Аттика

Гарри Килворт, 2006

Удивительный мир чудес и чудовищ куда ближе, чем нам кажется: возможно, вход в него таится прямо у нас над головами… Джорди, Алекс и их сестра Хлоя обнаружили на старом чердаке дверцу, которая ведет в волшебный мир. Перед ними – целый континент, полный чудес и магии и населенный самыми невероятными созданиями. Теперь ребят ожидает множество приключений, опасных и порой по-настоящему жутких, и им придется преодолеть немало испытаний, прежде чем они найдут дорогу домой.

Copyright © 2006 by Garry Kilworth

© Storyside. 2022

© Краснянская В. В., перевод на русский язык, 2022

© Издание. ООО Группа Компаний «РИПОЛ классик», 2022

© Оформление. Т8 Издательские технологии, 2022

* * *

Посвящается памяти Нельсона, трехногого кота, который в душе всегда был четырехногим

Поднявшись на темный чердак,

В тумане нездешних видений,

На свалке всей жизни мгновений,

Где преданы чувства забвенью,

Где глазу доступны лишь тени,

Я слышал: ты пела мне.

«Чердаки моей жизни», The Grateful Dead

Глава 1. Встречи в саду

На чердаке пахло временем и пылью. Сквозь лучи солнечного света, в которых кружились пылинки, Джорди видел тусклое переплетение перекладин и стропил. Ему пришлось напомнить себе, что он мальчик, который не боится бывать в мрачных местах. Но тишина и мрачность чердака вместе с затхлым воздухом напугали бы и самых решительных мальчиков. Откуда-то из глубины донесся звук. Могут ли здесь, под крышей, быть птицы? Или, еще хуже, крысы? Кто знает, что находится на этом заброшенном чердаке? Что там, в старых сундуках? Сгнившие трупы? Отвратительные загадки ушедших времен? Свидетельства ужасных преступлений? Здесь может быть все что угодно.

— Джорди, идем, эта коробка такая тяжелая, у меня сейчас руки отвалятся!

Джорди подпрыгнул, услышав голос, который показался ему слишком громким.

— Извини, Хлоя, — сказал он, спускаясь вниз по ступенькам, чтобы взять коробку, наполненную разными вещами. — Я… я просто смотрел…

— Ага, я напугала тебя, правда же? — воскликнула его сводная сестра. — Ты подпрыгнул вверх на целую милю!

— Да вовсе и не напугала, — ответил он, стискивая зубы. — Там просто немного жутко. Пошли, сама посмотришь.

— Да нет, спасибо, там слишком грязно. Просто затолкни коробку сюда. Тебе даже не надо подниматься на самый верх. Все эти места такие противные. Моя мама и твой папа, — дети еще не привыкли к изменениям в своей жизни и пока не определились с тем, как называть родителей, — должны бы были таскать такие тяжелые штуки наверх сами.

— Вообще-то я сильный.

— Я тоже, но не тогда, когда нужно носить мебель…

Она продолжала говорить, но Джорди больше ее не слушал. Он все смотрел на мир полусвета и полутени на чердаке. Стены были не видны, они прятались в глубокой темноте. Столп света, падающий из единственного окна, казался единственным материальным предметом на чердаке, хотя, конечно, он таковым не являлся. Это был просто воздух, солнечный свет и клубящаяся пыль. Около стропила Джорди заметил кучу старой одежды, на которой лежала потрепанная книга — молитвенник или Библия. Лохмотья выглядели как останки какого-то нелепого животного, но по черным пуговицам и потертому кепи Джорди определил, что это форма солдата. Возможно, давным-давно погибшего на какой-то забытой войне.

Джорди вздрогнул и побежал вниз по ступенькам.

Чтобы прогнать плохое настроение, он самым замогильным голосом, на какой был только способен, сказал Хлое:

— Не ходи наверх. Там жутко.

— Ах ты! — В ответ Хлоя ткнула его кулаком в плечо.

Они вместе спустились вниз, ко всей остальной семье.

Они стояли в саду перед домом и рассматривали свою старую мебель, которая не поместилась в их новую квартиру с тремя спальнями. «Смотреть не на что, — подумала Дипа. — По большей части все это хлам». Когда двое одиноких родителей начинают вести хозяйство вместе, это приводит к появлению целой горы одинаковых вещей. Огромная куча столов, стульев, шкафов для посуды, платяных шкафов и другой домашней утвари из двух отдельных домов теперь была собрана вместе перед их общим домом.

Как обычно, Дипа взяла решение этой проблемы на себя.

— Из того, что осталось, мы возьмем наш шкаф для посуды и твой рабочий стол, — сказала она. — Все остальное можно отправлять на распродажу.

— А как насчет моего старого табурета для пианино? — слегка раздраженным тоном спросил Бен. — Я его сам сделал. Послушай, он нужен Нельсону.

— Нельсон с удовольствием бы спал на каменном ложе, если бы оно было хоть немного теплым, — фыркнула Дипа. — И ты прекрасно об этом знаешь.

Нельсон, их трехногий рыжий кот, растянулся на сиденье, обтянутом атласом. Он нежился под теплыми лучами солнца, и на его морде было написано выражение величайшего кошачьего блаженства. Нельсон потерял переднюю ногу в неравной битве с грузовичком-пикапом. Теперь он использовал свою инвалидность, чтобы вызывать к себе всеобщую симпатию, когда ему чего-то хотелось. Тогда он начинал прихрамывать больше, чем обычно, и жалобно мяукать. Впрочем, это душераздирающее мяуканье быстро переходило в недовольное рычание, если кот не получал того, чего ему хотелось. При этом, когда Нельсону приходило в голову погонять воробьев во дворе, он носился за ними со сверхзвуковой скоростью.

Дипа улыбнулась и положила руку на плечо мужа:

— Твоими способностями к столярному делу можно только восхититься, мой дорогой, но, увы, у нас нет пианино.

Бен покорно вздохнул:

— Ну хорошо, тут с тобой нельзя поспорить. Я признаю, это верно.

Трое детей, которым уже до смерти надоели все трудности переезда, стояли рядом и смотрели на родителей. Джорди был единственным сыном Бена, высокий худой мальчик с выражением некоторого превосходства над окружающими на лице. Рядом с ним стояла Хлоя. Это была красивая девочка, ее черные как смоль волосы наводили на мысль об азиатском происхождении. У нее был такой вызывающий вид, что, наверное, кто угодно хорошо бы подумал, прежде чем задеть ее. Брат Хлои, Алекс, был младше ее на два года. У него было более плотное телосложение, чем у Хлои и Джорди, и более спокойный характер по сравнению с ними. Черные глаза Алекса внимательно изучали окружающих, но не позволяли им заглянуть в его душу. Мало кто мог даже предположить, о чем этот мальчик думает.

— Мы не могли бы сейчас поесть пиццы? — спросил Джорди. — Вы говорили, мы можем пойти куда-нибудь пообедать.

— Ну конечно, я сегодня не собираюсь ничего готовить, — сказала Дипа, — поэтому вам лучше самим сходить поесть. В первую очередь я хочу позвонить в магазин, торгующий подержанными вещами, на случай, если пойдет дождь и окончательно испортит все это. Бен, не мог бы ты дать детям денег, а потом рассчитаться с грузчиками? Они сидят и ждут в кабине своего грузовика.

Дипа не стала ждать, когда ей ответят. Она прошла через переднюю дверь и поднялась на второй этаж большого викторианского дома. До того как его разделили на две квартиры, он принадлежал мистеру Грэнсому, пожилому человеку, который теперь жил на первом этаже, а верхний продал семье Вилсонов.

Дипа позвонила в магазин, торгующий подержанными вещами, и сообщила о своем желании продать старую мебель, а затем вернулась к Бену. Родители отправились в город, в пиццерию, чтобы присоединиться к своим детям. Съев некоторое количество еды и напившись газированных напитков, Джорди, Хлоя и Алекс пришли в значительно более приятное настроение, чем до обеда.

— О, а вот и они! — воскликнул Джорди, когда Дипа и Бен вошли. — Прямо с поля битвы с диванами и посудными шкафами!

В этот самый момент послышалась мелодия из телевизионного сериала «Скорая помощь». Это зазвонил мобильный телефон Бена. Он ответил на звонок, затем сказал:

— Простите, ребята, мне надо бежать. Стюарт не пришел на свою смену сегодня в полдень. Заболел… или что-то еще случилось.

Дети начали возмущаться, но в действительности они давно привыкли к такому положению вещей. Бен работал на скорой помощи, а Дипа была врачом, поэтому телефонные звонки часто заставляли их бросать все домашние дела и спешить на работу. По крайней мере, Дипа должна была приступить к работе в больнице только послезавтра, то есть у нее еще было сорок восемь свободных часов. Она засунула кусок пиццы с тарелки Хлои в рот мужа и сказала ему, чтобы он обязательно заказал себе обед на работу. После того как он ушел, она села за столик к детям, чтобы пообедать и побыть в их компании.

Мистер Грэнсом был одиноким человеком и вел уединенный образ жизни. По правде говоря, он не был счастлив, хотя его жизнь и нельзя было назвать ужасной. Он был на фронте во время Второй мировой войны, в течение пятидесяти лет был женат и по большей части был доволен своим существованием. Но сейчас мистеру Грэнсому совершенно нечего было делать, кроме как сидеть и думать. По какой-то причине он не мог почувствовать себя счастливым. Зато все время находил поводы для обид.

— Шумная семейка, — пробормотал он, когда услышал, как его новые соседи поднимаются по лестнице. — Никакого уважения!

Затем наверху включили телевизор. Вначале громко, потом сделали потише.

Конечно, у мистера Грэнсома был свой собственный телевизор, но теперь он включал его очень редко. Половину того, что было в телепрограммах, он просто не понимал и не принимал. Например, все эти реалити-шоу. Парни и девушки швыряют стулья и кричат друг на друга. Другая половина телеэфира была заполнена очень молодыми, безвкусными и громкими ведущими, которые просто лопались от переполняющего их самомнения. В каждой программе не прекращались их споры друг с другом. Мистеру Грэнсому не очень нравилось проводить время в обществе самого себя, но еще меньше ему нравилось телевизионное общество молодых людей с ужасными прическами и дерганых, ухмыляющихся девиц. Большинство из них даже не умело как следует говорить по-английски! Нет, теперь мистер Грэнсом предпочитал слушать радио.

Мистеру Грэнсому совсем не хотелось продавать половину своего дома чужим людям, но финансовые проблемы заставили его сделать это.

Две недели спустя после переезда стоял яркий солнечный день. Летние каникулы были в самом разгаре. Джорди играл в компьютерную игру в своей комнате, Алекс с помощью набора инструментов сооружал очень большого и сложного воздушного змея, а Хлоя решила почитать книгу в саду.

Сад позади дома был общим. Мистер Грэнсом оставил за собой право пользоваться им, но в то же время прекрасно понимал, что новым жильцам тоже понравится проводить там время. Не то чтобы в этом саду были красивые цветочные клумбы или кусты. Там были только не очень аккуратно подстриженные газоны, яблони в дальнем углу сада и остатки огорода. Больная спина мистера Грэнсома не позволяла ему вскапывать грядки, но он по-прежнему подстригал траву. Когда Хлоя вышла в сад с маленьким стулом, обтянутым парусиной, мистером Грэнсом как раз был там. Он сидел в шезлонге, наблюдая за бабочками и птицами. Хлоя присела рядом.

— Надеюсь, я не побеспокоила вас, мистер Грэнсом? — сказала она, одарив его своей знаменитой улыбкой. — Я буду сидеть тихо, обещаю.

Нельсон вышел в сад вслед за Хлоей и разлегся на траве около шезлонга мистера Грэнсома.

— Располагайся, юная леди, — пробормотал в ответ мистер Грэнсом. — Это также и ваш сад.

— Хлоя, — представилась девочка. — Меня зовут Хлоя.

— А меня зовут мистер Грэнсом.

Они некоторое время сидели в тишине, нарушаемой только шелестом страниц, которые переворачивала Хлоя.

— Что ты читаешь? — в конце концов спросил мистер Грэнсом. — Одну из этих книг про Гарри Поттера?

— Нет, в этот раз нет, — ответила Хлоя, поворачивая книгу так, чтобы было видно ее обложку. — Эта книга называется «Ямы». Она про одного мальчика из Америки…

— О, не пересказывай, пожалуйста, сюжет! — быстро сказал мистер Грэнсом, грозя ей пальцем. — Нет ничего более скучного, чем слушать пересказ романа. Это сводит с ума.

Хлоя решила не раздражаться на этого пожилого человека. Она всегда считала, что может легко очаровать любого человека, даже самого вредного, и теперь перед ней стояла сложная задача.

— Гарри Поттер? — спросила она.

Мистер Грэнсом, сам того не желая, хихикнул:

— Хорошо сказала!

— Я всегда ношу с собой список двадцати моих самых любимых книг, — сказала Хлоя, вытаскивая из кармана джинсов сложенный листок бумаги. — Хотите я прочитаю вам его?

— Не особенно. А ты хочешь послушать историю моей жизни?

В этой фразе звучал сарказм, но, к величайшему удивлению мистера Грэнсома, Хлоя ответила:

— Да, я думаю, это будет очень интересно.

Она демонстративно положила книгу на землю. Нельсон громко мяукнул и перекатился на спину. Его оставшиеся три ноги болтались в воздухе. Он внимательно посмотрел на мистера Грэнсома, как будто тоже ждал начала рассказа.

— Ну… — сказал мистер Грэнсом, не зная, как лучше повести себя в такой ситуации. Он отогнал подлетевшую слишком близко осу и наконец нашел подходящий ответ: — Я не думаю, что это будет настолько интересно для такой юной девушки, как ты. — И он сменил тему разговора: — Это твоя кошка? Как ее зовут?

— Это наш кот, и зовут его Нельсон.

— Любит воду и плавает на кораблях, да?

Хлоя улыбнулась:

— Нет, конечно нет. Но он потерял конечность, так же как адмирал.

— Очень хорошо.

Мистер Грэнсом попытался почесать живот Нельсона и был награжден возмущенным взглядом в ответ.

— Откуда ты, Хлоя? Из Индии? Ты родилась где-то за границей?

— Да нет, я отсюда. Я родилась в Портсмуте, — без всякого раздражения ответила девочка. — Мой отец англичанин только наполовину, и он хотел, чтобы наши имена были британскими. А родители моей мамы приехали из Бенгалии. Мой брат Александр родился в Брайтоне. Джорди родился где-то на западе, по крайней мере, мне так кажется. В местечке под названием Майнхед. Он мне не родной, а сводный брат, но мы хорошо ладим друг с другом. А вы где родились?

— Это достаточно забавно, — сказал старик. — В Индии. Мой отец служил там в армии. Поэтому я появился свет на Востоке, а ты в Англии. — Он неуклюже повернулся в своем кресле. — А этот темноволосый мальчик помладше… Утром он прошел мимо меня в холле и не поздоровался.

— Это Алекс. Он не имел в виду ничего плохого. Он просто такой… тихий. Живет в своем мире. Он вовсе не хотел вести себя грубо. Иногда я сама злюсь на него и кричу, чтобы он обратил на меня внимание, а у него делается такой испуганный вид. Ну знаете, как кролик перед лисицей… что-то в этом роде. Можно сказать, что он все время находится где-то в другом месте, как будто где-то на другой планете. Некоторые мальчики бывают такими. Зато большинство девчонок как я, правда? Болтушки.

Она улыбнулась, по его заинтересованному взгляду понимая, что полностью очаровала мистера Грэнсома. Он был противным старым человеком, даже Дипа и Бен говорили это, но Хлоя хорошо умела находить слабые места таких людей. Когда у них была собака, в питомнике была одна женщина, которая на первый взгляд казалась прямо-таки огнедышащим драконом, но Хлоя смогла подружиться с ней.

Вначале Хлое показалось, что иметь дело с ее новым отчимом — это просто раз плюнуть, но потом, когда они начали жить одной семьей, она заметила, что он не так-то прост и его не так уж легко очаровать. Первое время он не нравился ни ей, ни Алексу, хотя она все равно старалась ему понравиться. Бен был совсем не тем человеком, какого они бы выбрали в качестве второго мужа для своей матери. Хлое казалось, что ему не хватает амбиций. Бену вполне нравилось работать на скорой помощи в качестве среднего медицинского персонала, а это не очень-то отличается от того, чтобы быть медсестрой в больнице. В то же время Дипа была квалифицированным врачом.

Их родной отец был бизнесменом, и уж его-то никак нельзя было упрекнуть в недостатке амбиций.

— Ну Бог с ними. — Мистер Грэнсом прервал ее мысли. — Оставим их в покое конечно же.

— Я думала о моем отце.

— И что же ты о нем думала?

— Я думала не о том человеке, которого вы видели, а о моем настоящем отце. Он умер от сердечного приступа два года назад.

— О, прости, пожалуйста.

— Все в порядке.

— А теперь у тебя новый отец?

— Бен разведен. Его жена сбежала от него с соседом.

Брови мистера Грэнсома поползли вверх.

— Ты рассказываешь немного больше, чем, как мне кажется, я должен знать.

— Да, простите, пожалуйста. — Хлоя закусила губу. — Бен и правда очень хороший. Но он не мой отец.

— Конечно нет. Я думаю, он полностью сознает этот факт. По крайней мере, у тебя есть семья. Все мои родные умерли.

Они немного посидели молча, поддавшись грустному настроению. Потом Хлоя спросила:

— Может быть, вам принести чего-нибудь попить или еще что-то? Не хотите ли чашечку чаю?

Слова «чашечка чая» словно пополнили запасы энергии этого старика, и он оживился:

— Ты действительно могла бы? Задняя дверь на кухню открыта. Я бы чего-нибудь попил, но, к сожалению, я не всегда могу сразу встать, когда сажусь.

— Конечно, я могу сделать чай.

Хлоя пошла на кухню, где царил страшный беспорядок. Нельсон, ужасно хромая и жалобно мяукая, отправился за нею. Он был полон надежды получить что-нибудь вкусненькое. Не обращая внимания на Нельсона, Хлоя отыскала пакетики с заваркой и чайник. Молоко нашлось в холодильнике. Она дала Нельсону сливок, которые собрались на крышке банки. Он быстро слизал их и, поняв, что больше ему ничего не дадут, вернулся к ногам мистера Грэнсома.

— Вам класть сахар? — громко спросила Хлоя, и когда он утвердительно кивнул головой поверх спинки шезлонга, прокричала: — Сколько?

Мистер Грэнсом поднял один палец.

Найти сахар было труднее, но в конце концов она его обнаружила. Она налила чай в две чашки сомнительной чистоты и вынесла их мистеру Грэнсому.

— Возьми и себе чашечку, — сказал он. — Чай очень хороший и правильно заварен.

Он осторожно прихлебывал горячий чай, глядя во дворы домов, стоящих позади его собственного. Хлоя заметила, что его руки покрыты темными пятнами кофейного цвета. Голубые вены просвечивали сквозь тонкую кожу. Мистер Грэнсом был очень, очень стар.

— Вы были женаты? — спросила Хлоя, пытаясь восстановить угасший было разговор. — У вас была жена?

Мистер Грэнсом дрожащей рукой поставил чашку, пролив немного чая на блюдце.

— У меня была жена, очень милая леди, — сказал он, и его прозрачные голубые глаза стали влажными. — Она умерла несколько лет назад. А теперь мне все труднее и труднее вспомнить ее лицо.

— Но у вас же есть ее фотографии?

— Ну да, у меня много фотографий Флорри. Ее фотографий и фотографий других людей. Но теперь все они стали призраками. Прежняя жизнь… Она больше не кажется настоящей. Мне порой кажется, что я просто прочитал о ней в каком-то историческом романе. Забавно, как работает мозг.

В этот день они больше не разговаривали. Хлоя читала свою книгу, а мистер Грэнсом «читал» свои воспоминания.

Хлоя рассказала Джорди о разговоре с мистером Грэнсомом, и его реакция слегка разозлила ее.

— Я бы даже не знал, о чем говорить с таким стариком, как он, — сказал Джорди. — Что у вас может быть общего?

— Тайны, — ответила Хлоя. — Девочки обожают тайны. Слушать их и рассказывать их. Старики знают много тайн. Вещи, которые мы себе даже представить не можем. Ты не очень много знаешь о девочках, правда ведь?

— И не хочу знать, — заносчиво сказал он. — Особенно если они болеют за «Манчестер Юнайтед».

— Я не болею ни за какую футбольную команду, — ответила она озадаченно.

— Это еще хуже.

Через неделю после их первой встречи Хлоя снова обнаружила мистера Грэнсома в саду. Он сидел в шезлонге и любовался природой. В этот раз Хлое потребовалось некоторое время, чтобы заставить его разговориться, но после того как разговор начался, мистер Грэнсом делился с ней своими мыслями куда охотнее, чем в прошлый раз. Она спросила его, учился ли он в университете, так как сама думала в будущем получить высшее образование.

— В университете? Нет-нет, никогда не учился. — Мистер Грэнсом чуть не фыркнул. — В наши дни мы такими вещами не занимались. Я ходил в деревенскую школу. Закончил ее в четырнадцать лет. У меня не было никаких выпускных экзаменов или чего-нибудь в этом роде. Стал работать за прилавком в продуктовой лавке. Как раз перед тем, когда мне исполнилось двадцать лет, началась война, и я пошел воевать. — При этих словах его глаза сузились. — Тогда я был помолвлен с девушкой, которую звали Сьюзен. Перед тем как я уехал заграницу, она подарила мне серебряные карманные часы со своей фотографией в крышечке. Это были музыкальные часы. Они играли мелодию «Братец Жак», когда я открывал их.

— Ой, вы сильно были влюблены? — Хлоя вспомнила, что его жену звали Флорри. — Вы не женились на ней в конце концов?

Его рот сжался в тонкую линию.

— Нет-нет, мы так и не поженились. Я вернулся домой с войны, из лагеря для военнопленных в Германии, а она сбежала. Вышла замуж за человека гораздо старше меня. Они уехали, поэтому я ее никогда больше не видел.

— О, как это грустно!

Мистер Грэнсом постарался овладеть собой.

— Может быть, это все было только к лучшему, — сказал он, но его голос звучал так, как будто он вовсе так не думал. — Немного позже я встретил Флорри. Она была хорошей женой. Мы любили друг друга.

— А что с теми часами? Они все еще у вас?

— Я думаю, они где-то наверху, на чердаке. Я убрал их туда, когда узнал, что Сьюзен вышла замуж за другого человека. Понимаешь, это дом моих родителей. Я прожил здесь почти всю свою жизнь, за исключением времени, которое провел в Индии и Германии.

— А вы не хотели бы, чтобы эти часы снова были с вами?

Мистер Грэнсом хмыкнул:

— Я уже стар, чтобы лазить на пыльный чердак. Слишком стар. Жаль… — В его глазах появилось отрешенное выражение. — Я бы не отказался увидеть эти часы снова. Раньше мне было слишком больно, но сейчас… Ну, со временем чувства тоже покрываются пылью. У меня была неплохая жизнь, но сейчас я все чаще и чаще вспоминаю о том, как проклинал Сьюзен, когда она сбежала с этим Перкинсом. После этого в моей жизни было несколько очень мрачных лет. Потом я встретил Флорри, и все снова пошло хорошо, но небольшое темное пятно некоторое время оставалось на моей жизни. Совсем небольшое. А сейчас я хотел бы жить в мире с моими воспоминаниями о Сьюзен. Если бы часы вернулись ко мне, это бы помогло. — Он улыбнулся Хлое кривой улыбкой и кивнул на небо: — Никогда не знаешь, с кем придется встретиться там, правда?

— Я попрошу мальчиков. Они вовсе не будут против поискать для вас часы на чердаке. И я тоже совсем не против.

— Ты очень добра.

— Залезть на старый чердак — это, наверное, интересно, — сказала Хлоя. — Никогда не знаешь, что там можно найти.

— Это чистая правда. На чердаках можно найти и сокровища, и мусор. — Он повернулся и посмотрел ей в глаза. — Было бы здорово найти там сокровища, не так ли?

Когда Хлоя ушла, мистер Грэнсом почувствовал неожиданный укол вины. Ему нравилась Хлоя. Она была очень милой девочкой. С тех пор как начались их нечастые разговоры, на каменистой почве его мыслей словно начали прорастать молодые яблоневые побеги. Должен ли он был предупредить ее? Ему хотелось это сделать. Но он не был уверен.

Что, если что-нибудь повредит им? Ему не повредило, но, может быть, он просто был удачлив. Опять же, нельзя прожить жизнь в полной безопасности. Это была бы очень скучная и однообразная жизнь. В жизни обязательно должны быть волнения и опасности. Именно поэтому молодые люди покупают себе мотоциклы, а девушки путешествуют автостопом по всему миру.

Нет, он не будет их ни о чем предупреждать. Пусть они все узнают сами. Если они испугаются продолжать путь, они всегда смогут вернуться. Это было такое место, при одной мысли о котором его старое сердце билось так сильно, что задевало ребра грудной клетки. Но у них более молодые и сильные сердца.

Позже в этот же день, когда Дипа готовила обед на кухне, Хлоя рассказала Алексу и Джорди о «тайнах», которые она узнала от мистера Грэнсома. Как она и думала, Джорди отнесся к этой истории слегка насмешливо и сказал, что такие открытия никоим образом не являются сенсационными. Точно так же Хлоя смогла предсказать и реакцию Алекса, который гораздо больше заинтересовался карманными часами, чем какой-то древней любовной историей.

Он согласился помочь Хлое поискать часы на чердаке.

— Любые старинные часы, детали которых сделаны из настоящей меди, — сказал он с благоговением, — в десять раз интереснее, чем современные часы. Хуже всего электронные часы, которые показывают только цифры. Но ничем не лучше и те часы, которые на первый взгляд похожи на старинные. Все, что у них есть внутри, это микросхема, и только. Жалкая старая компьютерная микросхема. Но вы только подумайте о том, какое инженерное искусство вложено в создание старинных часов! Все эти зубцы и колесики, пружинки толщиной в волос, рычаги и… — эту фразу он произнес загадочным голосом, — есть еще такая вещь как регулятор хода. Если этого регулятора нет, то вся система не сбалансирована и часы показывают неправильное время.

Джорди посмотрел на своего обычно тихого сводного брата и с интересом спросил:

— Если ты их заводишь, то они идут и идут, так ведь?

— Вы ссоритесь? — спросила Дипа, входя в комнату с блюдом дымящегося картофеля. — Из-за чего? Нельсон, прекрати крутиться у меня под ногами, а то я уроню тарелку!

Нельсон продолжал виться у нее под ногами, пока не споткнулся о край ковра и не упал. Он был котом, который полностью отказывался признавать тот факт, что у него осталось только три ноги. Наградив ковер оскорбленным взглядом, он прыгнул на стул Дипы.

— Нет, мы не ссоримся, по крайней мере, я вовсе не собирался, — сказал Джорди. — Мы просто говорили… — он поймал предостерегающий взгляд Хлои как раз вовремя, — о старомодных карманных часах. Кажется, Алекс думает, что они крутые. Он уверен, что наручные часы — дрянь.

Дипа поставила блюдо на скатерть на столе и сделала шаг назад, чтобы посмотреть на своего младшего сына:

— Это, наверное, потому, что он выглядит таким умным мальчиком, когда надевает жилет, так ведь, Алекс? Со сверкающей серебряной цепочкой от часов, свисающей из кармана.

— Никто в этом доме не понимает меня, — вздохнул Алекс. — Мне нравится, как часы работают, а не как они выглядят. Наручные часы очень даже ничего. Но я знаю, что Джорди нравятся его часы, потому что они стильные и потому что по ним он может узнать время с точностью до сотых долей секунды даже на глубине десяти морских саженей под водой. Они ему нравятся из-за того, как выглядят, что делают и что могли бы делать на дне океана, хотя какая ему от этого польза, я не знаю. Мне нравятся часы из-за того, как они сделаны и что находится у них под крышкой.

Хлоя сказала:

— А меня совсем никакие часы не интересуют. Может быть, мы поедим?

Дипа вернулась на кухню, чтобы принести оставшуюся еду, а Алекс сказал:

— Может, нам всем пойти поискать их? Часы, я имею в виду.

— Я пойду, — сказала Хлоя.

— Ой, ну хорошо, — согласился Джорди, не желая отставать от брата и сестры. — Я тоже пойду, но предупреждаю вас, — он скорчил страшную гримасу, — там, наверху, жутко!