Стайка золотых рыбок

Галина Маларёва

Стройотряды начала 90-х… Что мы знаем о них? Прежде всего, это отличная школа дружбы, взаимовыручки и ответственности, где молодые люди взрослели, где проявлялись их лучшие человеческие качества. Но так же, это чудесная пора любви и проявления романтических чувств. Именно тогда, в далекие 90-е главной героине романа Алине – студентке университета небольшого сибирского городка – выпало на долю стать командиром женского строительного отряда «Эрмита» и отправиться на север на стройку новой школы.

Звонок из прошлого

— Ну слава Всевышнему! Наконец-то ты здесь! — воскликнула Даша, открывая сестре дверь и пропуская ее вперед. — У нас тут полный кавардак с вещами. Ума не приложу, куда что девать? — Пройдя в комнату, она развела руками, указывая на царивший вокруг беспорядок.

— Девчонки на работе не отпускали, ну ты же их знаешь! — усмехнулась Алина, вспоминая остаток прошедшего дня. — Подожди минутку, сейчас разденусь, — скидывая с себя сапоги, и вешая на вешалку пальто, кивнула она Даше, — и все разберем.

— Ты куда книги сложила? Я тут еще пару Митькиных книжонок нашла, не знаю, куда приткнуть. Вроде забито все. — Помахав в воздухе двумя тоненькими, ярко раскрашенными книжками, Даша опустила их на край обеденного стола, на котором покоились еще неупакованные вещи. — Я думала их сюда запихать. — Она вытащила из-под стола одну из открытых коробок. — Там еще место есть. — Коробка с готовностью шаркнула по полу, едва накренив вперед раздутые бока, и затихла.

— Аля. Наконец-то ты здесь! — выглянула из кухни мать, — А я тут голову ломаю, куда тебе ложки с вилками приткнуть. Остальное вроде сложила. Ты как?

— Да нормально все. Вот с девчонками прощалась.

— И как они? Авиакомпанию вашу следом за тобой отправлять не собираются? — усмехнулась она, вспомнив жалобы подруг своей дочери на их «любимого клиента».

— Они бы с радостью, — засмеялась Алина и, подойдя к матери, взяла у нее из рук столовые приборы. — Мам, не нужны мне вилки. Уж посуда-то там, надеюсь, найдется. Да и он наверное уже об этом позаботился.

— Позаботился… — вздохнула мать. — Елки! Митькино молоко закипает! — уловив ухом легкое шипение, воскликнула она, и скрылась на кухне. — Но вот! На секунду ведь отвлеклась…

— А вот что со всем этим барахлом делать? Ума не приложу! — Алина махнула в сторону, горой взгромоздившихся в углу, стульев, письменного стола и небольшой софы. — С этим я никак не успею разобраться. Мам, это вы тут без меня. А?

— Не беспокойся, — гремя кастрюлями, отозвалась мать. — Часть постоит у меня, пока вы не вернетесь, а часть Вера заберет. Так ведь? — Кивнула она в сторону суетившейся рядом свекрови. А за квартирой, думаю, свекор присмотрит. Ты лучше сына собирай, он тебя заждался уже. И сама тоже…

— Мама! — услышав Алин голос, весело смеясь, из спальни выбежал голубоглазый мальчуган трех лет и протянул к ней свои пухлые ручонки. — Когда мы к папе поедем? — залезая к ней на руки, пролепетал он.

— Ты мое солнышко! — воскликнула Алина, подхватив сына на руки, она присела на свободную от вещей половину софы. — Скоро, сынуля. — она легонько потрепала его мягкие, золотистые кудряшки. — Ты все свои игрушки собрал? — поддельно-серьезным голосом, спросила она.

— Все! — с готовностью подтвердил он и от нетерпения заерзал на месте. — Только вот бегемот никуда не влезает, толстый он.

— Толстый, — улыбнулась Алина.

— А у крокодила хвост длинный, все время высовывается. Вот он! Смотри! — обиженно надув губы, он поднял вверх резиновую игрушку крокодила и показал ее маме.

«Точь-в-точь, как отец», — Алина крепко прижала сына к себе. — «Ничего, уже скоро будем вместе».

— Ладно, давай поможем крокодилу, и бегемота попробуем куда-нибудь сложить. — Опустив мальчугана с колен, она легонько подтолкнула его вперед, — Пойдем.

— Ну вот, вроде бы и все, дорогая, — вздохнула свекровь. Чуть заметные морщинки в уголках глаз выдавали сильную тревогу, что творилась в ее душе, столь тщетно скрываемую ею в своем голосе. — Завтра утром мы за вами заедем.

— Хорошо, — улыбнулась Алина.

— Ну, ты давай там, держи этого оболтуса. А то уехал вон… — проворчал в усы свекор. Алине показалось, что за последние дни он сник и осунулся. Не смотря на желание казаться сильным, ему все же не легко давалось расставание с ними.

— Ну, что вы, он не оболтус. Он у вас замечательный, — обняв сначала свекровь, затем свекра, Алина вновь взяла на руки вертевшегося под ногами сынишку.

— Я тебе позвоню еще, где-нибудь под утро, чтоб не проспали, — стараясь казаться спокойной, мать чмокнула дочь в щеку. Подхватив на руки внука, она нежно прижала его к себе. — Солнышко наше! Что ж ты нас покидаешь? — она аккуратно пригладила его растрепавшиеся кудряшки.

— Я наверное сейчас тоже пойду, — откликнулась из кухни Даша, раскладывая остатки посуды на полки. — А то вам отдохнуть надо. Да и мне не проспать. Завтра в полшестого как штык в аэропорту буду с моим благоверным. Благо у него выходной.

— Ну, пока, родная. — Вручив дочери внука, мать еще раз крепко обняла ее. Алина заметила в уголках ее глаз тщетно скрываемые две крошечных искорки-слезинки.

— Мам, не волнуйся. Все будет хорошо, вот увидишь, — обнимая мать, почти шепотом произнесла Алина.

«Ведь, всю ночь напролет они и глаз не сомкнут», — серой мышкой зашевелилось в душе, — «все будут переживать: как мы, где мы… Ох, как бы хотелось внушить им сейчас, что с нами все будет в порядке. Ведь мы там будем вместе…». Проводив мать с сестрой, она осторожно закрыла за ними дверь. Неугомонный малыш, недовольно заерзал у нее на руках. Скорчив капризную рожицу, он соскользнул на пол, решив видимо, что уже достаточно насиделся в таком положении.

— Ну что, показывай, где там твой бегемот? — Алина весело подмигнула сорванцу и проследовала за ним в комнату.

— Мама, он там! Там он… — Радостно закричал мальчуган и, очутившись у софы, где стояла большая сумка с игрушками, тут же начал выкидывать наружу аккуратно сложенные в ней свои сокровища, указывая на выступавшую из сумки толстую морду пластмассового бегемота.

Вдруг резко раздался телефонный звонок. Алина подлетела к аппарату и схватила трубку.

— Алло? — радостно крикнула она, надеясь услышать голос мужа.

— Это я, Аль.

— Жанна, ты что ли?

— Я, — ответил в трубке размеренно-певучий голос коллеги. — А ты что? Его что ль ожидала услышать? Ну прости… — протянула она.

— Да будет тебе. Говори, — рассмеялась в ответ Алина, представив живую мимику Жанны.

— Я вот чего, слушай, я не помню, куда ты выписки по счетам засунула.

— Ты что? До сих пор на работе сидишь? Ну, ты даешь!

— А что даешь-то?! Завтра вот клиенты припрутся, а выписок-то и нет. Что мне тогда делать? Уже все шкафы перерыла.

— Так я же говорила тебе. В правом шкафу, ну тот, что на ключ запирается, знаешь? Где все документы лежат. А ключ там же рядом в пепельнице должен быть, — подчеркивая свои слова жестами, она машинально махнула в воздухе рукой, словно хотела наглядно показать, где именно прячется загадочный ключ от шкафа. — Только, как дверцу откроешь и заглянешь туда, не справа, где контракты все, а чуть левее, после красной папки, там закладка есть, чтоб не перепутать.

— Ой, точно! Ты же говорила мне! — воскликнула Жанна. — Вот старость — не радость! Теперь вспомнила. Ну, все, отдыхай. Не буду тебе мешать. У тебя, во сколько утром самолет?

— В семь.

— Ну, я тебя провожать буду, мысленно.

— Ладно, — усмехнулась Алина, представив подругу, изо всех сил отбрыкивающуюся от, ошалевших от бухгалтерских проблем, посетителей. — Удачи тебе с клиентами!

— Пока, тебе удачи! Эх везет же людям, мужей за границу работать приглашают… — вздохнув, пробормотала Жанна и повесила трубку.

Алина отошла от телефона и оглядела комнату.

Как непривычно пусто все было вокруг. Убран с пола, и скромно ютился в углу свернутый темно-серый ковер с большими желтыми хризантемами — любимыми мамиными цветами. «Ах, какой космический сюрприз», — каждый раз восклицала она, видя их торчащие в стороны лепестки. Рядом с ковром — готовая к перевозке, детская кроватка и гора стульев возле нее. У стены напротив, непривычно завернутый в покрывало на трехногой тумбочке, важно восседал небольшой телевизор. Высокая картонная коробка с дисками, словно верный страж охраняла ее покой. Стены, некогда красовавшиеся рисунками сына, стыдясь своей белизны, робко кутались в паутину тонкой серой тени от одиноко свисавшей с потолка лампы. Чувствуя себя непрошенными гостями, они изо всех сил старались лишний раз не привлекать к себе внимание. Больше не свисала до пола тонкая вуаль гипюровых штор, некогда кокетливо накинутая на большие надбровные дуги-карнизы. Оголенные стекла окон, очнувшиеся от долгой сладкой дремоты, огромными пустыми глазницами растерянно взирали на все происходящее вокруг. То там, то здесь по-походному расположились маленькие и большие сумочки, словно приунывшие на привале толстые и худые солдаты, по первому же зову готовые перебазироваться на следующее место дислокации.

За окном стемнело, и лишь озорные малютки-снежинки, медленно кружась в только им понятном танце, после нескольких «па» в воздухе, неслышно опускались на карниз оконной рамы. Вокруг все замерло в печальной тоске ожидания завтрашнего дня.

Пухленький голубоглазый мальчуган, удобно устроившись на диване, медленно перебирал игрушки, роняя из рук на пол то одну, то другую. Будто нежный розовый бутон, он потихоньку начал склонять головку, отходя ко сну.

— Солнышко мое. — Алина бережно взяла сына на руки и медленно закружила с ним по комнате, тихонько его убаюкивая. Спустя какое-то время, уже уснувшего, она аккуратно положила его на подушку, укрыв теплым одеяльцем.

Телефонный звонок резкой трелью разрезал тишину комнаты. Боясь разбудить сына, Алина подскочила к нему и сняла трубку.

— Алло, — стараясь быть как можно тише, произнесла она.

— Аля, это ты? Привет! — робко отозвался из пустоты женский голос.

У нее сжалось в груди. Твердый комок, подкативший к горлу, перехватил дыхание. До боли знакомый голос… Алина узнала бы его из сотни голосов мира, из тысячи их оттенков. Через год, через два, через десяток лет. Холодным гулким эхом из черной бездны пещеры отозвался он в ее сердце.

— Кто говорит? — как можно спокойнее произнесла Алина, стараясь всеми силами не выдать своего волнения.

На мгновение все смолкло. Утекая во внезапно закрутившуюся воронку времени и пространства, переплетаясь меж собой, все слилось в одну черную непроглядную пропасть. На дне той пустоты лишь слышен был стук ее сердца. Ей показалось, что стук этот гулким отзвуком молота о наковальню отдается на противоположном конце провода.

«Прошу! Замолчи!», — молила она его. Но в ответ лишь огромный ком сдавил горло, мешая дышать.

— А можно Таню к телефону? — растерянно ответил ей голос после минутного молчания.

— Здесь нет Тани. Извините… — стараясь держать себя в руках, выдохнула Алина. — Вы ошиблись номером. — Она медленно опустила трубку на место.