Скиталец, сын ветров

Геннадий Демарев

Автор замышлял повесть, которая могла бы стать своеобразным продолжением «Отверженного духами», намереваясь и далее развивать тему «ненужного человека». Но где-то на каком-то неуловимом этапе что-то пошло не так, и в результате получился роман. В нём переплелись судьбы нескольких людей – типичных порождений современного мира, жестокого и холодного. Каждый из них живёт собственными интересами, страстями, целями. Если у одних не хватает смелости признаться себе в ошибочности каких-то норм общественной морали, и они и далее живут «общепринятой» жизнью, то кое-кто отваживается признаться не только себе, но и окружающим, что не желает иметь с миром ничего общего. Главный герой, Артур, делает попытку вырваться из цепей общества, но попадает в катастрофу. Есть ли в данном произведении любовь? Будет ли «хороший конец»? Конечно!

1

Многие обыватели, видя альпинистов разве что в экране телевизора, задаются вопросом: «Зачем эти люди идут в горы, рискуя жизнью и здоровьем? Что они хотят доказать? Если любишь горы, ничто не мешает любоваться ими на расстоянии…» И действительно, зачем? Но на такие вопросы даже сами альпинисты вряд ли смогут дать вразумительный ответ, хотя, конечно, можно предполагать, что одними из них движет жажда покорения чего-либо, другими — стремление убежать от цивилизации, третьими — от себя…

До вершины оставалось ещё далеко, но в руках уже чувствовалась усталость. В условиях, где царит разрежённый воздух, отдыхать приходится часто.

— Ничего, — прошептал человек, изо всей силы загоняя ледоруб в отвес, нависающий справа от головы. — Сейчас, сейчас…

К подобным приключениям к своим тридцати семи годам он привык и, пожалуй, его уже ничто не могло удивить, напугать или же остановить. Он осмотрелся вокруг, насколько это было возможно. Краткая передышка в очередном одиночном подъёме была просто необходима.

Где-то далеко внизу в утреннем тумане показалась земля, украшенная верхушками высоких сосен. С востока повеяло прохладным ветром. Первые лучи солнца бросили свой сонный взгляд на холодные, ребристые вершины. Отсюда они были видны во всей красе. Всякий раз, оказываясь в горах ради очередного рекорда или же просто так, ради страсти к приключениям, Сергей не уставал восхищаться подобными пейзажами.

«Только вверх!» — повторял он себе ещё в течение нескольких часов, напрягая последние силы, принуждая себя карабкаться дальше, рискуя при каждом шаге свалиться вниз беспомощным комком плоти. Он, во что бы то ни стало, хотел совершить этот подъём до заката солнца и ступить ногами на надёжную горизонтальную поверхность. День обещал быть хорошим. Сергей надеялся, что всё же поймает удачу, что называется за хвост, а значит и успешно выиграет пари, заключённое с приятелями. Хотя спором это было сложно назвать. Всегда, говоря о планах, он твердил, что горы не любят споров и шуток. А ещё они терпеть не могут отчаянных смельчаков. На всё нужна голова… с присутствующими в ней мозгами, конечно же!

За много километров от того места едва загоралось утро. Оно залило сказочными оттенками весь город, особенно центральный парк, где каждая капелька росы искрилась множеством оттенков, создавая иллюзию сказки. Вполне насладиться этой иллюзией можно было из окон домов, прилегающих к парку. Собственно, как и парк, эта улица некогда тоже называлась «Центральной», пока её не переименовали в «Парковую». Город растёт, расширяется, постепенно превращаясь в мегаполис, вследствие чего центр переместился на три километра к западу.

Открыв окно в своём доме, Борис Веремеев, или Борис Алексеевич, отец Сергея, удовлетворённо улыбнулся первым солнечным лучам, искрившимся на коре и листьях некоторых вечнозелёных парковых деревьев: сегодня он встречает ещё один день рождения. Уже шестьдесят пятый в его жизни! За годы, оставшиеся позади, ему пришлось увидеть, услышать и испытать многое. Школа жизни была почти завершена, и порой этот человек думал, что новых испытаний на его долю уже не выпадет. Пожалуй, их было и без того с лихвой.

Имея двоих взрослых сыновей, был счастлив время от времени участвовать в их жизни. Почему время от времени? Скорее всего, потому, что оба они были весьма необычными людьми и редко располагали свободным временем. Веремеев-старший никогда не делил свои чувства между сыновьями, понимая, что каждому из них понадобится его любовь в полной мере. Любовь чистая, сильная и естественная, какую он только способен дать.

Ни Сергея, ни Артура вообще нельзя было сравнивать между собой. Эти две личности слишком уж сильно отличались друг от друга. Даже встречаясь как можно реже, они обязательно и непременно находили камень преткновения. Встречи не заканчивались громкими ссорами. Нет — они просто заканчивались, обрываясь резко и бесповоротно. Это происходило благодаря тому, что оба моментально расходились в разные стороны, не позволяя эмоциям брать верх над рассудком. Борис Алексеевич был благодарен, что ни разу не испытал чувство неловкости. Парни ссорились тихо. И всё же, даже сегодня, накануне встречи с сыновьями, он ломал голову над тем, как же устроить всё красиво и легко? Затем в голове возникла спасительная мысль: «Серёжа сейчас в поездке! Он снова в горах».

Продолжая стоять по-прежнему у окна, Веремеев-старший задумчиво смотрел, как по узкой тропинке, между его домом и грядой деревьев, движется человек. Старик не сразу отреагировал на него, — видимо, в силу задумчивости, — но вскоре, словно очнувшись от идей, нагрянувших в его голову, он качнул головой и заморгал глазами.

Лёгкой и безмятежной походкой к дому приближался Артур — его младший сын. Он нёс букет цветов и, увидев отца в окне, остановился.

— Я поздравляю тебя! — громко и довольно жизнерадостно произнёс он.

Ему самому три месяца назад стукнуло двадцать семь. Не много и не мало.

Отец улыбнулся.

— Мне приятно! Ты первый, кто сегодня это делает! Спасибо, сын!

Он сделал жест рукой, приглашая войти в дом.

Артур продолжил путь.

Спустя минуту они сидели в уютной, хотя и не очень просторной гостиной. Через окно пробивалось солнце. Не важно, что на дворе всего лишь март. Погода была отличной. Всё таяло, просыпалось, зарождалось… Нет, нет, конечно же, на ветвях обыкновенных деревьев не появлялись почки, на газонах ещё не начинала пробиваться трава — слишком рано для этих мест. Вокруг преобладали не совсем яркие, преимущественно сероватые тона: серый асфальт, голые и чёрные силуэты деревьев, скучные пятна проталин. Поэтому яркий букет цветов особенно радовал глаз.

Сейчас, пребывая в полной идиллии, два родных человека получали удовольствие от элементарного общения.

— Я всё думал о том, как устроить сегодняшний день? — начал старик.

— И что тебе пришло в голову?

Артур потянулся рукой, чтобы погладить рыжего кота, который, выгнув спину, издал звук, походящий на дребезжание.

— Я ничего так и не придумал. Знаешь, нет ничего хуже, чем чётко спланированный день рождения. Это как план наступления — может получиться, а может, и провалиться. Лучше, когда всё происходит само собой.

С этими словами Борис поставил на столик две чашки с чаем, снова отправившись на кухню.

— Это новый рецепт! — донеслось оттуда. — Я полночи выбирал, что же испечь. Новая книга рецептов пришлась как нельзя более кстати.

Старик немного помолчал, добавив едва слышно:

— Вот уж не думал, что стану на склоне лет читать подобную литературу…

С этими словами он вернулся с огромным блюдом, на котором было выложено красиво оформленное печенье — шедевр его собственного производства.

— И вот… мой выбор остановился на этом, — наконец закончил отец. — Не спрашивай название, я его все равно не запомнил.

Сын слабо улыбнулся.

— Да, я знаю. Ты считаешь это не важным.

— Именно! — воскликнул Борис Алексеевич, многозначительно поднимая палец. — Да и кто сказал, что это важно?

— Может быть кулинары? Кондитеры, если точнее…

Именинник внимательно всмотрелся в лицо сына. Артур всегда был чуточку прохладен в своих рассуждениях. Он не мелочился на слова, описания чувств и отношение к чему-либо, а подобные нюансы, вроде того, о чём сейчас идёт речь, и вовсе не задевали его разум. Вот потому-то отец с удивлением рассматривал сына.

— Хочешь сказать, что название печенья так важно?

Тот ответил не сразу. Он предпочёл выждать несколько мгновений, словно пытаясь подобрать нужные, как можно более мягкие слова.

— Знаешь, папа, если бы я находился в толпе и ко мне кто-то обратился, мне было бы приятнее услышать обращение по имени, а не: «Ей, ты, один из тысячи!» Прости, по-другому объяснить не могу. Не подумай, что я защищаю права печенья… Да и практичнее намного, если знаешь название рецепта: захочешь в следующий раз испечь именно его, а найти рецепт не сможешь… Ведь ты не помнишь его название…

Не закончив мысль, Артур замолчал, сомкнув пальцы рук. В голове возник странный, ничем необъяснимый, порождённый детским страхом хаос.

— Всё в порядке, — спасая ситуацию, кивнул Борис. — Я тебя понял. Да… Ты всё верно говоришь.

В комнате повисла тишина. Почему-то ни один из присутствующих не решался возобновить разговор. Из-за этого с каждым мгновением тишина становилась всё более угнетающей, мрачной и тяжёлой.

Ещё немного выждав, Артур, сославшись на дела, изъявил желание уйти. Он встал и, ничего не говоря, направился к двери.

— Я лучше пойду, отец, — извиняющимся тоном произнёс он.

— Что случилось? — испуганно вскочил с места старик. — Артур, постой! У тебя что-то произошло? Я не хотел тебя обидеть. Не подумай…

Слова застряли у Бориса Алексеевича в горле.

Сын посмотрел в сторону, затем перевёл взор на отца.

— Да обижаться не на что, папа…

Веремеев-отец снова оказался в тупике. Так случалось всегда, не только сегодня. В этом то и заключалась та самая сложность общения.

— Ты не понимаешь… — начал было старик, но вдруг осёкся на полуслове.

Он хотел сказать что-то ещё, но множество вариантов промелькнувших в уме, привели его к выводу, что они всё равно не решат проблемы.

— Прости. Дело ведь не в печенье… Это — всего лишь повод. Просто, едва ты вошёл, я сразу понял, что с тобой что-то не так. Опять проблемы на работе? Сынок, поделись со мной, расскажи.

Его голос прозвучал слабо и хрипло…

Однако Артура это, похоже, нисколько не тронуло. По крайней мере, внешне он сохранял холодность и невозмутимость, и только по его глазам можно было определить, что его сердце преисполнено болью и самоистязанием.

— Не проси у меня прощения, папа, — виновато, но вымученно улыбнувшись, сказал он. — В самый раз извиниться бы мне перед тобой.

— Ты снова ничего не понял, — старик прикоснулся к руке сына, — Артур, я прошу прощения не за сегодняшний разговор, а за то, что создал тебя таким. Ведь кто, как не я, твой родной отец, наградил тебя всем этими свойствами? Теперь ты страдаешь. Тебе сложно общаться со мной, с Серёжей. Ты постоянно меняешь работу, потому что не находишь нигде понимания… Будь я другим, возможно, и не заметил бы этого. Но я такой, какой есть. Твои склонности — это полностью моя вина. Я хочу, чтобы ты обрёл свой мир и того человека, который понимал бы тебя «от» и «до». Только для начала, всё же, нужно найти себя… Без этого никак… Тебе следует запомнить, что твои проблемы — они и мои проблемы, твоё плохое настроение — это и мои бессонные ночи. Связь между нами не теряется ни на минуту. Понимаешь?

Артур, впав в некоторое замешательство, отвёл взгляд.

— Я хочу, чтобы ты спал спокойно, — произнёс он.

— Понятно… — вздохнул Борис. — Как же мне… нам… быть?

Дверь, до сих пор сторожившая покой в этом доме, приоткрылась.

— Не знаю. Пока не знаю, — парень перешагнул через порог, но, обернувшись, добавил: — Я нашёл новую работу. Не знаю, надолго ли… Я позвоню тебе вечером. Там, в гостиной, на столике, мой тебе подарок. Ещё раз с праздником, отец.

Удаляясь от дома отца, Артур точно знал, что скоро, очень скоро он услышит резкий телефонный звонок в своей съёмной квартире. Это будет старший брат — Сергей. Тот снова станет говорить, что нельзя быть таким, что нужно уметь сдерживать свои эмоции и даже мысли, ведь отец уже не молод и лишние неприятности лишь усугубляют обстановку. Артур знает это и без него, но ничего не может изменить. Хотя, несомненно, желает.

Конечно, отец никогда не сталкивал лбами своих сыновей. Всё происходило само собой. Сергею не нужно было даже находиться рядом или же видеть отца, чтобы понять, что он расстроен и причиной этого является, конечно же, младший брат. Ещё в детстве Сергей был более расположен к отцу, чувствовал его и понимал всегда. С Артуром дела обстояли куда сложнее.