Дом древнего моллюска

Галина Полынская, 2008

Лучшему пилоту транспортной компании Гейсу поручают ответственное дело: на лучшем корабле перевезти с планеты на планету важных пассажиров – двух священников. Гейс пробует отказаться от рейса, у него принципы – никогда не летать со священниками, от них одни неприятности, особенно в космосе. Но под давлением начальства Гейсу приходится выйти в рейс. И буквально сразу начинают сбываться худшие опасения. Все в этом рейсе идет не по плану, а вскоре и вовсе разворачивается цепь событий, способных навсегда изменить жизнь всех присутствующих на борту лайнера «Антарагон».

Глава пятая

Руки Гейса слегка подрагивали, когда он снимал системы корабля с торможения и восстанавливал заданный курс, горло пересохло до резкого кашля, а в голове не сверкало ни единой разумной мысли.

— Добрый Гейс, — неожиданно раздалось за спиной.

— А?! — взвинченный парень едва не подпрыгнул к потолку.

Оказалось, в кабину управления зачем-то вернулся Мантий-Мукаделис. Он тихонько подошел к пульту и положил невесомую ладонь на плечо пилота.

— Что случилось, хороший человек? — внимательный взгляд священника скользнул по бледному перекошенному лицу Гейса. — Нечто дурное происходит с нашим прекрасным кораблем?

Гейс попытался найти слюну, чтобы промочить горло, но слюна пересохла окончательно и бесповоротно.

— Присядь, хороший человек, — легкая рука священника вдруг сделалась настолько твердой и тяжелой, что Гейс почти упал в кресло. — И расскажи, что происходит?

Гейсу захотелось прохрипеть всё, как на духу, но перед глазами возник палец-лезвие брата Эхатештампа, направленный в шею отца Мантий-Мукаделиса, и Гейс отрицательно замотал головой, мол, все в порядке, все прекрас…

— Пойми, мой добрый Гейс, — склонившись, отец взял его руки в свои ладони, — порою стоит отворить запечатанные уста. Ведь ты не знаешь, на какой путь может вывести всех нас твое молчание. Промочи горло, Гейс, и расскажи.

Гейс добросовестно набрал слюны из каких-то ранее скрытых запасов гортани, и проскрипел тихонечко:

— Скажите, вы действительно давно знаете брата Эхатештампа?

— Давно, — похоже, удивился Мантий-Мукаделис. — А почему снова возник такой вопрос?

— С ним что-то не так, — Гейс умоляюще заглянул в глаза отца, словно надеялся, что он все поймет без объяснений. — Вы замечали, что с ним что-то не в порядке?

— Что? — приподнял брови Мантий-Мукаделис. — Что с ним не в порядке?

— Он мертвый! — выдохнул Гейс. И, словно извиняясь, добавил: — Вы раньше этого не замечали?

— Как это — мертвый? — опешил сиятельный отец.

— Не знаю, вам видней, раз вы с ним давно знакомы. Я провел скрытый анализ — тело брата мертво. Не хотите спросить его по старой дружбе, как такое может быть? А то я столь сильно разнервничался, что толком горло промочить не в состоянии.

Мантий-Мукаделис присел в соседнее кресло и погрузился в задумчивость. Гейс выжидающе смотрел на него до тех пор, пока в проеме не показался упомянутый брат Эхатештамп. И тут горло Гейса чудесным образом само собою неожиданно увлажнилось, а терпение лопнуло от страха.

— Стой там, брат Эхатштамп! — воскликнул он. — Ни с места! Не шевелись!

Пару раз еще шагнув по инерции, брат остановился на пороге кабины.

— Что-то случилось с тобой, дорогой брат? — Мантий-Мукаделис поднялся с кресла и пошел ему на встречу. — Откройся нам и мы попробуем изменить твой мир.

— Не подходите к нему! — крикнул Гейс. — Не надо!

Но отец продолжал двигаться к брату со своими мировыми идеями. На этот раз все его пальцы обратились в лезвия в мгновение ока. Эхатештамп схватил старика за плечо и направил острия на седую голову.

— Что происходит, дорогой мой? — спокойно проговорил Мантий-Мукаделис, покосившись на лезвия. — Разве ты не знаешь, что на борт пассажирского корабля нельзя проносить оружие? Даже такое безобидное, как твое.

— Тихо! — отрывисто выкрикнул Эхатештамп. — Тихо всем! Значит, так…

«Хоть бы шаг сделал вперед, — думал Гейс, наблюдая за ситуацией, — только бы вошел в кабину, сразу же сработают системы ликвидации нападения…» К сожалению, системой безопасности «Антарагона» предусматривалось устранение буйных пассажиров только на пространстве кабины управления, будто нигде больше на всей огромной территории корабля, в принципе, не могла произойти критическая ситуация. И вот теперь Гейс стоял в пяти шагах от пульта и не мог дотянуться до индикатора тревоги, чтобы его активировать, а угроза в виде брата находилась в нескольких шагах от кабины, и чувствовала себя хозяином положения.

–… значит так! Я всего-навсего хотел долететь до Оксента! Я никому не делал ничего плохого! Просто хотел добраться! И я никому ничего не сделаю, если мы просто продолжим путь! Ты! Сядь за пульт!

«Спасибо!», — обрадовался Гейс и поспешно уселся в боковое кресло, откуда без проблем можно было дотянуться до тайного оружейного отсека.

— А что будет, если я не соглашусь везти непонятно кого на Оксент? Да еще и под угрозами? Я ведь расстроен, нервничаю, следовательно, не могу должным образом управлять кораблем, что может привести к аварии, даже к катастрофе, — Гейсу пришлось слегка скособочиться и сунуть руку за спину. Сделав вид, что почесывается, он нащупал заветную выпуклость на внутренней панели пульта.

— Тогда я убью старика! — фальцетом выкрикнул Эхатештамп, и Гейс понял, как сильно он нервничает.

— Да, пожалуйста, — беспечно улыбнулся пилот, извлекая из тайника плоский серый прямоугольник чуть длиннее ладони, — мне не жалко, старик уже достаточно пожил. Но где гарантия, что после этого ты заставишь меня вести «Антарагон»? Больше тебе нечем и некем будет угрожать, меня убить ты не сможешь, ведь некому будет управлять кораблем, а сам ты не умеешь.

Эхатештамп задумался, на секунду отвел взгляд от Гейса, и тот выбросил вперед руку с плоским серым прямоугольником. От резкого жеста прицельный парализатор дальнего действия включился сам собой. Казалось, не из серого прямоугольника, а прямо из пальцев Гейса вылетела очередь светящихся точек, прошила насквозь брата Эхатештампа, и тот неподвижно замер. Мантий-Мукаделис снова покосился на пальцы-лезвия у самого своего лица, тихонечко отстранился и шагнул в кабину. Гейс заблокировал парализатор, чтобы тот не дал случайного разряда, и убрал его обратно в отсек под пультом.

— Парализованность не повредит здоровью брата Эхатештампа? — Мантий-Мукаделис присел рядом с Гейсом, разглядывая застывшую фигуру.

Пилот почесал переносицу и посмотрел на старика долгим внимательным взглядом.

— Этот человек собирался потыкать вам в шею вон теми острыми железками, вы это понимаете? Возможно, он даже собирался вас убить, и вы до сих пор считаете, что это брат Эхатештамп и беспокоитесь о его здоровье? Это кто угодно, только не ваш коллега по монастырю.

— Кто бы это ни был, он же не останется так стоять до самого Оксента? — Мантий-Мукаделис поправил деленную на трое бороду, ощупывая скрепляющие пряди выпуклые кольца.

— Нет, конечно, такая скульптура в интерьере не предусматривается. Надо придумать, как его обезвредить, а потом я нейтрализую паралич. Для начала не мешает разобраться, как у него из пальцев выдвигаются эти острые штуки.

Гейс встал с кресла и направился к Эхатештампу. Разглядывая его руку, пилот заметил, что кожа вокруг оснований лезвий надорвана. Аккуратно взявшись за лезвие на указательном пальце, Гейс потянул его вверх, оно вдруг подалось и без особого труда вышло наружу.

— Что там такое? — заинтересовался Мантий-Мукаделис.

— Идите, поглядите сами.

Гейс взялся за лезвие на большом пальце и потянул. И тут произошло нечто странное. Палец пошел трещинами, треснула ладонь, рука, стремительно стало разваливаться все тело. Гейс оттолкнул подальше от этого безобразия Мантий-Мукаделиса, и бросился к пульту за парализатором.

— Гейс, скорее сюда! — воскликнул отец. — Сюда!

— Бегу! — Гейс достал парализатор и поспешил обратно. — Не очень то мне хочется смотреть, если честно… Ой, фу! Кто это?

Куски развалившегося тела, словно сырые гипсовые обломки, упали на пол, несмотря на сдерживающую силу парализатора. И среди них остался неподвижно стоять какой-то невысокий худощавый голый молодой человек, с ног до головы покрытый клейкой белой слизью. К пальцам его рук были прикреплены лезвия, соединенные хитросплетенными нитями, по всей видимости, обеспечивающие их зловещие выдвижение. Мантий-Мукаделис осмотрел фигуру со всех сторон и пришел к выводу, что раньше никогда не видел этого парня.

— Какие будут предложения? — Гейс озадаченно разглядывал обнаженную фигуру, предварительно убрав с его рук лезвия.

— Его надо привести в чувство и расспросить, узнать, кто он такой и что стряслось с братом Эхатештампом.

— Думаю, с братом Эхатештампом стряслось непоправимое, — Гейс посмотрел на пол. — Если я приведу его в чувства, где гарантия, что он не бросится на нас?

— Он гол и безоружен, да и его комплекция не выглядит воинственной. Мы без труда с ним справимся.

— Особенно вы, — снисходительно усмехнулся пилот. — Ладно, не век же созерцать сию мерзкую картину.

Гейс резко сдавил корпус парализатора, и аппарат дважды выдал короткие белёсые очереди. Вокруг фигуры неизвестного возникло плотное сероватое облако, и он тяжело опустился на пол. Вскоре незнакомец очнулся, приподнялся, сел и со стоном сдавил руками голову.

— Итак, начнем знакомиться сначала, — во избежание разнообразных сюрпризов Гейс держал наготове парализатор. — Ты кто такой будешь? Как зовут?

— Нело, — нехотя ответил незнакомец. Он пытался стереть с лица слизь, но только размазывал ее.

Мантий-Мукаделис поднял рубашку брата Эхатештампа и протянул Нело. Тот мрачно поблагодарил, вытер лицо, и Гейс с отцом получили возможность рассмотреть молодого человека. Узкое смуглое лицо с карими глазами, ровным носом, острым подбородком и тонкогубым ртом. Определить цвет его коротко остриженных волос было невозможно из-за покрывающей их слизи.

— Ты что ж такое творишь, Нело? — Гейс переложил парализатор в другую руку. — Вон чего с братом Эхатештампом сделал, потом на дедушку напал…

— Ничего я с этим братом не делал! — зло огрызнулся Нело. — Когда я на него наткнулся, он уже помер!

— Как помер?! — всплеснул руками Мантий-Мукаделис. — Ах, бедный, бедный брат! Все-таки довела его легочная болезнь, не смог он исцелиться! И где же ты его нашел, Нело?

— В лесочке, недалеко от забора вашего монастыря, — Нело поднялся на ноги и принялся обтираться дальше.

— А зачем ты устроил такое… такое… вот, — Гейс указал парализатором на то, что осталось от брата. — Как ты вообще умудрился такое с телом сотворить?

— Это не тело! То есть, оно ненастоящее, это искусственный слепок! Я что, больной — таскать на себе чей-то труп?!

— Мы пока еще не знаем, больной ты или здоровый. А в чем смысл подобной маскировки? Ты не мог просто так уехать на Оксент?

— Не мог! — снова огрызнулся Нело. — Слушайте, отстаньте от меня! Мне нужно вымыться, эта штука подсыхает и сильно щиплет кожу!

— Глядите-ка! — хмыкнул Гейс. — Он хочет, чтобы мы от него отстали!

— Ему и впрямь следует вымыться, — сжалился Мантий-Мукаделис. — А потом Нело всё поведает в подробностях. Правда, Нело?

— Поведаю, — сердито буркнул он. Развернувшись, парень пошел прочь из кабины, то и дело поскальзываясь на белой субстанции.

— Шли бы вы присмотреть за ним, — обратился Гейс к Мантий-Мукаделису, — а я организую уборку, а то вниз страшно посмотреть.

— Пожалуй, это верное решение, — кивнул старик.

Отец поспешил за Нело. Гейс проводил его взглядом, вздохнул и пошел к пульту вызывать механических уборщиков.