Российский бутерброд

Геннадий Смирнов, 2017

Книга, пронизанная глубинными смыслами, словно слоями личностей, вариациями политических игр, наслоениями идей, мыслей, страхов, надежд. Преемственность власти, прошлое, перетекающее в будущее через призму настоящего, узнаваемые и одновременно двойственные персонажи, аллюзии, интерпретации действительности – вероятно, только российский читатель сможет проникнуть в глубокую сущность повествования и оценить игру идей и слов. Сюжет настолько переплетен многозначностью, что пересказать его невозможно. Иван Иваныч – гарант Основного Закона государства, проявляет озабоченность положением дел в связи с событиями в регионах, просматривает волеизъявления и пожелания трудящихся, общается с подчиненными, готовит законы. Но не всё гладко в «Датском королевстве». Не очень нравится среднестатистическому гражданину консервативная демократия или демократический консерватизм, объявленный усатым партийным предводителем. Что же не нравится массам в Партии? А кто режиссирует чиновниками с их бюрократией и коррупцией? Странный блоггер общается с Иван Иванычем через монитор, надписи фантастически мгновенно появляются целыми предложениями и моментально исчезают. Тот пытается вырваться из-под влияния регента Василь Васильича, который сам находится в лёгкой прострации от всего происходящего и чувствует, что за его спиной что-то готовится. Но Среднестатистический человек нейтральной наружности сидит в ничем не приметном кабинете. Его рабочий стол покрыт ячейками, заполненными листами разноцветной бумаги. Он вчитывается в документы, делает пометки, в толстой тетради. Многое дали бы за эту тетрадку средства массовой информации и иностранные разведки. Человек заполняет формуляр: «Совершенно секретно. Второй этап эксперимента проходит в соответствии с ранее утверждённым планом. Поведение участников соответствует их характерно-психологическим портретам и потенциально сравнимо с оригиналами». Интрига продолжается.

III

Михал Михалыч устало плюхнулся на заднее сиденье служебного авто, шофёр мягко закрыл за ним бронированную дверь с явно превышающим норму тонированным стеклом, сел за руль и, повернув голову через правое плечо, вопросительно посмотрел на вельможного пассажира. Михал Михалыч вяло махнул рукой, — вперёд, затем также вяло, но уже голосом добавил, — проедемся по кольцу, посмотрим, что там делается. Представительский «Мерседес» плавно тронулся с места и покатил босса в указанном направлении.

День совсем недавно перешёл в свою вторую половину, но солнце ещё светило не по-весеннему ярко. Транспорта по пути следования было не очень много, машина шла равномерно, без рывков, мягкие амортизаторы сглаживали неровности дороги. В другое время такая обстановка непременно свалила бы Михал Михалыча в короткий, но глубокий и плодотворный, как у Штирлица, сон. Но сейчас из головы его не шла странная встреча. Мысли о ней гвоздём сидели между полушариями ума, но всячески ускальзывали от попыток хозяина головы свести их воедино и систематизировать, чтобы понять и оценить всё произошедшее в высоком кабинете. Кстати вспомнив, что он непросто так решил прокатиться по кольцу, Михал Михалыч сосредоточился на происходящем за затемнённым стеклом «Мерседеса» и, тем самым, отвлёкся от неприятных и бесплодных раздумий.

За окном лица среднеазиатской национальности не спеша перелопачивали остатки грязного ноздреватого снега на газонах. Другие их собратья собирали мусор при помощи гигантских деревянных щипцов, подобных тем, которые придавались к популярным советским стиральным машинкам типа RIGA для выуживания из их чрева постиранного белья. Дальше несколько таких же трудящихся сгребали на обочине проезжей части зимнюю грязь и бросали её в ковш огромного жёлтого погрузчика, занимающего по ширине, чуть ли не целую полосу.

— Зачем такой здоровый трактор обслуживает двух узбеков. Неужели нельзя собрать всё это дерьмо в кучу, затем подогнать самосвал и загрузить его в кузов? — По инерции отвлечённо подумал Михал Михалыч. Но тут же вышел из забытья и чуть не подпрыгнул на мягком кожаном сиденье, грязно выругавшись. Первой его реакцией на такую вопиющую бесхозяйственность было желание остановить машину и навешать всем по самое не могу: и азиатам, лениво скребущим грязь, и трактористу, вальяжно курившему в бесцельно переводящем солярку погрузчике. Положение не позволяло опуститься до такого. Хотя популярности, наверно, прибавилось бы. Но комфортный «Мерс» уже прокатил его довольно далеко от места «преступления». Однако оставить увиденное без внимания было не в натуре Михал Михалыча. Он, не мешкая, соединился с автомобильного телефона с соответствующим начальником, на территории которого происходило безобразие, и вдул ему так, что тот начальник сам готов был немедленно бежать на указанное место и, ценой собственной жизни ликвидировать прорыв.

Не более чем через километр Михал Михалыч с ужасом подумал, что у него «дежа вю»: опять те же узбеки грузят в тарахтящий жёлтый погрузчик такую же точно грязь.

— Этот город с ума сведёт кого угодно, — подумал он, мотнув головой и сделав губами бр-р-р. Но через секунду с облегчением отметил, что тракторист спит в кабине, а азиатов не два, а три и одеты они как-то по-другому, в отличие от тех, предыдущих.

— Если тракторист мог накуриться и уснуть, — продолжил убеждать себя Михал Михалыч в своём же полном психическом здоровье, — то дополнительный узбек вряд ли мог родиться и вырасти так быстро. Значит со мной всё нормально. А у кого не нормально, тот сегодня пожалеет, что вообще родился и дожил до этого дня.

Машина заметно замедлила ход и через несколько десятков метров остановилась.

— Что там такое? — раздражённо спросил у водителя градоначальник.

— Да троллейбус раком встал, к остановке не может подъехать. Задолбали эти «хачмобили».

— Какие мобили?

— Ну, это раздолбанные «пятёрки» и «шестёрки» ВАЗовские, с тонированными стёклами так называют. На них «хачики» бомбят — пояснил водитель.

— Это как? — оживился Михал Михалыч, интуитивно почувствовав несанкционированное вторжение в зону своих хозяйственных интересов.

— Да так. Очень просто. Конкуренцию городским такси создают. Да чёрт бы с ней, с этой конкуренцией. Понаставят своего хлама на остановках, что ни автобусам, ни троллейбусам не подъехать, а из-за этого постоянные пробки. У метро так вообще труба.

— Да хрен с ними, с пробками! — Взвился Михал Михалыч, поняв, наконец, откуда дует ветер. — Я из кожи вон лезу, деньги на городские таксомоторы вбухиваю, а они, видишь ли, конкуренцию устраивают! Убрать всех к чёртовой матери! Где гаишники? Почему ничего не делают? Я тебя спрашиваю!

— А я тут причём? — Так же на повышенных тонах возмутился водитель. — Была б моя воля — я бы не только права у них позабирал, если они у них есть, но и хламиды эти по пятьдесят тысяч в утиль сдал! Тут Вы не меня, а ментов дрючить должны. Хотя они сами всё знают и интерес их здесь, наверняка есть.

Михал Михалыч вопросительно посмотрел на водителя, но тот, не заметив пристального взгляда начальника, продолжал — а если бы не было, думаете эти «хачи» так нагло себя бы вели? Явно по таксе кому надо платят. Народ даже говорит, что все эти тачки между ментами поделены и им же принадлежат. «Бабки» у них есть, — накупили по триста — четыреста баксов за штуку через доверенности и бомбилам в аренду сдали, а те им еженедельно фиксированную плату за это откатывают.

— Ну, ни хрена себе! Это что, правда? — Возмутился Михал Михалыч. А про себя подумал — ну вообще, блин, менты оборзели, мало им того, что есть, так уже в моё, то есть, городское хозяйство полезли. Надо что-то с ними делать, иначе сожрут даже меня.

— Не знаю, народ говорит. А дыма без огня не бывает. Раз всё это существует и развивается, значит это кому-то нужно, значит, есть кто-то. А если это так, то этого кого-то можно найти, если Вам нужно, и всю эту схему одним махом накрыть. Только хорошенько подумать и постараться надо.

— Что ж ты, такой умный за рулём сидишь, а не в каком-нибудь другом кресле? — Съязвил Михал Михалыч.

— Да не умнее я других. Просто это меня касается и именно потому, что за рулём езжу, а иногда и на автобусе. Кстати, стоят такие мобили на остановках, а внутри — никого, их «хозяева» где-то в сторонке покуривают и семечки жрут. А что в этой машине? Кто знает? А если килограмм сто тротила, а на остановке автобус-гармошка и там человек сто с лишним. Мало никому не покажется!

— Ты что, мне тоже предлагаешь на автобусах разъезжать? Когда же я тогда работать буду?

— Зачем Вам на автобусах, — хотя неплохо бы было проехаться, только как-то инкогнито, без сопровождения, а то если узнают, что собрался — обязательно автобус с мигалкой подготовят, — подумал водитель, а для шефа продолжил — Вы и из машины или кабинета многое сделать можете. Начальство милицейское, например, напрячь по поводу «хачмобилей». Не справятся — снять с должности, новый начальник, поверьте, в три дня всех разгонит.

Михал Михалыч ничего не ответил, а только тяжело вздохнул и подумал: — эх, Вася, Вася… твоими бы устами да мёд пить. На месяц это всё. Придут другие, и им захочется кушать свой кусочек хлеба с чужим куском масла. Да и у теперешних это масло отобрать, — ох каких трудов стоит! Да ладно, разберёмся как-нибудь, не впервой. К этим невесёлым мыслям добавились не более оптимистичные воспоминания о сегодняшней встрече, полной недомолвок и неопределённостей.

Резкие и беспорядочные гудки звуковых сигналов сбившихся в пробку разнокалиберных авто вывели Михал Михалыча из задумчивого оцепенения. Он тронул водителя за плечо и потряс кистью правой руки по направлению к лобовому стеклу, — ну давай, поехали скорей, включай «синяк», времени нет.

Двигатель увеличил обороты и бронированный «Мерседес», плавно набирая скорость под кряканье спецсигнала и синее мерцании мигалки, вклинился в пробку, раздвигая ряды машин, как крейсер форштевнем разрезает тугую набегающую волну. Уверенный в своей неприкасаемости, обусловленной государственной необходимостью, спецавтомобиль двигался к намеченной цели.