Саблезубый

Галина Чередий, 2020

Бессердечный бабник. Вечный гулящий котяра. Циничный шутник, уверенный, что все бабы одинаково продажны, дело только в сумме. На первый взгляд. Загадочная красавица. Отчаявшаяся беглянка с мертвым уже сердцем. Она пойдет на все что угодно ради сохранения так трудно доставшейся свободы. Никому не готовая позволить на нее снова посягнуть. На первый взгляд. Случайная встреча. Желание, вспыхнувшее жарко вопреки всякой логике. Вынужденное сожительство. Разве у них есть шанс на «долго и счастливо»? История Андрея Боева, друга Яра Камнева из «Гризли». Содержит нецензурную брань.

Глава 8

— Тихо! Куда рванула?! — прошипел над ухом смутно знакомый голос, а что-то тяжелое и горячее удержало на месте, придавив в районе груди.

Я хлопала глазами в полумрак, подавляя приступ паники по мере того, как вспоминала, где я и с кем.

— Боев? — вышло еле слышное сипение, и сразу горло сжалось в приступе кашля.

— А ты кого ожидала увидеть? — Он убрал удерживавшую меня ручищу и потянулся к тумбочке за стаканом, на мгновение нависнув надо мной своей широченной грудью. Перед самым лицом очутился один плоский коричневый сосок и негустая поросль золотистых волос.

Не отдавая себе отчета, я чуть приподняла гудящую голову и понюхала его кожу. Он выпрямился резко, будто я его укусила.

— Слышь, загадка моя, ты не балуй пока, — нахмурился он строго, садясь, и, приподняв меня, поднес стакан к губам.

Пахло лимоном и медом, на вкус кисловато. Хорошо.

— Какое число?

— А тебе не пофиг? Или куда опоздать можешь?

— Ты все время возился со мной?

— А были еще желающие?

— Почему?

— А почему нет?

— Ты опять? — Это что? Я улыбаюсь?

Так и есть. И как-то так тихо внутри. Спокойно. Видно, болячка временно все мои силы сожрала. Даже на тревогу их не осталось.

— Опять что?

— Вопросом на вопрос.

— Ну так-то ты это первая начала.

— Ты старше, будь умнее.

— Ага, быть умнее — это прямо про меня. Куда дергаешься?

— Мне в туалет и помыться.

— Сейчас.

Он поднялся, обошел широкую кровать. Как оказалась в ней — не помню, и саму комнату тоже.

— Давай потихоньку.

— Я голая.

— И чё? Я все видел уже. Сиськи зачетные, задница что надо. Не комплексуй.

— Мне холодно, идиот!

Он взял на стуле футболку и натянул на меня.

— Все? Или еще и трусы у меня отожмешь? — И взялся за резинку своих боксеров, естественно привлекая мое внимание к тому, что у него стоял.

— У… нас что-то было? — Вот не похрен ли тебе, Катька. Пользовался он тобой или нет — какая разница? Скажи спасибо, что полудохлую замерзать не выкинул или в больницу не отправил, где сразу бы озадачились установлением твоей личности.

— Я, конечно, тот еще извращуга, но не настолько, — фыркнул Андрей. — Совокупляться люблю и часто практикую, но исключительно с живыми бабами.

Я поежилась от странного контраста. Он говорил, не скрывая насмешливости и цинизма, но вел меня, поддерживая так аккуратно, будто я чертова древняя ваза за целое состояние.

— Осторожно тут, — глянул строго, оставляя наедине с сантехникой.

Закончив самое насущное, я на резиновых ногах подползла к ванной и пустила набираться воду, чуть не навернувшись от головокружения, когда наклонилась пробку заткнуть.

–Ты чего еще удумала?! — тут же вломился Боев. — Рано тебе еще полоскаться.

— Я воняю, как дерьмо, — заканючила я.

— Выглядишь еще хуже, не будем рушить гармонию, — отрезал он, закручивая воду.

— У меня вся кожа липкая от пота. Ну, пожалуйста. Хоть ополоснуться.

— Ополаскиваешься тогда вместе со мной.

— Ты чересчур здоровый. Мы вдвоем в твою ванну не влезем.

— Пф-ф-ф! Уж поверь, у меня огромный опыт по впихиванию чего-то большого и толстого в узкие и тесные места.

— Ладно, я все равно не буду той, кто пол потом вытирает. И не мне соседи снизу предъявлять придут.

Боев опять открутил краны и сунул мою руку под струю.

— Нормально?

— Угу.

Он уселся первым, не снимая трусов, и протянул мне руку. Трикотаж промок и стал почти прозрачным. И я снова уставилась на здоровенную хреновину, что теперь стала видна очень четко.

— Ты хоть прокомментируй как-то, а то я уж не знаю, что и думать, — зафыркал он, чуть приподняв бедра.

— Ты воду решил еще и на стирке сразу сэкономить?

— Залезай, умничаешь.

Я все же сняла его футболку и осторожно опустилась в воду спиной к нему.

— Я предпочитаю принимать ванну классическим способом. М-м-м-м-м, хорошо-то как.

— Так, подобные звуки пока запрещены, — заявил Андрей, обхватывая меня за талию, подтаскивая ближе и роняя себе на грудь.

— Почему?

— Потому что это провоцирует во мне желание послушать, как ты будешь стонать во время секса.

— У тебя что, пунктик какой-то по поводу орущих и стонущих женщин? Хотя с таким размером…

— Что не так с размером?

Мой взгляд упал на сгиб локтя. Следы от уколов.

— Ты врачей вызывал? — тут же напряглась я.

— Выдохни, это Ромка Насонов, он тебя уже смотрел.

— А если он заявит? Такую истерику мне в приемном покое тогда закатил, требуя, чтобы я заявление написала.

— Он думал, что это я тебя так уделал.

— А были прецеденты?

— Бил ли я женщин? Нет. И сразу скажу, чтобы без непоняток между нами: ты мне расскажешь, кто бил тебя. Расскажешь! Вообще без вариантов.

— И что ты сделаешь?

— Что смогу, загадка.

— Ну да. Ни черта ты не сможешь. Разве что сам сгинешь и на меня наведешь.

Тревога растаяла так же мгновенно, как и пришла. Ничего я ему не расскажу. А даже если и могла бы, что он может против Вознесенского и его связей везде и всюду? Ничего. На самом деле, не так уж я и верю, что Дмитрий не найдет меня рано или поздно. Остается надеяться, что поздно, не мальчик он чай, сердечко пошаливает. Или что подыщет другую девочку-вещь. А я пока просто поживу так, как не жила раньше. Пусть и найдет потом, я уже успею.

— Ах, как же горько, что ты совсем в меня не веришь, моя женщина-тайна! — явно паясничая, шлепнул себя по лбу мой спаситель-захватчик. — Кстати, как насчет уже настоящего имени. Я знаю, что ты не Оксана, и ты знаешь, что я знаю.

— Это что, так принципиально?

— Внезапно да. Разве я не заслужил такую малость?

— Почему ты тогда оттолкнул меня?

— Ты о чем?

— Знаешь ведь. О минете.

— Хм… Тему меняешь?

— Интересуюсь.

— Я тебе уже сказал, что не практикую сношений с неживыми партнершами. Есть в этом что-то совсем уж ненормальное, даже для такого озабоченного и всеядного, как я.

— То есть я это делала плохо?

— То есть конкретно ты в этом вообще не участвовала. Имя.

— А разве мужчине есть разница?

— Имя-я-я.

— Да ладно, брось. Туда-сюда — все одно и то же. В чем прикол?

— И-и-имя-я-я-а-а.

— Катя.

Боев замолчал, похоже, прикидывая, вру ли я ему.

— Разница есть. Когда женщина реально хочет тебе отсосать, еще и сама от этого кайф ловит, это охеренно лучше, чем даже любая профи с самой глубокой и неблюющей глоткой.

— Скажешь тоже. Минет — это… — Противно и то, что нужно перетерпеть. — Только для мужчины. Как женщина может от этого кайфовать?

— По твоей логике, мужчина не может кайфовать от куни, потому что это только для женщины.

— От чего?

— Та-а-ак, — протянул он и подцепил мой подбородок, поворачивая к себе лицом. — Вот теперь мне прям сильно интересно стало, что же ты за создание такое. С ходу незнакомому дядьке себя предлагаешь, отсосать для тебя — фигня делов, но при этом про куни не слышала и на самом деле секс тебе на хрен не нужен.

— Я слышала, — не сразу, но я сообразила, о чем он.

Как-то было у нас ЧП в приюте. Парень один, из старших, вздернуться решил. А все потому, что остальные его совсем зашпыняли, обзывая п*здолизом директрисы. Вроде как даже кто-то даже видел… ну… сам процесс. Короче, общее мнение об этом было резко отрицательное, причем и у парней, и у девчонок. Все брезгливо морщились и фыркали.

— Только слышала? Неужто ни разу никто не делал? Выглядишь даже на первый взгляд там очень аппетитной. Да ладно! Ты покраснела!

На самом деле меня внезапно бросило в жар. Потому что от его «аппетитно» в разуме родилась ужасающая в своей бесстыдности картина: боевская башка с коротким золотистым ежиком волос между моих раскинутых бессовестно ног. И вызывала она совсем-совсем не отвращение от такого, казалось бы, как минимум неприятного действа. Мощный импульс, прошивший снизу вверх, заставил резко сжать бедра.

— Скажешь тоже, — фыркнула я, отворачиваясь. — Мне ничего такого и даром не надо.

— Это почему? Потому что секс, по-твоему, по кайфу только мужикам?

Как бы невзначай он переместил свою ладонь с талии мне под правую грудь, мягко подхватив ее, как в чашу. В районе моей поясницы дернулся его член, и, непонятно почему, от этого потянуло в низу живота.

— Вовсе нет. Я знаю, что и женщинам это может нравиться.

Боев шевельнул большим пальцем, легко задевая мой сосок, и тот сразу съежился. И это было… не противно.

— Но не тебе? — Андрей наклонил голову и, едва касаясь, погладил губами кожу за ухом. Почудилось, что от этого волосы у меня на затылке стали шевелиться и вдоль позвоночника потек горячий ручей, что собирался и копился внизу, наполняя все внутри там чем-то тягучим и жарким.

— Не… не мне. — Его палец стал выводить круги по ареоле, отчего она пошла пупырышками, а мне приспичило заерзать на месте. Но я держалась, не шевелясь.

— Вообще ни разу?

Вторую ладонь он положил мне на живот, пониже пупка, как будто мог знать, что именно там сейчас происходит что-то странное.

— Ни разу. — В ванной стало душновато, и я шумно выдохнула, все же чуть сдвинувшись от него. Но от этого воздействие прикосновений его рук только усилилось. — Я — бревно с глазами.

— Да неужели? — Он бесцеремонно накрыл мой лобок и сразу, не дав мне успеть напрячься, проскользнул средним пальцем между складок, и меня точно током прошибло, подбрасывая на месте.

— Что ты… — вышло похожим на всхлип, и я схватила его за запястье, намереваясь остановить.

— Тш-ш-ш-ш! — зашипел он в мою кожу и прихватил зубами мочку уха, одновременно немного сжав захваченную грудь. Снова шевельнул пальцем, послав по моим нервам разряд. — Ах ты ж бревнышко какое у меня тут чувствительное и все уже скользкое внутри.

— Боев, не на… — Я впилась ногтями в его кожу, силясь отпихнуть кисть, что не пойми как превращала меня в дергающуюся марионетку. Но хуже всего то, что в голове зашумело, опустело. Как если бы я собиралась отключиться, но в тоже время по-другому совсем.

— Надо, Катя, ой как надо, — хмыкнул он самодовольно в мою шею, притиснул ближе, начав толкаться стояком в поясницу. — Ну давай, девочка, просто расслабься и дай дяде сделать тебе хорошо.

Его палец теперь непрерывно кружил по дико чувствительной точке. Отталкивать его руку я перестала. Наоборот, вцепилась, то ли держась сама, чтобы не улететь в неизвестном направлении, то ли удерживая его, чтобы не прекращал делать то, что делал. Спину гнуло, в глазах мельтешило и плыло, ноги двигались сами собой, взбивая воду в ванне. Пятки скользили по гладкому дну в поисках опоры, что, казалось, стремительно исчезала из-под меня. Мышцы и нервы натянуло, будто я вся стала струной.

— Вот так, Катюша, давай, кончай.

Хриплое ворчание Боева сработало как спусковой крючок, что со всей дури лупанул там, где все уже было натянуто до предела. Внутри что-то лопнуло, больно, сладко, оглушая и ослепляя. Тело трясло. Сознание отключилось, пропуская через себя сокрушающую все на своем пути волну. И только когда чуть попустило, я поняла, что суть этой волны была чистым удовольствием. Неизвестным мне и реально пугающе чрезмерным с непривычки, но да, это был настоящий кайф.

— А мужика-то у тебя и не было ни разу, загадка моя, — тихо засмеялся Андрей мне, обвисшей, как тряпка безвольная, в волосы.

— Был.

— А я говорю, что не было.