Взгляни на птиц небесных

Галина Чередий, 2016

Что должно произойти, чтобы Мусса, успешный мужчина и владелец клуба, наконец остепенился? Об этом мечтает его отец, а он даже думать не хочет… Девушки из клуба сами прыгают ему в постель – что еще нужно для счастья? Но однажды в его жизни появится необычная девушка – и всё перевернется с ног на голову. И запылает от ослепительной страсти.

Глава 3

Дальнейшая ночь слилась в воспоминаниях Муссы в сплошной поток картин, запахов и звуков. Ощущение гладкой, как камень, и при этом мягкой, как бархат, кожи Элоди под его пальцами и ртом. Ее ни на кого не похожий запах, заполнявший не только его легкие, но и казалось, все окружающее пространство на километры вокруг. Звуки ее низких протяжных стонов и криков, когда он раз за разом подводил девушку к грани, за которой она была неистовой и яростной. Влажные, такие порочные касания раскаленных, мокрых от пота и изнемогающих от неутолимой чувственной жажды тел. Скольжение ее рта и рук по его телу без стыда и ограничений, разжигавшее в нем новое желание даже в те моменты, когда он казался себе выжатым досуха.

Мусса сидел на кухне над чашкой остывшего кофе и поймал себя на том, что его тело опять сведено тяжелым, мучительным желанием, как после очень долгого воздержания, и его оглушительное дыхание звучит в собственных ушах в тишине квартиры, заглушая гул крови, пульсирующей в голове и… не только в голове.

— Это что за хрень такая-то? — спросил Мусса у собственных дрожащих рук, в которые уперся взглядом. — С этим надо что-то делать.

Он пошел по квартире в поисках своего телефона. Набрав Марата, долго слушал мелодию. Только с третьего раза брат, наконец, ответил. На том конце что-то упало, кто-то хрипло и красочно выругался и застонал, и только потом послышался скрипучий голос Марата.

— Мусса, какого черта? Ты на часы смотришь вообще? — да, братец звучал с утра ничуть не мелодичней, чем он сам.

— На какие часы? На те самые, что ты мне подарил и которые теперь оглушают меня своим гребаным тиканьем? — усмехнулся Мусса.

— Ты мне из-за часов сейчас звонишь? — вопрос брата звучал так, что, будь Мусса чуть более робким парнем, ему бы точно захотелось застрелиться от скрытой угрозы, прозвучавшей в голосе Марата.

— Да плевал я на твои проклятые часы! Скажи лучше, у тебя вчера с этой Софией срослось?

— М-м-м-м. Черт! — в трубке какое-то движение и шуршание, затем хриплый голос брата позвал: — София? Детка, ты где?

Мусса ждал, но уже четко понимал, что его брата ждет, скорее всего, тот же утренний сюрприз, что и его. Наконец в трубке послышался опять голос Марата, и звучал он растерянно и даже немного расстроенно.

— Мусса, она от меня свалила. Прокувыркалась со мной почти до утра, выжала меня как лимон и ушла! Даже записки не оставила!

Мусса чувствовал, как его тело начинает трясти от смеха.

— Да, братец, в этот раз нас с тобой поимели!

— Да пошел ты, Мусса! — рявкнул Марат. — Я вообще-то хотел с Софией встречаться! Она просто какой-то дикий огонь в постели! У меня мозг выкипел просто!

— Ну вот, теперь ищи ее, чтобы еще разок в постель затащить! — продолжал смеяться Мусса, понимая, что они с братом, похоже, в одинаковом положении. — Девочки поиграли с нами немножко и выбросили за ненадобностью.

— И что теперь? — мрачно спросил Марат. — Я хочу видеть ее снова.

— Аналогично. Но что мы можем? Они, видимо, так все с самого начала и задумывали. Просто искали развлечения на один вечер.

— Хреново, — вздохнул Марат.

— Это точно. Может, вы говорили о чем-то? О чем-нибудь, что подскажет, где их можно искать?

— Да, собственно, мы мало говорили, — пробурчал Марат. — Как-то все не до этого было. Вы когда с Элоди ушли, подружке их кто-то позвонил, и она свалила быстро. Мы потанцевали немного, пока крышу совсем не сорвало, а потом поднялись в кабинет и больше не спускались.

— Так ты еще в клубе? — спросил Мусса, представляя, в каком состоянии сейчас его любимый огромный диван в кабинете.

— Ну да. Ты меня своим звонком разбудил.

Мусса и сам раньше частенько ночевал там.

И всегда не один. Да уж, повидал его любимый диван много и многих.

— София говорила, что вчера у Элоди был день рожденья, — вспомнил Мусса.

— Да, точно. Мне она тоже сказала это. Что они уговорили ее выйти в люди впервые за долгое время. И еще, как я понял, Элоди живет где-то за городом.

— Вот ведь зараза! Совсем замечательно! И в самом-то городе найти кого-то — целое дело, а если она здесь раз в сто лет появляется, то шансы и вовсе равны нулю! — Мусса и сам не понимал почему его это настолько огорчает.

— Похоже на то, — вздохнул Марат. — Как же это паршиво! Я, кажется, влюбился!

— Ты? — насмешливо фыркнул Мусса. — Ну, думаю, у тебя через пару дней все пройдет.

А сам задал себе вопрос, когда это пройдет у него? Как скоро он перестанет чувствовать запах и вкус Элоди и слышать ее протяжные стоны?

Марат вздохнул и промолчал, но Мусса понял, что, видимо, и брата всерьез зацепило.

— А может, они замужние дамочки, которые вырвались на одну ночь на свободу и решили зажечь с горячими парнями? — голос брата прозвучал как-то тоскливо. — А мы, дебилы, просто им под руку попались? Они о нас и не вспомнят больше. Так, просто приложение к члену какое-то имелось?

— Что я слышу? Неужто ты и правда влип, братец? — усмехнулся Мусса.

— А ты типа нет, потому и звонишь мне сейчас с утра пораньше с такими вопросами? — огрызнулся брат.

— Черт, это все Любка-Пончик накаркала! Уволю толстуху рыжую! — раздраженно стукнул по столу Мусса.

* * *

— Мусса, сынок, когда у тебя открытие? — спросил отец, сидя напротив в зале ресторана.

— Через десять дней.

— Ты каким-то измотанным выглядишь. Тебе бы отдохнуть, к морю смотаться.

Отец смотрел на него с беспокойством, пробуждая у Муссы чувство вины и легкое недовольство.

— Пап, мне некогда! Ты же знаешь, сколько всякой бюрократической волокиты. А взятки я не перевариваю давать этим клопам раздувшимся. Бесят они меня! Вот и мотают нервы! — скрывая раздражение, ответил он.

— Слушай, но на пару выходных-то ты можешь к нам с Людмилой приехать в деревню. Ты ж так еще ни разу и не был. И Марата прихватил бы.

Мусса скривился. Он был целиком и полностью городским жителем, и деревенская романтика с тонким ароматом коровьего навоза его никогда не привлекала. Но отец был прав, с того момента, как они с Людмилой перебрались в большой деревенский дом, ни Мусса, ни Марат не были у них еще ни разу. И не то чтобы далеко — 100 километров при нынешних скоростях — фигня. Просто вечно заняты, да и желания особого нет — тащиться по гравийке в какую-то глушь. Но очевидно больше избегать этого не получится.

— Не знаю. Попробую выбраться. Ты лучше скажи, когда вы с Людмилой распишетесь, как порядочные люди?

— Да я сколько раз уже предлагал! — махнул рукой отец и вздохнул. — Просил даже, уговаривал. А она говорит, что не нужно это. Она, мол, меня и без печати любит. Дети у меня взрослые, у нее тоже дочка давно выросла, так что, говорит, глупо это.

— Значит, ты недостаточно убедителен, отец!

— Да ты, смотрю, эксперт! Что-то у тебя тоже с этим не густо! Еще ни одну девушку не приводил, чтобы познакомиться. Да и брат твой такой же!

— Мы еще молодые! — засмеялся Мусса.

— В твоем возрасте вы у меня уже оба в школу ходили, между прочим! Молодые! — проворчал беззлобно отец.

— Сейчас жизнь другая! — привычно отмахнулся молодой мужчина.

— Да не морочь мне голову! — слегка повысил голос отец. — Сейчас средства предохранения от нежелательной беременности лучше, а жизнь все та же. Вот исхитрилась бы какая-нибудь девушка залететь от тебя, женился бы, никуда не делся!

— Вот поэтому я всегда предельно осторожен, пап! — и Мусса неожиданно почувствовал боль в зубах от нахлынувшего воспоминания о том, как совершенно забыл о предохранении в ту ночь с Элоди, желая обладать этой женщиной так полно, как это только возможно.

— Ладно, дело ваше, Мусса. Сам будешь потом жалеть, что не сможешь с сыном даже в футбол погонять, потому что будешь уже весь старый и скрипучий!

— А у меня только девочки будут! — усмехнулся Мусса. — Не болею фигней типа «надо продолжать фамилию» и все такое.

— Я тоже этим никогда не болел и очень жалею, что у меня нет дочери. Только девочке в наши времена нужен отец, что будет в силах вправить мозг обнаглевшим юнцам, которые руки распускают! — отец нахмурился и осуждающе покачал седеющей головой.

— Думаешь, к тому времени, как я заведу детей, я не смогу накостылять по шее тем ушлепкам, что будут около моей дочери увиваться? Да я при смерти буду, но своего ребенка в обиду не дам! — раздухарился Мусса.

— Да успокойся, сын! У тебя никакой дочери еще и в проекте нет, а ты уже планируешь, как будешь ее поклонников с кулаками встречать. Или, может, я чего-то не знаю, и в скором времени меня ждет приятный сюрприз? — хитро сощурил глаза старший мужчина.

— Ничего тебя не ждет, — ответил Мусса и вздохнул, подумав, что и сам не отказался бы от одного милого сюрприза в виде засевшей в его голове женщины со сладкой темной кожей и таким восхитительно чувственным ртом.

— Эй, Мусса! Ты меня слышишь? — отец, видимо, уже некоторое время пытался привлечь его внимание. — Я говорю, когда нам с Людмилой тебя в гости-то ждать все-таки?

— Ну, давай я в эти выходные заскочу, — раз отец так хочет, то почему бы и нет, хоть развеется.

— Ну и здорово! Погода сейчас — сказка! Сможешь и в озере недалеко от дома искупаться, и позагорать. А то совсем бледный со своей ночной жизнью стал. Девушку какую-нибудь прихватишь? — да уж, отца не так просто сбить с намеченного курса.

— Не-а.

Девицы, с которыми он спал, вряд ли оценят скромное очарование деревенской жизни. А видеть перед собой сморщенное от недовольства даже очень хорошенькое личико ему не хотелось, как и слушать недовольное фырканье девиц с километровым маникюром, что им грязь под ногти попала.

Опять непрошенно всплыло воспоминание о руках Элоди на его теле. У нее были коротко обрезанные ногти, и даже когда она впивалась в его спину и задницу, пытаясь удержаться в шквалах собственных оргазмов, почти не оставляла царапин. А ему на следующий день, глядя в зеркало, даже хотелось иметь хоть такое подтверждение, что эта безумная ночь была на самом деле, а не просто привиделась ему. Ее прикосновения вообще были не похожи на те, что ему приходилось ощущать на своем теле раньше. Ее руки были сильными и ладони — твердыми, и совсем не такими изнеженными, как ухоженные ручки его обычных партнерш. Она во всем была какой-то другой.

Мусса тепло попрощался с отцом, и они разъехались по своим делам.

— Я в субботу утром еду к отцу с Людмилой в деревню. Поедешь со мной? — спросил он у Марата, когда встретился с ним в кабинете в «Логове».

— А на кого я клуб брошу? Вдруг головняки какие-то? — тут же напрягся брат.

— Марат, но ты же уже хорошо натаскал Андрюху. Доверь ему клуб на пару ночей.

— А вдруг он не справится? Ты же сам потом с меня спросишь!

— Да что может случиться такого, что нельзя будет решить после? Будем на связи оба. Поехали, отцу будет приятно. Мы уже тысячу лет не собирались даже за одним столом!

— Вот поженились бы они с Людмилой, мы бы и собрались на свадьбе! — проворчал Марат, явно продолжая подыскивать отмазки.

— Он говорит, что она не хочет. Поехали, может, мы ее убедить сможем.

— Скажи лучше, что ты не хочешь тащиться без компании в эту глушь.

— Ну и это тоже.

— Тогда едем на моем джипе, я тебе не твои телки, чтобы к твоей широкой спине всю дорогу прижиматься! — съязвил брат.

— Да не дай Бог! Я тоже как-то больше люблю, когда к моей спине женская мягкая грудь прижимается, а не чужой член в зад упирается.

— Боишься, что понравится? — ехидно оскалился Марат.

— Младший, я тебя давно не бил, по-моему, — нарочито задумчиво произнес Мусса.

— Ага, лет десять как, не больше! Только теперь это еще вопрос — кто кого. Хотя могу поддаться чисто из уважения к твоему преклонному возрасту.

— Дебил, у нас всего два года разницы!

— Два года до тридцатника — это, знаешь ли, целая жизнь!

— Ладно, давай в субботу пораньше выедем, так что до утра не кувыркайся, — усмехнулся Мусса.

Марат неожиданно помрачнел и что-то недовольно пробормотал себе под нос.

— Что? — не расслышал Мусса.

— Говорю, что я вообще уже две недели ни с кем не кувыркался, как ты говоришь. Чувствую себя как чертов евнух, — раздраженно ответил брат.

Мусса усмехнулся, но решил промолчать, что чувствует себя аналогично.

— Может, они ведьмы какие-то и всю мужскую силу из нас высосали? — скривился Марат.

— Нет, ты точно дебил! — отмахнулся Мусса и пошел к выходу.

* * *

— А ничего так домик, — сказал Марат, выбираясь из машины перед большим деревянным коттеджем, сложенным из желто-золотых сосновых бревен.

Широкий двор был вымощен золотисто-коричневой плиткой, а на клумбах пышно цвели гладиолусы всех возможных цветов и оттенков. Широкая лестница вела на просторную тенистую веранду.

— Алик, мальчики приехали уже! — послышался женский голос в одном из окон на первом этаже, и в дверях появился их отец.

— Ну, неужели в самом деле! — развел он руки, желая обнять появившихся, наконец, сыновей.

Из-за его спины выглянула невысокая миловидная женщина средних лет.

— Мальчики, давайте в дом! — разулыбалась она. — Обед будет с минуты на минуту.

— Люда, ты просто расцвела здесь на свежем воздухе! — воскликнул Марат.

— Это просто от того, что ваш отец теперь все время со мной и окружает меня любовью, а большего нормальной женщине и не надо, чтобы цвести, как роза.

— Да не скажи! — усмехнулся Мусса. — Что-то тем женщинам, которых я знаю, кроме любви требуется еще целый список весьма дорогостоящих вещей и масса наличности, чтобы почувствовать себя хоть немного счастливыми.

— Это точно! — поддакнул Марат.

— Это просто вы все время не тех девушек выбираете и не в том месте, — ответил отец, обнимая Людмилу за плечи.

— Ну, знаешь ли, что есть, то и берем, — обреченно пожал плечами Мусса. — Это просто Люда — какой-то эксклюзивный вид женщины. Вымирающий, наверное.

— Да хватит вам глупости болтать, заходите уже, — смутившись, позвала их хозяйка.

Первый за последний год семейный обед напомнил Муссе о том, что совсем недавно они собирались так почти каждый день.

— Как мама? Кто-нибудь из вас говорил с ней недавно? — спросил отец уже за чаем.

— Да, она звонила мне вчера, — ответил Марат.

— И мне. У них с Максимом все нормально, — добавил Мусса.

— В Россию, вас навестить, не собирается?

— Нет. Она говорит, что приедет только внуков нянчить, — фыркнул Марат.

— О, ну тогда у нее есть все шансы забыть русский язык! — безнадежно махнул на сыновей рукой отец. — Вот ты, Марат, когда уже остепенишься?

— А что я-то? — обиженно отозвался парень. — Мусса старший, пусть он первый и отдувается!

— Э-э-э! Ты на меня стрелки не переводи! Я не готов пока сделать какую-нибудь женщину несчастной на долгие годы, заставив жить с таким, как я! — поднял тот ладони в защитном жесте.

— А что так? Может, она, наоборот, сочтет это великим счастьем! — подколол Марат.

— Да уж точно большим, чем жизнь с тобой! — огрызнулся Мусса.

— Мальчики, не ссорьтесь! — попросила их Люда, как маленьких.

— Да не обращай на них внимания, дорогая. Если они еще не катаются по полу, выбивая из друг друга дурь, значит они вовсе и не ссорятся! — совершенно спокойно ответил мужчина.

— А что, и такое случалось? — удивленно спросила Людмила.

— Людочка, ты ведь растила одну дочь, так что ты бы удивилась тому, что может происходить в доме, где двое мальчишек!