1. книги
  2. Исторические приключения
  3. Геннадий Антонов

Боярин Волк. Живи, брате!

Геннадий Антонов
Обложка книги

Исторический приключенческий роман.

Оглавление

Купить книгу

Приведённый ознакомительный фрагмент книги «Боярин Волк. Живи, брате!» предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Свенельд. Лето 6618 от С. М

— Что там? — приподнялся на локте Сергий.

— Лежи, лежи, — сунулась было к нему Русава. — Дозорный то. С докладом.

Но он уже и сам скакал к телеге, завидев Русина.

— Боярин! — осадил он коня, увидав Сергия. — Там, впереди, бьются. Толком я не разглядел, но народу немного, не больше десятка. То ли тати налетели на одинокого путника, то ли сцепились два обоза из-за чего-то, может, из-за места. Я троих видел, лежащих замертво, и судя по шлемам, то чужие, не наши.

— Дядька, — повернул голову к Русину Сергий, — возьми воев, разберись. Совсем тати обнаглели, в трёх верстах от стольного города орудуют. Но поаккуратнее там, вдруг это степняки балуют.

Русин махнул рукой и десяток воев поскакал вслед за ним, а второй окружил обоз и приготовил оружие.

— Подай-ка меч, — протянул руку Сергий.

— Да какой меч, батюшка-боярин? — запричитала Русава. — Ты на себя-то глянь: только-только на покойника перестал быть похож, порозовел маленько.

— Рано хоронишь, — усмехнулся Сергий. — Я коль и в строю не рубака пока, за себя постоять ещё смогу. Меч! Не хватало ещё, чтобы меня тати тёпленького взяли, прямо в постельке. Ну что там? — спросил он десятника Петра, вглядывающегося с седла по направлению движения.

— Да отсюда ничего не видно, — подосадовал десятник, — но и шума не слышно. То ли наши распугали, то ли всё уже закончилось.

— Глянь, — мотнул головой Сергий, — а нам потом помашешь от поворота. Может, помощь кому нужна, как-никак лекарка с нами.

Пётр глянул на Незвана и, уловив ответный кивок, послал коня вперёд.

— Смотреть по сторонам, не отвлекаться! — скомандовал Незван. — Нечего шеи тянуть, без вас обойдутся, чай не в первый раз, понимать должны.

В это время от поворота махнул рукой Пётр.

— Трогай, — скомандовал Сергий, и обоз тронулся дальше, а десяток переместился в хвост, прикрывая его с тыла.

Минуты через три увидели первого убитого воя в доспехе с почти отрубленной головой и правой рукой. Удар, нанесённый ему, был страшен, аж шлем с головы слетел, между шеей и плечом, почти до подмышки. Недалеко от первого лежали второй и третий — один с почти перерубленной в бедре ногой, второй с раной, как и у первого, только с другой стороны. А шлемы и правда были чужие, похоже, угорские.

— Там ещё четверо, — сказал подъехавший Русин, — их наши посекли. Хоть и раненые, а на ребят кинулись. Да двое подальше, этих из луков Панкрат да Никон достали, а один утёк, нырнул в кусты, а потом, слышу, копыта застучали. Я преследовать запретил, мало ли что. А девять коней, что там остались, да сумы ребята взяли. Но самое интересное, что напали-то на Свенельда и впрямь угры, а я было сперва не поверил. Тех троих, — мотнул головой Русин, — он и срубил. Но тут и его стреножили из лука, иначе бы он в лес нырнул — и ищи ветра в поле. Так он к дубу спиной прислонился, и они всемером к нему подойти не могли, да ещё троих он подранил, мы их и добили. Я его сразу узнал, как только почти белые волосы до пояса увидал. Да вон, ребята его несут.

— Давайте сюда, ко мне, — сказал Сергий, — места хватит, да и лекарке не мотаться туда-сюда. Опять же, телегу не перегружать, тем более что и некуда, набрали мы ныне…

— Клади сюда, к боярину, — распорядился Русин. — Русавушка, погляди болезного, что можно сделать? Крови он, судя по всему, потерял изрядно, одна стрела у него в бедре, другая под мышкой. Под мышкой-то крови немного, а вот портчина вся кровью пропиталась, как бы жилу кровяную не задели, тогда конец, даже и надежды нет, к вечеру отойдёт.

Свенельд, несмотря на раны, был в памяти, и ни одного стона от него никто не слышал. Его бережно опустили на рядно на левый бок, и Русава, распоров штанину, глянула на рану.

— Я не новик, — сказал Свенельд, сцепив зубы, — чтобы под выстрел дуром подставляться. Совсем-то уж уберечься не получилось, так хоть вскользь попало.

Стрела, попавшая в бедро, была сломана, скорее всего, самим Свенельдом. Русаве было достаточно одного взгляда, чтобы понять: кровь заливала ногу оттого, что Свенельду приходилось крутиться, отбиваясь от наседающих врагов, а теперь, в покое, кровь почти и не текла.

— Ну, слава богам, жила не задета, — сказала она. — Но потерпеть придётся, надо её удалить, — кивнула она на стрелу. — Резать, чтобы достать наконечник, нельзя, и так крови потерял много. А вот выдернуть в другую сторону, пожалуй, что и получится. Наконечник за малым не пробил насквозь. Терпи, дядя. Так, дядька Русин, организуй горячей воды. Сергий, подвинься и привались к нему со спины, чтобы он назад не заваливался, чтобы ему ещё и на это силы тратить не приходилось. Хорошо бы, конечно, отъехать отсюда подальше, — сказала она, перехватив беспокойный взгляд Русина, — да время дорого, придётся здесь, дядька, ты уж прости.

— Да ничего, — беспечно махнул рукой Русин, выразительно глянув на Петра, после чего тот молча кивнув, склонился к Незвану. Незван также молча кивнул, прикрыв глаза, и мотнув головой Белоусу, поскакал назад.

— Так, становимся лагерем вон там, будем обедать, — показал рукой Русин. — Детей и баб — в центр. Вы двое, повернул он голову, — за вами костёр. Пётр, распорядись насчёт воды, потом нальём, как мимо реки проезжать будем, но сначала нагрейте воды лекарке. Ну а остальные сами знают, что делать. Пусть соберут трофеи да прикопают убиенных — как-никак, создания божии, негоже на поживу зверью бросать. Давайте, давайте, — захлопал он в ладоши, — раньше начнём — раньше кончим.

«Ага, — подумал Сергий, — раньше сядешь — раньше выйдешь». И сам удивился, никогда раньше на ум это не приходило, видно, услыхал где-то, вот и прилипло. Только причём тут сядешь-выйдешь? Непонятно…

Народ зашевелился, одни кинулись в лес за дровами, двое других раскопали в телеге бочонок с водой и наливали из него воду в котелок для лекарки и в котёл для готовки. Искать воду было некогда. А бабы из семьи кузнеца развязывали узелки с крупой да доставали лук, соль и прочий припас. Русава пока приготовила травы и достала мазь, разложила всё это по порядку на чистой тряпице.

— Ну что там? — обернулась она к костру.

— Закипает, матушка, сейчас принесём. Как забьёт ключом, так и снимем. Всё, как ты учила, — ответил вой.

— Потерпи, — обернулась она к Свенельду. — Попить не хочешь?

— Нет, — мотнул головой Свенельд. — А вы кто будете-то, что за меня вступиться решили и гнева княжьего не побоялись?

— Да мы люди боярина Волка, а он тебя со спины и подпирает. Тоже не долечился толком после ранения, вот и путешествует почти лёжа, в седле трястись ему рановато, — сказала Русава.

— Это какой же Волк? Что княжича в бою прикрыл? — перемогая боль, спросил Свенельд.

— Он, батюшка, — кивнула Русава. — Потому и я здесь, что слаб он пока, а признаться в том боится, вдруг люди подумают что-то не то.

— Ну так на то он и вой. Квохтеть да стонать вою не пристало. Правда, и подставляться дуром тоже не стоило, но иногда бывает и так, когда ничего другого не остаётся. Ну хоть повезло ему в том, что жив остался, а опыт… Опыт — дело наживное, конечно, если выживешь, пока учишься.

— Ну что, всё готово. На-ка закуси, сейчас будет больно, — сказала Русава, подавая обмотанный кожей обрезок палки.

— Делай, что должно, а терпеть я умею, — сказал Свенельд, зажимая в зубах палку.

Он дёрнулся только раз, когда Русава ударом руки выбила стрелу в другую сторону, промазав её перед этим каким-то снадобьем, а Русин, прихватив клещами, выдернул стрелу из раны. Тут же Русава наложила кашицу из трав на раны с обеих сторон и забинтовала ногу полотном, потом сунула в руку Свенельда кружку.

— Хлебай помаленьку, — сказала она ему. — А как выпьешь, налью ещё. Это снадобье лечебное, чтобы снять воспаление, буде оно приключится. Придётся тебе с нами прокатиться, тревожить ногу сейчас ходьбой нельзя. Я дорогой понаблюдаю за раной, чтобы худа не приключилось, ну а пронесёт, пойдёшь куда хочешь. Ребята, — обратилась она к воям, — помогите кольчугу снять, посмотрю, что у него на боку творится.

— Да ничего там страшного нет, — сквозь зубы проговорил Свенельд. — Стрелу, что насквозь прошла, я сам обломил и выдернул, да, вроде, и подсохло там всё уже.

— Подсохло, конечно, — проворчала Русава. — Потная рубашка там к ране присохла, а обернуться может даже хуже, чем с ногой. Так, аккуратненько, кладите. Ну точно, присохла, — и без предупреждения отодрала рубаху от раны.

Свенельд мыкнул, дёрнулся слегка, но и только.

— Всё уже, всё, — ласково заворковала Русава. — Сейчас промою и травки наложу, и будешь отдыхать.

— А что ж так горит-то? — сдерживая себя, спросил Свенельд.

— Потерпи немножко, сейчас пройдёт. Это я тебе травку положила, чтобы рану очистить, потом привяжу кашицу из подорожника и крапивы — и хоть пляши. Вот допьёшь, и сниму. Эта снаружи чистит, а питьё изнутри помогает. Глядишь, ни горячки, ни воспаления не привяжется.

Она споро размотала ногу, кивнула, удовлетворённо глянув на рану, и наложила другую кашицу из трав, и Свенельд, выдохнув, расслабился, пока она снова бинтовала ему ногу.

— Ну вот, теперь коли повязка мокнуть не будет, то и трогать её больше не будем, — сказала Русава. — А чтобы дело быстрее шло, пластиночку медную приложим. Отдохнул? Теперь снова потерпи, на рёбра тебе травку приложу. Считать-то умеешь? Вот и хорошо, — сказала Русава, уловив его кивок. — Тогда, как досчитаешь до ста, сменим травку и тут. Поешь и лежи, отдыхай, а мы после обеда дальше поедем, домой. Увезём тебя, уж ты не сетуй, почти к Южному Бугу, на реку Синюху, где в неё Ятрань впадает. А как оклемаешься, пойдёшь куда тебе надо, а захочешь, у нас оставайся.

Пока Свенельд считал, Русава собрала свои снадобья, оставив только плошку с подорожником, а как закончил, сменила ему повязку.

— Ну вот и обед поспел, — сказала она улыбнувшись. — Всё, боярин, садись на место, — скомандовала она. — Ребята, положите варяга рядом с боярином на спину так же полусидя, как боярин сидел, он и поест сам, и рану сильно тревожить не будет. Теперь вас двое, веселей будет в дороге, да и боярин за тобой приглядит, — снова улыбнулась Русава Свенельду, — а то он всё вскакивать норовит, как будто без него не обойдутся: и каша не так сварится, и молоко неправильно скиснет, — усмехнулась она. — Вы своё дело сделали хорошо и правильно, а потому отдыхайте теперь и дайте другим своё дело сделать. А я пойду гляну, как там Славко.

— Строгая, — с улыбкой, но чуть слышно проворчал Свенельд. — Вот и моя Маргрит строгая была… Зарезала себя сама, когда на их род напали нурманы, мужчин побили, а женщин хотели пленить. Мы тогда были далеко, но оставшаяся случайно в живых дочь кормщика Ульрика дождалась нас и рассказала всё. Два года мы искали этих нурманов, всё побережье обшарили, но всё же нашли. Правда, и от нас осталось всего двенадцать человек, но мечи мы местью напоили.

— Доставайте ложки, вот ваш обед, — неслышно подошла Русава. — Есть у тебя ложка, варяг?

— Есть, как не быть? Ложка и меч всегда у воя наравне, — усмехнулся Свенельд, — ни без ложки, ни без меча вою не обойтись. Подай-ка мой мешок, вон он, поверх оружия лежит.

Он достал из мешка ложку, и они молча принялись за обед. То ли усталость взяла своё, то ли разморило от обеда, а может, и то, и другое вместе, да отходняк от схватки внёс своё, только после обеда оба, не сговариваясь, придремнули, оставив разговоры на потом. Проснулись тоже вместе, как толкнул кто, открыли глаза и осмотрелись. Мерно покачивались и тихо поскрипывали телеги, возница подрёмывал, иногда поднимая голову, чтобы почти тут же уронить её снова. Русава сидела, поджав ноги, в задке телеги и периодически обмахивала их веточкой, чтобы комары да мухи не досаждали. Увидав, что боярин открыл глаза, наклонилась и заглянула в лицо Свенельда.

— Ну как ты? — спросила она непонятно у кого, но Сергий понял, что у Свенельда — за него уже можно было так не беспокоиться.

И действительно Русава положила руку Свенельду на лоб.

— Ну, слава богам, жара нет, стало быть, дело пойдёт на поправку быстрее, — улыбнулась она.

— Да я надолго и не задержусь, — хрипло сказал Свенельд. — Оклемаюсь маленько и уйду, незачем на вас княжий гнев навлекать. Моя вина — мне и отвечать, хоть особой вины за собой я не чую. Суд божий, он обоим равные возможности даёт, кто в душе прав, тот и жив останется и праведность свою подтвердит. И честный божий суд всегда на стороне правого, опытный он боец или новик, не важно. Я за свою жизнь всякого повидал, и юнцы безусые старых воев побивали, и нанимали некоторые за себя признанных бойцов… Конец всегда один — неправедный проигрывает. Это только у вашего бога надо и другую щёку подставлять, а наш, Перун, он бог воинов, и его чтут в душе даже те, кто Христа вынужден был принять. Только умные о том помалкивают, а дураков уже и не осталось. Не смущайся, боярин, я проповедовать этого не собираюсь, к умным себя отношу, но знать тебе это надлежит, раз уж ты воинской стезе не чужд. А говорю так, потому что с умным человеком о том беседовал, и не просто умным, а священником. Да ты, наверно, видел его на торгу, он челобитные, прошения да всякие прочие писульки пишет и тем обители серебро зарабатывает. Это, как и с женским миром — Христа они приняли и матерь божью чтут, потому что понимают: она сама мать и сына потеряла. Но и язычество в них до конца не вытравить никогда, оно душу всего живого чтить и понимать помогает. А женщина, она чувствами живёт, иногда даже в ущерб себе, и бороться с этим бесполезно, загонят так далеко в глубь, что и не догадаешься никогда. Они к матери-природе ближе нас, мужей. Мы разумом руководствуемся, а они душой, потому они добрее нас, душевнее, и любой в трудный час поступает, как муж, а вспоминает о матери, потому как это самое дорогое, что у человека есть.

— Погоди, погоди… Почему Перун, а не Один?

— Ну хотя бы потому, что я не свей, а ободрит. Есть такое славянское племя. Не слыхал?

— А имя?

— А имя волхвы дали, там у всех имена на свейские похожи. Так принято.

Сергий покивал, задумавшись, но решил не отвлекаться пока.

— А как же тогда сироты? — спросил Сергий заинтересованно.

— А что сироты? — удивился Свенельд. — Так же, как и все остальные. Коли никто в их жизни матушку не заместит, то любят выдуманную, коли настоящей не помнят, и всегда она самая хорошая, и никто никогда не признается, что выдуманная, потому как сами в это уверовают. Отцами в лучшем случае гордятся, уважают и признают за образец, а матерей просто любят. Любят, конечно, и отцов, но иначе. Только у тебя, боярин, всё это ещё впереди — и любовь, и её понимание.

— А из-за чего ты с тем угром повздорил? Если не хочешь или не можешь, не говори, это твоё дело.

— Ну почему же не могу? Мне скрывать нечего, — усмехнулся Свенельд. — Я просто в подробности вдаваться не буду. Из-за женщины. Нет-нет, — загородился он рукой, — я её даже не знаю, видел несколько раз на торгу и только. Да слышал однажды, как кто-то из наших назвал её вдовой. А когда он по-угорски отозвался о ней грязно, я ему по-угорски и ответил, кто, по-моему, он. Его вои было кинулись на меня, да наши не дали им сделать больше трёх шагов, мечи достали. Ну а когда нас к князю привели, на княжий суд, стало быть, я его слова при князе повторять не стал, чтобы не позорить, а на поединок его вызвал. Отказаться ему было невозможно, да и гонор ещё не остыл, а может, испугался, что я в случае отказа всё до конца расскажу. Весь торг в свидетелях, да и по-угорски многие понимают, не дадут соврать. Вот ретивое и взыграло. А князю получился ущерб — посла, присланного к нему, убили на поединке. У него тоже взыграло, но казнить-то меня не за что, я ж по-честному всё, при нём же, вот и он тоже сгоряча и разорвал договор. Потом-то он остыл, конечно, да только я уже не захотел, так и разошлись. Ну а угры, видать, не простили, выждали немного и кинулись вслед. Если бы не вы, наверно, у них получилось бы. Но опять им не повезло, опять свидетели есть, что они сами напали. Правда, тех троих я сам срубил, а когда хотел в лес нырнуть, они меня из лука и стреножили. Видно, очень им хотелось меня именно зарубить, а может, и отрубить чего в доказательство, что обидчик наказан. Кто знает?.. А может быть, просто не ожидали, что им помешают? Теперь уж не узнаем, последний-то сбежал. Но могли ведь и дотянуть, пока я кровью не изойду, да вы вмешались, и, надо сказать, вовремя, мечи мои уже раза в три потяжелели. Как только смогу, в ноги тебе за это поклонюсь.

— А кланяться в ноги мне незачем, я это должен был сделать. Да и никаких претензий ко мне быть не может — увидал татьбу (а как ещё это назвать, когда десять на одного?) и пресёк. Добро бы, налетали по одному, по очереди, я бы вмешиваться не стал, но проследил, чтобы всё было честно, — пожал плечами Сергий. — А лучше, как сможешь, научи меня двумя руками мечами владеть. Мало таких бойцов, а умение нужное и важное. Может и я бы не только князя защитил, но и сам отбился.

— Ну, поживём — увидим, — кивнул Свенельд. — Мне теперь тоже торопиться некуда, никто нигде не ждёт, ни кола у меня, ни двора, и дома, по большому счёту, тоже не осталось. А научить тебя, лучше бы, конечно, Аскольда попросить — вот кто мастер-то настоящий. Но, если живы будем, разыщу я его. Коли жив, он меня помоложе будет.

Так, за разговорами, и дотянули до ужина. А после, поскольку летом день длинен, ехали ещё часа четыре и на удобном месте расположились на ночлег. Русин организовал караулы не только по периметру, но и скрытые, в версте от лагеря в обе стороны по дороге, опасаясь возврата давешних мстителей в большем количестве. А пока ехали после ужина, Сергий опять завёл со Свенельдом давешний разговор, чтобы отвлечь его да и скрасить дорогу как себе, так и ему.

— А вот скажи, дядька… — повернулся Сергий к Свенельду, — Ты давеча священника поминал, ну, того, что на торгу челобитные пишет, переписывает, что принесут, и прочее. Раз он священник, так должен в приходе служить, а он — на торгу. Непонятно.

— Да я тоже сперва не понял. Раз священник, да рукоположенный, стало быть, в Византии учился, а туда абы кого не посылают, то денег стоит, и не малых, да и поручиться должен кто-то из церковного начальства. Но чем больше я о нём узнавал, тем больше удивлялся: почему он на торгу деньги обители зарабатывает, а не в приходе каком? Только он мне ничего об этом не рассказывал, окромя того, что в Византии учился, да не на кого-нибудь, а на богомаза. А послал его туда владыка Веспасиан, что владыкой Новгородским был допрежь Феофилакта, который владыка нынешний. И послал он его по просьбе его друга и учителя, Филарета. Был такой, но не на торгу, а в обители, убей, не помню, как называлась, и тоже отучившийся в Византии. Так тот и вовсе был учеником самого Алимпия, богомаза знаменитого, и тоже на богомаза выученный. А вот что там такое произошло, что они дальше не пошли по священнической стезе, не ведаю, не говорит. Я и Филарета знавал. Не то, чтобы я уж очень стар, просто отец Викентий, ибо так его зовут, довольно молод, ему нет и тридцати. Думаю, что ему лет двадцать пять или около того. А поскольку он вернулся всего года два как, да восемь лет учился, то и было это лет десять-двенадцать назад. Правда, отец Филарет умер уже лет восемь как. Видимо, вскоре после отъезда Михаила на учёбу (Викентием-то он стал позже, после рукоположения).

— Судя по тому, что ты рассказал, он очень много всего знает, — задумался Сергий, — и многому мог бы научить, а вместо этого знания его пропадают втуне.

— Ничего не поделаешь, так уж жизнь сложилась, — задумчиво покачал головой Свенельд. — Иногда так бывает, как у вас говорят: ты на гору, а тебя за ногу, — вот и пропадает у человека желание. Но какую он выписывает красоту, особенно когда переписывает что-нибудь. Загляденье! Или когда его просят разрисовать титлы и прочее — залюбуешься. Вот где искра божья пропадает впустую, — с горечью махнул рукой Свенельд. — А никому и дела нет.

— Да уж, совсем не по-хозяйски это, — согласился Сергий. — Потратить столько серебра, времени и труда и не воспользоваться плодами трудов. Нет, не по-хозяйски.

Лагерь вокруг уже начал затихать, готовясь отойти ко сну, когда они неожиданно обнаружили, что все уже улеглись спать.

— Ну ладно, дядька, давай спать, — сказал Сергий. — Утро вечера мудренее. Нам ещё долго ехать, ещё наговоримся досыта. Ты как? Раны-то не болят, не мокнут?

— Да нет. Ноют, конечно, но оно и понятно, а вот лекарка у вас — молодец. Дорогого стоит.

— Ну, тогда давай спать.

— Давай, — согласился Свенельд. — Денёк нынче выдался маетной, притомился я что-то.

Они развернулись в разные стороны, и вскоре отовсюду в лагере слышалось только похрапывание и сопение.

После завтрака движение продолжили, а Сергий, выждав некоторое время, задал Свенельду давно мучавший его вопрос.

— А скажи ты мне, дядька Свенельд, вот что. Как это — ты варяг, а по-нашему говоришь чисто? Ни акцента, ни особого выговора, как, скажем, у северян, нет.

— Так я такой же славянин, как и ты. Говорил же уже, — хмыкнул Свенельд. — А ты подумал, что я из свеев или викингов, раз варяг?

— Ну да.

Свенельд только молча усмехнулся.

«Опа, — подумал Сергий, — вот те на! Варяги-то, оказывается, славяне, а не норманы или свеи. Как же так?»

— Вот те раз! — развёл руками Свенельд. — Прошло всего-то меньше трёх сотен лет, а уже Рюрика в свеи записали, или, хуже того, в викинги. А ведь название русы и с варягов пошло в том числе. Потому что часто говорят «варяги-русь». А руся — это пешие варяги. Ну, не морские.

Сергий ничего не сказал, только поднял брови.

— Это же они на Ладоге-то поселились, от них и пошло. И Русса-городок от них, а ведь его Рус основал, брат Рюрика, и он оттуда же. И сестра его Поруссия тоже. Раньше-то кто как назывался, и славяне, и словене, и только после Рюрика русами, ну или русичами, русью, стали всех славян звать. Только утверждать этого не буду, потому что тоже слышал об этом разное. Варяги — такие же славяне, как и ты, — пояснил Свенельд. — Вот, скажем, поляне или древляне, или смоляне с кривичами — славяне? Славяне. Несмотря на то что зовутся по-разному. А вот Рюрик, к примеру, был ободритом, как и я. Слыхал про таких? И родом наши предки с Рюгена и его окрестностей. А соседями нашими были лужичи, поморяне, лютичи, ополяне и прочие.

— Нет, — с честным лицом ответил Сергий, опустив глаза.

— Ну вот, — не удивился Свенельд. — А варягами зовутся не жители северных земель, родственные свеям или викингам, а такие же славяне, только живущие на побережье и островах и промышляющие морской добычей. Ну, если хочешь, разбоем. Это я тоже говорил. И среди них издавна встречаются и поляне, и смоляне, и ободриты, и кривичи и прочие, тоже славяне. Ибо это не народность, а название воинского союза или сословия. Потому что вар — это волк, как и лют у лютичей, соседей наших, а стало быть, варяги — это морские волки, — усмехнулся Свенельд. — Ну или разбойники, или как-то так, но всё одно — на море. А русь — то же самое, но на суше.

— А как же ты стал варягом? — спросил Сергий.

— А я, как и Рюрик, ободрит, и у нас, отроков, что хотят стать воями, отдают в воинскую слободу. Мы ж на побережье живём, а раньше на острове жили, и жизнь наша была связана с морем. Предки мои в дружине Рюрика служили, так сюда и попали. Ну а по окончании обучения мы и становимся или варягами, или русями. Теперь и слобода изменилась, конечно, но обычаи и уклад пока сохраняются. Многие наши военные вожди, или, по-вашему, князья, основали собственные государства. И здесь, на Руси, и в Испании, и во Франции, да и в прочих местах.

— Как государства? — удивился Сергий. — Государства там уже были?

— Да, — поднял брови Свенельд. — Тогда скажи мне, что это такое, по-твоему, государство? Ну вот хотя бы на примере Руси. Что было на Руси до прихода Рюрика, знаешь?

— Ну как «что»? — пожал плечами Сергий. — Люди жили, города стояли…

— Ну это-то понятно, — согласился Свенельд, — люди-то и теперь живут, скажем, ятвяги по Неману. Но это совсем не значит, что у них есть государство. Или торки и берендеи по границе с диким полем… Они не государство, они племена, или даже племенные союзы, ведь у каждого племени свой князь, и он сам себе господин, другие ему не указ. Вот, скажем, знаешь ты или хотя бы слышал про старый город на побережье Свейского моря, где в него река впадает, что из моря в море течет? Вот тот город, если не был столицей, то был городом большого и сильного государства, ибо развалины его сплошь каменные, ну, те, что море не поглотило, а это могло позволить себе только богатое и могущественное государство. Но оно распалось, опять же, на племена и союзы. Не знаю, почему, — выставил перед собой ладони Свенельд. — Рюрик же племена объединил, и войско стало едино для всех, и торговля, и правда, и вера стали для всех едины. Теперь, напав на одно племя, дело имеют не с ним одним, как раньше, а со всеми, и нападать теперь, сто раз подумают, а стоит ли оно того. И чем больше племён объединится, тем сильнее будет государство. Рюрик начинал с Ладоги и Новгорода, а теперь и Белгород, и Владимир, и Рязань, и Волынь, и Галиция — вместе. И дикое поле теперь не так часто отваживается нападать, потому что чует силу. Конечно, князья местные недовольство проявляют, каждый в своём уделе хочет быть господином, правда, не в открытую, а так, исподтишка. Но коли будет правильный князь на Руси ещё хотя бы лет сто, потом нам никто страшен не будет.

— А скажи, дядька Свенельд, почему варяги такие хорошие воины, что их везде приглашают? Другие что, так не могут? Скажем, смоляне или древляне…

— Да нет, — усмехнулся Свенельд, — сырым мясом и у нас тоже никого не кормили. Всё дело в правильной постановке обучения молодых воев, их ничего не должно отвлекать от учёбы — тогда из них получатся настоящие вои.

— А как это — правильно? — заглянул в глаза Свенельду Сергий. — Или это тайна?

— Да нет, почему же тайна? — пожал плечами Свенельд. — Никто этого не скрывает. Всё дело в том, насколько это нужно и нынешним правителям, и самим воям, ведь, чтобы что-то иметь, надо и чем-то пожертвовать.

— Чем? — весь превратился в слух Сергий.

— Хотеньями, — обыденно ответил Свенельд. — Вот, скажем, в нашем случае безбрачием, а стало быть, и бездетностью, беспрекословным послушанием, нестяжательством, что из всего предыдущего вытекает. Нет семьи и детей, не для кого и стяжать. И хотя бы до двадцати пяти, а не сразу по окончании обучения в слободе. Потом, когда станет понятно, что учится больше нечему, можно и семью завести, и хозяйство. Но до того времени князь, боярин или воевода — твои отец, мать и семья, и по их слову иди и сложи голову, коли понадобится.

— А потом? — не понял Сергий.

— А потом… — хмыкнул Свенельд. — Потом ты и сам не сможешь иначе, только так ты сможешь выжить сам и дать возможность выжить своей семье и своему роду, и совершенно неважно будет, что в нём, и уличи, и кривичи, и поляне, и древляне, и прочие люди других племён. Все они будут твой род, твои единомышленники и братья, и они же варяги — те, за кого отдашь жизнь ты и кто отдаст жизнь за тебя, и никак иначе. Как только кто бы то ни было скажет или подумает «я» вместо «мы», так с этого момента он перестанет быть нашим братом. И мы все сразу это поймём и изгоним его, чтобы он не заразил других. Отсечём гнилую плоть ради здоровья всего тела.

— И что, такое бывало среди вас?

— Ни разу, — затвердев лицом, ответил Свенельд. — За други своя гибли, бывало, а вот продавать… пока ни разу.

— Дядька, а расскажи подробней, пока всё равно делать нечего, как всё у вас было устроено?

— Ха-ха-ха! — рассмеялся Свенельд. — Да на это и дня будет мало.

— Так нам и ехать-то дня три ещё, — скорчил невинное лицо Сергий. — Чего ещё делать-то?

— Да? — испытующе глянул на него Свенельд. — Ну, слушай… Может, чего и пригодится. Родился я в Руссе, а вовсе не на побережье, как ты думаешь, — начал Свенельд. — На побережье я попал много позже, уже после того как окончил обучение в слободе, там же, в Руссе. Сбились мы, выпускники, в ватагу, купили в складчину ладью и отправились покорять морские просторы. Бывали и на Рюгене, и в бывших наших землях, у прибрежных руссов, и дальше по берегу, но родных нам по крови и духу людей там уже почти не осталось. Вот у прибрежных руссов-то мы и построили себе деревню. Но сами они, что интересно, прусами себя не называли, их так соседи окрестили, потому что они пришли на побережье якобы с реки Русне, правого рукава Немана. Нынче там Болеслав третий, Кривоусый, верх взял и прусов подвинул в Литву, где их радушно встретил Орден. Ну, это я отвлёкся. А тогда все ещё жили там, где жили, и мы торговали янтарём сами и не давали торговать им другим, держа всю торговлю на побережье. Вот тогда-то я и познакомился с Маргрит — девушкой из соседней деревни. Правда, пришлось пободаться с её женихом, сыном старосты, но, когда мы все вывалились с ладьи на берег, полуголые и с мечами в руках, готовые покрошить всю деревню, староста решил, что лучше жить с нами в мире и уступить Маргрит мне. Тем более что мы несколько раз избавляли его деревню от неприятностей. И вот когда мы в очередной раз учили уму-разуму татей на Прегели — это река такая, что впадает в Свейское море, несколько южнее Немана, — на нашу деревню и напали свеи, жители южных фьордов. Вот во фьордах-то мы их и искали потом, когда вернулись. Искали больше года, пока, наконец, не нашли. Вырезали всех мужчин, и тех, что были в селении, и тех, что отсутствовали и вернулись чуть позже. Оставили только женщин и детей до десяти лет. Ну, женщин, правда, обрюхатили, всех до единой. Собрали всё оружие, что было, и ушли, хоть они и просили нас остаться и жить в их селении вместо их мужчин. И всё. Как будто где-то что-то сломалось. Не стало нам удачи, да нас и осталось-то всего двенадцать человек. Деревню свою мы по возвращении сожгли, собрались и вернулись домой, в Руссу. А и там к тому времени весь наша сгорела вместе с половиной города, и слободу перевели в Руссо. Больше я никого из братьев не видел, а помотался я и по Руси, и по свету немало. Успел и новых друзей приобрести, тоже из варягов, но тех, с кем учился и жил первые годы, так больше и не встретил. А про учёбу я тебе потом расскажу, — сказал Свенельд, — когда слободу построишь.

Конец ознакомительного фрагмента.

О книге

Автор: Геннадий Антонов

Жанры и теги: Исторические приключения

Оглавление

Купить книгу

Приведённый ознакомительный фрагмент книги «Боярин Волк. Живи, брате!» предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Вам также может быть интересно

а б в г д е ё ж з и й к л м н о п р с т у ф х ц ч ш щ э ю я