Рассказы о войне. Война в письмах, дневниках, историях

Геннадий Анатольевич Веретельников (2021)

Всё, что вы сейчас прочитаете, написано со слов тех, кто смог пережить концлагерь Саласпилс, Маутхаузен, битву под Сталинградом, Ржев, Блокаду. Они выжили и дошли до Берлина и Эльбы, но после Победы им досталась разрушенная до тла страна, земля, перемешенная с минами, осколками и кровью Миллионы наших сограждан с искалеченными телами и судьбами Хотите узнать, как всё это было на самом деле, и что они все пережили? Читая дневники и письма, будьте осторожны, там слишком много боли, которую мы не имеем права забыть! Той боли, о которой не снимают современные фильмы и совсем не пишут в книгах Почему? Ответ есть. Вы его найдёте, читая эти страницы Хотите найти утерянную связь со своим ребёнком? Тогда почитайте ему эти рассказы вслух, на ночь, придумайте для чего. Читая, он, да и вы, будете испытывать (одновременно) сильные эмоции, а это объединяет Читайте не более одного рассказа в день. И по окончании, я уверен, у вас всё восстановится Ни один десяток человек мне уже сказал спасибо за этот совет!

История о маленькой девочке из большого «Сопротивления»

…Когда-то ты мне по-секрету рассказала свою историю, но если я её не расскажу, то о ней никто не узнает, а такого я допустить не могу…

…Ты была маленькой девочкой и жила в Европе. Вторая Мировая Война. Оккупация. До высадки союзных войск в Нормандии женщины и дети жили впроголодь, но жили. После высадки наступил настоящий голод.

Холод. Да, военных действий не было, практически вся Европа сдалась. Многие мужчины, чтобы прокормить семьи, вступали в нацистскую армию. Многие, но не все.

Еще было «Сопротивление». Конечной целью которого было вооруженное восстание по всей Европе. Еды в тот год ни у кого не было, только у тех, кто сотрудничал с фашистами. Обычным людям её надо было добывать. И детям, и взрослым, и старикам.

Несовершеннолетняя девочка начинала свой день, сварив и съев одну варёную картофелину. Но не всегда. Потом она шла в центр города, на центральную городскую площадь, брала с собой скакалку и до самого вечера скакала. Она была невероятно худенькая. Почти прозрачная. Но она считала себя балериной и потому приказывала себе не уставать. Девочка скакала и скакала. Иногда ей прохожие давали какую-то еду…

Но чаще всего никто ничего не давал.

Да и не было у нее целью — разжалобить прохожих и выпросить у них какой-то еды. Она просто ненавидела тех, кто расстрелял её дядю и её двоюродного брата.

Расстрелял, предварительно замучив их до неузнаваемости, в попытке склонить их к предательству. Они ничего не рассказали Гестапо о своих товарищах в Сопротивлении и были расстреляны.

Но что могла сделать маленькая девочка со скакалкой в руках?

Когда любишь свою Родину, ты всегда найдешь способ бороться. Бороться до последнего вздоха. Бороться, и не важно сколько тебе лет, и как ты выглядишь!

Наша девочка скакала на виду у всех. Она видела всех прохожих, и все, кто был в центре, тоже видели её. Фашистский штаб тоже размещался в центре.

Иногда она останавливалась, и делая вид, что поправляет шнурки на стареньких, сношенных до дыр ботинках, передавала послания—записки, которые ей давал её родной брат. Они предназначались командирам «Сопротивления».

Также и ей передавали важные зашифрованные сообщения. Бывали дни, в которых она просто прыгала и ничего никому не передавала.

Это означало, что этих людей, кто не пришел — арестовали… Тогда вечером она сжигала эти записки не читая. Брат её учил, что даже если Гестапо будет тебя пытать, и ты в бессознательном состоянии будешь что-то говорить, то ты никого не выдашь, ведь ты никого не знаешь по имени, и не знаешь, что ты передаешь. Поэтому тебя просто расстреляют, а это не больно. Страшно, но не больно. Больно, это смотреть, как фашисты чувствуют себя в твоем городе, как у себя дома, в Германии. Прыгала она каждый день, и каждый день она запоминала, записывала и передавала в центр информацию о том, сколько генералов, солдат и офицеров поехало, и куда именно поехало… у нашей девочки ещё был уникальный дар, — она читала по губам, когда—то она очень долго ухаживала за своей бабушкой, которая пережила грипп—испанку, но оглохла и онемела, и она вместе с бабушкой освоила эту сложную науку.

И фашисты, которые проводили совещания за закрытыми окнами, но подходили обсуждать особо важные моменты к окну, даже не догадывались об этом. Могли лишь гадать, кто из них предатель. Ведь проваливались одна операция за другой. Похищались генералы, о приезде которых знали лишь в штабе, облавы и обыски были безрезультатны, важные грузы взрывались настолько в неожиданных местах, что была для них полная ясность — что в штабе работает предатель! Его искали, искали обсуждая его поиски глядя на маленькую несчастную девочку, которая уже который год скачет у них под окнами, но которой никто из них не вынес даже кусочка шоколада, а они предполагали, что скачет она лишь с этой целью, и больше ни с какой!

У этой маленькой балерины папа поддерживал нацизм, даже был членом их партии, а она — нет. Она любила свою Родину и делала все, что может, чтобы Европа стала свободной.

Несколько раз был близок провал, но её всегда спасало чудо, в которое она верила с детства. Мама ей говорила, что её ждет великое будущее, главное не сдаваться, и не боятся, а Бог обо всем позаботится. Верь и не бойся!

Как-то мама по секрету сообщила ей, что в далеком—далеком от сюда городе Сталинграде, была проиграна фашистами битва, очень важная битва, и даже французский министр Де Голль в своем выступлении по лондонскому радио в январе 1942 года говорил: «Французский народ востор-женно приветствует успехи и рост сил русского наро-да. Ибо эти успехи приближают Францию к её желан-ной цели — к свободе и отмщению», а мама услышала и рассказала, и ещё сказала, что это значит, фашистов победят, рано или поздно. Победят русские, ну а мы поможем…

… Она не поменяла своего мнения даже после расстрела нацистами своего родного брата и его сына, своего любимого племянника, который пел, как ангел и умел говорить на семи языках…

Как—то раз наша девочка поехала на велосипеде, который ей подарили подпольщики из Сопротивления, передавать очередные важные сообщения.

Была облава. Кто—то рассказал гестаповцам, как выглядит связной и на чем он должен приехать. Описали цвет велосипеда. Была погоня. В нее стреляли, но пули пролетели мимо, всего лишь повредив велосипед. Спрятавшись в подвале, она просидела в нем неделю. Пила воду, которая собиралась в лужи после дождя и нашла в корзине гнилые яблоки. Они поддерживали в ней силы.

Не нашли её. Даже собаки не смогли унюхать её следы. Она не должны была умереть. ещё было рано. Родина была оккупирована. Рано. Так говорила она себе, когда свернулась калачиком в большой корзине с прошлогодними, гнилыми яблоками, когда в подвал зашел фашист с овчаркой.

Не нашли.

Мама знала о работе своих детей в Сопротивлении.

Не мешала. Просто молилась, плакала и верила. Она была английской аристократкой, и жила в Европе по измененному паспорту. Англичан немцы расстреливали и считали их всех шпионами. В прошлой довоенной жизни наша балерина была очень пухлой девочкой, которая любила сладкие булочки. Но война изменила её жизнь. Голод и оккупация сделали из маленькой девочки человека с большой буквы. Освобождение Родины она встретила уже с винтовкой в руках.

Война закончилась. Того предателя, который рассказал фашистам о связной на велосипеде зеленого цвета, выявили и расстреляли.

Наша девочка выросла, пошла учиться в консерваторию, потом работала медсестрой в госпитале, вместе со своей мамой, потом Лондон, попытка стать балериной, но последствия жуткого голода внесли изменения в фигуру и ей посоветовали искать себя в другом виде искусства.

Наша маленькая и худенькая девочка попробовала себя в кино и стала кинозвездой.

В 1954 году ей вручили Оскар. У её ног лежала не только Англия и Европа, а и весь мир. Но в этом мире она видела несправедливость и детей, которые умирали от голода и болезней, и это было для нее важнее, чем кино, важнее, чем слава, важнее, чем собственная жизнь! И она оставила кино. Она помнила и знала, что такое голод и смерть! Тысячи спасенных детей в Африке и в Азии до сих пор помнят и знают того, кто их спас. Она не боялась ни эпидемий, ни революций, в которых человеческая, а тем более жизнь ребенка, если он, к тому же ещё и черный, не стоила и капли воды…

И все они её любили, да и до сих пор любят свою Одри Хепбёрн.

P.S. После кончины Одри Хепбёрн в 1993 году, Грегори Пек вышел на камеру и со слезами в голосе прочитал её любимое стихотворение «Unending Love»:

Порой, мне кажется, тебя любил я раньше

Любил и тысячу, и триста лет назад

Любил всегда, любил душой, любил без фальши

И взявшись за руки, смотрели на закат

Мы пережили сотню воплощений, может больше

Но в каждом находили райский сад

Рождался в каждой своей жизни я поэтом

А музой ты рождалась, слушать песнь любви

Как бусинки, стихи мои, куплеты

Сложились в ожерелье, не порви

В нем наша бесконечная любовь воспета

И память прошлых жизней есть в крови

Я странник в тех мирах, и души распахнута дверца

Сплетая ожерелье из стихов, слова любви,

Словно бусы, ты носишь любовь в своем сердце

Где родишься, меня не забудь, позови

Где родишься, в любом из миров воплощаясь

Что ни новая жизнь, что ни новое время

Бесконечно, любовью моею рождаясь!

В каждом мире есть быль о любви, о печали

О разлуке, о встрече любимых, слагали сонет

Но в том мире нас снова и снова венчали

Облачённую в платье, — лучей звездный свет

Ты образ тот, что в памяти будет навечно

Зовется Любовью, и это будет длится бесконечно

Оригинал:

«Unending Love» Rabindranath Tagore

I seem to have loved you in numberless forms, numberless times,

In life after life, in age after age forever.

My spell—bound heart has made and remade the necklace of songs

That you take as a gift, wear round your neck in your many forms

In life after life, in age after age forever.

Whenever I hear old chronicles of love, its age—old pain,

Its ancient tale of being apart or together,

As I stare on and on into the past, in the end you emerge

Clad in the light of a pole—star piercing the darkness of time:

You become an image of what is remembered forever.

You and I have floated here on the stream that brings from the fount

At the heart of time love of one for another.

We have played alongside millions of lovers, shared in the same

Shy sweetness of meeting, the same distressful tears of farewell —

Old love, but in shapes that renew and renew forever.

Today it is heaped at your feet, it has found its end in you,

Universal joy, universal sorrow, universal life,

The memories of all loves merging with this one love of ours —

And the songs of everypoet both past and forever.

Одри…