Собрание сочинений. Т. 4. Проверка реальности

Генрих Сапгир

Новое собрание сочинений Генриха Сапгира — попытка не просто собрать вместе большую часть написанного замечательным русским поэтом и прозаиком второй половины ХX века, но и создать некоторый интегральный образ этого уникального (даже для данного периода нашей словесности) универсального литератора. Он не только с равным удовольствием писал для взрослых и для детей, но и словно воплощал в слове ларионовско-гончаровскую концепцию «всёчества»: соединения всех известных до этого идей, манер и техник современного письма, одновременно радикально авангардных и предельно укорененных в самой глубинной национальной традиции и ведущего постоянный провокативный диалог с нею. В четвертом томе собраны тексты, в той или иной степени ориентированные на традиции и канон: тематический (как в цикле «Командировка» или поэмах), жанровый (как в романе «Дядя Володя» или книгах «Элегии» или «Сонеты на рубашках») и стилевой (в книгах «Розовый автокран» или «Слоеный пирог»). Вошедшие в этот том книги и циклы разных лет предполагают чтение, отталкивающееся от правил, особенно ярко переосмысление традиции видно в детских стихах и переводах. Обращение к классике (не важно, русской, европейской или восточной, как в «Стихах для перстня») и игра с ней позволяют подчеркнуть новизну поэтического слова, показать мир на сломе традиционной эстетики.

РУНДАЛА

(1984)

ПОЭМА

у т р о м — воспоминание

Живыми были мы когда-то

и на фронтоне герб и дата

Мы только выглядим музеем

мы тьму таим и страхи сеем

вошли и в камни и в картины —

и самый воздух развратили

и смотрим окнами на свет —

лукаволикий барельеф / менуэт

(в воздухе как бы слышатся звуки поцелуев —

прищуренные глаза и улыбка в ямочку)

д н е м — посетители

Оскорбляя фрески вазы даже мебель пошлым видом

по дворцу гуляют стадом бестолково-деловитым

Отошел — и сразу пусто — из проема смотрит герцог

и со стен — глаза улыбки… чуть не выскочило сердце!

(треск рвущегося полотна)

в с у м е р к а х — табличка

МУЗЕЙ ЗАКРЫТ

Окна синей… Тишина просыпается

Жемчуг в шкатулке пересыпается

Видят их в сумерках после закрытия…

Оконная штора идет на смотрителя

И старый губами жует — беспокоится

Красавица! — белая роза у пояса

гордая шейка копною парик —

взглянет надменно: что ей старик! —

и шарфом обвеет его равнодушно

которым когда-то была задушена

(постукивание костяшками о стену)

в е ч е р о м — когда идешь и пугаешься

собственных шагов

За окнами чернеет — там розарий

вдруг явственно пахнет могилой в зале

и потолок простертый бурной фреской

блеснет какой-то гадиною мерзкой

Прочь! — пробует рука перекреститься

но с потолка слетает тень как птица —

сбивает крест

(свист)

в п о л н о ч ь — сон

Уснул укрывшись кофтой реставратор

на подмостях… Здесь в общем сыровато

В газетах шебуршанием крысиным

по лицам пробежало — по картинам

и задрожало в зале клавесином —

х о з я е в а

Спит беспокойно дышит реставратор

Пробили ангелочки хрипловато

И слышно как подъехала карета

Со всех сторон съезжаются кареты!

Дом освещен богато: море света!

Крик ржанье щелканье кнута из кабинета —

х о з я е в а

Две девочки — две бледные лолиты

глядят как запрокинулся небритый

… и снова этот следователь — берет за книгой книгу

брезгливо перелистывает… Отца увозят в Ригу

Каркнул ворон Берия! Крикнул барин Бирон!

Сгинь ты серый вурдалак! Уходите с миром

х о з я е в а

(хриплое дыхание нездорового человека

переходящее в мучительный храп)

п о д у т р о — рассказ очевидца

Приехали затемно. Свадьба из Риги

Девчонки дрожат от ночной холодрыги

У ворот моторы: притушены фары

смех разговоры — протопали в залы

Ночь гуляли пили и еще осталось…

Лысый композитор почти Раймонд Паулс

сел откинув фалды — и желтый клавесин

дребезжащим звуком к танцам пригласил

Рундала Рундала — дом как рундук

выдуло кружево мятый сюртук…

Из стены означилось платье с треном длинным —

то ли тленом то ли нафталином…

В погребе лезет рука из колодца…

Кувшин развалился и выдал уродца…

Из пепла в камине — фигура без слов —

встает итальянец и к танцу готов

Рундала Рундала — смотрит жених:

странные гости да сколько же их!

С высохшей мумией пляшет приятель

А этот в камзоле — похоже он спятил —

почти не касаясь… почти как на льду…

но раздевает у всех на виду!

Фарфоровой куклою стала невеста —

вдруг оба исчезли… куда — неизвестно

Жених докажи что и ты не монах

не огородная крынка в штанах

Глазами смеется зовет незнакомка

Схватил — кисея — в кулаке ее скомкал

к ней наклоняется — там между ног

в темной пещерке блестит огонек…

Фу! — и погас… Тьфу! — и развеял…

Балдеет жених постепенно трезвея

Тяжелеют веки — светлыми глазами

уставился наш Янис на свечу — на пламя

Венецейский столик а на нем — СТОЛИЧНАЯ

Вот и получилась компания отличная…

Но к рассвету пламя стало шевелить

и старый реставратор спешит себе налить…

Течет из горлышка в стакан — и падает из рук…

Рундала Рундала… Дом как рундук…

Тук-тук-тук тук-тук-тук тук-тук-тук тук

(постукивание костяшками пальцев

по дереву стола)

н а р а с с в е т е — трезвеющее сознание

Ничего луна не освещает

белая — так только для близира

Свет в себе и тени совмещает

итальянский циркуль маска лира

Проступает на заре громада

здания свободно и капризно

а за ней видна громада сада —

и луна в углу стоит как призрак

Вот идет и сам о двух персонах

в воздухе так четко нарисован

Молодой Растрелли стоить начал

Пожилой весь план переиначил

Жизнь прошла — и в этом промежутке

пугалом глядит необитаем…

Только мы как не своем рассудке

с криком над руинами летаем

(карканье духов)