Крестики да нолики

Георгий Скрипкин

Данный сборник включает в себя произведения не только для взрослых. Много места в сборнике отводится стихотворениям с детской тематикой. С большой теплотой описывает автор взаимоотношение взрослых и детей. Любовная лирика чувственна и доброжелательна. Как и в других сборниках автора, ощущается теплое отношение его к женщине – матери, к женщине любящей и любимой. И в этом сборнике тема природы раскрывается трогательной, доходчивой рифмой.

© Георгий Скрипкин, 2017

ISBN 978-5-4483-6313-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Сомненье чувств

Жулики и лохи

Куда ни глянь, сплошные жулики.

Не бандюганы и не дурики.

Для них мы лохи и ханурики.

Они под масками не прячутся,

У них дела другого качества.

Они улыбками нас потчуют

И на делах сосредоточены.

Манеры лгать у них отточены.

И мы несем им деньги с радостью,

Не ощущая вкуса гадости.

А час прозрения не радует,

Ведь он гласит, что нас ограбили,

Сыграв ва-банк на нашей слабости.

Но позабыв о прошлом шулерстве,

Мы вновь идем в объятья к жуликам.

Зависть

Зависть корежит сознанье,

Стреляет холодным взглядом.

Душит стоящих рядом

С бешеным причитаньем.

Зависть — предвестие фальши,

Крушащей основы быта.

Черной фатой укрыта

Искренность в катафалке.

Зависть — орудие слабых,

По жизни людей никчемных.

Нет в них ни грамма чести,

Жить им в мещанском рабстве.

Загул

В голове только секс и шмотки,

Да вальтов разномастных колода.

Ты не ищешь в общении брода,

Похваляясь душой обормотки.

А в глазах колобродит зелень

После каждой бредовой пирушки.

Чем ты лучше простой побирушки,

Только тем, что в распущенном теле.

Только тем, что длиннее ноги

И открытей, податливей груди.

Да таких даже бог не осудит,

Потому что с лицом недотроги.

Но не век красотой швыряться,

Потускнеет прокуренный образ.

Отразится хмельная виновность

Перед тем, как с надеждой расстаться.

Игра в невинность

Ты многое по жизни повидала

И многое могла бы рассказать,

Но скомкано худое покрывало,

Зашторились невинностью глаза.

Я знаю эту гнусную невинность,

Но верю, как законченный паяц,

В пародию на юную наивность,

В нелепицу, что шепчешь, не таясь.

Зазывалы

Я по Невскому иду, думу думаю одну.

Ничего не замечаю, никого не привечаю.

А чего здесь замечать?

А кого здесь привечать?

Вдруг откуда не возьмись появился рыжий лис.

Он листовку мне сует, в магазин меня зовет.

А за ним лохматый мальчик поманил меня в подвальчик

на дешевенький обед. Я ответил ему — нет.

Длинноногая девица пригласила похмелиться.

Я бы дал ей по губам, но не бью юнцов и дам.

Чуть не сбил верзила с ног, предлагавший казино.

А небритый гамадрил мне здоровье посулил.

Я решил скорей убраться, чтоб соблазнам не поддаться.

Спешно с Невского свернул и в харчевню заглянул.

Без рекламного посыла

Там хлебнул и закусил я.

Земля моя…

Земля моя, планета средь планет,

Прости, что мы тебя бездумно топчем,

То сушим, то купаем в новых топях,

То недра твои пользуем на нет.

Я вижу, как ты искренне добра,

По мудрому щедра и терпелива.

Но где ж тогда людская справедливость,

Способная не делать новых ран.

Дождемся мы всевышнего суда,

Осудят нас за блажь и бессердечность.

Терпение моей Земли не вечно,

За ней сегодня праведный удар.

И моя боль

Гормоны беспредела будоражат Украину,

На запах откликаются прозападные псы.

Бойцовские с Америки взбираются на спину,

На древке развиваются их звездные трусы.

Пристроилась за порцией еврейская тусовка,

Не все еще поделено в украинской земле.

Молодчики с обрезами мелькают для массовки,

И это их мелькание замешано на зле.

Не век царить политике, замешанной на злобе,

Мне хочется на лучшее сегодня уповать.

Растет росточек разума в украинской утробе,

И верю я, насилию его не растоптать.

Испытанный сценарий

Аромат лозы в фужерах, тусклый свет свечи,

Я любуюсь своей жертвой, спрятаны ключи.

Звуки чувственного танго нам ласкают слух.

Для меня всего лишь тайна нескольких минут.

Для меня сценарий пьесы писан на года.

Жить с любовью интересно, только не всегда.

Ты — любовь моя сегодня, завтра, может, нет,

Не от каждой из негодниц оставляю след.

Не для каждой сохраняю в сердце уголок

Не храню ее орнамент, насладившись в прок.

Я ценю свою свободу, ненавижу сглаз.

Вот и ты, ходячий ботекс — женщина на раз.

Истерия

Истерия, истерия, истерия.

Вирус ненависти впрыснут в подсознанье.

Перешел вкусивший власть от говорильни

К перекрою мирной жизни наизнанку.

Истерия выворачивает души,

Истерия нынче с рабским послушаньем.

Вкус насилия пьянит и разум глушит.

А без разума — история без шанса.

А без разума кровавые разборки

С частоколами кладбищенских повторов,

Безразличие к свалившемуся горю

И кощунственное пиршество восторгов.

Но наступит час расплаты над насильем,

Мир осудит отмороженных ублюдков.

Я уверен, знамя правды над Россией,

Потому что в ней живут такие люди.

Какая же…

Блудливая, какая же блудливая,

Беспутною любовью прокаженная.

Ты с юности не ведала пугливости,

Срываясь на минуты унижения.

Фартовая, какая же фартовая,

Красою неземною одаренная.

За первое признание готовая

Отречься от сомнения и скромности.

Желанная, какая же желанная,

Входящая в сознанье недотрогою.

Свербишь незаживающею раною,

И боль мне не унять целебной логикой.

Коварная, какая же коварная,

С глазами очарованного ангела.

С душою не прощающего варвара,

Безжалостно плодящего страдание.

Коварство

Милая, какая ты красивая,

звезды на тебя не наглядятся.

Взглядом ты доводишь до бессилия,

глянешь, так и хочется отдаться.

Скромно обволакиваешь нежностью,

тешишь задушевными словами.

Слезы осушаются надеждою,

скрашенной тобой и образами.

Тут же просыпается доверчивость,

в памяти дремавшая до срока.

Как же мы бываем опрометчивы,

Как же мы бываем однобоки.

Нет страшней слепого наваждения,

сдобренного жаждой отдаваться.

Действовать минутным наслаждением —

верная методика коварства.

Корысть

Корысть — заразная болезнь,

Она страшней других пороков.

Ее подпитывают лесть

И зависть, ждущая под боком.

Корысть из тьмы выводит страсть

С нелепой жаждою наживы.

И, осмелев, имеет власть

Над нервом совестливой жизни.

Корысть с предательством на ты,

Предать — не грех, была б доходность.

Глаза не ест зудящий стыд,

Не треплет робкая нервозность.

Корыстолюб имеет знак,

Знак барыша немалой доли.

Его не трудно распознать

И излечить, была бы воля.

Крестики, да нолики…

Крестики, да нолики — детская игра.

Где же вы, соколики, лучшие года?

Жизнь моя беспечная — школа, да футбол.

Недотроги вечером — не забитый гол.

Вздохи и страдания — не моя печаль.

Выбрала желанного друга, привечай.

Растрепались волосы, защемило грудь,

Раззадорься голосом, распоется грусть.

Подмигни, глазастая, я к тебе примчусь,

И от губ заждавшихся вряд ли оторвусь.

Крестики, да нолики — детская игра.

Пронеслись, как молнии лучшие года.

О прошедших радостях нечего жалеть.

Бодрячком по старости легче умереть.

Крик души

Вам ненасытным златопитающим,

Вечно жующим пороки и страсти

Я завещаю иное пристанище

Вместо покоя духовного рая.

Вас бы загнать в лоно жизни праведной,

Где погибают по вашей указке.

Но не хотите на поле брани вы,

Вам уготованы брони отмазки.

Ну почему бог не видит странности.

Гибнут не те, кто заказывал бойню.

Кто заказал, тот плывет от радости,

И богатеет на пакостных войнах.

Люди, не будьте пушечным топливом,

Вы же не доноры вечно жующих.

Им не дано даже малой толики

Крови и слез для людей живущих.

Лживая хвалебность

Я Вам открыл не только душу,

Я Вам открыл интим стихов.

Вы их старались скромно слушать,

Питаясь рифмой между слов.

Вы осторожно восхищались,

Потупив свой наивный взор,

Но каждый раз, когда прощались,

Плели восторженный узор.

Я верил в искренность восторгов,

Улыбкой радовал глаза.

А вы — добытчица историй

Творили козни за глаза.

Я с той поры уже не верю

В елей хвалебной мишуры.

Опять хвала, закройте двери,

Идите вон, в тартарары.

Ложь

Есть ложь во спасение, есть ложь от испуга,

Есть ложь — отторжение от лучшего друга.

В заначке политиков есть множество видов.

Есть лживость для нытиков, есть ложь для элиты.

Потоками лживости смывается правда.

И нет уже живости в общении с собратом.

Мадам Лицемерие выходит на сцену,

Кичится размерами, пеняет на цену.

Речами слащавыми дурит слабовольных.

Сливает на шалости убойную вольность.

Преступные каверзы питаются ложью.

Страницы discovery сомнения гложут.

Любовный парадокс

Моя любимая, курносая девчонка,

Мой колокольчик первозданной чистоты.

Как я люблю твою задиристую челку

И в ясном взгляде прорывающийся стыд.

Как мне приятно слушать страстное журчанье

Твоих по-детски не засаленных речей.

И наши встречи же, конечно, не случайны,

Поскольку ты сейчас ничья, и я ничей.

Но ты пойми мою обветренную душу,

Я не готов вливать в тебя былую страсть.

Прижмись ко мне и только разумом послушай

Как грудь пылает от невысказанных ласк.

Мне каждый взгляд твой отдается в сердце болью

И застревают в горле рифмы нежных слов.

Я не хочу тебя ласкать мужской любовью,

А ты возьмешь ли в дар отцовскую любовь?

Любовь сошла…

Любовь сошла на станции без нас.

Я к Питеру прижался, ты — к Москве.

Меж ними не возник иконостас,

Который бы напутствовал говеть.

Прилипчива московская тусня,

Заманчива арбатская купель.

Запачкалась невинная весна,

Раскраской, не похожей на пастель.

Не раз я возле станции искал

Любви не запыленные следы,

Но кто-то их манерно затоптал,

Избавив мою душу от беды.

Любовь уехала опять

Любовь уехала опять,

забрав с собою солнце.

Но я не буду горевать

и мучиться бессоньем.

Я зарядился от любви

здоровым оптимизмом.

Зови меня скорей, зови

и встреча будет близкой.

Ну, а пока я пью до дна

остаток поцелуя,

За то, что есть любовь одна

и не хочу другую.

Любовь

Когда стреляет женщина глазами,

Не падай под ее смешливым взглядом.

Представь, что для нее ты самый-самый

И сделай ее милой и желанной.

Откроются под робкою смешинкой

Любви еще не тронутые клады.

И станут ваши чувства смыслом жизни,

И будет в вашей жизни только радость.

И будет симпатичный человечек

Вещать о продолжении династии.

Любовь, она рассчитана на вечность.

Храни ее от будущих ненастий.

Люди добрые…

Люди добрые, земляки мои,

Перестаньте вы харахориться,

А не то мороз грянет холодом,

Да метелью злой ветер кинется.

Ветер кинется, снег завьюжится,

Занесет вокруг все тропиночки.

Не найдет пути милый к милочке,

В танце свадебном не закружится.

Не закружится, не обнимется,

Поспешит домой не целованный.

И закончится родословная

На краю села его именем.

Так покайтесь же перед Господом,

Распахните вмиг души грешные.

Растворятся в тьме злые лешие,

Добры ангелы будут в гости к вам.

Мама

Мама!

В этом слове жизни воплощенье,

Таинство священного начала.

Так мы величаем милых женщин,

Для которых дети — это счастье.

Мама!

Это слово первым произносит

Маленькое чудное созданье.

То, что кроме радости приносит

Сладкие мгновения мечтаний.

Мама!

Это слово с криком вылетает

В миг, когда терзают испытанья,

И когда усыпано цветами

Ложе исполняемых желаний.

Мама!

Это слово шепчется последним

Смертью окропленными губами.

Это слово дарят по наследству,

Веря в нескончаемую память.

Материнское начало

Материнское начало

в женщине любой,

Только если повстречалась

чистая любовь.

Только если звезды светят

в небе для двоих.

Только если злые ветры

дуют мимо них.

Даже если растревожит

чувства ураган,

Сердце женщины не сможет

детство отторгать.

Попадаются кукушки

в облике жены.

Их запачканные души

миру не нужны.

Мать и дитя

Дитя мое, что может быть дороже.

Златой песок не стоит и мизинца.

И бриллиант с его небесной синью

Мне не затмит приятность детских ножек,

И детских ручек нежное касанье

Дороже мне объятий чернобурки.

Мне радость глаз дороже изумрудов,

А детский лепет краше дивной песни.

Мое дитя — священные хоругви.

Мне суждено с дитем моим воскреснуть.

Спасибо, бог, за чудное творенье

И за святое жизни продолженье.

Машины

Машины, машины, машины,

Им мало уже тротуаров.

Поникли деревьев вершины

От копоти и от угара.

И слышатся стоны газонов,

И плачут взрыхленные клумбы.

И город, разбитый на зоны

Из членов лихих автоклубов.

Коптится унылое детство,

Страдает от выхлопов старость.

Мучительно автососедство,

Безжалостна автобездарность.

Мне не важно…

Мне не важно, любят или нет

Мой надрыв, озвученный хореем.

Я писать без чувства не умею,

Вот уже последних сорок лет.

Я любить без чувства не могу,

Но не чту страдальческие муки.

Нежный образ в длительной разлуке

Я в своем сознаний берегу.

Мечта

В золотой карете мчится

дерзкая мечта.

Как бы мне не отключиться

и ее достать.

Прокатиться бы с мечтою

к звездному костру.

Там узнать любви истоки,

кто мой враг, кто — друг.

Там найти одну, кто сможет

взглядом покорить.

С ней делить святое ложе

и благодарить.

Но растаяла карета

в дымке суетной.

Я виню судьбу за это,

торопясь домой.

Мечты

Мечты, мечты, куда вы приведете?

А суждено ль на старости мечтать?

Мечтать легко на юношеском взлете,

Когда свободой хочется дышать.

Когда призывны солнечные дали

И так заманчив белый пароход.

Мы в нашу юность многое видали,

Но нам хотелось вновь идти в поход.

Но нам хотелось новых приключений,

И новых тайн, ведущих за собой.

Не в повторений наше мать-ученье,

Мы всем нутром искали новый бой…

…Так за мечтами годы пролетели.

Одно сбылось, другое не сбылось.

Мечты в бегах, а думы постарели,

Но в жизни много сделать удалось.

Медведь и хомяк

На вольной ниве жил хомяк,

точней хомяцкое отродье.

Умел плясать он краковяк

и по сусекам колобродить.

Продрав глазенки ото сна,

он тут же что-нибудь хомячил.

Свербила мозг мечта одна,

как бы медведя одурачить.

Уж больно был богат медведь,

да и не в меру простодушен.

И брал хомяк с медвежьих недр

лишь за слова в медвежьи уши.

А за словами ни шиша

по вредной алчности хомячьей.

Но дал медведь последний шанс

и время «Ч» ему назначил.

И вот вертится наш хомяк,

как уж на жаркой сковородке.

Медведь взирает на бардак

и тихо реквием заводит.

Моим родным

Милые мои девчонки —

Ира, Лера и Полинка.

Кто с брюнетистою челкой,

кто в обличии блондинки.

Я люблю вас всех безмерно

за душевную открытость.

И любовь ту не измерить

никаким теодолитом.

Вы в моей унылой жизни

словно бабочки-веснянки.

Я горжусь прекрасным призом,

что дала судьба-беглянка.

Мой ребенок

Мой ребенок самый лучший,

У него такие глазки.

Я беру его на ручки,

Не жалею нежной ласки.

У меня отличный мальчик,

Мой единственный соколик.

Дай мне маленькую ручку,

Провожу тебя до школы.

У меня не сын, а прелесть,

Просто вылитый красавчик.

Ну и что, что он в апреле

Свою мамочку оставил.

Навалилась грузом старость —

Однобокая повинность.

Сын, конечно, не подарок,

Но ведь он — моя кровинка.

Моя стихия

Стихией ворвалась в мою обитель,

Накинулась разящею пантерой.

На кресло полетели брюки, свитер,

Осталось лишь заждавшееся тело.

Я в бездну улетал и возвращался

На крыльях лучезарного блаженства.

И с жизнью не единожды прощался

В объятиях от перенапряженья.

Взлохматились растрепанные кудри,

Потрескались искусанные губы.

Я ласковой стихии не забуду

Ни в праздник, ни в растраченные будни.

Моя сторонка

Стоит изба у тихой речки,

Туман стремится в холодок.

Ворчит береза в жерле печки,

Огонь резвится молодой.

У печки бабка суетится,

Бурлит картошка в чугунке.

Блудливый кот в ногах вертится,

Сверчок пригрелся на шестке.

Лохматый пес лежит под лавкой,

А в мыслях сахарная кость.

На стенке млеет балалайка,

Давно не брал заезжий гость.

В углу старинная иконка,

Лампадки древней тусклый свет.

Жива, жива моя сторонка,

Коль в избу просится рассвет.

Моя судьба

Я судьбу свою листаю

И бессмысленно делю

На все то, что стало тайной

И все то, что я люблю.

Мне в судьбе хватило былей,

Были сказки иногда.

Иногда меня любили,

Я ж любил людей всегда.

Тешил душу альтруизмом,

Пил хвалебную бурду.

И использовал мелизмы,

Украшая ерунду.

А под гнетом конъюктуры,

Было дело, отступал,

Но зеленые купюры

Я за совесть не менял.

Мужицкая тусовка

Хороша мужицкая тусовка,

Не бокалы в моде, а стаканы.

За столом не урки-уркаганы,

За столом любители массовки.

Как приятны первые минуты,

Стук стаканов звоном отдается.

Пей, соколик, может и срастется,

Пей до дна, чтоб вдруг не разминуться.

Пей же, пей, уважь свою компашку,

Поделись любовною победой,

Не смотри на хмурого соседа,

Он до нас осилил полторашку.

Я уже не вижу дна стакана,

Я уже не слышу брань соседа.

Все в дыму, и мне не до победы,

Целый вечер в преисподню канул.

Муки ожидания

Еще неделю ждать ее, еще неделю,

Но это меньше, чем двухмесячная тишь.

Я смою счастьем холостую запустелость,

И вот тогда моя родная прилетит.

Но тормозят движенье стражи циферблата,

И новый день никак не хочет уходить.

Ах, время, время, ты не вертишься по блату,

А рифмой слов тебя никак не убедить.

Желаньем глаз тебя никак не поторопишь,

Избытком чувств тебя никак не охмуришь.

Ну почему ты застываешь на пороге,

Ну почему ты ей навстречу не летишь?

На берегу Невы

На склоне солнечного дня

иду к понятливой Неве

Спешу сомнения унять,

что копошатся в голове.

Стою у берега один,

волна касается камней.

Покой выходит из воды

и расстилается во мне.

Спасибо, милая Нева,

за то, что можешь врачевать

Противный зуд душевных ран

и сердца скорбную печаль.

За то, что радуешь глаза

спокойной поступью волны.

Прости, что волю дал слезам,

но мы с тобой сейчас одни.

Надрыв

Не хочу быть запасным аэродромом,

Не хочу, вскрывая душу, ждать посадки.

Не хочу, имея крышу, быть бездомным.

Не хочу терпеть бредовые повадки.

Не люблю я оцифрованные ласки,

Не люблю дышать холодным поцелуем,

Не люблю дешевый триллер делать сказкой,

Не люблю в реальной жизни быть холуем.

Я готов делить с любимой свое ложе,

Я готов идти с любимой на край света.

Я готов, но только ты уже не сможешь.

Я готов, но крик душевный без ответа.

Нажать на кнопочку

Чудный дворик, детская площадка,

Здесь с утра резвится детвора.

Ты пришла с игрушечной лошадкой,

Я пришел, имея два шара.

Мне хотелось поиграть с лошадкой,

Но владела пультом только ты.

Я отдал тебе красивый шарик,

А еще на шарике цветы.

Ты рискнула взять красивый шарик

И совсем по-взрослому сказать:

Я тебе за шарик разрешаю

Вот на эту кнопочку нажать.

Пролетели годы незаметно,

Вышла ты с мобильником в руке.

Предложил я рифму на замену

В сочиненной нежностью строке.

Ты стрельнула глазками, прощаясь,

И успев с иронией сказать:

Я тебе, конечно, разрешаю

Вот на эту кнопочку нажать.

Наша жизнь

Наша жизнь — крылатые качели,

То к вершине, то с паденьем вниз.

То любовью скрашенный сочельник,

То безумством сорванный круиз.

Я тебя люблю и ненавижу,

Не хочу общенья, но ищу.

А увидев, словом не обижу,

Поцелуем нежным защищу.

И пока деревья не проснулись

От игривых солнечных лучей,

Уведу в прохладу росяную

К устью рек со связкою ключей.

Бьют ключи из недр земного счастья,

В них искрится радужная жизнь.

Напою тебя святым причастьем,

Только ты свой норов придержи.

Не хочу я тебя…

Не хочу я тебя ни голую,

ни в залапанном пеньюаре.

Разве можно хвалиться с гонором

тайной пройденных вакханалий.

Разве можно за пайку пошлости

насладиться любовным действом

И забыть про цветное прошлое,

что желанием красит детство.

Разве можно волной крепленого

заливать возвращенье в юность,

Где бывало чуть-чуть крапленого,

но уже расцветала мудрость.

Разве можно, а в прочем, без толку

конопатить прогнивший разум

И бороться с развратным бедствием,

что любовь поливает грязью.

Небо синее

Небо синее, я вновь хочу взлететь.

Вновь хочу свободой насладиться.

Мне бы свежим воздухом напиться,

И тогда не страшно будет умереть.

Я взгляну на нашу землю с высоты,

Помолюсь с высот ее красотам.

Попрощаюсь с жизнью беззаботной,

Дотянувшись до несбывшейся мечты.

Нева

От Ладоги до Финского залива

Выводит путь строптивая Нева.

У стен Орешка кажется пугливой,

А в град Петра заходит весела.

Ее веселье в радужном течений,

В волшебных бликах солнечной волны.

Биенье волн — источник вдохновенья,

С ним люди верят, что они вольны.

Неве к лицу гранитная оправа

И ожерелья питерских мостов.

Глядит достойно в реку берег правый,

А слева Зимний кланяться готов.

И проступает в водах величавость

От отраженья прелести дворцов.

И принимают невские причалы

Восторги яхт, судов и катеров.

Невские звоны

Нева стряхнула лед, открылась перед солнцем,

Игривою волной ласкает берега.

Приветствует ее с высокой колокольни

Божественный аккорд от Павла и Петра.

Разносит чудный звон по невской акватории,

И он с речной водой вливается в залив.

Глашатай добрых дум и вещий дух истории,

Хранитель невских зорь и праведной земли.

Недописанное письмо

Своей любви слагаю этот стих.

Пишу рукой решительной, но нежной.

Дворовый пес за будкою притих

И сторожит последнюю надежду.

Я благодарен псу за тишину.

Он из простых, но чуток и отзывчив.

В своих строках хочу вернуть весну,

Что отличалась радостью призывной.

Нам ту весну уже не повторить,

Но милый образ будет мне наградой.

И я готов любовь благодарить

За страстный взгляд, что мне дарует радость.

Лохматый пес за будкой заскулил,

Моя рука застыла над бумагой.

Не дописал опять, не долюбил.

Ну что поделать, значит так и надо.

Нежность

Вот если б мир нам нежностью укрыть,

Вот если б землю нежностью укутать.

Тогда про горе можно бы забыть

И черствость душ осилить, не тоскуя.

Дарует счастье нежная рука

И без лекарств излечивает боли.

Я так хочу, чтоб нежности река

Не иссушалась невниманьем боле.

С каким теплом ласкает нежный взгляд,

Под ним любовь, как роза, оживает.

Я вызываю нежность на парад,

И пусть она по городу шагает.

Некрасивых женщин не бывает.

Каждая по-своему красива.

Женская краса не увядает,

Годы ее красят с новой силой.

Красит материнское начало

Радужным свечением заботы.

Красит проявившаяся шалость

В день, когда приходит беззаботность.

Красит и наивное поверье

В слезную естественность кручины.

Красит нескончаемая верность

Милому, любимому мужчине.

Ненависть

Все пожирающая ненависть

инфекционно опасна.

Ее обшарпанное мнение

звучит всегда громогласно.

Она беснуется на площади

испепеляя сознанье.

И никакой конкретной логики

ты у нее не узнаешь.

Она не бряцает оружием,

а лишь дает его в руки.

Подобострастные хорунжие —

ее послушные слуги.

И выжигается безжалостно

ее огнем добродетель.

И ненавистными пожарами

все превращается в пепел.

Неужели…

Неужели я тебя придумал,

Неужели образ твой из смога?

Тормошат меня былые думы,

Я кричу: «Уйдите, ради Бога».

Я лечу от прошлого к иному,

Тянут вниз пудовые вериги.

Не могу любить я по-другому,

Не хочу общаться только с ликом.

Я живу несбыточной надеждой,

Мне исход судьбою предначертан.

Только звезды светят, как и прежде,

И закат по-прежнему вечерний.

Ночная бездна

Ты умоляешь бездну ночи,

А ночь тревожит сон.

Летает рифма между строчек

С тоскою в унисон.

Святое таинство разлуки

Сквозит в твоих стихах.

Дрожат натруженные руки

И не уснуть никак.

И чем темней ночная бездна,

Тем сокровенней слог,

Но весь мотив душевной песни

Похож на эпилог.

Ночная темь

Закат укрылся бодрячком

в ночную темь.

Луна протиснулась бочком,

спровадив день.

Зовет ведунья-темнота

на звездный час.

Зажглась нагая красота

влюбленных глаз.

А где-то ухает сова,

пугая страсть,

Но задушевные слова

для новых ласк.

И только розовый рассвет

усилил звень

И приоткрыл входную дверь

в привычный день.

Огонь Олимпиады

Как вестник мастерства и символ доброй воли

Над Сочи возгорел огонь спортивных игр.

И я который день Олимпиадой болен.

Отрадно, что со мной болеет целый мир.

Вращается Земля, ликуют континенты.

Заполнен пьедестал, но проигравших нет.

В историю войдут спортивные моменты,

И олимпийский бог добром украсит свет.

Частички доброты заглушат жерла пушек

И отведут прицел от мирных городов.

Пусть только гул трибун ласкает богу уши,

Свой голос в этот гул и я внести готов.

Ночь воспоминаний

Милый друг, притихшие качели

Не тревожат наш уснувший двор.

Я смотрю на звездное веселье

И тебя упрятавший забор.

Нежный взгляд, оставленный на память,

Я храню в сознании до сих пор.

А слова запомнились местами,

Где любви заметный перебор.

Частокол надуманных сомнений

Разделил влюбленные сердца.

И остались ночи откровений

Без красот прогулки до венца.

Знаю я, что свет воспоминаний

Освещает твой житейский путь.

Пролистай историю мечтаний

И стряхни хламиду прежних пут.

А когда сойдет туман сомнений,

Ты вернись с любовью в отчий дом,

И сердца сольются в упоении

Не на этом свете, так на том.

Одиночество

От одиночества пытаюсь убежать,

но скорости реально не хватает.

Она, как клещ, тоской меня цепляет,

и этой пытки мне никак не избежать.

Она, настырная, бессовестно жужжит

о скверной сути прежнего ухарства.

И чую я, что нет того лекарства,

что помогло бы муки ада пережить.

Бреду по улицам, желая отыскать

знакомых лиц живые силуэты.

Совсем немного нужно для поэта —

взглянуть в глаза и добрым словом обласкать.

Ожидание

От ожидания прививок не создали,

И человечество всегда чего-то ждет.

От пошлых грешников исполненной морали,

От моралистов неприглядный анекдот.

Одни на севере ждут у моря погоды,

Другие страсти ждут на южных берегах.

И только милости не ждется у природы,

Она хиреет в человеческих руках.

Озарение

Я порой бросаю дело

И стремглав лечу на Невский,

Там ловлю мгновенья прозы

И стихи с названьем «жизнь».

В такт шагам стрекочет рифма,

И приходит озаренье.

Без намека на признанье

Я стихами говорю.

Но никто меня не слышит,

Уши заняты беруши.

Ну и пусть, такое горе

Как-нибудь переживу.

И опять приду на Невский,

Нахлебаюсь озареньем,

Буду ямбом и хореем

Славный Питер воспевать.

Олимпийский огонь

Величие страны в каскаде фейерверков

И взвившийся огонь в ночную благодать,

Как символ неземной со знаком общей веры

В российскую судьбу с обильем светлых дат.

Мы все перемогли и все преодолели.

Все потому, что есть народное плечо,

Все потому, что есть возвышенные цели.

Не зря же русский дух с победой обручен.

Гори огонь, гори, храни Олимпиаду.

Посланцы мастерства напишут новый том.

Пусть сильным игрокам достанутся награды.

Пусть игры принесут надежду в каждый дом.

Пагубная трусливость

Трусоват нынче народец европейский.

В каждом русском им мерещится медведь.

Стоит русскому ребенку зареветь,

как в Европе запевают трусопесни.

В каждой бабушке им видится десантник.

В каждом юноше — коварный диверсант.

И от дрожи, если верить чудесам,

за гранату выдают конфетный фантик.

Что же стало с европейскою отвагой?

Что случилось с европейскою судьбой?

Россиянину не нужен смертный бой,

а Европа нам грозит клыками НАТО.

Так и целит на российские просторы,

как когда-то в грозовых сороковых.

Но финал сегодня будет роковым,

предрекающим Земле конец истории.

Памяти погибшей девушки

Кусок бездушного металла,

Один единственный кусок.

Пробит цветущий лепесток,

Еще одной судьбы не стало.

Не досмотрев красоты жизни,

Закрылись юные глаза.

Пускай прожжет моя слеза

Стратегов мерзкого цинизма.

Пусть правосудие свершится

При мирном свете бытия,

И пусть очистится земля

От всех носителей фашизма.

Паралимпийцам

Я восхищаюсь, восхищаюсь, восхищаюсь

Любовью к жизни, силой духа, верой в разум.

И после Сочи ни на грамм не сомневаюсь,

Что у злорадных выбит повод для сарказма.

Спасибо вам, преодолевшие невзгоды.

Спасибо вам, не утерявшие надежду.

В моей груди бурлит воспрянувшая гордость,

Которой больше не прикрыть клочком одежды.

Пасха

Пасха, звон колоколов разливается в округе.

Мы поклоны бьем челом, видим ангелов друг в друге.

Просветленные глаза и доверчивые лица.

Чтобы доброго сказать, с кем бы счастьем поделиться.

Налетай на куличи, пробуй крашеные яйца,

Нас никто не уличит в пошлой роли тунеядца.

Разговейся, друг, ухой, зачерпни погуще ложкой.

Не кричи, я не глухой, только где большая плошка?

Нынче выпить не грешно нам божественной наливки,

Только чтоб не сбила с ног, ну, да видно, ты не хлипкий.

Эх, гуляй, гуляй, народ после постного томленья.

Время светлое грядет, жизнь готовит перемены.

Певучая душа

Когда у мужика поет душа?

Вопрос, конечно, очень интересный.

Давай порассуждаем, не спеша,

Без пафоса, горячности и лести.

Душа поет от первой сотни грамм,

А дальше не поет, а подвывает.

Как хочется еще чуть-чуть добрать,

И мало нам, конечно, не бывает.

Еще душа певуча за рулем

До первого гаишника иль пробки.

А после мы опять себе нальем

Бодрящей, веселящей душу водки.

Еще душа поет от женских ласк,

От близости столь нежного созданья,

От прелести ее зовущих глаз.

Какое же без водки испытанье.

Первый шаг

Я женщине несу любовь

в бутоне каждой розы,

В строке лирических стихов

и в скромной строчке прозы.

Я ей дарю сапфир любви

в душевном обрамлении.

Мой нежный взгляд теплом увит,

а душу жжет томленье.

И пусть горит моя душа,

и мечется в сметений.

Я сделал только первый шаг

от чувственных сомнений.

Перед выпадением в осадок

Птицей вольной в одночасье

стал сегодня я, друзья

и познал свободы счастье.

Жизнь моя теперь с нуля.

Захочу, в пивной застряну,

захочу, в бордель зайду,

захочу, студентом стану,

захочу, с ума сойду.

Вот такая перспектива

нынче, братцы, у меня.

Подналейка водки в пиво,

допьяна гуляю я.

Перед школой

Сентябрь уже стучится в двери.

По всей стране готовность школ.

Притихли в парках карусели,

И стих порыв со словом «гол».

Сейчас вниманье к школьной форме

И к оформленью новых книг.

Планшеты то ж не для проформы

И не для будущих интриг.

Теперь в ходу не только буки,

А ноутбуки подавай.

И их берут не ради скуки,

А для стремленья познавать.

Прощай расслабленность каникул,

Прощай беспечная пора.

Теперь за парту и за книгу.

Любимый класс, гип-гип ура.

Письмо в Союз писателей

Я в вашу богадельню не ходок,

Поэзия на ладан дышит.

Снуют проклятья между строк.

Душевный крик никто не слышит.

Я столько злобы не видал

В любом загаженном бедламе.

Ужель добра вам Бог не дал,

Что вы бухтите только лаем?

Ворчит серегинский хорей,

Гундосит мальцевская рифма.

Других достойных козырей

Конец ознакомительного фрагмента.