша простыней, взяла с собой Уголька, и бегом направилась к двери. Сквозь стекло Маруся видела, как утренний туман еще покрывал землю своим серебристым покрывалом, словно природа сама еще не проснулась от ночного сна. Но для нее этот мир уже был полон жизни и ожидания.

Подойдя к выходу на цыпочках, она тихонько открыла дверь и вышла на улицу. Прохладный утренний ветерок ласково щекотал ее лицо, а запах свежести наполнял ноздри. Вдалеке слышался звон колокольчиков с ближайшей церкви, а пение птиц создавало неповторимую симфонию природы. Маруся вернулась домой и направилась к бабушкиной комнате. Она приблизилась к двери и постучала. Через мгновение дверь отворилась, и перед ней стояла улыбающаяся бабушка. Она села за стол и начала вязать носки. Рядом с ней спал Уголек, свернувшись клубочком в корзине.

— Он хороший мальчик, — улыбнулась Маруся, видя радость в глазах бабушки. — Спит спокойно, как ангел.

Внучка присела рядом с бабушкой и погладила Уголька по головке. Он лениво открыл глаза и промурлыкал, словно благодаря за заботу.

В этот утренний день, когда солнце только начинало пробиваться сквозь тонкие облака, Маруся решила порадовать своего любимого пушистого друга, котенка по имени Уголек. Она чувствовала, что этот день будет особенным, и ей захотелось создать что-то особенное для своего питомца. Маруся вспомнила старый платок своей бабушки, который лежал в шкатулке в углу комнаты. Он был узорчатым и изношенным, но всегда напоминал ей о детстве. С нежностью она взяла его и решила, что платок станет идеальным материалом для создания уютного гнездышка для Уголька. Сидя за старым столом в углу комнаты, Маруся разрезала егона маленькие кусочки и сшила из них мягкий коврик. Ее пальцы ловко обходились с иголкой и ниткой, словно танцовщики на сцене, создавая из старого платка что-то новое и прекрасное. Затем она подошла к старой корзине, которая обычно хранила разные мелочи, и наполнила мягкой соломой. Маруся хотела, чтобы гнездышко было мягким и уютным, как пушистые облака на небе. После этого она аккуратно положила сшитый коврик в корзину.

Уголек, видя, что происходит, подошел к Марусе и любопытно посмотрел на происходящее. Когда гнездышко было готово, он сразу же забрался в него и устроился поудобнее. Его маленький хвостик махал от удовольствия, а глаза закрывались от счастья. Маруся смотрела на своего довольного котенка с улыбкой на лице. Ей было радостно видеть, как усилия принесли радость верному другу. Этот момент наполнил ее сердце теплом и счастьем.

Солнце, как пылающий драгоценный камень, взошло на небосклон, озаряя лес яркими лучами. Маруся, полная радости от успешно сделанного гнездышка для Уголька, продолжала свою утреннюю работу по дому. Она подметала пол, убирала посуду, затем пошла в огород, чтобы помочь отцу в работе. В это время бабушка все еще продолжала сидеть за столом и вязать носки. Маруся присела рядом с ней и рассказала о том, как она сделала гнездышко для Уголька.

— Добра душа ты, что о нем печешься, — сказала бабушка, а в голосе ее словно печаль затаилась. — Да вот только помни, милая, что и нам — то своим не всегда хватает хлеба насущного.

Маруся кивнула, но в ее сердце зародилось некое непонятное тревожное чувство. Она не могла понять одно: откуда у бабушки такая мрачная мысль?

— А где ж эти четверо котяток, что с Угольком были? — спросила Маруся, глядя на бабушку с невинным удивлением.

Бабушка положила спицы и взглянула на Марусю строго и холодно. Ее губы сжались в линию.

— Не твоя забота, где они, — буркнула она, — Ты свое дело делай.

Маруся заметила странное поведение бабушки, но не стала давить на нее. Она чувствовала, что бабушка скрывает что-то, но не знала, что именно.

Вечером, когда семья собралась за столом, Маруся решила поговорить с батюшкой.

— Батюшка, — прошептала она, — чую, что бабушка от меня что-то прячет. Странно ответила на мой спрос про тех четырех котяток.

Батюшка положил ложку и взглянул на Марусю с озабоченностью. Он понял, что в ее глазах блестит не детская простодушная игривость, а настоящая тревога.

— Маруся, не лезь со своими вопросами. Бабушка старая, бывает, язык заплетается, не то скажет, не то думает.

Маруся кивнула, словно подтверждая свои догадки, но в сердце зародилось глубокое недоверие. Это чувство не покидало ее с момента исчезновения четырех котят из их уютного дома. Она не могла просто так отмахнуться от своих сомнений, они терзали, будто зловещие тени в темном лесу.

В ту же ночь, когда все в доме уже спали, Маруся тихо вышла на улицу. Луна освещала ее путь, делая тени еще более загадочными. Она решила отправиться на поиски следов пропавших котят, которые стали для нее как члены семьи. Ее сердце билось быстрее обычного, наполняя ее душу решимостью и тревогой одновременно. Маруся пристально осматривала каждый уголок сада. Ее взгляд скользил по земле, словно она искала ответы в каждом листочке и ветке. Затем Маруся направилась к лесу, где тени становились еще более густыми, а шум листвы под ногами создавал загадочную атмосферу. Она шагала осторожно, словно боясь потерять какой-то важный след. Маруся обшарила каждый уголок леса, внимательно слушая шорохи и звуки ночной природы. Но несмотря на все ее усилия, ничего не нашлось. Следы котят куда-то исчезли будто их земля поглотила.

Когда Маруся возвращалась к дому, ее взгляд случайно упал на небольшой кусок ткани, лежащий в траве у колодца. Она медленно приблизилась и взяла его в руки. Это был кусочек платка от ее бабушки, которую Маруся всегда видела с ним, когда занималась своим любимым делом — вязанием носков. не могла не догадаться, что это значит. Сердце замерло от ужаса, словно время замерло в этот момент. Всплеск ужаса захлестнул Марусю, и в ее голове возникли образы из детства, когда бабенька рассказывала о том, что в деревне не хватает пропитания для всех животных. Бабушка говорила об этом с тихой грустью, но она никогда не предполагала, что это может привести к таким ужасным последствиям. Маруся стояла там, взволнованная и ошеломленная, пытаясь осознать ужасную правду. Теперь она поняла, что бабушка приняла решение избавиться от части животных, чтобы обеспечить выживание остальных. Другими словами, утопить их. Этот удручающий факт пронзил ее сердце, вызвав мучительную боль и невыносимую печаль. Маруся чувствовала себя одинокой и потрясенной, стоя на фоне ночного неба. Она обняла себя, словно пытаясь удержать разрушающуюся реальность. Ее душа была раздираема между отчаянием и гневом, а слезы текли по щекам, как живая река боли и потери. Этот момент стал для Маруси временем глубокого понимания и боли. Она поняла, что тайны ночи могут быть гораздо более мрачными, чем когда-либо могла себе представить. Маруся почувствовала невыносимую боль. Она не могла поверить, что ее любимая бабушка могла так поступить.

Маруся подошла к избе, но не зашла внутрь. Сердце билось в груди, словно птица в клетке, пытаясь вырваться на волю. Она остановилась у деревянной двери и глубоко вздохнула.

— Ох, горемычная, что ж мне делать-то? — шептала она вслух, словно ища ответа у ночного ветра.

Ее взгляд упал на окно комнаты. Оно было темным, но Маруся могла различить тусклый огонек свечи, которую бабушка всегда оставляла гореть на столе. В этот момент в голове родилась мысль, которая поразила ее, как молния. Она подкралась к окну и, заглянув внутрь, увидела бабушку, сидящую у огня. Рядом с ней лежал Уголек, спокойно свернувшись в клубок. Но в комнате пахло не только дымом от очага, но и чем-то еще — землей, сыростью и.. страхом. Маруся не могла ошибиться. Она уже чуяла этот запах раньше, когда была маленькой и играла в саду. Это был запах смерти.

Маруся тихонько отошла от окна и, не глядя назад, пустилась бегом в избу, а оттуда прямиком к батюшке. Он спал в своей комнате.

— Батюшка! Просыпайся! — закричала Маруся, дергая его за плечо.

Батюшка проснулся с трудом, потирая сонные глаза.

— Что ж ты такая хмурая, доченька? — спросил он, глядя на ее тревожное лицо.

— Батюшка, мне надо тебе сказать… — Маруся вздохнула, стараясь унять бешеное сердце. — Я думаю, что бабушка утопила тех котяток.

Батюшка замер, уставившись на Марусю с недоверием. Он не мог поверить в слова дочери, но ее глаза были полны ужаса и печали.

— Откуда ты такое взяла? — прошептал он, словно боясь сглазить свои мысли. — Твоя бабушка — добрая душа, лучше и не сыщешь.

— Батюшка, чую я это, — прошептала Маруся. — Видала я платок ее у колодца, и земляной дух, сырость и.. страх — все там пахнет.

Когда Маруся раскрыла свои опасения перед ним, тот вздохнул тяжело и, скрестив руки на груди, задумчиво посмотрел в огонь.

— Дитятко, ты ведь знаешь, что в деревне не всегда сладко жить, — начал он, словно пытаясь вспомнить старые слова. — Бабушка твоя, как и мы все, с горем пополам день свой тянет. Хлеба мало, а голод силен, вот и приходится делать то, что не хочется. Она наверняка не из зла так поступила, а от безысходности. Годы нынче лихие, и делать приходится то, что уму непостижимо.

Маруся слушала его, погруженная в раздумья. Она понимала его слова и чувствовала горечь невыносимой правды. — Но что же мне делать? — спросила она, обращаясь с надеждой в голосе.

— Маруся, — ответил батюшка, взяв ее за руку, — мы должны быть снисходительными и сострадательными. Времена испытывают нас, и иногда мы вынуждены делать то, что кажется нам нечестным. Но мы должны помнить о сострадании и поддержке друг друга. Пойдем, я поговорю с бабушкой.

Он взял Марусю за руку и повел ее в комнату. Батюшка не хотел, чтобы дочь оставалась одна с этими мрачными мыслями.

Они вошли в комнату, где сидела бабушка. Она подняла глаза на сына и внучку, и в ее взгляде мелькнула тень испуга. Бабушка поняла, что они знают.

— Мать, — начал Батюшка, стараясь говорить спокойно, хотя его голос дрожал. — Маруся рассказала нам о котятах.

Бабушка положила спицы и опустила голову. Она не отрицала.

— Да, — прошептала она. — Я сделала это.

Маруся подошла к бабушке и обняла ее. Она не могла осуждать ее. Маруся понимала, что бабушка не злодейка, а женщина, которой пришлось сделать тяжелый выбор.

— Бабенька, — шепнула Маруся, глядя в ее добрые глаза, — люблю тебя, сердечко мое.

Бабушка крепко обняла внучку. В ее глазах блестели слезы.

— И тебя люблю, Маруся, — сказала она, — прости, дурочку меня, за все.

Батюшка присоединился к ним, и они трое сидели в тишине. В этот момент их семья оказалась на грани разрушения. Но они все еще были вместе.

— Мать, — сказал Батюшка, словно решаясь на трудное решение. — Мы должны уехать отсюда.

— Уехать? — спросила бабушка, ее глаза расширились от удивления. — Куда?

Батюшка вздохнул и взглянул на бабушку с состраданием.

— Дабы избежать дальнейшего тяготения к сиим скорбным событиям, о коих нам поведали наши близкие, мы должны принять нелегкое решение об исходе из наших теперешних владений. Ибо тяжесть деяний, совершенных в отчаянии, легла на наши сердца непосильным бременем. Посему, собрав наши немудреные пожитки, мы направимся в дальние дали, дабы обрести пристанище, где пропитание будет обильным, а суровые нравы не станут искушать нас поступаться нашими моральными устоями. Ибо в сих стенах память о содеянном будет вечно терзать наши души, отравляя каждый прожитый день. Да и сами мы, скорбя о душах невинных тварей, будем тяготить друг друга скорбными помыслами, покуда не иссякнут наши силы. Но, покидая отчий дом, мы не отрекаемся от своей крови и плоти. Мы будем хранить в своих сердцах память обо всех, кто остался здесь, и уповать на милосердие Божие, дабы оно снизошло на нас и даровало нам силы для преодоления грядущих испытаний.

Бабушка молча кивнула, понимая тяжесть ситуации. Она знала, что пришло время перемен и что империя требует жертв. Собрав последние силы, она произнесла:

— Пусть будет так, как ты решишь, сын мой. Мы отправимся в путь, оставив за собой лишь воспоминания о нашем доме и наших просторах.

Слова батюшки, подобные удару грома, пронзили тишину избы. Бабушка, хмурясь, приняла решение сына как неизбежность. Маруся, все еще потрясенная случившимся, чувствовала, что ее сердце разрывается от противоречивых чувств: гнева, печали, но и смирения перед волей судьбы.

С наступлением вечерней темноты они собрали скудные пожитки: несколько одеял, немного провизии, и самое необходимое для жизни в пути. Бабушка, с дрожащими руками, взяла свой платок, с которого Маруся отрезала кусок, как напоминание о болезненном прошлом.

— Ты будешь хранить его, Маруся, — сказала бабушка, голос ее трепетал от переживаний. — На память.

Маруся, сжимающая в руке кусок платка, молча кивнула. Она не хотела забывать о произошедшем. Но Маруся также знала, что жизнь продолжается. И что она должна идти вперед, помня о прошлом, но не забывая о надежде на лучшее будущее.

Они легли спать на постелях, уставшие от переживаний, но не нашедшие спокойствия в душах. Внезапно, грохот грома разбудил их. Небо, словно тяжелый черный бархат, растянулось над избой, удушая ее своей беспросветной темнотой. В окнах не горели свечи, лишь тусклый свет луны, пробиваясь сквозь щели в крыше, бросал призрачные тени на стены. В воздухе витал тяжелый аромат сырости и плесени, а ветер шептал угрожающие пророчества, пробираясь сквозь трещины в старых бревнах. И вот, вдруг, небо раскололось. Из черных туч вырвалась молния, яркая и беспощадная, как сверкающий меч. Она пронзила темноту избы, озаряя ее с невиданной силой, словно хотела рассечь ее на части. В миг в избе засияло все: старые дощатые стены, потемневшие от времени, грубая мебель, покрытая трещинами, и тусклый свет, что падал от угасающего костра в печи. Все предметы в избе заиграли новыми красками, словно ожили, но лишь на мгновение.

— Господи, милосердный! — воскликнула бабушка, вскакивая с постели.

Батюшка тоже подскочил, схватив Марусю за руку.

— Бежим! — крикнул он, замечая огромный огненный шар, пробивающий крышу их избы.

Пламя вспыхнуло в избе, словно зловещий демон, готовый поглотить все на своем пути. Языки огня вырывались из окон и дверей, обволакивая деревянные стены и кровлю, превращая их в угольную золу. Жгучий запах дыма наполнил помещение, заставляя легкие сжиматься от удушливой тяжести.

В этом адском пекле паника охватила всех присутствующих. Семья, обессиленные страхом, бросились к двери, стремясь выбраться из этого ада на земле. Их лица были искажены ужасом, глаза широко раскрыты, отражая беспокойство и отчаяние. Шум пожара смешался с криками и рыданиями, создавая апокалиптическую симфонию гибели. Древесные балки треснули под напором пламени, издавая вопль страдания. Искры и угольки сыпались с потолка, создавая жуткий танец света и тьмы по всей комнате.

— Мама! — кричал батюшка, пробираясь через задымленную комнату к бабушке, которая оказалась в ловушке пожара.

Маруся, охваченная страхом, попыталась помочь отцу спасти бабушку, но пламя было слишком сильным.

В конце концов, им удалось выбраться из горящего дома. Они стояли на дворе, наблюдая, как пламя поглощает их жилище.

Весь их мир сгорел дотла.

— Что же нам теперь делать? — спросила Маруся, ее голос дрожал от страха и отчаяния.

Батюшка положил руку на ее плечо, стараясь ее успокоить.

— Не бойся, Маруся, — сказал он. — Мы живы. И это главное.

Он был прав. Они выжили. Но семья потеряла все. Они остались без дома, без вещей, без всего, что делало их жизнь уютной и спокойной.

— Куда мы теперь пойдем? — спросила Маруся, еще не веря в то, что произошло.

Батюшка долго молчал, вглядываясь в яркое пламя, которое поглощало их жизнь.

— Мы пойдем туда, куда пошлет нас судьба, — ответил он наконец, и в его голосе звучала и уверенность, и отчаяние.

Батюшка, глядя на пожираемое пламенем жилище, чувствовал холод отчаяния, проникающий в его костный мозг. Он понимал, что остался без крыши над головой, без достояния, и, что самое страшное, без всякой надежды на быстрое восстановление.

— Маруся, — сказал он, взяв дочь за руку, — нам нужно искать приют.

Она, охваченная тревогой, глядела на огненный вихрь, пожирающий их дом, и едва сдерживала слезы. Ей было страшно, но Маруся пыталась быть сильной ради батюшки и бабушки.

— Куда мы пойдем?

Батюшка вздохнул тяжело, чувствуя, что его силы на исходе.

— Я попробую обратиться к Ивану Петровичу, — сказал он, с невольным отвращением произнося имя своего злого и жадного соседа, помещика.

Иван Петрович был известен в окрестностях своей скупостью и коварством. Помещик не раз пытался отнять у батюшки Маруси земельный участок, но тот всегда упорно отстаивал свои права. Он знал, что Иван Петрович не придет на помощь без выгоды для себя, но у него не было другого выбора.

— Батюшка, — шепнула Маруся, глазки испуганные, — а как же, коль он отказать нам вздумает?

— Тогда мы будем искать убежище у других крестьян, — ответил батюшка, стараясь успокоить дочь. — Не волнуйся, мы найдем приют.

Маруся кивнула, но ее сердце не успокоилось. Она знала, что Иван Петрович может поступить с ними жестоко.

В это время, Маруся, почувствовав утешение в присутствии своего любимого котенка Уголька, присела на землю и взяла его на руки. Она гладила его мягкую шерстку, чувствуя успокоение.

— Уголек, — шепнула она, прижимая его к себе, — тебе тоже страшно?

Котенок мурлыкал в ответ, словно утверждая, что все будет хорошо.

Батюшка, попрощавшись с бабушкой, которая сидела у остатков избы, погруженная в глубокую печаль, пошел к усадьбе Ивана Петровича.

Маруся и Уголек остались на месте, наблюдая, как пламя постепенно утихает, оставляя после себя только черный пепел и горький дым.

Батюшка знал, что перед ним стояла трудная задача. Он должен был убедить Ивана Петровича приютить их семью, не поступившись своим достоинством. И хотя батюшка Маруси понимал, что сосед может отказаться от помощи, у него не было другого выбора. Он должен был сделать все, чтобы защитить свою семью.

Батюшка, тяжело дыша от напряжения, взял с собой последний топор, который остался от домашних работ, и окутал себя старым плащом, в который аккуратно завернул несколько кусков сухого хлеба. Его шаги были решительными, но в то же время осторожными, словно он ступал по тонкому льду, которое могло в любой момент под ним треснуть. Сердце его билось так сильно, что казалось, будто в нем застряла стальная пружина, готовая в любой момент вырваться наружу. Он представлял себе презрительное лицо своего соседа, Ивана Петровича: его высокомерное выражение, холодные, проницающие глаза, которые словно способны были проникнуть сквозь самую душу. Чувствуя, как его щеки наливаются краской от стыда и гнева, батюшка продолжал двигаться вперед, словно борец, готовый сразиться со своими внутренними демонами ради своей семьи.

Иван Петрович, высокий и худощавый мужчина с острыми чертами лица, всегда вызывал у батюшки Маруси чувство неприязни. Его глаза, будто два ледяных кристалла, способные пронзить даже самое крепкое сердце, всегда смотрели на окружающих свысока, заставляя всех думать, что он был выше всех и всеми. От этого взгляда у батюшки Маруси мурашки бежали по спине, и он чувствовал, как его кровь начинает кипеть от негодования. Иван Петрович не просто был скупым и жадным, он был властолюбивым до мозга костей. Он любил чувствовать себя главным в этой маленькой деревне, словно его слово было законом, а его воля — непреложным решением. Никогда не упускал шанса поставить других на колени. Ведь это было его единственным удовольствием в жизни. Батюшке Маруси приходилось не раз противостоять его наглости, защищая свои земли и честь. Он гордо стоял перед Иваном Петровичем, словно страж древних традиций и семейной чести. Эти столкновения делали их отношения напряженными и враждебными, похожие на виток черной тучи, который никак не мог рассеяться, окутывал каждое их общение тяжелым и атмосферой конфликта.

Когда он приблизился к дому Ивана Петровича, его встретил глухой стук молота и грохот точильного камня. В пыльной кузнице, над раскаленным горном, склонился кузнец. Его грубое лицо, покрытое сажей и потом, сосредоточенно следило за работой молота, ударяющего по раскаленному металлу. Батюшка Маруси остановился и, кивнув кузнецу, попросил его передать Ивану Петровичу, что ему нужно с ним поговорить.

Кузнец, взглянув на него с презрением, ответил грубым голосом, что Иван Петрович сейчас занят, и чтобы он ждал.

Батюшка Маруси опустился на землю, опираясь спиной на старый дуб. Он смотрел на горизонт, где рассвет окрасил небо в багровые цвета. Его душа была полна горечи и отчаяния. Он понимал, что его жизнь теперь резко изменилась. Кормилец потерял все, что было у него дороже. Но он не мог сломаться. Батюшка должен был быть сильным ради своей дочери и старой матери.

Через полчаса кузнец вышел из дома Ивана Петровича и, подняв брови, сказал ему, что Иван Петрович согласен принять их в свой дом, но только под одним условием: он должен отдать ему в рабочие руки Марусю.

Батюшка замер, как будто в него ударили молнией. Его лицо побледнело, а в глазах зажглись невыносимые боли. Он отказался отдать дочь в рабочие руки Ивана Петровича, чтобы уберечь ее от жестокой судьбы.

— Я не могу отдать ей дочь, — сказал он, обращаясь к кузнецу. — Она не рабыня.

Кузнец, покачав головой, с печалью сказал, что Иван Петрович не изменит своего решения.

Батюшка, охваченный отчаянием, пошел к дому, где его ждали Маруся и бабушка. Он не знал, что им сказать и не знал, как им объяснить, что их жизнь изменилась в миг, и что будущее неизвестно. Кормилец, с тяжелым сердцем, вернулся к Марусе и бабушке. Он стоял перед ними, как грозовая туча, наполненная молниями отчаяния и гнева.

— Маруся, — сказал он, голос его был хриплым от переживаний. — Я пытался договориться с Иваном Петровичем. Он согласен приютить нас, но только под одним условием.

Маруся, увидев поникший взгляд батюшки, уже все поняла. Ее сердце вновь сжалось от тревоги.

— Что это за условие?

Батюшка вздохнул и опустил голову.

— Он требует, чтобы ты стала его рабочей, — сказал он. — Он хочет, чтобы ты служила ему в его доме.

Маруся побледнела. Ее глаза расширились от ужаса. Она не могла поверить в то, что слышала.

— Не может быть! — воскликнула она. — Я не могу отказаться от свободы.

Бабушка, сидевшая у остатков избы, подняла голову. В ее глазах блестели слезы.

— Внученька моя, — сказала она. — Мы не можем противостоять ему. Он властен над нами.

Маруся опустилась на землю, охваченная отчаянием. Она чувствовала себя беспомощной, словно маленькая птица, которую заперли в клетке.

— Что нам делать?

Батюшка положил руку на ее плечо.

— Не тужи, Маруся, — молвил он. — Выкрутимся из беды, не иначе.

Батюшка знал, что его слова были пустыми утешениями, но он не мог позволить себе отчаяться. Маруся, погрузившись в глубокие размышления, поняла, что перед ней стоит жизненно важное решение. Ей пришлось выбирать между своей свободой и благополучием семьи. Горькая решимость овладела ее сердцем, когда она сказала отцу:

— Отче, я готова пожертвовать своей свободой, чтобы спасти нас от беды. Пусть будет так, как требует Иван Петрович, если это поможет нам выжить и сохранить семью в целости и сохранности.

Отчасти решение Маруси было вызвано искренним желанием спасти своих близких от мучений и унижений. Но в ее душе все еще жил огонь свободы, который заставлял ее бороться за свое право на самостоятельность. Тятьке было нелегко принять решение дочери, но он понимал, что это единственный способ спасти семью от предстоящего бедствия. Бабушка молилась за сына и внучку, надеясь на лучшее. Слова Маруси прозвучали в тишине, как раскат грома, потрясший душу батюшки. Он обнял дочь, чувствуя, как его собственное сердце разрывается от боли и гордости одновременно. Батюшка знал, что его дочь девушка сильная духом, способная на самопожертвование ради семьи.

— Маруся, — сказал он, его голос был хриплым от сдерживаемых эмоций, — ты не должна была говорить так. Ты еще очень молода, твоя жизнь только начинается.

Маруся, увидев печаль в глазах батюшки, крепче прижалась к нему.

— Я знаю, батюшка, — сказала она. — Но я не могу смотреть, как вы страдаете. Я не хочу, чтобы вы померли с голоду и без крыши над головой.

Бабушка, стоящая рядом, положила руку на плечо Маруси.

— Молодчина ты, — сказала она. — Настоящая героиня у нас.

Батюшка, взяв Марусю за руку, пошел к усадьбе Ивана Петровича. Он чувствовал себя преданным, но в то же время и уверенным в своих силах. В то же время знал, что должен сделать все возможное, чтобы спасти свою семью.

Когда они подошли к усадьбе Ивана Петровича, их встретил холодный взгляд соседа. Он стоял на пороге своего дома, опираясь на дубовую трость, и смотрел на них с презрительной усмешкой.

— Ну, и что, — сказал он грубым голосом. — Пришли смириться со своей судьбой?

Батюшка Маруси подошел к нему, не опуская глаз.

— Да, Иван Петрович, — ответил он. — Мы пришли принять ваше предложение.

Иван Петрович улыбнулся, но в его улыбке не было тепла. Он протянул руку вперед.

— Хорошо, — сказал он. — Тогда прошу пройти в мой дом. Я дам вам укрытие и пищу, но запомните, Маруся теперь моя рабочая.

Батюшка крепко сжал кулак, но не отказался от его условий. Он понял, что их семье не выжить без помощи Ивана Петровича, даже если это значит пожертвовать свободой дочери.

Маруся стояла рядом с отцом, ее лицо было бледным, но в глазах горел маленький огонек решимости. Она знала, что ее жизнь изменилась навсегда, но также понимала, что никогда не опустит руки и всегда будет бороться за свою семью и свою свободу.

Иван Петрович, с удовлетворением отмечая покорность батюшки Маруси, ввел их в свой дом. Это было большое деревянное здание с высокими потолками, богато украшенное резными деталями и коврами с восточными узорами. В воздухе пахло духами, кофе и свежеиспеченным хлебом.

— Проходите, проходите, — сказал Иван Петрович, жестом указывая на большую гостиную с огромным камином, над которым висел портрет его отца. — Угощайтесь, что есть.

Батюшка Маруси и бабушка с осторожностью вошли в комнату. Они не могли не заметить роскошь, которой отличался дом Ивана Петровича, в отличие от их собственной простой избы.

— Спасибо вам, — сказал батюшка. — Мы очень благодарны вам за ваше гостеприимство.

Иван Петрович улыбнулся и постучал тростью по полу.

— Не стоит благодарить. Я не из тех, кто отказывается от помощи нуждающимся, — сказал он. — Тем более, что теперь у меня будет дополнительная пара рук.

Иван Петрович взглянул на Марусю, которая стояла рядом с отцом, и улыбнулся еще шире.

— Я уверен, что ты будешь мне отличной помощницей, Маруся, — сказал он. — У меня много работ по дому, и ты мне очень понадобишься.

Маруся побледнела. Она поняла, что Иван Петрович не просто хочет помочь им, он хочет использовать ее в своих целях. Батюшка Маруси, видя отчаяние в глазах дочери, положил руку на ее плечо.

— Не бойся, — сказал он. — Все будет хорошо. Мы переживем это время.

Он пытался успокоить дочь, но в его собственных словах было мало уверенности. Батюшка тоже чувствовал себя беспомощным перед волей Ивана Петровича.

Бабушка, стоящая рядом, подошла к Марусе и крепко обняла ее.

— Не плачь, дочка, — сказала она. — Все будет хорошо. Мы вместе переживем все трудности.

Маруся начала плакать в плечо бабушки. Она чувствовала себя потерянной и одинокой. Ей было страшно за свою будущую жизнь.

Иван Петрович, наблюдая за их печалью, злобно улыбнулся.

— Ну что вы, — сказал он. — Не грустите. Я уверен, что вы скоро привыкнете к новой жизни.

Он отвернулся от них и подошел к окну.

В эту минуту в комнату вошел Василий, сын Ивана Петровича. Маруся уставила взгляд на него и увидела, что он был точной копией своего отца — жадного и капризного. Рядом с ним стояла личная слуга, мудрый и худой как щепка.

— Ага, вот и новая помощница, — сказал Василий, глядя на Марусю веселым взглядом. — Матушка сказала, что с тобой весело посидеть.

Маруся испуганно взглянула на него.

— Я не ваша помощница, — сказала она с трепетом в голосе.

— Как это не помощница? А что ты тогда здесь делаешь?

— Меня привели сюда против моей воли, — ответила Маруся, стараясь сохранить спокойствие.

Василий посмотрел на своего отца, который слушал разговор с удовольствием.

— Ну, ну, — сказал Иван Петрович. — Не нужно быть такой надменной, девочка. Ты будешь работать у нас и выполнять все мои приказы. Поняла?

Маруся кивнула, но в ее глазах было решимость.

— Я буду делать, что от меня требуется, — сказала она настойчиво, — но никто не сможет лишить меня моей свободы.

Иван Петрович усмехнулся.

— Ты смелая, но это ничего не изменит, — сказал он, указывая на слугу, чтобы тот отвел ее.

Маруся, смело взглянув на Ивана Петровича, произнесла с древним величием:

— Прощайте, благородный господин. Ваше желание мною услышано, но свобода моя неделима, как воздух, который дышу. Нет силы в мире, что могла бы мне ее отнять. Уголек, мой верный спутник и друг, несмотря на все трудности, должен найти приют в этом роскошном доме или иным образом быть освобожден. Прошу вас, скажите, куда можно устроить моего верного котенка?

Иван Петрович, пораженный необычной решимостью Маруси, задумался на миг.

— Да будет по вашему желанию, молодая дама, — ответил он, понимая, что перед ним стоит непоколебимая душа. — Котенок ваш найдет уютное пристанище в моих конюшнях, где будет питаться и играть, пока вы будете здесь служить.

Маруся благодарно кивнула и отдала Уголька слуге Ивана Петровича, зная, что хоть ее свобода остается угрожаемой, верный друг все равно будет в безопасности.

После того как Маруся отдала котенка, помещик взял ее за руку и повел к высокой старинной письменной тумбе, увенчанной золотым орнаментом.

— Твое первое поручение будет состоять в том, чтобы переписать это письмо на свежем пергаменте. Это послание предназначено для высшего достоинства и должно быть оформлено со всей тщательностью, — сказал Иван Петрович, указывая на сверток с печатью.

Маруся, чувствуя на себе тяжелый взгляд помещика взяла перо и пергамент. Ее рука дрожала от волнения и недоумения. Она не знала, что за письмо ей предстоит переписать, но понимала, что это не простое послание. Маруся с осторожностью раскрыла сверток. Внутри лежал лист пергамента, искусно запечатанный восковой печатью с гербом Ивана Петровича. Она осторожно разорвала печать и начала читать письмо. Маруся прочла только первые несколько строк, но ей стало ясно, что это письмо от Ивана Петровича к какому-то высокопоставленному чиновнику. В письме он просил помощи в решении важного дела. Помещик сообщал о своих планах и о том, как он хочет использовать свое влияние, чтобы добиться своих целей. Маруся поняла, что Иван Петрович был не просто богатым землевладельцем. Он был человеком с большими амбициями и влиянием. Помещик играл в опасную игру, и она не хотела быть в ней задействована. Маруся с трепетом положила письмо на стол и взглянула на Ивана Петровича.

— Я перепишу письмо, — сказала она, стараясь сохранять спокойствие. — Но я не могу читать его содержание. Ведь так?

Иван Петрович, с улыбкой, которая не достигла его глаз, ответил:

— Конечно, девица. Это личное письмо, и тебе не стоит читать его содержание. Но переписать ты должна аккуратно и быстро. Время — деньги, а я не люблю ждать.

Он отвернулся от нее и подошел к большому окну. Из него видно было бескрайнее поле, покрытое золотыми колосками пшеницы.

— Ты видела на мое поле? — спросил он резким голосом. — Хорошее поле, да? Много хлеба дает.

Маруся молча кивнула. Она не хотела вступать в бессмысленный разговор. Маруся поняла, что Иван Петрович хотел ее запугать, показать свою власть.

— Я хочу, чтобы ты переписала это письмо к вечеру, — продолжил Иван Петрович. — И не забывай о своих других обязанностях. У меня много работы по дому, и тебе нужно будет помогать прислужникам.

Он отвернулся от нее и пошел к двери.

— И еще, — добавил помещик, останавливаясь у порога. — Ты не должна забывать, что ты теперь моя рабочая. И я не терплю непослушания.

Он ушел, оставив Марусю одну в комнате. Она взглянула на письмо, лежащее на столе. Маруся знала, что ей необходимо переписать его и как можно скорее. Но она также знала, что не должна терять надежду. Маруся должна была найти способ убежать отсюда, пока Иван Петрович не принял решение использовать ее в корыстных целях. Она взяла перо и пергамент. Ее рука дрожала, но она не отступала. Маруся понимала, что ей нужно быть сильной и все это лишь временные трудности. Она начала переписывать письмо, и пока писала, ее ум работал в полную силу. Маруся думала о том, как она может убежать отсюда. Думала о своем котенке Угольке, который сейчас находился в конюшне. Она хотела быть с ним рядом. Маруся, с усилиями подавляя трепет в душе, усердно переписывала письмо. Ее рука дрожала, но она старалась держать перо ровно, чтобы почерк был четким и разборчивым. Каждый знак Маруся проводила с концентрацией, словно вкладывая в него частицу своей воли.

Вечерние сумерки опустились на усадьбу Ивана Петровича. Солнце зашло за лес, окрасив небо в красно — фиолетовые тона. Маруся закончила переписывать письмо. Она положила перо и взяла свечу, чтобы лучше рассмотреть свой труд. Почерк был ровный, письмо переписано без ошибок. В этот момент в комнату вошел слуга, которого все звали Обнорский. Он был человеком простым, с речью, похожей на речь крестьян — грубой, но искренней. Обнорский был высоким и худым, с проницательными глазами, которые словно прочитывали мысли Маруси.

— Девица, — сказал Обнорский глухим голосом. — Иван Петрович приказал вести вас в пристройку.

Маруся встала и последовала за Обнорским. Она не знала, что ее ожидает в этой пристройке, но интуиция шептала, что это не просто комната для прислуг. Они прошли по темному коридору, освещенному лишь тусклым светом свечей. На стене висели портреты предков Ивана Петровича, их строгие лица словно наблюдали за каждым шагом Маруси. Обнорский открыл дверь в небольшую пристройку. Она была темной и холодной, запах сырости ударял в ноздри. В центре комнаты стояла кровать с простым одеялом, а у стены — небольшой стол со стулом.

— Это твоя комната, — сказал Обнорский. — Иван Петрович хочет, чтобы ты жила здесь.

Маруся осмотрела комнату. Она была скромной, но чистой. В ней были все необходимые вещи. Но она чувствовала, что эта комната не просто место для сна. Она чувствовала в ней что-то необычное, необъяснимое.

— Благодарю, — сказала Маруся, стараясь сдержать тревогу. — Я устраиваюсь.

Обнорский кивнул и ушел, оставив Марусю одну. Она осталась стоять в комнате, чувствуя на себе тяжелый взгляд невидимых глаз. Маруся подошла к окну и взглянула на поле. Ночь уже полностью опустилась, и поле было покрыто черным покрывалом. Она не могла разглядеть ни одной детали, ни одного контура. Но Маруся чувствовала, что на поле что-то происходит. Она чувствовала некую энергию, некую тайну, которую не могла разгадать. Маруся подошла к кровати и присела на край. Она положила голову на руки и закрыла глаза. Маруся пыталась сосредоточиться, успокоиться. Но ее ум был заполнен мыслями. Она думала о своей семье, о своем котенке Угольке, о своем будущем. Маруся не знала, что ее ожидает в этом доме, но она знала, что никогда не отступит перед препятствиями. Она будет бороться за свою свободу, за свою жизнь, за свою семью. В этот момент Маруся услышала тихий скрежет. Она резко открыла глаза и огляделась вокруг. Маруся не увидела ничего необычного. Но скрежет повторился. Маруся поднялась с кровати и подошла к двери. Она прислушалась. Скрежет продолжался. Она не могла понять, откуда он исходит. Но Маруся чувствовала, что в комнате кто-то есть. Она медленно открыла дверь и вышла в коридор. Маруся осмотрелась вокруг. Никого не было. Она вернулась в комнату и закрыла дверь. Маруся не хотела оставаться одна в этой комнате. Но она также не хотела вызывать подозрения у Обнорского и у всех остальных. Маруся решила попробовать уснуть. Она ложилась в кровать, закрывала глаза, пыталась сосредоточиться на дыхании. Но Маруся не могла уснуть. Она чувствовала на себе чей-то взгляд и от этого ей было тревожно. Маруся чувствовала, что за ней наблюдают.

И она была права.

В этот момент из-за кровати вышел ее котенок Уголек.

— Уголек! — шепнула Маруся, с удивлением и радостью в глазах.

Котенок терся о ее руки, мурлыча от удовольствия. Он так скучал по ней! Маруся прижала его к себе, чувствуя тепло его маленького тела. Она была так счастлива видеть его! Маруся успокоилась. Уголек был с ней. И она не одна.

— Ах, Уголек, как я скучала по тебе! — прошептала она.

В тот же миг тревога, терзавшая ее душу, улеглась. С Угольком рядом она чувствовала себя в безопасности, словно тьма отступила перед его маленьким, но отважным сердцем. Маруся легла в кровать, котенок удобно устроился у нее на груди. Она закрыла глаза и окунулась в сон, зная, что ее верный друг оберегает временный покой. Уголек же, свернувшись клубочком, дремал на груди своей хозяйки, его маленькие ушки слегка подрагивали, улавливая каждый шорох в ночи. Он был ее стражем, ее защитником, и котенок ни за что не позволил бы, чтобы ей причинили вред. В эту ночь в темной и мрачной усадьбе Уголек выступал как бесстрашный рыцарь, охраняющий свою госпожу от всех опасностей, скрывающихся во мраке.

Утро в усадьбе Ивана Петровича началось с неприятного шума. Котенок вздрогнул и тут же помчался прочь. Маруся проснулась от криков, доносившихся из соседней комнаты. Это был голос Василия, сына богатого землевладельца, известного своим капризным характером и неуемной энергией.

— Митрофан, дурень необразованный! — кричал Василий. — Как ты мог принести мне эту дрянную кошку? Я хотел себе собаку, а ты притащил из заброшенного сарая старую дранку!

Маруся приподнялась на локотке и прислушалась. Она узнала в этих словах знакомую историю. Маруся вспомнила, как забрала Уголька из того самого заброшенного сарая, где он жил среди других бездомных котят. В голове зародилась мысль, что ее друг не одинок, что у него есть мать.

— Не слышишь, что ли? — продолжал Василий, его голос повышался от злости. — Я сказал, что хочу собаку, а ты принес кошку! И еще такую неприглядную!

Маруся поняла, что Василий отчитывает своего слугу Митрофана. Она не знала, как он выглядит, но по тону голоса было ясно, что сын Ивана Петровича недоволен.

— Я тебе сказал, что хочу собаку, а ты принес кошку! — повторил Василий. — Я тебя убью, если ты не найдешь мне собаку!

Маруся с тревогой прослушала эту разговор. Она поняла, что Василий не просто капризный мальчик, а человек с жестоким характером, готовый наказать любого, кто не удовлетворит его желания.

— Пожалуйста, господин Василий, — запротестовал Митрофан, его голос звучал покорно и робко. — Я не виноват, что кошка старая и дрянная. Я ее принес из сарая, она там жила, хотел спасти мурку.

— Спасти? — рассмеялся Василий. — Тебе не нужно спасать кошку! Ты должен быть внимательнее к моим желаниям! Я хочу собаку, понял?

Маруся встала с кровати и осторожно открыла дверь. Она хотела узнать, что происходит.

— Простите, господин Василий, — сказала она, стараясь не выказывать своего волнения. — Я услышала ваш разговор.

Василий повернулся к ней и уставился на нее с недоумением.

— Ты кто такая? — спросил он.

— Я Маруся. Мы с вами вчера беседовали в гостиной, — ответила она. — Иван Петрович приказал мне жить в этой пристройке.

— А, новая служанка, — отметил Василий, качнув головой. — Ну и что тебе нужно?

— Я просто услышала ваш разговор и решила поинтересоваться, что происходит, — ответила Маруся, ее голос звучал спокойно, хотя внутри ее тревога уже закипала.

— Да вот, этот дурень Митрофан не может сделать то, что я хочу, — сказал Василий, снова повернувшись к своему слуге. — Я хочу собаку, а он принес мне кошку!

Маруся посмотрела на Митрофана. Тот стоял, опустив голову, словно понимая, что он в опасности. Маруся увидела, как он заметно сделал шаг назад, отходя от Василия.

— Что с той кошкой? — спросила Маруся, ее голос дрожал от тревоги. — Она сейчас где?

Василий повернулся к ней, в его глазах мелькнуло удивление.

— А тебе что, интересно? — спросил он, его губы скрючились в злой улыбке.

— Да, — ответила Маруся, пытаясь сдержать тревогу. — Я просто люблю кошек.

— Ну так я ее отдал собакам, — грубо ответил Василий. — Дня два назад.

Маруся чувствовала, как земля уходит из-под ног. Она вспомнила тот день, когда в их избу ударила молния, и она видела пламя, охватывающее их кровлю. В ее голове мешались мысли, словно в вихре: кошка, огонь, Уголек…

— Какая жестокость, — сказала Маруся, ее голос дрожал от неприятного чувства. — Она ведь никому не делала ничего плохого.

— А мне она не нравилась, — ответил Василий, плечи его выпятились, словно он хотел продемонстрировать свою власть. — Я хотел собаку, а она мне не понравилась.

— Но ведь она была матерью, — сказала Маруся, еще раз вспомнив пламя, охватывавшее кровлю их избы. — Она была с котятами.

Василий отвернулся от нее и пошел к двери.

— Я не хочу говорить об этом, — сказал он. — И тебе не стоит.

Маруся осталась стоять на месте, ее ум был погружен в темные мысли. Она понимала, что Уголек не знает о смерти матери. Маруся вернулась в свою комнату, ее душа была тяжелой, словно наполненной свинцом. В тихом уединении Уголек мирно спал на кровати. Его маленькое тельце было свернуто клубочком, а мордочка утонула в пушистом хвосте. Маруся прижала к себе Уголька, но его тепло не могло успокоить ее боль. Она понимала, что ее маленький друг не знает о трагической судьбе своей матери, но она не могла уберечь его от правды.

Вскоре ее заставили взяться за работу. Иван Петрович был человеком строгих правил, и любой член его домочадцев должен был приносить пользу. Маруся была занята стиркой белья для всей усадьбы, ее руки были грубыми от мыла и воды, спина болела от постоянной наклонки над большой деревянной кувшой². Но ее мысли были далеко от работы, они были погружены в боль от потери и в желание найти свой путь к свободе. В это время в комнату вошла Марфа, женщина из слуг, которая занималась уборкой и стиркой. Она была простой крестьянкой, с добрым и отзывчивым сердцем, и Маруся быстро поняла, что они могут стать подругами.

— Здравствуй, девица, — сказала Марфа, с улыбкой приветствуя Марусю. — Я вижу, вы уже привыкли к нашей жизни.

— Да, — ответила Маруся, ее улыбка была ненастоящей, ее душа была тяжелой. — Но мне грустно о моей семье.

— Понимаю, — сказала Марфа. — Я тоже оставила всех своих близких, когда поехала в этот дом.

— Вы тоже из крестьян? — спросила Маруся, ее интерес к женщине рос.

— Да, — ответила Марфа, ее глаза затуманились грустью. — У меня было трое детей, но их отняли у меня, когда мой муж погиб. Говорят, что они теперь живут в сиротском приюте.

— Как же вам тяжело, — сочувственно сказала Маруся. — И что вы делаете в этом доме?

— Что могу делать? — ответила Марфа, ее голос задрожал. — Живу и работаю. А что еще остается?

— Вы работаете в этом доме? — спросила Маруся, ее брови нахмурились. — Но ведь вы сами сказали, что оставили семью…

— Да, оставила, — вздохнула Марфа, покачивая головой. — Но теперь это мой дом. Здесь я нахожу утешение. Хозяин добрый, хотя и строгий.

— А что вы здесь делаете? — продолжила расспрашивать Маруся, чувствуя все сильнее, что и у нее самой не так много выбора.

— Все, что нужно, — ответила Марфа, ее глаза блеснули хитростью. — Стираю, убираю, готовлю, помогаю Ивану Петровичу со всем. Иногда и в поле бываю.

— Вы не боитесь его? — спросила Маруся, опасаясь, что Марфа окажется слишком послушной.

— Боюсь, но не так, как боюсь голода, — усмехнулась Марфа. — Ему нужна моя работа, а мне нужна еда и кров. Так мы и живем.

Маруся задумалась, разглядывая Марфу. Она все еще не знала, что думать о ней. Была ли она послушной служанкой или что-то еще?

— А тебя-то как сюда занесло? — поинтересовалась Марфа, пристально глядя на Марусю.

— Да вот, горе-то какое… — вздохнула Маруся, слезы навернулись на глаза. — Избушка наша сгорела дотла, и теперь некуда деваться.

— Неужели все сгорело? — с сочувствием спросила Марфа. — А как же семья твоя?

— Семья… — Маруся смахнула слезу, — Вот и пришлось отца уговорить. Он, конечно, против был, чтобы меня к этому… к этому… — Маруся запнулась, подбирая слова.

— К этому Ивану Петровичу? — подсказала Марфа, хитро улыбаясь.

— Да, — кивнула Маруся. — Он и предложил, мол, работа будет, и еда, и крыша над головой.

Марфа пристально посмотрела на Марусю.

— А как ты его? — Марфа осторожно подбирала слова. — Как ты к нему? — закончила она.

— Как к нему? — Маруся опустила голову, щеки покраснели. — Да что о нем говорить, — пробормотала она. — Строгий он, да и холоден, никогда никому добра не делал.

— Знаю, знаю, — кивнула Марфа. — И все же, работаешь ты у него?

— Да, работаю, — подтвердила Маруся, в ее голосе сквозило отчаяние. — Что делать? Дом наш сгорел, теперь искать новое пристанище… А вы хотели бы убежать? — внезапно спросила Маруся.

— Убежать? — Марфа взглянула на Марусю с удивлением. — Куда же мы убежим?

— В свободу, — ответила Маруся. — К нашей семье, к нашим корням.

— Но как же мы убежим? — спросила Марфа. Ее глаза заблестели от надежды.

— Найдем способ, — уверенно ответила Маруся. — Вместе мы сможем все.

— Да как же мы убежим-то? — Марфа почесала затылок, в глазах ее, хоть и блестела надежда, но и страха немало было. — Иван Петрович — то не из тех, кто простит. Он же с кулаками на нас кинется, как бык на красную тряпку!

— А ты, Марфа, не бойся! — Маруся крепко сжала руку приятельницы. — Уж я знаю, как его обмануть. Помню, как я в раннем детстве, когда гуси в огороде ели морковку. Я их по очереди отвлекала с бабушкой, а потом, когда они в разные стороны разбегались, то и морковку забирали, и сами целыми оставались!

— Ну, ты даешь, Маруся! — сказала Марфа, на глазах у которой уже появились слезы, засмеялась. — Но как же Иван Петрович? Он же всех нас знает!

— Знает, знает… — Маруся поджала губы, думала, как бы хитростью обойтись. — Но мы, Марфа, хитрее будем! Придумаем, как сбежать…

— Ну, Маруся, тебе и звери поклоняются, уж ты хитрая, ни один волк тебя не схватит! — Марфа с улыбкой кивнула. — Тогда давай думать, как нам сбежать, чтобы Иван Петрович нас не поймал!

Они продолжили обсуждать свой план бегства, их голоса были тихими, но полными решимости. Служанки были одинаковы в своей боли, в своем желании обрести свободу. Они были едины в своей мечте. Но их разговор подслушал Василий. Он приблизился к ним незаметно и стоял, скрываясь в тени, пока те не закончили свой разговор.

— Ха-ха, — раздался его злой смех, как только они прекратили свою беседу. — Я все услышал!

Маруся и Марфа оглянулись, их лица побледнели от страха.

— Василий! — испуганно прошептала Марфа. — Что ты делаешь?

— Я все расскажу отцу, — ответил Василий, его глаза были злыми, как у дикой звери. — И он отправит вас на каторгу в Сибирь!

Маруся и Марфа ужаснулись. Они знали, что Василий не шутит. Иван Петрович был жестоким человеком, и он не пощадит их, если узнает о планах их бегства.

— Нет! — закричала Маруся. Ее руки были сжаты в кулаки.

В этот момент Василий ушел, оставив их одних. И все же он все равно решил рассказать все отцу. Иван Петрович, услышав о планах бегства своих слуг, принял решение. Пмещик решил отправить Марфу на исправительные работы в Сибирь, а Марусю, которую считал более ценным товаром, решил продать за большую сумму другому помещику.

— Марфу увезут двенадцатого августа. Через неделю. Марусю продам завтра. Несмотря на просьбы своего жалкого соседа оставить эту Марусю, мое решение будет оставаться неизменным, — сказал Иван Петрович.

Василий, с ликующей ухмылкой на лице, ворвался в комнату, где Маруся и Марфа пытались успокоить свои тревожные сердца.

— Ну что, мои дорогие, — пропел он, его голос звучал злорадством, — я донес все отцу.

Маруся и Марфа подскочили с мест, их лица побледнели, словно от мороза.

— Свин! — закричала Марфа. Руки сжались в кулаки, и она была уже готова броситься на Василия.

— Не стоит волноваться, мои милые, — продолжал Василий. — Отец мой принял решение. Вас обоих ждет прекрасная судьба.

— Что ты имеешь в виду? — спросила Маруся, ее голос дрожал от страха.

— Вас отправят в Сибирь, — ответил Василий, не унимаясь в своем злорадстве. — Марфу отправят на исправительные работы, а тебя, Маруся, продадут другому помещику.

Маруся и Марфа оцепенели. Новость повергла их в ужас. Они не могли поверить в то, что их ждет такая судьба.

— Да как же так? — прошептала Марфа, слова еле слышно вырвались из ее уст. — Мы ведь бежать собрались…

— Не стоит беспокоиться, — рассмеялся Василий. — Вас не отпустят. Отец мой очень серьезно относится к таким делам.

— И когда же нас отправят?! — спросила Маруся, ее глаза были полны отчаяния.

— Марфу, — ответил Василий, наслаждаясь их отчаянием. — Двенадцатого августа. Через неделю. А тебя, Маруся, продадут завтра.

— Завтра?! — закричала Маруся, ее голос был пронзительным, как плач. — Но как же мой батюшка? Моя бабушка?

— Они бессильны, — ответил Василий, с удовлетворением отмечая их беспомощность. — Мой отец не передумает.

Маруся и Марфа опустились на колени. Лица были искажены страхом и отчаянием. Они поняли, что их мечты о свободе были разбиты. Жизнь была в опасности.

— Не отчаивайся, Марфа, — сказала Маруся. — Мы должны бороться и не можем позволить им сделать с нами это.

— Но как? — спросила Марфа. — Как мы сможем убежать?

— Мы найдем способ. Мы будем искать свою свободу, свою жизнь.

— Мы должны сбежать, — сказала Марфа, ее глаза заблестели от решимости. — Мы не можем судьбе позволить разлучить нас. Через пару часов поджигаем усадьбу. Ночью. И бежим через лес в соседнюю деревню. У меня там сестра живет.

— Через лес? — спросила Маруся. — Но там же темно и опасно.

— Мы найдем путь, беспокоится не стоит.

Ночь опустилась на усадьбу Ивана Петровича, словно черный плащ, укрывая ее от звездного неба. В воздухе витал холодный аромат сырости, а ветер шептал угрожающие пророчества. Маруся и Марфа сидели в прачечной, их сердца стучали в грудях, как безумные птицы в клетки. Они не могли смириться с судьбой, которую им готовили.

— Мы должны действовать прямо сейчас, — прошептала Маруся, ее глаза блестели решимостью. — Мы не можем просто ждать свою гибель. Но как? Как мы сможем на глазах у других просто взять и поджечь? — спросила Маруся, еще раз вспоминая угрозу Василия и жестокость Ивана Петровича. — Как мы сможем убежать от них?

— Мы отвлечем их, — ответила Марфа. — Поджигаем оранжерею. Там никто в ночное время не ходит.

— Оранжерею?! — прошептала она, ее голос был полным недоумения. — Но там же столько редких растений!

— Мы не можем позволить себе роскошь сожалений, — ответила Марфа. — Это наш единственный шанс.

Они осторожно вышли из комнаты, их шаги были тихими, как шепот ночного ветра. Служанки подкрались к оранжерее, ее стекла блестели в лунном свете, как злые глаза.

— Держи это, — Маруся передала Марфе кусок сухой травы, который она приготовила ранее. — Поджигай и бросай внутри.

Марфа, с дрожащими руками, поднесла траву к факелу, который они взяли в своей комнате, и пламя захватило ее, лижущее черный дымок. Она бросила траву в оранжерею, и пламя быстро захватило сухие ветки, что были внутри. В миг оранжерея охвачена пламенем. Огонь ярко запылал, выбрасывая в ночь клубы черного дыма. Крики слуг и семьи Ивана Петровича раздались в ночном тиши, и скоро вся усадьба была в беспокойстве. Маруся с Марфой быстро отошли от оранжереи и поспешили к конюшне, где был Уголек, ее маленький друг.

— Уголек! — кричала Маруся. — Где ты?

Она быстро отыскала своего питомца в темном углу конюшни. Он сидел в страхе, сжавшись в клубочек. Маруся быстро схватила его в руки, и они выскочили из конюшни, как только заметили, что огонь уже захватил и ее.

Пламя быстро распространялось, лижущее деревянные стены конюшни, угрожая жизни лошадей, которые были внутри.

— Бежим! — крикнула Марфа, ее глаза блестели от страха.

Они бежали через лес, их ноги были легкими, как у ланей. Служанки бежали от огня, от гнева Ивана Петровича, от своей безнадежной судьбы.

Они были свободны.

Лес, протянувший свои темные и холодные объятия к Марусе, Марфе и Угольку, казался живым существом, готовым поглотить их в свои глубины. Высокие сосны, как стражи этого мрачного царства, возвышались над ними, их стволы будто каменные стены, а ветви тянулись к небу, словно моля о пощаде утраченным душам. Тени от лунного света плясали на земле, создавая игру света и тьмы, борьбу между добром и злом. Тяжелые сучья скрипели от ветра, издавая зловещие звуки, которые разносились по лесу, напоминая проклятие, обрушивающиеся на всех, кто осмелился войти в его ужасающий мир. Этот звук напоминал о кости мертвецов, скрипящих во мраке, как будто сама природа шептала им о близости смерти. Земля под их ногами была влажной и холодной, словно рука смерти, касающаяся их душ своим ледяным прикосновением. Шорох листвы под шагами напоминал о том, что каждый шаг в этом лесу — шаг в неизвестность, шаг в мир загадок и опасностей. Но троица шла вперед. Уголек, зажатый в руках Маруси, вдруг заволновался. Он зашипел и заметался, словно ощущая невидимую опасность.

— Что с ним? — спросила Марфа, заметив необычное поведение котенка.

— Не знаю, — ответила Маруся, еще крепче прижимая Уголька к себе. — Может, он испугался темноты?

Но Маруся чувствовала, что что-то не так. Уголек не просто испугался. Он чувствовал что-то неладное. И в этот же момент они услышали шорохи в кустах. Что-то большое и тяжелое двигалсь в темноте.

— Осторожно! — шепнула Марфа, сжимая в руках острый нож, который она взяла на кухне.

Они остановились, их сердца бились как безумные, а Уголек с неистовым рыком метался в руках Маруси, словно хотя предупредить их о надвигающейся опасности. Марфа видела силуэт, огромный и темный, торчащий из-за кустов. Слышала тяжелое дыхание, напоминающий рев ветра.

— Вот он! — прошептала Марфа.

И вдруг из кустов выскочил лось, и Марфа увидела его во всей красе: величественный, могучий, с огромными рогами, что напоминали ветви старого дуба. Страх окатил ее, словно ледяной водой, и нож в руке задрожал еще сильнее.

— Я не смогу, — промелькнуло у нее в голове. — Он слишком сильный, а я лишь простая крестьянка.

Это не просто лось. Животное ростом в три метра, с громадными рогами, как деревянные колья. Его глаза светились злобой, а пасть была открыта в грозном рыке. Он бросился на них, с бешенством метался в темноте, словно безумный зверь. Маруся и Марфа испугались. Они отпрыгнули в сторону, но лось быстро настиг их, бьющий копытами по земле, как громом. Марфа не успела отпрыгнуть. Лось напал на нее, и она вскрикнула, словно от смертельной боли. Маруся бросилась на помощь, но было поздно. Лось уже ушел, унося с собой Марфу. Маруся опустилась на колени, ее руки были полны крови, она держала в них только Уголька.

— Марфа! — кричала она. Ее голос был пронзительным, как плач сирены. — Марфа!

Но ответа не было. Она осталась одна, с Угольком в руках, в дремучем лесу. Уголек с неистовым рыком метался в ее руках, словно пытался забыть свой страх, свой гнев, свою боль. Он метался и рычал, как одержимый бешенством. Маруся обняла его, она не знала, что делать, не знала, куда идти. Бывшая служанка, охваченная отчаянием, прижала к себе Уголька, как будто хотела впитать в себя все его тепло, всю его невинность. Она не могла поверить в то, что произошло. Марфа, ее единственная надежда, единственная подруга, была унесена в темные дебри³ леса злым рогатым зверем. В ее душе была пустота, словно в пустой колодец бросили камень. Она не знала, что делать, куда идти, как выжить в этом враждебном мире. Но внезапно вновь послышался шорох в кустах. Уголек вздрогнул, задрожал в ее руках, словно ощущая близость новой угрозы. Маруся приготовилась к худшему. Она сжала в руках острый нож Марфы, и в глазах у нее заблестела решимость. Она была готовая бороться за свою жизнь, за свою свободу, за свой мир. В конце концов отомстить за Марфу.

Но из кустов вышел не лось, а волк.

Он стоял перед ними, с громадными клыками, с дикими глазами, с воем, что разрывал ночное тиши. Он был голоден, жесток и смертелен.

Уголек понял, что смерть настигла его. Он перестал метаться, перестал рычать, перестал бороться. Котенок опустил голову, словно смирившись с судьбой, и упал на землю. Уголек будто знал, что это не конец… Маруся смотрела на своего маленького друга, ее глаза были полны отчаяния. Она не могла ничего сделать и не могла защитить его. Маруся не имела возможности спасти его от грядущей смерти. Она опустилась на колени и обняла Уголька, хотя он уже не двигался и не дышал. В ее душе была пустота, словно пустой колодец в черной ночи. Она осталась одна, осталась без надежды, осталась без жизни и будущего. Маруся не знала, что делать, куда идти, как выжить в этом враждебном мире. Горло сжало от невыносимой тоски, и из глаз хлынули слезы. Они текли по шерсти, капали на землю, оставляя мокрые дорожки на пыльной земле. Каждая слеза была прощанием с Угольком, с их играми, с его теплым мурчанием, с его игривым характером. Она плакала не просто от боли, но от бессилия. Маруся не смогла защитить его, не смогла спасти от неминуемого конца. Мир вокруг казался серым, лишенным цвета и звука. Она чувствовала себя маленькой, беспомощной, брошенной в этом огромном и жестоком мире. Маруся не знала, что делать дальше. Она осталась одна, без своего верного друга, без своей опоры.

Примечания

1

Жернова — это два круга из камня, которые используются для измельчения зерна в муку.

2

¹ Кувша — это традиционный сосуд для воды, вина или других жидкостей

3

¹ Дебри — это густой, непроходимый лес, где легко заблудиться.