Конфеты со вкусом контрабанды

Галина Гордиенко (2024)

Женьку пригласила на день рожденья симпатичная одноклассница. Конечно, он не стал отказываться. Тем более предполагалось, что там все будут «по парочкам». Предстоящее событие омрачало только то, что мама в последний момент буквально заставила Женьку взять с собой «недавно приобретенную» сводную сестру — Лере нужно вливаться в коллектив. Но даже в страшном сне мальчику не могло привидеться, чем в итоге закончится праздник. Для среднего школьного возраста.

Глава 5

Новая дача

Когда мертво спящего Генку на следующий день ровно в шесть утра растолкала мама, он застонал. С переездом в их квартиру команды из Саратова про спокойный сон, судя по всему, придется забыть. Мама ласково погладила Генку по щеке. Он неподкупно проворчал:

— И не подлизывайся! Все равно не пойду!

— Куда? — удивилась мама.

— С псами гулять! Пусть Лерка идет. Сегодня ее очередь.

— И не ходи! Кто тебя гонит? — засмеялась мама.

Генка недоверчиво посмотрел на часы: они упорно показывали несколько минут седьмого. Собак, впрочем, в его комнате не было. Что удивительно.

— А зачем подняла в такую рань? — буркнул он.

— Надо… — таинственно шепнула мама.

Ее голубые глаза мягко светились, золотистые волосы пушистым облаком обрамляли тонкое лицо, и Генка снисходительно ухмыльнулся:

— Надо! Придумала, тоже. Лучше скажи: Ральф с Клопом где? Неужели, правда, Лерка пошла?

— Да нет, — фыркнула мама. — Сережа. Лерочка еще спит.

— Лерочка… — проворчал мальчик. — Убоище, а не Лерочка!

— Тебе она не нравится? — встревоженно поинтересовалась мама.

— Какая разница?

— А… а Сережа?

— Сережа? Вроде бы неплохой мужик.

Мама просияла. Генка вздохнул:

— Но Лерка и весь этот зверинец при ней…

— Лерочка — хорошая девочка, поверь, — осторожно заметила мама. — Чистенькая…

— Ага! Как раз! Хитрюга она, каких свет не видел! И врушка. И обжора!

— Э-э… ты не прав. Она просто немного младше тебя.

— Что?! Да ей тоже через несколько месяцев четырнадцать!

— Какой ты глупенький, — засмеялась Леля. — Я же не то имею в виду.

— А что?

— Понимаешь, вы уже почти взрослые. Ну, ты и твои друзья. Считай, юноши и девушки. А Лерочка еще нет. Она же не в Москве росла.

— Подумаешь! Саратов тоже не деревня!

— Ее с трех лет бабушка воспитывала. Как мать умерла. И больше, Сережа говорит, при себе держала. Да и зверье ее…

— Вот-вот! — съехидничал мальчик. — Именно — ее! Поэтому пусть сама и выгуливает! Сама, а не я!

— Я про интересы! У сверстниц — тряпки, да косметика, а у Лерочки — ее зоопарк.

— Ну все! — разозлился Генка. — Хватит! Ты меня защищать должна, не ее! Лерочка, Лерочка… Заладила! Уши вянут!

Леля расхохоталась:

— А как мне ее называть при тебе? Валерией?

Генка невольно хмыкнул. «Валерия» этой шмакодявке подходила еще меньше. Сна больше не было ни в одном глазу, поэтому он начал вставать. К тому же было интересно, в честь чего это сегодня такая ранняя побудка.

* * *

Завтракали чинно. Причем чуть не в первый раз за много лет Генка ел завтрак, приготовленный кем-то другим. Вполне приличный, не бутерброды какие-нибудь.

Его будущий отчим, оказывается, превосходно готовил. Во всяком случае, яичница с болгарским перцем, жареным луком и помидорами была восхитительна. Предварительно накормленные собаки жалобно поглядывали с порога кухни, не решаясь переступить невидимую черту. Лера на удивление вяло ковырялась в тарелке. Наконец она бросила вилку и подняла на отца карие глазища:

— Па-а, ну я так не могу.

— Можешь! — спокойно отрезал тот.

Леля растерянно посмотрела на девочку:

— А в чем дело, Лерочка?

— Собачки… — жалко улыбнулась та.

— Что — «собачки»? — не поняла Леля.

— Им к нам хочется! Посмотрите, как они смотрят!

Генкина мама перевела глаза на псов, и взгляды последних стали еще умильнее. Клоп, почувствовав нечто витающее в воздухе, картинно выставил перед собой перебинтованную лапку. Ральф жарко задышал: с ярко-розового языка на паркет звонко шлепнулась крупная капля. Черный терьер артистично застонал. Горбатая морда буля смотрелась предельно унылой.

Сцена была душераздирающей, и Леля оторопела. Сергей Анатольевич подмигнул невольно заинтригованному Генке.

— Э-э… — протянула мама. — Э-э… я не понимаю!

Лера сморгнула с длинных ресниц слезинку. Мамины ярко-голубые глаза подозрительно заблестели, и она умоляюще посмотрела на будущего мужа:

— Может, пусть войдут, а? Они будут себя замечательно вести, правда, Лерочка?

Лера с готовностью кивнула. Псы с той же готовностью заняли позицию «на старт». Генка фыркнул. Сергей Анатольевич вкрадчиво поинтересовался:

— А зачем?

— Что — «зачем»?

— Зачем собакам на кухню? Они уже накормлены.

— Чем? — пискнула Лера.

— Собачьими консервами. И поверь, жрали так, что я боялся: миски уйдут на десерт.

— Но, Сережа… — жалобно улыбнулась мама. — Ты только на них посмотри! Им же там плохо. Они хотят к нам.

— Не к сковородке? — уточнил Сергей Анатольевич.

Леля с некоторым сомнением посмотрела на перебирающего всеми четырьмя лапами буля и храбро сказала:

— К нам.

— Хорошо! — кивнул Сергей Анатольевич. — Гена, ты уже поел?

Генка поспешно вскочил из-за стола. Сергей Анатольевич нравился ему все больше. Мужчины дружно вышли. Старший чуть задержался на пороге и слегка подтолкнул ногой дрожащего от напряжения Ральфа:

— Можно!

Псы рванули в одну сторону, представители сильной половины человечества — в противоположную. На оставленной ими территории с грохотом упал стул, звякнуло разбитое стекло, затем тоненько взвизгнула Леля. Увещевающе зажурчал голосок Лерки. Генка захохотал.

Когда они вошли в зал, Сергей Анатольевич усмехнулся:

— Пусть разбираются! Женщины! Никогда с ними не спорь. Легче уступить, запомни.

Он взял с полки свой бумажник и обернулся к будущему пасынку:

— За машиной со мной пойдешь или дома ждать будешь?

— Пойду!

И уже выходя на лестничную клетку, Генка запоздало поинтересовался:

— А потом куда?

— С этой псарней обо всем забудешь, — хмыкнул Сергей Анатольевич.

Он задумчиво посмотрел на Генку.

— Понимаешь, я решил: нам дача срочно нужна. Пока вы с мамой вдвоем жили, одно дело, а сейчас нас уже четверо. А прибавить Леркиных подопечных? Семеро!

— Шестеро, — машинально поправил Генка, шагая в лифт.

— Семеро! — отмахнулся Сергей Анатольевич.

— Нас четверо, да две собаки. Значит — шестеро! — уперся Генка.

— А попугай?

— К-какой попугай? — растерялся Генка.

— Ах да! — хохотнул Коваленко-старший. — Лерка же его от вас прячет!

— Почему? — удивился Генка, сообразив наконец, КТО скрывался в клетке под темным платком.

— Ну, — усмехнулся Сергей Анатольевич, — долгая история! Но смешная.

— Расскажите!

Они вышли из подъезда и не спеша пошли к ближайшей платной стоянке.

— Понимаешь, Лерка его пару лет назад приобрела. У какого-то пьянчужки.

— И что?

— Ничего. Просто ругается, паршивец. Никак не отучим. А словарный запас какой! Никогда бы не подумал, что такое возможно. Птица же…

Генка забежал вперед и с любопытством воскликнул:

— Много слов знает, да? Разве это плохо?

Сергей Анатольевич покачал головой:

— Слова словам — рознь. За половину его словаря — запросто придушить можно. Я, если честно, вообще был против эту птицу сюда перетаскивать, но с Леркой разве поспоришь? Мгновенно в слезы.

И, немного помолчав, добавил:

— Да и мать оставить попугая у себя категорически не соглашалась. Говорит: позорит. И действительно, ну подумай: к ней кто из знакомых приходит (она у меня бывшая учительница литературы, заметь!), а этот стервец гостей руганью встречает. Да такой смачной, не поверишь. Лер-ка с ним уже два года бьется, и пока впустую. Правда, словарь ему немного изменила, ничего не скажешь. Однако временами срывается…

— И что, из-за этого Лерка его прячет?

— Естественно. Я ей сказал: при Леле заматерится — шею сверну. Ну, или продам кому-нибудь из любителей.

Генка захохотал. Сергей Анатольевич хмыкнул и сел за руль не нового, но еще вполне приличного черного джипа. Он приглашающе похлопал ладонью по сиденью рядом и добавил:

— Вот я и решил: дача нам просто необходима. Нужно же хоть на пару дней в неделю Лерку с ее зоопарком на природу вывозить. Да и тебе свежий воздух не повредит.

— А где брать будем? — деловито поинтересовался Генка.

— Три адреса раздобыл. Посмотрим, что Леле понравится. Но приятель сказал: все дома хороши. Не из новых, правда, но участки большие, сады при всех разбиты вполне приличные. Ну, как тебе моя идея?

— Класс!

Сергей Анатольевич покосился на него и, выруливая на дорогу, негромко заметил:

— Ты не думай, Генка, у меня с твоей матерью — серьезно. Нравится она мне. В сердце запала, понимаешь?

Генка вспыхнул, а Сергей Анатольевич улыбнулся:

— Девчонка она у тебя. Чуть взрослее моей Лерки. Глаз да глаз нужен. Ты молодец — справлялся…

Он затормозил у подъезда:

— Знаешь, я всегда о сыне мечтал. Повезло мне, как считаешь?

И ушел. А застывший на своем месте Генка несколько заторможено подумал, что Лерку, пожалуй, придется терпеть. И ее псарню тоже. Ради такого мужика…

* * *

По закону подлости Леля свой выбор остановила только на третьем, последнем доме. Впрочем, он понравился и другим. По всем параметрам.

И тем, что располагался на самой окраине дачного поселка, чуть в стороне от остальных домов. И тем, что вокруг него разбит большой, соток на пятнадцать, сад, где фруктовые деревья мешались с высоченными, в беспорядке разбросанными по участку соснами. И тем, что сам дом находился не у самой дороги, как остальные, а прятался в глубине сада, и казалось: посторонних людей вообще рядом нет. И даже тем, что дом был старинным, двухэтажным, явно довоенной постройки. Правда, он требовал основательного ремонта, но…

— Справимся, Ген, как думаешь? Я — рукастый…

— Что, и нанимать никого не будем? — ужаснулась Леля, восторженно рассматривая ближайшую сосну. И уважительно потрогала пальцем разогревшуюся на солнце потрескавшуюся кору.

— Посмотрим. Может, и не будем. Дом еще крепкий.

И Сергей Анатольевич утащил Лелю куда-то на второй этаж: приводить в порядок хотя бы одну спальню.

Остальные оказались не у дел и занимали себя, кто как умел. Взбудораженный полученной свободой Ральф черным метеором носился по саду. Ленивый, медлительный Клоп, забыв о больной ноге, привычно мотался в кильватере. Лера рассеянно бродила среди деревьев, изредка надкусывая очередное яблоко, и ее круглое личико счастливо светилось.

А Генка вдруг впервые за много лет почувствовал, что у него появилась настоящая семья. Состояние было непривычным, и он слегка растерялся. Кружил между высоченными соснами, присматриваясь и к дому, и к саду, и к новым домочадцам. А потом решительно пошел к старой яблоне: под ней до сих пор стояла клетка с несчастным попугаем. Вывезенный заботливой Лерой на свежий воздух, он томился под темным платком. Видимо, хозяйка все еще опасалась за его шею.

Генка сорвал платок и громко воскликнул:

— Свободу попугаю!

И взъерошенная, большущая, ярчайшей красно-зеленой расцветки птица (таких Генка раньше видел лишь в фильмах да на картинках) знакомым гнусавым голосом проворчала:

— Свободу-свободу… Жрррать давай!

И ТАКОЕ добавила, что Генка вспыхнул, как маков цвет, и вороватым движением набросил темно-коричневый платок обратно на клетку.

Нет уж, свежий воздух — это, конечно же, прекрасно, но вот его матери совершенно незачем слышать подобные словечки!