Убийственный возраст

Геннадий Сорокин, 2021

Переступая порог чужой квартиры, десятиклассник Сергей даже не думал, что переходит опасную черту, которая поделит его жизнь на «до» и «после». Всего-то и хотелось, что узнать, кто посягнул на их спокойную семейную жизнь. Но то, что он увидел в злополучном доме, потрясло молодого человека. Пачки денег, импортные шмотки, запас дорогого спиртного – честному человеку такое не по карману. А дальше все случилось как в тумане… И вот уже вся городская милиция сбилась с ног, составляя планы по поимке опасного преступника, не весть откуда взявшегося в спокойном сибирском городе…

4

Сергей Козодоев познакомился с Мишей Быковым в четвертом классе. К шестому классу они уже были неразлучными друзьями: и в школе, и во дворе всегда были вместе. С первых дней знакомства ведущим в их тандеме был Козодоев. Сергей был более интеллектуально развит, начитан и инициативен, ну а Михаил… Он не был глупым или очень наивным, он просто не интересовался тем, что ему было неинтересно, и часто принимал на веру то, что было на поверхности, не задумываясь о скрытом смысле вещей. После шестого класса Михаил с отцом поехали рыбачить на Обское море. Вернувшись, Быков озадаченно спросил приятеля:

— Серега, ничего не понимаю! Мы были на Обском море, а вода в нем не соленая! Везде в учебниках написано, что в море должна быть соленая вода, а там — нет.

— Миха, Обское море — это не часть океана с соленой водой, — объяснил Козодоев. — Обское море — это громадная запруда на реке Обь. Это водохранилище, образованное плотиной Обской ГЭС. Естественно, что вода в нем пресная. Представь, что нашу реку запрудили. Вода же в ней от этого соленой не станет.

— Нет, тут что-то не то, — засомневался Быков. — Если бы нашу реку запрудили, то она бы от этого морем никак не стала. Может, на другом участке Обского моря вода соленая, а где мы рыбачили — нет?

Козодоев не стал спорить с приятелем. Через неделю Мишка забыл об аномалии с морской водой и больше никогда о ней не вспоминал. Это ему стало неинтересно, а если неинтересно, то зачем докапываться до сути? Разве для того, чтобы выпить стакан воды, надо знать, что Н2О — это и есть вода?

Еще более примечательный случай произошел в конце восьмого класса. Как-то учительница английского языка опаздывала на урок, и школьники от нечего делать стали изучать учебные пособия, развешанные на стене рядом с кабинетом.

— Смотри! — обрадовавшись неожиданной находке, позвал друга Козодоев. — Список предметов, изучаемых в американских школах.

— Ну и что? — не понял повода для веселья Михаил. — Список как список.

— Да ты сюда посмотри! — Козодоев ткнул пальцем в конец перечня. — Видишь предмет «сексология»? Представляешь, что они на уроках изучают?

— Обалдеть! — восхитился Михаил. — Интересно, лабораторные работы по этому предмету есть?

— Конечно, есть! — подтрунивая над наивностью приятеля, заверил Сергей.

После уроков Быков серьезно спросил:

— Серега, а как они, того, ну, это самое, на лабораторных по сексологии делают? По-настоящему, что ли? И родители им разрешают?

Чтобы не обидеть друга, Козодоев ушел от прямого ответа, пообещав, что в ближайшее время разузнает, как американские дети зачеты по сексу сдают.

До шестого класса Миша Быков был крепким ширококостным мальчиком среднего роста. Перед тем как уйти на каникулы, он был одного роста с Сергеем, а по осени вернулся в школу на голову выше его. К концу восьмого класса Быков превратился в широкоплечего молодого человека ростом под метр восемьдесят. У Миши раньше всех в классе появились усы и стала проклевываться жиденькая бородка.

Сергей Козодоев предпринимал много попыток угнаться за другом в физическом развитии. Он занимался в свободное время гантелями, записался в секцию самбо и полгода усердно посещал ее — но все тщетно! Мускулы не желали бугриться на его худощавом теле. Сколько ни качал Сергей бицепсы, сколько ни отжимался от пола, плечи никак не желали раздаваться вширь и волосы на груди не росли.

Превратившись к семнадцати годам в крепкого, физически развитого мужчину, Миша Быков так и остался ведомым в паре с Козодоевым. Он полностью отдал линию внешнего поведения на откуп другу и без лишних вопросов следовал за ним туда, куда он позовет. А звал Сергей то в одну, то в другую сторону.

Если посмотреть на мир подростков глазами инспектора уголовного розыска Ефремова, то дворы вокруг пятьдесят пятой школы были классической конфедерацией, в которой до поры до времени довольно мирно уживались несколько молодежных группировок. Гром грянул в самый разгар Олимпиады в Москве, летом 1980 года. Шустрый приблатненный паренек по кличке Сокол решил объединить дворы под своей властью. На первых порах ему удалось добиться безоговорочного лидерства, но тут взбунтовались сразу несколько дворов, и начался период драк и выяснения отношений, который затянулся до поздней осени. В самом начале дворового передела Козодоев решил поддерживать Сокола, потом осмотрелся и понял, что чаша весов постепенно склоняется не в его сторону. Ничего не объясняя приятелю, Сергей решил, что им лучше переметнуться в стан врагов Сокола и влиться в группировку парня по кличке Фриц-старший. Мишка, узнав, что теперь они стали друзьями Фрица-старшего, подивился:

— Вчера же с его дружками у гастронома дрались, а теперь что, кентоваться с ними будем?

— Миха, Соколу власть не удержать. Обломают ему рога и нам припомнят, что в его кодлу входили. Через младшего брата на Фрица выйдем и на плаву останемся.

Драка, о которой говорил Быков, была довольно примечательной. На углу продовольственного магазина встретились две группы подростков человек по пять-шесть. Слово за слово, в ход пошли кулаки. Мишка бился с врагами, как лев. Из драки он вышел с разбитой губой, опухшим ухом и чувством глубокого внутреннего удовлетворения — одного из рослых пацанов Быков мощным хуком послал в затяжной нокаут. Козодоев тоже дрался, но боксерскими победами похвастаться не мог.

В самый разгар уличных схваток Соколу проломили голову цепью, и он сошел с арены, канул неизвестно куда. Воспользовавшись затишьем, лидеры больших и малых группировок собрались на веранде детского сада, распили мировую, позабыли старые обиды и постановили: против любого внешнего врага выступим единым фронтом, а в дворовой жизни будем каждый сам по себе.

Узнав об историческом договоре в детском саду, Мишка искренне восхитился умением друга предугадывать опасные события:

— Серега, ты как в воду глядел! Теперь мы к кому примкнем?

Мишу Быкова, плечистого парня с крепкими кулаками, с удовольствием приняли бы в любую компанию. К Козодоеву же все относились настороженно, считали, что он сам себе на уме, скрытный и коварный.

— Мы пойдем своим путем, — поразмыслив, ответил Сергей.

Вскоре этот путь обозначился. Летом 1982 года пара Сергей Козодоев — Миша Быков слилась в одну группировку с компанией Шакиры. Постоянных членов в их уличном объединении было человек десять, еще с десяток парней и несколько девушек периодически крутились с ними, вместе совершали «акции».

До конца восьмого класса Быков во всем следовал за Сергеем. Получив аттестат о восьмилетнем образовании, Миша категорически отказался идти в девятый класс. Сколько ни уговаривал его Козодоев, ничего не вышло.

— Серега, ты после десятого класса в институт поступишь, а меня туда кто возьмет? — резонно спрашивал Быков. — Я в школе только два года потеряю. Мне сейчас одна дорога — в ПТУ. Выучусь на сварщика, пойду на завод работать, а там в армию заберут. Как говорит отец, чем ловить журавля в небе, надежнее кусок хлеба на земле поискать.

Быков-отец был эталонным советским рабочим. План на заводе выполнял, на субботниках трудился засучив рукава. В партии не состоял, но политику Советского государства поддерживал и одобрял. По выходным отец Мишки ездил на рыбалку, играл с мужиками в домино во дворе, ходил в баню или просто выпивал с друзьями.

«С годами Мишка такой же станет, — думал о приятеле Сергей. — „Козла“ во дворе забил, пивка трехлитровую банку выпил — и на диван, телик смотреть, пока сон не сморит. Все так живут. Кроме моего отца, нефтяника. А мне, судя по всему, придется идти по его стопам».

Оставшись в девятом классе без физического прикрытия, Козодоев стал готовиться к выяснению отношений с ребятами, которые недолюбливали его, но в открытый конфликт не вступали, опасаясь кулаков Быкова. Но ничего не произошло. Окончив восемь классов, все хулиганье покинуло школу, и конфликтовать Сергею стало не с кем.

Слабым местом Быкова были отношения с девушками. С любым парнем Мишка быстро находил общий язык, а вот в присутствии девчонок смущался, чувствовал себя неловко. Если Сергей Козодоев на первом же свидании умудрялся поцеловать девушку, то Мишка не решался на такой шаг и через неделю знакомства.

— Представь, я ее поцелую, она поймет, что у меня это в первый раз, и будет смеяться, — объяснял свою нерешительность Быков. — Потом встречу надежную девчонку, с ней попробую.

— Пока ты ее ждать будешь, тебе, Мишка, повестка из военкомата придет. Ты что, в армии дружкам рассказывать будешь, что нецелованным мальчиком служить пошел?

— Совру что-нибудь, насочиняю.

— Не майся дурью, — советовал другу Козодоев. — Потренируйся на ком-нибудь из наших девчонок. Вон Машка Прудникова, когда выпьет, сама целоваться лезет. Выбери момент, проводи ее до дому. Зажмешь в подъезде, и все у тебя получится.

— Не хочу, — отнекивался Быков. — Страшненькая она какая-то, и прыщи у нее на лбу. Нет, с Машкой даже пробовать не стану.

Все изменилось в начале сентября, когда в их компании появилась Лена Кайгородова. Из-за нее в отношениях между закадычными друзьями пошла трещинка. Маленькая такая, узенькая, еле заметная, но уже ощутимая.

…У входа в подъезд Быкова Сергей обстучал обувь о лавочку. Поднялся на третий этаж. Дверь открыл средний брат Михаила, двенадцатилетний Андрей. В семье Быковых было трое сыновей. Мишка — самый старший.

— Заходи! — Андрей широко распахнул дверь и ушел на кухню.

— Ты где, братан? — спросил Сергей из коридора.

В ответ Мишка что-то неразборчивое пробурчал из зала.

— О, ты все никак не отойдешь!

Козодоев прошел в зал, сел рядом с другом на диван. Квартира у Быковых была двухкомнатная, и для детей в ней кроватей не было. Чтобы как-то разместиться на ночь, Мишка с младшим братом спали на диване, а для Андрея доставали раскладушку.

— Совсем хреново? — участливо спросил Сергей.

— Сейчас уже лучше, — просипел друг, накрытый двумя одеялами. — Вспомни, я первые дни вообще пластом лежал, а сегодня с утра вроде бы немного отпустило. Серега, веришь, я три дня подряд даже глотать не мог, так горло прихватило? Скажи кому, что меня ангина в кровать уложила, никто не поверит. Как на улице дела, что нового во дворах?

— Решил я Шакире нос утереть и такую «акцию» провернуть, какую до меня никто не решался.

— Может, подождешь, пока я на ноги встану, тогда вместе на дело сходим?

— Не получится. Я хочу сыграть в «Почтальона» на Волгоградской, а туда тебе путь заказан.

Быков намек понял, насупился, но возражать не стал. Сергей был прав — шкодить на улице Волгоградской Мишка не мог. Где угодно, в любом районе города Быков пошел бы за приятелем в огонь и воду, но на Волгоградской обязан был вести себя тихо и неприметно. На Волгоградской жила Лена Кайгородова, и этим было все сказано.

— Серега, рискованное дело ты задумал. Поймают тебя волгоградские, все кости переломают.

— В том и суть! — насмешливо ответил Козодоев. — Кто не рискует, тот не пьет шампанского. Шакира в жизнь не посмеет сунуться в эти дворы, а я — пойду.

— Кого с собой возьмешь? — заинтересованно спросил Миша.

— С младшим Фрицем пойдем. Он почтовые ящики проверит, а я замками займусь. Если что, Фриц быстро бегает, его ни одна собака не догонит.

Приятели поговорили еще немного, но разговор не складывался, и Сергей стал собираться домой.

«Не вовремя я пришел, — понял он. — Мишка свою девчонку ждет, а тут я нарисовался».

В дверь позвонили. Не дожидаясь хозяев, Козодоев щелкнул замком, впустил гостью.

— Привет! — поздоровалась с ним Кайгородова. — Как наш больной?

— Здесь я! — одетый в домашнее трико и футболку с короткими рукавами, Михаил вышел в коридор.

— Ну, я пошел, — не скрывая неудовольствия, попрощался с Быковым Сергей.

Приятель или не заметил перемену в его настроении, или сделал вид, что не заметил. С приходом Кайгородовой он ожил, сбросил оковы мучившей его ангины, повеселел.

«Какой он лицемер! — раздраженно подумал о друге Козодоев. — При мне умирал от тяжелой болезни, с дивана подняться не мог, а как Ленка пришла, так махом выздоровел!»

На улице Козодоев глубоко вдохнул, поперхнулся морозным воздухом.

— Что за погода! Хуже, чем в январе! — Сергей отер рукой губы, поднял воротник пальто, спрятал нос в шарф и поспешил домой.