Страх никогда не стареет

Геннадий Сорокин, 2021

Захватывающий детективный роман о времени, когда «жить или умереть» решают уже не баснословные деньги, а претензии детей на право быть важнее родителей, стремление управлять стратегическими вопросами государства. И ради этого хороши все средства – от пули снайпера до рецепта старинного яда… Он ей явно симпатизирует. И вовсе не из-за того, что она – дочь известного олигарха и сенатора, и не потому, что у нее шикарный дом и крупный счет в банке. Просто ему с ней интересно. Она привлекательна, умна, умеет вести себя в любой компании. Из них, наверное, получилась бы хорошая пара, если бы не одно «но»… Он, подполковник МВД Александр Клементьев, должен расследовать загадочное убийство ее отца, произошедшее накануне подписания важного государственного контракта. И самое страшное то, что именно она – главный подозреваемый в этом преступлении…

* * *

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.

© Сорокин Г.Г., 2021

© Оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2021

1

— Мне это не нравится, — сказала жена.

Ну и что? Мне тоже многое в жизни не очень-то нравится, но это не повод для бурного проявления эмоций в раннее субботнее утро.

— Ты слышал, что я сказала? — жена где-то в коридоре перед зеркалом наводила марафет, попутно прислушиваясь к работающему на кухне телевизору. В сложном процессе подведения глаз ей просто необходимо было оторвать меня от первой чашки утреннего кофе.

— Таня, мне это тоже не нравится. — Я сделал телевизор громче. — Подожди минуту, я хочу послушать еще раз.

Словно вняв моей просьбе, диктор на фоне обычного девятиэтажного дома, около которого сновали туда-сюда сотрудники милиции, из-за кадра сообщила:

— Вновь к главной новости. Вчера, около восьми часов вечера, в одном из «спальных» районов Новосибирска при выходе из подъезда вот этого дома выстрелом из снайперской винтовки был убит член Совета Федерации Ралиф Сарибеков. Ралиф Худатович в прошлом известный бизнесмен, основатель и руководитель «Сибирской инвестиционной компании». По данному факту прокуратурой возбуждено уголовное дело, ведется расследование.

Последняя фраза в репортаже, по мнению редакторов новостных программ, должна была вселять в зрителей оптимизм — мол, всё будет хорошо! К расследованию приступили, значит, порядок наведут, а убийство сенатора — дело третье, досадная неприятность.

Что бы ни случилось в нашей стране, прокуратура всегда бойко возбуждает уголовные дела и приступает к расследованию. Даже там, где расследовать вроде бы нечего, например, случилось наводнение или оползень — явно природные катастрофы, всё равно возбудят дело и приступят к поиску виновного. Что потом они делают с этими уголовными делами — загадка. Может, без лишнего шума, сдают на макулатуру? Во всяком случае, о направлении таких дел в суд молчат. Видно, направлять нечего. Рапортовать о возбуждении — не расследовать, большого ума не надо.

— Я же сказала тебе, мне это не нравится, — напомнила о себе жена.

— Что не нравится? Что убили сенатора? Он что, твой знакомый?

— Не ерничай. Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю. В прошлый раз по телевизору сказали про убийство какого-то директора завода, и я тебя не видела месяц.

— Не директора, а главного инженера. К тому же не месяц, а…

В коридоре зазвонил телефон.

— Как пить дать тебя! У меня сегодня с утра предчувствие!

— Оставь предчувствие себе. Да!

— Скажи честно, — мужской голос в трубке был приторно мягок и заботлив, — ты уже намазал маслом бутерброд? Налил чашечку бодрящего кофе? Стукнул вареным яичком о стол? Еще нет? Тогда и не надо. На работе кофе попьешь. Шеф ждет тебя. К девяти ждет.

Я посмотрел на часы. Семь тридцать утра. Когда я доберусь до работы, Сергей Павлович, оперативный дежурный, который звонил мне сейчас, будет сдавать смену, и я его не увижу. Так бы я ему высказал про кофе с маслом. Впрочем, он необидчив и начисто лишен чувства юмора.

— Только не говори, что это я накаркала. Тебя на работу? Прямо сейчас? Позавтракать успеешь?

— Милостиво разрешили умыться. Скажи мне, почему какой-то сволочи необходимо было стрелять этого сенатора именно в пятницу вечером? Ни раньше, ни позже! Им что, профсоюз киллеров запрещает работать по выходным? Стреляли бы в воскресенье. Все равно в понедельник на работу. Нет же, отметили конец трудовой недели. Мать его! Что мне, что сенатору, выходные испортили.

— Успокойся. Машину ты возьмешь?

— Нет, забирай. Я так доеду. Кстати, с чего это ты решила, что это из-за сенатора? Может, покойник тут и ни при чем? Может, они в Новосибирске сами разберутся, кто там у них такой прыткий. Только вышел сенатор на крыльцо… Кстати, вышел он из совершенно обшарпанного подъезда, прямо как у нас. Негоже сенаторам по таким подъездам шастать. Как пролетарий какой-то. Ладно, я умываться пошел! Кстати, ты во сколько придешь?

— Лекции закончатся к двум. Потом с девчонками попьем чай. Ты что, забыл, что мы по субботам на кафедре пьем чай? Нет? Где-то около пяти вернусь. А что?

Но я уже пустил в ванной воду и достал зубную щетку.

Вот объяснил бы мне кто-нибудь, почему в стране, где нет никакого сената, есть сенаторы? Почему в стране, где девяносто лет нет никаких губерний, есть губернаторы? Их что, в революцию пострелять забыли? Так с тех пор и работают? Да ладно! Что придираться по мелочам. Я вообще бог знает где тружусь. Но, с другой стороны, штабс-капитаном белогвардейской контрразведки себя не именую.

Где-то сквозь шум воды раздался недовольный голос разбуженной дочери. Ей сегодня в школу к десяти, могла бы еще поспать. Но кто ее будить будет, если все уйдут? Проспит еще.

Быстрые сборы. Традиционный поцелуй жены у двери. «Пока, папа!» — от дочери. Шаг за порог — день 22 мая 2010 года начался.

На общественном транспорте до работы мне ехать минут тридцать. Утром пробок нет, и пассажиров по случаю субботы тоже немного. Но ведь куда-то же едут! Не сидится людям дома! Ладно я. У меня работа такая. А они? Да, о работе. Работаю я все там же, в шестнадцатом (закрытом) управлении министерства внутренних дел. Занимаюсь все тем же, преступлениями и преступными посягательствами в сфере авиационной промышленности. Промышленный шпионаж, саботаж, диверсии, уголовные преступления и всё такое, что имеет отношение к производству всего, что имеет крылья и летает. Загнул. Каюсь. Немного не так. Ведь существуют же птицефабрики. На них выращивают, то есть производят, кур. У кур и петухов есть крылья, и они немного летают. Но они не по моей части. Это для милиции. У меня же звание «подполковник внутренней службы». Должность — старший оперуполномоченный отдела двигателестроения. Правда, в служебном удостоверении у меня написано, что я подполковник милиции и старший научный сотрудник Северо-Западного НИИ МВД РФ. Но это не важно. Главное, что я и тут, и там старший. Это льстит самолюбию. А то, что нашего научного института не существует в природе, знают только посвященные.

Я как-то прикидывал, как бы замаскировать спецслужбу так, чтобы она была у всех на виду, но никому не известна. Чтобы ее сотрудники легально у всех на виду работали, но чем они занимаются, никто не знал. И главное, чтобы никто не интересовался характером их работы. Чтобы они были сотрудниками силового ведомства, но как бы не настоящими. Чтобы могли в любое время выехать в командировку и выглядело бы это очень обыденно.

Самое лучшее прикрытие — это научно-исследовательский институт. Чем занимаются люди в этих институтах, никому не ведомо, что разрабатывают — неизвестно. А главное, работа их никому не интересна. Представьте, что я официально занимаюсь проблемами современной криминологии — изучаю динамику и характер преступности. Эта ахинея может вызвать интерес только у профессора криминологии. Но я, слава богу, за десять лет работы такого умника не встречал. Самое главное, среди моих знакомых никто, гарантированно никто, не сможет объяснить, чем криминология, да еще современная, отличается от криминалистики. И мало кто в нашем городе, где нет юридического института, сможет это объяснить.

С другой стороны, научно-исследовательская деятельность предполагает командировки на всякие нудные совещания, симпозиумы, конференции. От любопытства знакомых идеальное прикрытие. Всегда можно соврать, что, мол, вызывали в Москву выступать с докладом в Академии МВД. А тему доклада долго ли выдумать? Могу прямо сейчас выдать, к примеру: «Тенденции роста хищения цветных металлов в промышленных центрах Уральского региона. Причины. Следствия. Рекомендуемые меры реагирования». Умно? Конечно. А главное, не понять, о чем это.

Но сразу же оговорюсь. Скорее всего, в системе МВД России есть институт, где занимаются именно такой тематикой, пишут мудреные научные трактаты и получают за это неплохую зарплату. Хотя кому это надо, я искренне не знаю. Просто не представляю.

О характере моей работы, конечно же, знает жена. Но по обоюдной и давней договоренности, она в мои дела не вникает. Как и я в ее. Ей мои дела интересны только с финансовой точки зрения, технической исправности совместного автомобиля и командировок. Последние стоят особняком. Они для жены просто бальзам на душу. Луч света в темном царстве быта! Хотя она это мастерски скрывает. Временами мне кажется, что у нее незаурядный актерский талант. Врет она легко и складно. Проведя время с очередным молодым любовником-студентом, так опишет заседание научно-методического совета, где якобы были жаркие дебаты, что поверишь и перепроверять не станешь. А я однажды стал.

Как-то года полтора назад я, как в анекдоте, вернулся из командировки на сутки раньше. Но прямиком направился не домой, а в контору, писать отчет. Командировка выдалась провальной, и начальство жаждало испить моей крови. Настроение у меня было мерзкое, и я не стал звонить жене, что приехал. И был я немало удивлен, когда в двух кварталах от моей работы, среди бела дня, увидел жену, прогуливающуюся с юношей, лет на десять моложе ее. Она держала его под руку и мило улыбалась, как улыбаться можно только любовнику. Он тоже был весел. Словом, идиллия! Я только лишний. Ну и я, благо незамеченный, пошел на работу. И «приехал» я на следующее утро. И был радостно встречен, накормлен, обласкан. Особенно ночью. Страсти ночью просто пылали. Комар носу не подточит. Да и голова, насчет роста рогов, не чесалась. Но ведь сам видел!

Как поступить, была масса вариантов. Но мы приехали. О жене после. Вот она, родимая работа! Вот он, мой любимый «институт»! И на стене перед входом линялая табличка «Северо-Западный НИИ МВД РФ». И все на этом. Просто и со вкусом.

Двери, снабженные противовесом, закрываются за мной сами по себе. В нешироком коридоре слева охранник за матовым стеклом. Прямо от входа вертушка. Справа я вставляю пластиковую карточку в щель, дожидаюсь зеленого огонька и прохожу на широкую лестницу, ведущую на второй и третий этажи. У нас есть еще и два этажа вниз. Но об этом знаем только мы.

На втором этаже дежурный сверяется со списком сотрудников, вызванных на работу. Я вызван. Он кивает мне. Киваю и я. Все в порядке, сержант! Я тут не от нечего делать.

Мне направо. Второй кабинет. Достаю ключ, открываю дверь. Видеокамеры с обеих сторон пристально наблюдают за мной. У охранника на первом этаже и у дежурного этажом ниже замигают сигнальные огоньки: «Кабинет № 202 вскрыт! Охранная сигнализация отключена!» Но все спокойны. Все по плану.

У меня один из лучших кабинетов. Правда, окно выходит во двор, но зато он достаточно просторен, чтобы поместился диван. У дивана невиданная в здешних краях роскошь — журнальный столик!

Я плюхаюсь в кресло за рабочий стол. Автоматически, без какой-либо необходимости, включаю компьютер. Прикуриваю сигарету и набираю номер буфета. Работает он круглосуточно. Правда, кормят так себе. Не ресторан.

— Это Клементьев. Мне завтрак в кабинет. Да, прямо сейчас. Да что есть, то и несите. Я все равно с утра ничего не ел. Все пойдет!

После чего ставлю чайник. У меня примерно полчаса для приема пищи. Должно хватить.

Щелкает интерком. Секретарша шефа приглушенно:

— Александр Геннадьевич! Юрий Владимирович ждет вас.

Нормально. Покушали. Набираю телефон:

— Это Клементьев. Заказ пока отменяется. Позвоню позже.

Тушу сигарету и, взяв ежедневник, поднимаюсь к начальнику отдела авиационного двигателестроения полковнику внутренней службы Фомину Ю.В. — моему непосредственному боссу.

Личный секретарь нашего начальника отдела, Эльвира Валерьевна, молча рукой указывает мне на обитую кожей дверь. Вхожу без стука, без всякого доклада о прибытии, как это должно быть в серьезной военизированной организации.

Во главе стола Юрий Владимирович. Ему пятьдесят пять лет. Он лыс. Над брючным ремнем нависает округлый животик любителя жирной пищи и пива. Одет он сегодня в неброский костюм. Шеф нервно поглядывает на часы. Великолепные золотые швейцарские часы. Наверное, зарплата позволяет.

За столом для совещаний, справа от начальника, сидит его заместитель Дейс Эдуард Борисович. Он очень гордится своими немецкими корнями. И вообще он человек своенравный, временами вспыльчивый. У него аккуратная модельная прическа, очки в тонкой оправе, костюм темных тонов с красно-белым галстуком. Заместитель несколько худоват. Но это ничего! Пройдет немного лет, он полысеет, отрастит живот и тогда станет претендентом на должность начальника отдела. А пока ему комплекция не позволяет. Вот и ходит в сорок семь лет в заместителях.

— Новости смотрел? Догадался, зачем вызвали?

— Глубоко сомневаюсь, Юрий Владимирович, что вы пригласили меня отпраздновать победу юношеской сборной России по классической борьбе. — Я усаживаюсь за стол напротив заместителя. — Второй новостью на всех телеканалах было убийство сенатора Сарибекова. Почему-то мне кажется, что мы будем говорить о нем.

— Правильно кажется. Я поручаю тебе расследование этого преступления. Сегодня вечером вылетишь в Новосибирск. Детали обсуди с Эдуардом Борисовичем. От себя скажу: дело громкое, наверняка будет на контроле в администрации президента. Значит, на месте будет много сутолоки и бестолковщины. Ты будь покорректнее. Повежливее будь. И прокурорам всяким постоянно не говори, что у них правды искать, как у змеи ног. Понял?

— А что, у змеи ноги есть? Подумаешь, раз сказал прокурору края правду в глаза. То он сам не знает! Все, все, молчу! Я от кого еду? И кто еще едет?

— Ты специальный представитель начальника департамента уголовного розыска МВД России. Документы получишь те же, что и в Иркутске. От нас у тебя будет помощник. Из Москвы прикомандируют сотрудника. Кого — пока не знаю. Но старший в группе — ты. От ФСБ и МВД по полновесной оперативно-розыскной бригаде. Скучно тебе не будет. Если поймешь, что в убийстве нашей темы нет, можешь сразу же возвращаться назад.

— Юрий Владимирович, а вообще, почему мы-то должны им заниматься? Пусть ФСБ землю рогами роет. Политики — это по их части.

— В понедельник, обрати внимание, в понедельник, 24 мая, Сарибеков должен был инвестировать приличную сумму в разработку перспективного двигателя для истребителей пятого поколения. Заметь, в разработку двигателя!

— И прилично обещал отслюнявить?

— Восемьдесят миллионов долларов.

— Американских долларов?

— Ты хочешь, чтобы я тебе настроение перед отъездом испортил?

— А что я-то? Спросить уже нельзя. Может, он по канадским долларам прикалывается. Я хотел уточнить детали.

— Он уже ни по чему не прикалывается. Ты это, Саша, местного резидента зря не дергай. Ему сейчас и без тебя жарко станет. Ну, не мне тебя учить. Всё у меня, парни. Идите работать!

Я и заместитель прошли ко мне в кабинет. По второму кругу зашипел чайник, я заказал завтрак. Заурчал небольшой старенький холодильник в углу. Мы закурили.

— С чего начать? — протирая очки, спросил Дейс. — И учти, я в этой теме только с половины пятого утра.

— Опа! Мне еще повезло поспать лишний часок! Ну, давай: где родился, где крестился. Хотя, судя по фамилии, он восточных кровей. Татарин?

— Башкир. В последнее время стал благочестивым мусульманином. Ездил на хадж в Мекку. Стал именоваться как по паспорту: Ралиф. До этого, при советской власти, все его звали Роман Худатович. Сильно набожным до последнего времени не был.

— Эдуард Борисович, а может, его религиозные экстремисты шарахнули? Не пожертвовал на ремонт мечети, зажилил деньги на новый халат для имама, они и взялись за оружие. Кстати, сенатора из чего убили?

— Вроде бы из обычной снайперской винтовки Драгунова. Причем обычнейшей пулей, без всяких наворотов. Но стрелял специалист. Сарибеков вечером в пятницу, неизвестно к кому, приехал в эту девятиэтажку. Охрану оставил в соседнем дворе, отсутствовал примерно часа два. Снайпер караулил его на стройке метрах в ста пятидесяти. Оттуда он ему прямо в висок и влупил. Причем выстрел слышали все, на улице было полно народу. Никаким глушителем киллер не пользовался. Тем не менее убийца, кто бы он ни был, благополучно ускользнул. У местной милиции, как я понял, вообще никаких наметок по делу. Может, москвичи что привезут.

— Ага, привезут они. Такие же дармоеды, как телохранители у сенатора. И богатый был покойник?

— Состояние что-то около десяти миллиардов.

— Чего, чего? Десять миллиардов?! Долларов? Рублей? Если рублей, то это искренне радует. Хотя и в рублях тоже нехило! И на чем он заработал в пересчете на американские деньги триста тридцать три миллиона долларов? Собирал пустые бутылки? Сдавал металлолом? Работал закройщиком дамских шляпок?

— Работал он в нефтяной промышленности.

— Слушай, Эдуард Борисович, — я могу называть его на «ты», хотя он и старше меня на десять лет. — Почему топ-менеджмент нефтяной и газовой отрасли состоит из евреев, татар и вот еще одного башкира? Ну, с евреями все понятно — где деньги, там и евреи. А эти-то как туда пролезли?

— Потом и кровью пролезли. Да и не пролезли, а заработали. Так уж повелось, что в советское время в Татарстане и Башкирии самыми престижными вузами были институты нефтяной и газовой промышленности. Естественно, дети состоятельных родителей учились в Москве, Ленинграде, Киеве. А выходцам из народа была одна дорога, благо нефти и газа в Поволжье полно. Потом открыли нефть в Западной Сибири, стали осваивать газовые месторождения Севера. Вот они, башкиры с татарами, а не мы с тобой, поехали в тундру и тайгу возводить буровые и добывать Родине черное золото. Жили они в палатках летом, когда комары живьем поедают, и в щитовых домиках зимой, когда мороз за сорок — нормальное явление. Север, друг мой, это другой мир, это другая существующая рядом с нами параллельная планета. Утром, перед выходом на мороз, чтобы обеспечить организму нужное количество калорий, нефтяники глотают, не разжевывая, большой кусок вареного сала. Обычного человека от такого завтрака стошнит, нефтяника — нет. Если бы ты, по молодости, регулярно глотал бы перед выходом на мороз вареный жир кусками, сейчас бы не задавал вопросы, откуда у людей миллионные состояния. Вполне закономерно, что из самых настойчивых и трудолюбивых первопроходцев Севера сложился управленческий персонал. Так сказать, прослойка крепких хозяйственников. Ну а потом перестройка, смена власти, и все: конец эпохи всеобщего равенства и братства. Смог хапнуть — ты уважаемый человек и миллиардер. Не смог — иди на досрочную пенсию и помалкивай.

— Сколько Сарибекову годков?

— Шестьдесят один. Вдовец. Есть две взрослые дочери.

— Симпатичные? Не замужем?

— Там и узнаешь. Да ты вроде бы пока женат. Да и рылом ты не вышел для девушек с состоянием в пять миллиардов рублей.

— Насчет рыла зря! Может, они умных любят, начитанных, культурных?

— «Культурный» — это ты не о себе ли?

В дверь раздался стук, и вошла дежурная официантка с заказанным завтраком. Вообще-то в нашей организации только пятеро имеют право запрашивать трапезу в кабинет. Остальным приходится питаться в столовой на первом подземном этаже.

— Прикинь, Эдуард Борисович! Я погожим вечерком, когда с океана веет живительной свежестью, под ручку со сногсшибательной красоты башкирочкой, весь деловой такой, пальцы веером, прогуливаюсь по набережной Беверли-Хиллз. И надо мной огромные, как чистой воды бриллианты в сто карат, звезды. Сказочной красоты звезды. Звезды над Калифорнией. И в их ласковом сиянии я вхожу в самый лучший ресторан и что я вижу? — Я убрал салфетку с подноса: два сваренных вкрутую яйца, тосты, ломтики хорошего сыра, масло и джем — так называемый «завтрак по-европейски», без основного блюда.

— И видишь ты, что с черной икрой и устрицами в вине сегодня пролетел. Так что начинай олигархическую жизнь с бутербродов. Оно вернее будет.

— Свинство все это. Крушение мечты. Вместо хрустальных звезд — тусклые фонари в подворотне.

Не обращая внимания на меня, принявшегося за еду, заместитель продолжал:

— На заре перестройки Сарибеков бросил надежды выбиться в партийные деятели и занялся кооперацией. Не покидая должности главного инженера крупной нефтедобывающей компании, открыл, через подставных лиц, сеть мастерских по пошиву джинсов. Словом, к моменту приватизации денежки у него водились. Ну а дальше как все: скупал акции собственного предприятия, спихнул старого директора и сел на его место. Участвовал в залоговых аукционах. Сильно не грубил, с криминалом не связывался. Воровал народное добро понемногу и в меру. Как все. Не больше, но и не меньше. Поэтому благополучно пережил «лихие девяностые». К двухтысячному году он обанкротил родное предприятие, предварительно перекинув активы в дочернюю фирму, и стал скромно именоваться генеральным директором ОАО «Нефть и менеджмент Сибири». В две тысячи пятом году продал весь нефтяной бизнес и основал ООО «Сибирская инвестиционная компания». У Сарибекова было шестьдесят долей уставного капитала этого общества, у дочерей еще по десять. Остальные выкупили бывшие сослуживцы по нефтянке. Вот, в общем-то, и все. Остальное узнаешь сам.

— А чего он в Новосибирске-то делал? По делам приехал?

— Живет он там, вот чего.

— Живет в Новосибирске? Даже не в Лондоне? Ты серьезно?

— У него две элитные квартиры в Новосибирске. Шикарный коттедж. Собственное десятиэтажное здание, в котором размещается головной офис его фирмы. Но главное не это. Умный был сенатор, понимал простую истину: в Новосибирске он мегазвезда, босс боссов. В Москве он будет один из многих, а в Лондоне так себе, шпана. У меня все, друг мой! До обеда я на месте. Нужен буду, заходи!

Ровно полчаса дается на завтрак. По их истечении — стук в дверь, и официантка забирает поднос. Еще стук. Техник принес ноутбук. Расписываюсь в ведомости за получение. Звонок по внутреннему телефону. Пришел начальник административной части, принес билет на самолет, мои «личные» документы и деньги. Денег немного. На такие с дочерью сенатора по ресторанам не погуляешь. Могли бы и накинуть десяточку! Документы как положено, бывшие в употреблении, но настоящие. С этими документами я уже работал. Главному администратору я тоже дарую автограф. Следом явился начальник технической части. Этот принес два сотовых телефона и флешку на кожаном шнурке. Ему я отдал на хранение свой телефон. Такой вот неравноценный обмен. На этом первая партия визитеров, подготавливающих меня к отъезду, закончилась.

Я подключил ноутбук к Сети, ввел пароль. Теперь ноутбук будет работать как обыкновенный компьютер. Потом вставил флешку и ввел второй, основной пароль. Компьютер мигнул дисплеем и предложил подождать. Это умный компьютер. Вернее, это два компьютера в одном. Один обычный, для посторонних, второй только для меня. Чтобы второй компьютер заработал, надо вставить флешку. С виду она тоже обычная, но в ней коды программ запуска особых каналов секретной спутниковой связи и доступа к серверам «Объекта № 15/34», который, как известно, является Главным информационно-аналитическим центром МВД. И что самое интересное, где он находится, не знает никто! Может, он на соседней улице, а может, во льдах острова Врангеля. Сказочной красоты там земля! Скалы, льды. Ходят по берегу белые медведи, отрыгивают после жирного моржового мяса. Птички всякие летают. Рыбки плещутся. А в бункере центральной скалы тихо, уютно. Жужжат серверы, атомная автономная электростанция дает тепло и свет. И ждут все, ждут, когда же я с ними выйду на связь.

Компьютер мигнул:

«Настройка окончена. Ты кто?»

Я приложил большой палец правой руки на окошечко считывающего устройства. Компьютер мгновенно обработал узоры папиллярных линий и мигнул:

«Дальше».

Казалось бы, к чему такая перестраховка? Ведь мой отпечаток большого пальца подделать невозможно. Но, как показывает опыт, палец можно отрезать и пользоваться им без участия первоначального владельца.

Я ввел свой личный код. Его знают только двое — я и Главный сервер, мой виртуальный партнер. Во всяком случае, мне объясняли, что никому третьему мой код неизвестен. Может, врут, может, нет, я не знаю. Это из области настоящих секретов. Из тех, за разглашение которых болтуну могут скорректировать вес в сторону увеличения. На массу пули.

«Я готов!» — появилась надпись на дисплее.

Сколько я ни работаю с Главным сервером, начало общения всегда волнующее. Потом, через день-два, начинаешь привыкать к общению с машиной, наделенной элементами искусственного интеллекта, а в первые минуты общения просто мурашки по телу пробегают.

Я запросил много информации и настойчиво потребовал, чтобы медведи белые или самые продвинутые наши ученые, мне безразлично кто, пробрались в кибернетическом пространстве в домашние и служебные компьютеры Сарибекова. И чтобы тихо и бесследно перекачали мне с них всю информацию. Ну и попутно взломали бы все пароли. Мне с ними возиться недосуг, а почитать личную переписку сенатора очень охота. Ему, покойнику, она уже ни к чему. Как ни к чему Главному серверу всякие там санкции суда на вторжение в личную жизнь сенатора. Он и любые телефонные переговоры прослушивает без судебно-следственных постановлений. Главный сервер в виртуальном мире всемогущ.

«Через двадцать минут устроит?» — спросил он.

«Я не спешу».

Эти диалоги с тем, кого при всем желании нельзя увидеть, слабонервного могут довести до психоза. К этой манере общения надо привыкнуть, понять, что твоего собеседника в материальном мире нет, он просто виртуальная программа, набор цифр. Но он существует, специально создан, только для тебя. И там, в виртуальном мире, он не покладая рук будет трудиться для тебя. И, к моему величайшему сожалению, пообщаться с ним я могу только при наличии волшебной флешки. А ее дают только в силу необходимости.

«Отсортировать информацию или перекопировать все как есть?»

«Мне только его личную информацию. Всю личную переписку. И ту информацию, которая покажется бессмысленной».

«Финансовые документы?»

«Оставь себе, я не бухгалтер».

«Сегодня в Новосибирск? Гостиницу подобрать?»

«Сегодня. Гостиницу нам уже заказали».

«Там дождь будет. Не забудь зонтик».

«Спасибо».

Как-то в Хабаровске, чтобы развлечься, я спросил компьютер:

«Сколько здесь стоит самая шикарная проститутка?»

Он тоже решил развлечься и выдал:

«Хочешь, начальству застучу, куда ты собрался государственные деньги потратить?»

И тут же бойко и без перехода отобразил весь диапазон расценок на хабаровских жриц продажной любви. И, как я понял, руководству ябедничать не стал. Говорят, что такие шутки специально заложены в программу для психологической разгрузки. Иногда люди моей профессии работают в полном одиночестве на чужой территории, и Главный сервер становится их единственным собеседником, с которым можно откровенно пообщаться. А собеседник, как известно, должен быть наделен чувством юмора. Еще говорят, что шутки Главный сервер подбирает под каждого индивидуально, на основе специальных тестов и программ. Про это я опять ничего не знаю, но на правду похоже.

Кстати, как-то раз мне пришла на ум мысль, а не реальный ли живой человек мне отвечает. Но нет, когда бы я ни запрашивал информацию, в любое время суток, Главный сервер всегда был готов ответить. И чувство юмора у него не зависит от дня и ночи.

Позвонил дежурный. Автомобиль, который отвезет меня в московский аэропорт «Домодедово», будет готов к пяти вечера. Три часа на дорогу. Приедем за час до регистрации.

По плану в Новосибирске я буду часов в пять утра. Нормально.

Перед обедом я решил пройтись по магазинам, купить разные мелочи в дорогу. Сама дорожная сумка со всем необходимым для командировки постоянно стоит в кабинете собранная. Заодно с улицы позвоню жене. Обрадую подругу жизни.

Микроавтобус наматывал на колеса километры трассы. В салоне бормотало радио. Я, единственный пассажир, откинулся на сиденье и подремывал. Водитель был сосредоточен на дороге.

Как я и предполагал, жена, узнав о командировке, «искренне» сокрушалась по поводу разлуки, испорченных выходных и все такое. Как обычно. Она даже спросила, не опасная ли предстоит командировка. Как будто я знаю, что меня там ожидает! Зато знаю, что ее ожидают приятные мгновения в объятиях очередного любовника.

Когда полтора года назад, совершенно ошарашенный встречей жены с каким-то студентом под ручку, я немного пришел в себя, то задался вопросами: «Как давно это происходит? Какими последствиями это мне грозит? Что делать?»

Сразу же решил горячку не пороть, поостыть и во всем разобраться. Понятно, что «сор из избы» выносить категорически нельзя. Если на работе узнают, что у моей жены есть любовник, то первое, что тщательно и всесторонне проверят, это не является ли он представителем какой-либо враждебной структуры, не поставлена ли ему задача завербовать меня, выведать секреты нашей организации. Так предписано инструкциями, и это правильно. Выход один — развод. В мои тридцать семь лет развод — это личная катастрофа. С любой стороны, как ни посмотри, даром для меня разоблачение прелюбодеяния жены не пройдет. И чтобы избежать жизненного апокалипсиса, я, для начала, решил осмотреться.

Никого, абсолютно никого, нельзя было посвятить в эту историю. Это была моя личная тайна, и доверять ее никому нельзя. Поразмыслив, я решился на нестандартный и рискованный ход — использовать в своих целях великий и могучий Главный сервер. Ему одному я мог довериться, ибо он, хоть и запрограммирован на меня лично, не поймет, где служебный запрос, а где личный. А копии моих запросов он по своей инициативе никому не предоставляет.

Для доступа к Главному серверу необходимы особый ноутбук и, главное, моя личная флешка. И то и другое я просто обязан был сдать сразу же после командировки, но, повстречав жену с любовником, мгновенно передумал. Вообще-то после приезда мне даются сутки для сдачи отчета по командировке в черновом варианте. В это время аппаратура в моем распоряжении. Я поставил Главному серверу задачу и в срок сдал и технику, и черновой отчет. Сославшись на страшную усталость, я попросил начальство дать мне отдохнуть недельку, а уже потом подготовить основной отчет. Так что, через две недели после приезда, готовя основной отчет, я, сославшись на необходимость получения информации по командировке через Главный сервер, на пару часов получил к нему доступ. Все это время, все две недели, Главный сервер, который не знал, что операция закончилась, продолжал работать на меня. Машина ведь не сможет различить, где служебное задание, а где нет. И вот он, считая, что операция продолжается, записывал все разговоры моей жены по сотовому телефону. Вот этот момент — отсутствие у Главного сервера точного времени окончания операции — никто не предусмотрел. Обычно время окончания операции — это дата сдачи чернового отчета по командировке. Но и запрета вернуться к наработанным в командировке данным никто не вводил. Не воспользоваться такой возможностью в сложившейся ситуации я не мог. Хотя риск был. И риск немалый. Но все пролезло!

Прослушивание телефонных разговоров человека, который не подозревает об этом, — великая вещь! В них вся его скрытая суть. В них тайная правда жизни. И нужно время, чтобы понять, что же с этой правдой делать.

Для начала, любовников у жены оказалось двое.

Один, как я понял, годами старше меня, семейный обеспеченный мужчина. Судя по всему, связь между ними была дано. Встречались они не часто, но регулярно. Время проводили где-то за городом. Как-то жена на неделю уезжала на повышение квалификации в Москву и по приезде все оплевывала общежитие, в котором их поселили. Тут выяснилось, что жили они вместе с этим любовником на съемной квартире. В общежитии она и часу не была. Актриса, одним словом!

Второй любовник, как я и определил по внешнему виду, прощелыга — студент из ее института. Это так себе, мимолетная связь. Ему экзотика — с преподавательницей переспать, а ей льстит, что у нее любовник — молодой сексуальный жеребчик. Как только он ей надоест, так она тут же его пошлет куда подальше и найдет себе нового. Благо внешность у нее привлекательная. Не то чтобы красавица, но для ее тридцати двух лет очень даже симпатичная.

Послушал я эти телефонные разговоры и понял, что у меня не жена, а сволочь какая-то.

Продолжая с ней жить, как будто ничего не случилось, я решил рискнуть второй раз и вновь не прогадал. Я пришел к заместителю начальника и все выложил как на духу. Естественно, умолчав о моей афере с Главным сервером. Эдуард Борисович — тертый калач. Он посоветовал подождать, когда начальник уйдет в отпуск, а пока написать пространный рапорт, мол, встретил жену с незнакомцем, но ничего подозрительного вроде бы не заметил. Как только начальник ушел в отпуск, а заместитель занял его место, он назначил официальную проверку моего рапорта. Проверяли серьезно и исключительно тщательно. Оба любовника с авиастроением и близко не стояли, моей работой не интересовались. Да и познакомиться со мной не спешили. По окончании проверки заместитель на докладной записке по данному факту наложил резолюцию: «Списать в архив». На этом дело и закончилось. Иметь гулящую жену, конечно же, мерзко, но уставом не запрещено. В былые времена за это, конечно бы, с работы выперли, но нынче простили.

Зато я, ознакомившись в законном порядке с результатами проверки, узнал о своей любимой и ее друзьях массу нового. Хорошего отношения к жене и ее подругам это, конечно, не прибавило. Но успокаивало, что не я один такой. В Англии, например, с использованием генетических методов выяснилось, что 11 процентов лондонских детей, появившихся в браке, рождены не от законных отцов. О проценте измен можно только догадываться. Эту любопытную информацию я вычитал в одной бульварной газетенке, которую, наверное, издают специально для таких, как я. А регулярно покупает и приносит домой эту газету жена. Может, заранее подготавливает?

И что ее во мне не устраивало? Как мужчина я состоятелен и в половом плане, и в положении в обществе. Достаточно хорошо оплачиваемая работа, своя трехкомнатная квартира, машина. Хотели бы, дачу завели. В отпуск постоянно к морю ездим. Правда, пока работаю, заграница для меня закрыта. Как человек, допущенный к государственным секретам, я временно невыездной. Но Крым, который почему-то заграницей не считается, для меня всегда открыт. Налаженный размеренный быт. Дочка умница. Но нет же, плотские развлечения подавай! А может, это, наоборот, от хорошей жизни? Был бы пьяницей, не работал, сидел бы на ее шее, может, не до любовников бы было? И потом, если бы она кому-то пьяная отдалась на институтской вечеринке, студенту ли преподавателю, я бы даже заморачиваться не стал, простил бы и забыл. Всяко может быть по пьянке. Пьяная, сдуру согрешила — это казус, несчастный случай на производстве. А если трезвая, осознавая, что делает, — это предательство. Если она это систематически вытворяет и ей такой образ жизни очень даже нравится, то тут ничего не исправишь.

У меня было несколько вариантов разрешения данной проблемы.

Первый. Выложить все жене и устроить грандиозные разборки, с мордобоем или без. Вариант — можно выгнать ее из дома. Опять-таки, это временно. Естественно, жена своим любовникам в качестве свободной женщины даром не нужна. Ей останется только ползать на коленях и просить прощения. На какое-то время она покончит с гулящей жизнью, потом все вернется на круги своя.

Устраивать выяснение отношений — только загонять проблему вглубь. И еще, как бы она ни каялась, но унижения, которое всегда несет с собой раскаяние, она мне бы никогда не простила. Так бы я навсегда себе обеспечил потенциального врага, который в трудную минуту может ударить в спину. Так что, «пятую колонну» внутри своей семьи я решил своими руками не создавать.

Второй вариант, самый лучший, — это скоропостижная смерть жены. Несчастный случай, внезапная болезнь. Я — обеспеченный жильем и работой вдовец с девятилетним ребенком. Для женщины, желающей создать семью, выбор очень неплохой. Новую жену найду без проблем, через месяц. Причем в любом возрастном диапазоне и с любой внешностью. А если не жениться, а так, приводить девушек домой, то тоже неплохо. Гораздо лучше в моральном плане, чем быть рогоносцем. Как это ни цинично звучит, дочка еще маленькая, смерть мамы перенесет относительно легко. С новой матерью свыкнется. Вот только помирать жена не собирается. От трех мужиков соки сосет и здоровьем пышет.

Здесь есть вариант в варианте. Это взять и самому убить жену. Доверять постороннему такое деликатное дело нельзя. Все продумать, подготовить безукоризненное алиби, замаскировать, например, под ограбление или изнасилование. Теоретически возможно. Практически же есть риск лет на десять отправиться за колючую проволоку, поразмышлять о поспешно принятом решении. Тем более после ее насильственной смерти под подозрение первым попаду я. Как только ее убьют, все подруги сражу же вспомнят обо всех ее любовниках, которых сейчас покрывают, и следователям такого наговорят! Признание с меня, конечно же, не выбьют, но и жизни после этого тоже не будет.

Замаскировать смерть под несчастный случай или самоубийство исключительно сложно. Конечно, в детективах мужья травят неверных жен почем зря и умудряются иногда выйти сухими из воды. Но тут овчинка выделки не стоит, всегда есть риск быть разоблаченным. Кривой комиссар Коломбо, например, на этом и специализируется. Каждую неделю, в телесериале, мужа-убийцу разоблачает. Садиться же в тюрьму и после освобождения начинать жизнь заново из-за этой твари я не желаю.

Третий вариант — просто развестись. Но тут проблем не меньше. Предстоит делить имущество, а главное, делить квартиру. Развод обернется разновидностью жизненного апокалипсиса. А мне не двадцать пять лет, поздно начинать устраивать жизнь и быт заново. Из квартиры перебираться в комнату гостиничного типа? Нет уж, спасибо!

Еще вариант, самый оптимальный. Оставить все как есть. Просто знать, что женщина, которую ты любил, — мразь.

— Приехали! — Водитель повернулся ко мне и с серьезным выражением лица спросил: — Помочь с багажом, Александр Геннадьевич?

— Спасибо, Толя! Ну, давай, до встречи!

Повесив на плечо спортивную сумку, я пошел к терминалу аэропорта «Домодедово».

У стойки регистрации спортивного вида молодой человек помахал мне рукой:

— Сколько лет, сколько зим! Не прошло и полгода! — радостно воскликнул он, пожимая мне руку. — Нам не по пути? А то я уже очередь занял!

— Пути Господни неисповедимы! Мы вновь едем по одному делу! Я рад тебя видеть! Думал, кого пришлют в напарники? А оказывается, тебя!

Мы поздоровались. Сергей Николаевич Латыпов, из московского отдела перспективных авиационных разработок, в качестве напарника устраивал меня всем: смышленый, решительный, способный на разумный риск. И что самое главное, он не храпит по ночам! Жить-то нам в одном номере. И может быть, жить достаточно долго.

— Сергей, ты часом зонтик не взял? Там дождь будет.

— Капюшоном обойдусь. Не могу я с зонтиком ходить. Постоянно или забуду где-нибудь, или пьяный потеряю. С зонтиком, конечно же, комфортнее, но не судьба.

— Вот и я к зонтам не привык. Так что, помокнем немного. О, наша очередь!

Потом была совершенно глупая в плане безопасности проверка. Нас заставили снять обувь, просветили сканером, отобрали у Сергея начатую бутылку минеральной воды. И это при том, что в самом аэропорту бутылка простой минеральной воды стоит как шампанское «Мадам Клико». Обдирают народ как хотят. Проверяющие не уделили никакого внимания моим сотовым телефонам. А в одном из них вмонтирован достаточно мощный лазер, который почему-то все называют «антилазер». Обшивку самолета им, конечно же, не прожжешь, а вот глаза выжечь запросто. Он для этого и предназначен. Полезная вещица. С виду безобидная, но смертельно опасная. Во многом «антилазер» даже лучше пистолета. Или вот я пронес с собой ноутбук. Граммов сто взрывчатки в него влезет. Но на него внимания никто не обратил. Зато обувь исследовали. Ну что можно спрятать в ботинках? Глупость одна.

Напарник, не мудрствуя лукаво, уселся в зале ожидания и развернул газетку. Я пошел покурить. Что меня искренне удивляет, так это отношение к курильщикам со стороны администрации аэропорта «Домодедово». Понятно, курить — вредная привычка, но не до такой же степени издеваться над людьми!

Не знаю, были ли в нацистских концлагерях душегубки или нет. Одни историки сомневаются в их существовании, другие утверждают, что были. Но я точно знаю, что душегубки есть в аэропорту «Домодедово». Там они замаскированы под комнаты для курения, и в них администрация аэропорта проводит чудовищные опыты по отравлению пассажиров. В этих маленьких закуточках без окон вентиляция намеренно отключена, и тяжелый табачный дым, не находя выхода, слоями висит от пола до потолка. И курить-то тут не надо! Достаточно подышать этой гадостью, как начинает кружиться голова и пробуждается рвотный рефлекс.

После пары затяжек я бросил сигарету и решил не курить до прилета в Новосибирск. Может, на это все и рассчитано? Ведь специально же отключена вентиляция. Отучают от курения такими нетрадиционными методами.

И ладно бы одних пассажиров травили! Пассажир — явление временное: пришел, отравился, улетел, и дело с концом! Так ведь там курят и служащие аэропорта, свои же работники. Над ними-то за что так издеваться?

Самолет взмыл в небо точно по расписанию.

Я достал ноутбук и, пользуясь тем, что все вокруг стали засыпать, послал пару запросов.

Ответы получил мгновенно.

Первую, старшую дочь почившего сенатора звали Инна. Было ей уже тридцать лет, и была она не замужем. Никогда не была замужем. В ее внешности просматривалось что-то восточное, но в целом европейского вида девушка с короткой стрижкой, очень обыкновенной внешности. Этакая серая мышка, самый опасный тип женщин. Окончила фармакологический институт в Москве и с 2005 года владеет сетью аптек в Новосибирске. Понятно, папа подсобил. В аптечном бизнесе трудно пробиться, если только у тебя папа не олигарх и сенатор. Да и зачем ей вообще работать с такими-то деньжищами? Для самоутверждения? Мол, тоже кое-что могу? Ничем особым эта Инна не увлекалась, в светской хронике мелькала только в 2003–2004 годах, когда, обучаясь на последнем курсе института в Москве, сошлась и стала сожительствовать со столь одиозной личностью, как DJ «Vallentino». Их бурный роман окончился после смерти «Валлентино» от передозировки наркотиков. Ныне жила эта кареглазая дива в пятикомнатной квартире одна. Даже постоянного любовника не было. Любовницы вроде бы тоже не было.

Младшей дочери, Насиме, которую все с детства звали Натальей, было двадцать пять, и была она противоположностью сестре. Яркая крашеная блондинка с волосами до плеч, с тонкими чертами лица, совершенно лишенная налета Востока. Я бы по внешнему виду никогда не сказал, что она башкирка. Была эта белокурая особа утонченно худа, в меру подкопчена в солярии, с броским макияжем и дугой выщипанными бровями над зеленоватыми глазами. Словом, таких за десять минут прогулки по городу встретишь с десяток. В отличие от сестры была замужем, развелась год назад. Муж ей попался простой клерк. Что его занесло в семью сенатора? Наверное, прихоть взбалмошной дочки.

Как видно, сестры своеобразные девушки — одна аптеки держит, другая замуж за пролетария выходит. Загадочная женская душа, за которой состояние в пять миллиардов. Выгодная партия.

Словом, если выбирать из сестер, я бы выбрал младшую. Хотя она и явная стерва.

Младшая дочь работала в фирме отца и занималась связями с общественностью. Ну, тут все понятно. Вроде бы и работает, и делать ничего не надо. С интересными людьми опять-таки общается. Живет жизнью коллектива. Вполне возможно, получает зарплату и даже знает, где находится окошечко кассы. А может, и отдает весь оклад беднякам. Хотя вряд ли. Такая денежкам счет знает, палец ей в рот не клади.

Живет Наталья в большом коттедже, деля жилище с семьей отца. Обслуживала семейство Сарибековых целая команда: два водителя, повара, садовник, экономка и еще человек шесть прислуги. Старшая дочь, подавая похвальный пример скромности, обходилась одной домработницей. Всем бы так жить!

Очень полная женщина, сидящая с краю, как-то хрюкнула во сне, словно усмехнулась над моими размышлениями. Ладно, хрюкай. Разрешаю.

Так, что еще? Жена сенатора, кстати, русская, умерла от сердечной болезни девять лет назад. Сенатор немного повдовствовал и женился на Миле Перишич, якобы сербского происхождения, всего на год старше его младшей дочери. Она, естественно, не работала и вела богемный образ жизни, сполна и вволю прожигая сенаторские денежки. Внешне она походила на Насиму-Наталью. Тот же стандартный загар, макияж, выщипанные брови. Только была она огненно-рыжая, с вызывающе внушительным бюстом. У сестер, особенно у младшей, грудь была более аккуратная.

Интересная деталь — после смерти сенатора оказалось, что его жене причитается только небольшая часть его личного имущества. Совершенно никаких акций и активов. Сенатор как-то все юридически оформил, что основные богатства достанутся дочерям, а не этой охотнице на престарелых олигархов. Вдове достанутся сущие мелочи: большая квартира в Новосибирске, джип «Тойота» и треть от депозитного счета в два миллиона рублей. Ну, это так, для утешения души. Представляю, как ей обидно. Дочерям по пять миллиардов, а ей крохи со стола. Хотя крошки тоже приличные. Я бы не отказался от шестисот тысяч рублей! Да и она не откажется. Вот только трудно будет ей без сенатора, главного жизненного спонсора. Судя по всему, сестры «новую маму» презирают и считают за приживалку.

Исходя из всей информации, сенатор был очень осторожный человек. Молодую жену он и близко не подпускал к финансовым потокам. Держал ее на коротком поводке. Надо денег, бери. Но чуть что, вылетишь на улицу в чем одета. Мудро поступал. Вот только схлопотал пулю неизвестно от кого и за что. Кому-то ведь перешел дорогу, несмотря на всю свою осторожность и восточную мудрость.

Так, что там еще, друг мой сервер?

«Ты уверен, что никто не подсматривает?»

Я огляделся. Вроде бы все спят. Сергей вообще прислонился к полной гражданке, и они как-то синхронно посапывают. Он вдох, она выдох. Как хорошо отрегулированный механизм. Позади все тоже спят. Через проход та же картина. Я один бодрствую.

«Ну, что там у тебя?»

«Не у меня, у покойного сенатора есть „забавные“ картинки. На его личном рабочем компьютере. Картинок восемь тысяч. Коллекция просто великолепная».

«Порнография?»

«Немного похлеще. Лоликон!»

«Переведи на русский».

«Лоликон — это японский термин, возникший от слов „Лолита“ и „комплекс“. В Японии этим термином обозначают влечение к девочкам допубертатного или раннепубертатного возраста. За пределами Японии этот термин встречается реже и, как правило, употребляется по отношению к японским комиксам, содержащим эротические или романтические сцены с участием явно несовершеннолетних девушек. Термин „лоликон“ также является отсылкой к роману Владимира Набокова „Лолита“, в котором мужчина средних лет сексуально одержим двенадцатилетней девочкой. Лоликон как жанр очень популярен среди мужчин зрелого возраста. Проведенные американскими учеными исследования показывают, что лоликон и подобные ему сайты в Интернете, судя по результатам поиска на сексуальную тематику, составляют 15 процентов. Для сравнения: эти же показания для геев составляют 4,7 процента, изменяющих жен — 3,4 процента».

«Если сенатор увлекался порнографией, в этом мало чего ужасного. В мире тысячи людей скрашивают порнографией досуг, и ничего. Не насиловал же он этих девочек?»

«Наверное, нет. Это тебе решать».

«Ты находишь в этом что-то очень необычайное?»

«А ты нет? Только борцам за права детей не расскажи, что лоликон обычное явление. Съедят с потрохами. И самого еще во всем обвинят. Да и представь, сенатор и крупный бизнесмен коллекционирует похабные картинки. Показать?»

«Только не здесь. Кстати, почему ты говоришь, что это картинки? Это не фотографии?»

«Конечно же, нет! Какой дурак будет связываться с фотографиями? На настоящей фотографии настоящие люди. Сразу же обвинят в педофилии и распространении порнографии. А так — компьютерные картинки, плод дурного воображения неизвестных программистов-извращенцев. Вот только они выполнены в формате 3D и ничем не отличаются от хороших фотоснимков. Причем в основном все на одну тему. Сенатору явно нравилось смаковать отношения…»

Подошла стюардесса с напитками, и я погасил экран. Какие отношения были интересны покойному, узнаем после. В более спокойной обстановке. А то и вправду подумают обо мне бог весь что. А я-то тут ни при чем. Это сенатор — поклонник юных развратниц. В его возрасте такие увлечения — нормальное явление. Ведь явно никто об этом не знал. Так, мелкая шалость.

Но факт сам по себе примечательный. Мужчина с большими деньгами может позволить себе не только картинки рассматривать. Может и реальных девочек заказать. И встретиться с ними где-нибудь на съемной квартире в спальном районе. Интересная версия. Вот только за девочек обычно не стреляют из снайперской винтовки. Физиономию набить могут. Но стрелять? Да еще сенатора? Перебор. На правду не похоже.

Я выключил компьютер и постарался уснуть. Впрочем, как всегда безуспешно. Не могу я спать в самолетах! Рад бы, но не получается. Чтобы хоть как-то скоротать время, воспользовавшись повальным сном вокруг, я вернулся к «забавным» картинкам из коллекции сенатора. Там было что посмотреть!

Аэробус тряхнуло. Экипаж предложил застегнуть ремни и поднять спинки кресел. Снижаемся. Удар колесами о взлетку. Надсадный рев турбин. Зачем-то аплодисменты пассажиров. Сами себе хлопают? Пилоты ведь все равно ничего не слышат.

Все! Перелет состоялся! Мы на месте.

В полете поздний вечер сменился ночью, а ночь незаметно перешла в утро. Полет на восток передвинул часовые стрелки вперед, безвозвратно поглотив три часа.

В Новосибирске было пасмурное утро.