Кот ушел, а улыбка осталась

Георгий Данелия (2014)

Георгий Данелия — известный во всем мире культовый в советском и постсоветском пространстве режиссер и сценарист. В XXI веке Георгий Данелия написал несколько книг, ставших бестселлерами, и фактически создал жанр короткометражного рассказа. В третьей книге «Кот ушел, а улыбка осталась» цикла из трех книг оживают конец восьмидесятых-девяностые, не самые благожелательные и праздничные для кинематографа. Без назидания, но с потрясающей мудростью, накопленной за годы жизни и работы в кинематографе, с удивительным чувством юмора, автор рассказывает о своей семье, времени, в котором ему довелось жить и работать, друзьях, коллегах и многих всемирно известных людях, с которыми свела его судьба на съемочной площадке и в обыденной жизни. И ведь память часто предлагает варианты: сегодня вспомнишь так, а завтра иначе. «Итак, в тех двух книжках я рассказал, как снимал двенадцать фильмов: „Тоже люди“, „Сережа“, „Путь к причалу“, „Я шагаю по Москве“, „Тридцать три“, „Не горюй!“, „Совсем пропащий“, „Афоня“, „Мимино“, „Осенний марафон“, „Слезы капали“, „Кин-дза-дза!“. Осталось пять: „Паспорт“, „Настя“, „Орел и решка“, „Фортуна“, „Ку! Кин-дза-дза“». Георгий Данелия В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.

«Филип Моррис»

Перед отъездом в Израиль я был у Сергея Бондарчука.

— Сколько просить за сценарий? — спросил я его.

— Проси сто тысяч долларов.

— Долларов?!

— Долларов. Подожди, — Сергей достал из ящика коробку. — Это у тебя какие часы? — спросил он.

— «Полет». Подарок любимой женщины.

Сергей открыл коробку, извлек из нее часы с массивным золотым браслетом.

— На переговоры эти надень.

— Зачем?

— Там все имеет значение, на какой машине приехал, что на тебе надето, какие у тебя часы. Это — «Патек Филипп^[1]», мне Юл Бриннер подарил. Приедешь, вернешь.

Дома я начал считать: «Доллар на черном рынке десять рублей. 100 тысяч долларов — это миллион рублей! По 500 тысяч на брата»! — «Волгу» куплю, с рук 15 тысяч. 500 минус 15 остается 485. Дачу куплю! Это 485 минус 20 — остается 465. Да…

Я взял бумагу, карандаш, начал распределять — семье, родным, друзьям, соратникам. Запутался. Ладно, пусть сначала заплатят, потом уж как-нибудь разберемся…

В самолете, когда летели в Тель-Авив, я показал Резо бондарчуковские часы и объяснил их назначение.

— А сколько там платят, ты у него не спросил? — поинтересовался Резо.

— Спросил. Он сказал, что с этими часами нам дадут сто тысяч долларов.

— Долларов?!

— Долларов.

Резо подумал и сказал:

— «Волгу» куплю!

— 15 тысяч. 500 минус 15. Остается 485 тысяч.

— Дачу куплю!

— 20 тысяч. Остается 465 тысяч.

Пауза.

— Дубленки куплю, болгарские, Крошке и Левану! (Жене и сыну).

— Еще тысяча. Остается 475.

— Ладно! Давай лучше про сценарий будем говорить.

Между прочим. В те времена пределом самых смелых мечтаний граждан Советского Союза были машина «Волга», дача и болгарская дубленка.

В Израиль мы летели через Вену. В венском аэропорту был эпизод с сигаретами, о котором я рассказал в эпизоде про умную собаку с приятным бархатным баритоном. В Тель-Авив прилетели в пять утра, приземлились в аэропорту Бен Гурион. (В целях безопасности самолет летел ночью.) Когда на паспортном контроле мы предъявили советские паспорта, пограничники долго выясняли, что это такое: служебные советские паспорта с синей обложкой были для них в диковину. В аэропорту нас встречали Саша Кляйн (от фирмы Голана), Михо Мирианашвили и Морис Джанашвили (от грузинских евреев). Михо и Морис потом уделили нам много внимания. Когда вышли из здания аэропорта, там стояли встречающие. У них были такие теплые глаза, они так искренне радовались, когда видели своего, что мне это напомнило Тбилиси. И я подумал: «Израиль мне понравится». Так оно и случилось.

Саша Кляйн привез нас в гостиницу «Хилтон», вручил ключи от номеров и сказал, что через час здесь, на втором этаже, будет пресс-конференция.

— Через час восемь утра. Никто не придет.

— Прибегут! Ваш приезд — сенсация!

Через час, когда мы вошли в небольшой зал, там действительно было полно журналистов. Представители всех СМИ, аккредитованных в Израиле. Саша Кляйн нас представил. Первый вопрос был такой:

— Господа, означает ваш приезд, что Советский Союз собирается налаживать дипломатические отношения с Израилем?

— Нет, наш приезд ничего не означает. Мы приехали по приглашению продюсера Менахема Голана писать сценарий, — сказал я.

Пауза. Журналисты явно потеряли к нам интерес.

— А это будет коопродакшн? — спросил по-русски пожилой корреспондент газеты «Алим».

— Возможно. Пока не знаем.

— А кто оплачивает сценарий?

— Менахем Голан.

С Евгением Примаковым

— А почему вы приехали без кагэбэшника? — не унимался пожилой корреспондент. — Всем известно, что в каждой советской делегации должен быть кагэбэшник, хотя бы один.

— Ну, значит, кто-то из нас двоих кагэбэшник. Или я, или он. Выбирайте, — предложил я.

Журналисты засмеялись и почему-то зааплодировали.

Между прочим. Когда моего друга Евгения Максимовича Примакова назначили директором Федеральной службы разведки, внутренний голос сказал мне: «Гия! Вы с Примаковым друзья — сто лет! Много должностей за это время поменял твой друг, а ты ни с какими просьбами к нему ни разу не обращался! Настала пора! Проси!»

Я пошел к Жене и сказал:

— Женя, я еду на фестиваль в Канны. Дай мне какое-нибудь задание!

— Какое?

— Ну хотя бы горшок с цветком в гостинице на подоконнике переставить или на набережной Круазет жвачкой приклеить к скамейке снизу записку. Ну, и ваши суточные, и на непредвиденные расходы: такси, пресса, чаевые. А то в Госкино всего 3 доллара в сутки дают.

Евгений Максимович ответил:

— Георгий Николаевич, когда нам понадобится передвинуть в гостинице горшок на подоконнике или жвачкой приклеить к скамейке снизу записку, мы обратимся к тебе. Только к тебе и ни к кому больше. Даю слово. А пока тренируйся, — он достал из ящика пачку жевательной резинки и протянул мне.

Ну, а потом его оттуда перевели на другое место работы (назначили премьер-министром), а я так и остался неохваченным…

Так что канадская журналистка ошибалась. Не был я агентом КГБ. К сожалению…

После пресс-конференции я позвал Резо к себе в номер, завел в ванну, пустил воду и сказал шепотом:

— Там микрофоны. Давай договоримся, если спросят, а сколько у нас платят за сценарий, скажем, что это конфиденциальная информация. Иначе, если мы скажем, что у нас платят 600 долларов, они так и заплатят.

— Почему 600? — спросил Резо.

— Потому что за сценарий платят 6 тысяч. Делим на 10, получается 600.

(Безопасному обмену информацией в ванной под шум воды меня научили в Лос-Анжелесе. Расскажу об этом позже.)

Саша Кляйн ждал нас в машине у подъезда гостиницы. Когда сели и поехали, Резо вспомнил:

— Гия, а где наши бондарчуковские часы?!

— Тьфу! Склероз! В номере, в сейфе.

Когда приехали в гостиницу, я сразу положил часы в сейф.

— Давай вернемся! — сказал Резо.

— Плохая примета! — Саше Кляйну не хотелось разворачиваться (он был за рулем).

— Ничего, в зеркало посмотрюсь. — сказал я. — Возвращайся!

Приехали на киностудию. Менахема Голана в то время в Израиле не было, он продюсировал фильм в Венгрии. Нас принял директор студии Ицек Колл. Он угостил нас кофе и поинтересовался, кого мы планируем на главного героя.

— Вахтанга Кикабидзе.

— Русский актер?

— Грузинский.

— Менахем вряд ли согласится на грузинского актера.

— Это принципиально, — я поднял руку, посмотрел на часы и спросил:

— Извините, который час по местному времени?

Ицек сказал. Я перевел стрелки.

— Гия, у тебя опять новые часы? А это какая фирма? — спросил Резо (об этом вопросе мы договорились заранее).

— На сей раз «Филип Моррис», — сказал я.

— А что, они и часы уже выпускают? — удивился Ицек Колл (Philip Morris — марка американских сигарет).

— Да, — не без гордости сказал я.

И понял, самое время спросить:

— Господин Колл, а сколько вы нам заплатите за сценарий?

— Менахем планирует, что сценарий и постановку вам оплатит «Мосфильм», — сказал Ицек.

Пауза. Ангелы в небе запели «Чито-грито» скорбными голосами.

— А сколько платят у вас? — поинтересовался Ицек Колл.

— Это конфиденциальная информация, — сказал Резо. И вздохнул.

Примечания

1

Patek Philippe.