Бешеный правитель. Начало Империи

Георг Гариевич Айказуни

Московское царство конца 19 века. Страна окружена врагами. В этой реальности не было царствования Ивана Грозного, и царство к 1875 году представляло собой слаборазвитое государство с территорией в пределах Великого Московского княжества образца XVI века. Какие возможности у молодого наследника престола, в теле которого оказалось сознание нашего современника. Как выживет он в мире, который для него чужой, сможет ли достойно продолжить дело предыдущего владельца тела?

Глава 3

В полночь в моей палатке присутствовали Ануш, её муж Левон, сын старосты греческой деревни Андреас, майор Кириллов и капитан Александровский.

Мужчины удобно расположились на персидском ковре, опираясь на многочисленные подушки, а для Ануш принесли из палатки доктора Пирогова, специально купленный по его требованию стул, он упорно не желал в быту жить на восточный лад. По вечерам уже становилось холодновато, и тишину в палатке нарушал треск, исходящий от горения дров в печке.

Я посмотрел в чёрные как смола глаза Ануш, которая смотрела на меня с надеждой и уверенностью, что не ошиблась в своей догадке, кто я на самом деле. Я редко встречал сильных характером, умных и одновременно необыкновенно нежных женщин. Ануш принадлежала к их числу, и это я почувствовал с самых первых минут нашего знакомства.

Я улыбнулся Ануш и начал общий разговор с обращения к ней.

— Ануш Ханум, я так и не ответил на ваш вопрос, кто я на самом деле. Просто не хотелось повторять одну и ту же историю несколько раз, — я вынужден был говорить на тюркском языке, перестав скрывать свой русский акцент. Все присутствующие понимали только этот язык. — Поскольку ваш муж Левон и его друг Андреас присутствуют здесь, я постараюсь удовлетворить ваше женское любопытство. Должен признать, вы удивительно прозорливая женщина.

После моих последних фраз Ануш покраснела, а я посмотрел в сторону её мужа. Левон добродушно улыбался, демонстрируя, что ему прекрасно известно, про обостренное любопытство жены. При этом смотрел он на неё с невероятной нежностью, не стараясь скрыть свои чувства.

— Вы угадали, я действительно являюсь наследником Московского Царя, и зовут меня Владимир. История моего спасения далека от тех легенд, написанных в здешних газетах и рассказываемых разными людьми. Меня спас мой верный адъютант майор Кириллов Олег Дмитриевич, — я указал взглядом на майора, — а благодаря талантам нашего многоуважаемого доктора на сегодняшний день я вполне здоров.

После моих слов на лице Ануш появилась счастливая улыбка, перекрестившись, она начала произносить благодарственную молитву на русском. Левон и Андреас мгновенно встали и поклонились мне в пояс, выказывая своё уважение. Они были растеряны и не знали, как себя вести, но сидеть в моем присутствии долго отказывались. Мне пришлось в приказном порядке заставить их занять свои места. Оказалось, Ануш не сообщила им о своих подозрениях, кем я являюсь на самом деле, сама сомневалась, а ценить значение своего слова она умела. До моего признания Левон и Андреас подозревали, что я русский офицер, скорее всего шпион.

После того как улеглись страсти, я продолжил.

— Расскажите, что за беда грозит вашей семье, мы готовы вам помочь и хотели бы услышать подробности, — обратился я к Левону.

— Ваше Высочество, с вашего позволения, пусть об этом расскажет Ануш Ханум, мы сами узнали о грозящей опасности от неё, — с почтением обратился ко мне Андреас, при этом он сделал попытку встать, но мой однозначный жест заставил обращаться ко мне сидя. В этом неординарном человеке чувствовалась невероятная внутренняя сила, и был понятно, что он является лидером, чьё первенство признает его близкий друг Левон. Тот сам не был обделён сильным характером и огромной волей. В дальнейшем я не раз буду упоминать этих двух ярких личностей, они стали моими ближайшими соратниками и не раз доказали, что я не ошибся в своих первых впечатлениях.

— Два дня назад наш дом посетил Махмуд Бек глава крупного курдского клана, — начала свой рассказ Ануш. — Каждый год после сбора урожая он со своими телохранителями посещает все деревни нашей долины с целью получить дань за нашу защиту. Я плохо разбираюсь во взаимоотношениях старост наших деревень с Махмуд Беком, если интересно, то об этом расскажет более подробно мой муж.

Бек, мужчина видный, ему чуть больше 35 и он любит одеваться ярко, броско и дорого. Как и все курды, имеет слабость ко всему блестящему, особенно к золоту и драгоценным камням. Одежда у него разноцветная из дорогих тканей — бархата и шелка, вся обшитая золотом; оружие его также разукрашено золотом и серебром. Его постоянно окружают более 20 охранников из числа его близких родственников. Он заядлый охотник и ездит верхом на красивом черном коне, который, как и его хозяин, весь засыпан серебром и блестящими камнями.

Ануш! — Левон смотрел на меня извиняющимся видом, мол — «Женщина — что с неё возьмешь. Вместо того, чтобы изложить суть, рассказывает никому ненужные подробности».

Мне эта пара нравилась всё больше и больше. Ануш придавала своему рассказу такую значимость, что мне захотелось послушать её рассказ с теми подробностями, которые мы мужчины редко замечаем.

— Продолжайте Ануш Ханум, мне интересны все подробности. Одежда и поведение человека говорят много о его личности, — отреагировал я на восклик Левона.

Ануш после замечания мужа замешкалась, но услышав моё одобрение, с чувством личного достоинство посмотрела на него и продолжила свой рассказ.

— Староста Андо встретил Бека и его свиту у ворот. После взаимного приветствия, трое охранников вошли с Беком в дом, а остальные расположились во дворе.

Во время обеда староста Андо и Махмуд Бек общались на разные темы, обсуждали лошадей, охоту, каким уважением пользуется Бек у Эрзурумского Вали, одним словом ничего интересного.

Присутствующие в палатке мужчины переглядывались между собой. Их доброжелательные улыбки подтверждали, что они по достоинству оценили, как ловко Ануш пропустила подробности того, где она находилась во время общения Махмуд Бека со старостой деревни, и как ей удалось подслушать их разговор.

Ануш довольно фыркнула, заметив понимающие улыбки присутствующих, и продолжила свой рассказ.

— После обеда Махмуд Бек перешёл к главному:

— У нас закончились запасы зерна, и наши пастухи несколько дней сидят без хлеба.

— Нашёл о чем беспокоиться, скажи, сколько нужно, и я завтра же вышлю пшеницу, — ответил свёкор, но особой радости я в его голосе не заметила, скорее наоборот.

— Я не сомневался в твоей щедрости уважаемый Андо, аллах милостив к тем, кто умеет делиться, — довольным тоном произнёс Махмуд Бек. — Ненавижу, когда эти разбойники свой грабёж оправдывают именем бога.

— Сколько зерна нужно послать? — спросил староста Андо. — Я видела, с каким трудом он скрывает свое недовольство.

— Отправь 20 возов, если будет недостаточно, я найду способ сообщить тебе, — Бек перешёл на повелительный тон. — Я тогда почувствовала, что он не собирается останавливаться, и сейчас потребует главное, ради чего этот жадный грабитель посетил наш дом.

Мне больно было смотреть на печально улыбающегося свёкра, я-то знала, какой труд вложен в наше добро, за которым пришли эти разбойники.

— У меня гостит посланник Эрзурумского Вали, мне нужно отправить нашему покровителю достойную благодарность, сам понимаешь, без этого никак.

Я удивилась, староста Андо решил притвориться, что ему намёк Бека не понятен.

— Видно, что ты с Вали на короткой ноге, даже его посланник у тебя гостит.

— Андо, мне нужны 200 золотых, и я уверен, что ты не позволишь своему другу опозориться перед столь высокопоставленным человеком, — Бек произнёс последнюю фразу как угрозу. — Откуда у бедного курда деньги? Этот презренный металл есть только у вас, армян.

Я стояла за стеной и наблюдала, как курды начали разыгрывать дешевый спектакль. Родственник, сидевший по левую руку от Бека, вмешался в разговор.

— Махмуд Бек, неужели и ты заботишься о деньгах? Разве армяне, греки и прочие христиане позволят, чтобы ты в них нуждался?

— Аллах свидетель это верно, — прибавил другой.

— Старик мудрый и проживший долгую жизнь человек, — сделал явный намёк третий, — он же не просто так является старостой самой богатой деревни в округе?

Что оставалось моему несчастному свёкру? Желал он того или нет, но деньги ему придется выплатить, и он обратился к Беку:

— С твоего позволения я покину вас ненадолго, нужно посмотреть, чем смогу помочь тебе. — Я тихо плакала, разревелась бы, но нельзя было, курды могли обнаружить меня. Эти безбожники требовали от нашей семьи больше половины нашего годового дохода, а нам ещё предстояло платить государственную десятину.

Когда Староста Андо покинул гостевую комнату, курды начали разговаривать между собой на своем языке.

Я неплохо владею курдским, и от услышанного до сих пор не могу прийти в себя:

— Смотри, как осмелел этот гяур. Если он вернется без денег или принесет не всю сумму, этот день будет последним для него и для членов его семьи. — В голосе этого проклятого Бека была слышна не просто угроза. Он действительно был готов реализовать её. Всей округе известно о его непомерной жадности и беспощадности.

— Махмуд Бек не стоит торопиться, эти христиане как дойные коровы, нельзя их оставлять полностью без пропитания, а то доиться перестанут. Может мы запросили слишком много?

— Андо уже старый, глядишь, ненароком умрёт, и старостой этой богатой деревни станет его старший сын Левон. Я не раз замечал, каким волчьим взглядом он смотрит на меня. Щенок, он даже не знает, с кем ему предстоит бодаться в случае чего. Пора кончать с этой семейкой. Если старик не принесёт всю сумму, сегодня же займёмся этим, а коли проявит благоразумие, то шайтан с ним, пусть со своими выродками поживёт ещё несколько дней. Вы заметили, как похорошела его младшая дочь. Сегодня, когда я её увидел, у меня слюнки потекли. Я хочу её, и она должна быть моей!

Вам понятно, что я сказал? — рявкнул грозно этот ненасытный беспутник. Я-то хорошо знаю, какое количество наших красавиц стали жертвой его похоти.

— Махмуд Бек твоё слово для нас закон, мы на днях обязательно организуем её похищение, только позволь завершить исполнение твоего предыдущего приказа, караван, которого мы ждали так долго, на подходе, не стоит отвлекаться на эту соплячку, пока не завершим основное дело, — ответил родственник этого исчадия ада, сидящий по правую руку Бека.

— Так и быть, я уверен, что Левон постарается отомстить. Они думают, что для нас секрет его прошлое. Давно нужно было уничтожить этих двух друзей. Мы поступим хитро, уничтожим их семейства, как только эти два друга попытаются отомстить мне за похищение Анаит. Староста греческой деревни зря надеется, что я ему прощу после того, как он не доплатил мне сегодня 50 золотых. И перед Эрзурумским Вали не придётся оправдываться, как-никак, я скоро стану официальным должностным лицом, и творить беззаконие нужно строго соблюдая установленные законы.

Этот бессердечный подонок заржал так громко над собственным остроумием, что мне захотелось голыми руками наброситься на него. Но своевременное появления старосты Андо позволило мне взять себя в руки.

Он принёс всю запрашиваемую сумму, и курды довольные покинули наш дом, позабыв даже поблагодарить за гостеприимство.

Ануш завершила свой рассказ, и пережив ещё раз вчерашние события она дрожала сидя на стуле. Я подумал, что она дрожит от страха, но она в очередной раз поразила меня.

— Ваше Высочество, Левон и Андреас пока не знают, что вы дали свое обещание помочь нашей семье. Умоляю вас, позвольте участвовать мне лично в предстоящей стычке с курдами, я не успокоюсь, пока своими руками не прикончу этого Махмуд Бека и всё его шакалье племя. — После этих слов Ануш встала со стула и, поклонившись, ждала моей реакции. Я тогда не видел выражение её черных глаз, но был уверен, они заполнены такой ненавистью и яростью, что, встретившись с ними, я бы не смог отказать ей, а это совершенно не входило в мои планы.

— Ануш Ханум, обещаю, что ты станешь свидетельницей смерти Махмуд Бека. Не забывай, ты старшая женщина в семье и от тебя зависит безопасность и благополучие остальных женщин и детей. Ты сейчас в сопровождении наших охранников поедешь в деревню и привезешь Анаит к нам в лагерь. Здесь ей будет намного безопаснее. А что касается охраны ваших семей, то обещаю, с вами ничего плохого не случится, они так же под моей защитой.

Олег Дмитриевич дайте соответствующее распоряжение, пусть старшим поедет штабс-капитан Шемякин с десятью охранниками. Удвойте наши дозоры, вокруг деревни. Попросите приготовить крепкий кофе, у меня такое предчувствие, что этой ночью нам не удастся поспать.

После того как Ануш в сопровождении майора Кириллова покинули палатку я обратился к Левону.

— И часто курды так беззастенчиво грабят местные деревни?

— Сколько я живу на этом свете, курды постоянно приходят, уносят и уносят все без конца; всего требуют без совести, без стыда, точно бог создал нас их кормильцами.

Я много раз предлагал отцу не давать им ничего, тогда они вынуждены будут сеять и потом добывать свой хлеб. Но он постоянно запрещает мне даже думать об этом. Получается, своей покорностью мы сами приучили их жить за наш счет, — ответил Левон, и в каждом высказанном им слове ощущалась неприкрытая ненависть к курдам.

— Ты можешь рассказать мне, чем объясняет твой отец собственную покорность. Человек он умный, прожил долгую жизнь, и мне хочется понять причины его смирения. — Мой вопрос не был следствием праздного любопытства, мне хотелось понять местных жителей, поскольку я собирался жить рядом с ними, и то, что я наблюдал за время моего пребывания в Османской Империи, не могло не настораживать. Я собирался опереться на местные христианские народы для достижения развала Оттоманской Порты, но опора оказалась слишком покорной и безвольной.

Левон не успел ответить на заданный вопрос, в палатку вошли майор Кириллов и слуга, принесший кофе. Кофе действительно оказался крепким, и его густой аромат распространился по палатке.

После небольшого перерыва, я предложил Левону ответить на мой вопрос.

— Ваше Высочество, сегодня утром у меня состоялся с отцом подробный разговор, во многом связанный с заданным вами вопросом. Я имею собственное мнение, но его я выскажу после того, как подробно изложу наш разговор с отцом. Я безмерно уважаю отца, и могу только присоединиться к данной вами оценке его мудрости, основанной на большом жизненном опыте.

По его словам, нам очень трудно уничтожить то, что установлено на наше несчастье нашими предками. Мы пожинаем горькие плоды, посеянные их трусостью и покорностью.

С вашего позволения я приведу наш разговор с отцом во всех подробностях, — обратился Левон ко мне.

Я кивком головы дал свое согласие, после чего он продолжил свой рассказ.

«Сын мой, я вижу, что в твоем сердце кипит ненависть к курдам и туркам, и понимаю твое нежелание смириться с нашим рабским положением. Хочу спросить, что мы можем предпринять и какими средствами? Допустим, мы не станем исполнять их требования, и что после этого случится? Они уничтожат всю нашу семью и разграбят всё то, что мы достигли собственным потом. Ты сам знаешь нам некому жаловаться. Те, которые призваны обеспечить законный порядок и наказывать грабителей, сами являются такими же грабителями, только более высокопоставленными. Все представители власти, начиная с вали и до последнего мюдира и каймакама тем и заняты, что грабят несчастный простой народ. А что касается армян, греков и других христиан, то турки, курды черкесы считают, что, грабя нас, они заняты богоугодным делом. Власть держащие и их верные псы одним миром мазаны, их кроме собственной выгоды другое мало заботит. Ты сам знаешь, Махмуд Бек связан с Эрзурумским Вали, и делится с ним своими барышами от грабежей. Дошло до того, что Вали собирается назначить мюдиром этого злодея, наводнившего наш край кровью и слезами. От властей, как не было, так и не будет нам никакой защиты. К кому же нам обращаться с жалобой? К богу? Он нас давно не слышит, вероятно, мы сильно согрешили перед ним. Грешным делом, я думал, что на нас, армян, наложено божеское проклятие. Но получается, что такое же проклятие наложено на все христианские народы, порабощенные османами. Может мы сами заслужили это проклятие? Посмотри на всех нас со стороны, и ты увидишь, что основной причиной наших бед являемся мы сами. Зависть, раздоры, ненависть, вражда укоренились в наших сердцах, и мы пожинаем плоды собственных пороков. Вот почему у нас нет единодушия и мало у кого хватает мужества, соединиться и противостоять нашим обидчикам!

— Отец, нас пятеро братьев, и достаточно было одного твоего знака, и мы вчера нашли бы способ справиться с Махмуд Беком и его охранниками, хоть их и было намного больше нас. После такого урока, в будущем курды не посмели бы вести себя так, как ведут сейчас.

— Мой лев, у тебя храброе и доброе сердце. Ты любишь своих братьев, и судишь о них по себе. Все вы мои сыновья и я люблю каждого из вас одинаково сильно. Но я не слепой, и вижу ваши достоинства и недостатки. Только ты и самый младший из твоих братьев, готовы не задумываясь встать на защиту нашей семьи. К сожалению, остальные трое моих сыновей предпочтут склонить голову и смириться, такова их природа и я не в силах её изменить. Если каким-то чудом нам и удалось бы убить Махмуд Бека и его охранников, то завтра же на нас напала бы целая орда курдов и сравняла бы наш дом с землей. Ответь мне, кто из армян, да хотя бы из наших близких родственников и друзей явится к нам на помощь? Никто! Но я уверен, что нашлись бы и такие, которые обрадовались бы нашему несчастию. Мы называем курдов дикими, тупыми и наивными, но у них не отнять их способность сплотиться и мстить за пролитую кровь их соплеменника. А у нашего народа, да и у остальных народов, исповедующих христианство, ты когда-нибудь видел такое единство? Всякий живёт своей жизнью, и заботится только о себе. Какое ему дело до других, если самому беда пока не грозит? Мы живем как бараны и ведем себя как стадо баранов! Не знаю, наступит ли такоё время, когда большинство христиан поймут, что каждый существует для всех, а все для каждого. Есть небольшая надежда, что во главе этих баранов встанет сильный, справедливый и беспощадный к врагам лев. Но откуда ему взяться?

— Отец, мать моей жены утверждает, что русские, которые исповедуют христианство, способны сплотиться и защитить себя. Почему тогда мы сами не можем так же поступить.

— Не всё так просто сын мой, десятки миллионов тех же русских волочат рабское существование в османской империи, правда, они в основном были подданными Польского Королевства. А что касается Московского Царства, так они живут в таких суровых и малопригодных для нормальной жизни условиях, что сама природа позаботилась о формировании у них более сильного характера, и они живут сплоченно и понимают, что смогут выжить, только заботясь, и защищая друг друга. Вот почему османам до сих пор не удается их завоевать. Но ходят упорные слухи, что новая война с Московским Царством не за горами. Будет жаль, если в этой войне победят османы, а для этого у них имеются веские причины и неплохие возможности. Так и до сих пор не ясно, жив ли их наследник престола, надежда русского народа. Нам бы такого льва, во главе наших разобщенных христианских народов».

Левон закончил свой рассказ и впервые за наше недолгое общение осмелился прямо смотреть в мои глаза. Мне в очередной раз напомнили, что я являюсь Великим Князем Владимиром и должен вести себя соответственно. Знало бы всё моё окружение, как мне тяжело было тогда соответствовать их ожиданиям.

— Ваше Высочество, позвольте высказать своё мнение, — неожиданно обратился ко мне Андреас.

Он смотрел на меня уверенно, и с чувством собственного достоинства. Ему удивительным образом удалось передать в произнесенном обращении сочетание самоуважения и почтительного отношения ко мне.

Я кивком головы разрешил ему высказаться, при этом понимая, что от моих дальнейших конкретных решений и действий зависит, станут ли эти два храбрых представителя своих народов, моими преданными соратниками или нет.

— Мудрость старосты Андо всегда вызывала у меня огромное уважение, — произнося эти слова, Андреас посмотрел на своего друга. — Он нигде не учился и книг не читал, но жизненный опыт научил его многому. Его природный ум развился в водовороте жизни, и с опытом к нему пришла мудрость, и перед ним раскрылись истины, которые доступны лишь немногим людям, глубоко понимающим, как устроена реальная жизнь на нашей грешной земле. Мне трудно осознать справедливость сравнения наших народов со стадом разобщенных баранов, но высказанные обоснования старостой Андо не оставляют место для моих сомнений. У меня и у моего друга Левона имеется свой собственный опыт поиска справедливости. Мы понимаем, что её нужно добиваться с помощью силы, но к нашему огромному разочарованию, наш личный опыт борьбы пока является чередой поражений. Мы участвовали в национально-освободительных движениях, принимали участие в нескольких восстаниях, но каждый раз терпели поражение, и теряли верных друзей, беззаветно преданных нашей борьбе. Чаще всего причиной наших поражений было отсутствие сильных лидеров, и не редко простое предательство. После многократных неудач и бесполезной потери наших многочисленных друзей, мы разочаровались, и приняли решение вернуться домой, к своим семьям. Левону повезло, его отец понял и принял обратно в семью. Я к сожалению, не нашел понимания у своего отца и был вынужден жить отдельной жизнью. Староста Андо помог мне деньгами, и я начал заниматься контрабандными поставками и торговлей. Не буду хвастать, но в этом деле я являюсь одним из лучших. Я знаю, что вы ищите проводника контрабандиста и буду рад служить Вашему Высочеству. Но это потом, а пока я и мой друг готовы на всё, чтобы спасти наши семьи. Мы знаем цену верности и преданности. Если будет необходимость, не задумываясь, пожертвуем собственными жизнями, но не допустим тени сомнения в нашу порядочность, верность и искреннюю благодарность за то, что в трудную минуту вы протянули нам руку помощи.

После этих слов Андреас и Левон встали со своих мест, подошли ко мне, поклонились в поясь, и Левон произнёс.

— Приказывайте Ваше Высочество, мы готовы служить вам до нашего последнего вздоха.

— Я бы не хотел, чтобы ваша служба мне была благодарностью за нашу помощь. Но об этом мы поговорим позже. Предупреждаю сразу, после того как мы решим проблему защиты ваших семей, вы будите вольны поступать как вам заблагорассудится, но до этого момента вы обязаны неукоснительно исполнять все приказы, исходящие от моих офицеров. Думаю, нет необходимости объяснять, что дисциплина является неотъемлемой частью армейской службы, и считайте, что временно призваны в русскую армию. Если у вас имеются возражения, то мы вынуждены будем отказаться от ваших услуг, но это не значит, что мы не выполним своё обещание по спасению ваших семейств. — Мои условия удивили этих двух неординарных 30 летних мужчин. Я вынужден был так поступить, поскольку ежедневно выслушивал от майора Кириллова, что приучить к дисциплине наших охранников, это почти безнадёжное дело. До них так и не доходило, что подчинение и дисциплина, особенно самодисциплина, это совершенно разные понятия. Нам трудно было понять, за столь короткий срок нашего пребывания в империи, образ мыслей и основной мотив действий местных жителей. Слишком большими были различия между нами, и ещё предстояло узнать и понять друг друга.

Наш разговор был прерван лаем сторожевых псов, след за которым послышались ржание лошадей и голоса прибывших.

Через пару минут слуга вошёл в палатку и тихо что-то доложил майору Кириллову. После ухода слуги майор подошёл ко мне и так же тихо доложил мне на русском, что вернулась часть группы унтер-офицера Петрова с важными сведениями, и с собой они привезли нескольких раненых. Заметив мою обеспокоенность, Олег Дмитриевич поспешил успокоить меня и сообщил, что раненые не из числа наших, а купцы, чей караван подвергся нападению курдов. Он так же сообщил, что унтер-офицер Петров с двумя местными проводниками продолжают сбор информации, и они прибудут через пару часов, а Спиридонов и Сухомлин привезли трех раненых.

— Майор выясните состояние раненых и возвращайтесь со Спиридоновым и Сухомлининым, да ещё уточните, вернулись ли штабс-капитан Шемякин и Ануш Ханум.

Услышав имя своей жены, Левон забеспокоился и с трудом сдерживал себя, чтобы задать мне вопрос.

— Не беспокойся, у нас нет плохих новостей о твоей жене. Я поручил майору выяснить, не прибыли ли они в лагерь, прошёл час, и пора бы им вернуться с Анаит.

— Ваше Высочество, мы согласны на ваши условия, хоть и не имеем представления, что такое воинская дисциплина. Мы готовы прямо сейчас вступить на службу к вам, и не только в знак благодарности за защиту наших семей, но как вы сказали, об этом поговорим потом, — обратился ко мне Андреас. Его слова были искренны, и он с трудом сдерживал себя, чтобы рассказать мне о наболевшем. А судя по биографии двух друзей, можно было предположить, что они успели пройти через огонь и воду, и испытали горечь многочисленных поражений.

— Мне нравиться, что вы понимаете, по какой причине я не желаю вашей службы мне, основанной только на благодарности. Мы пока не определились со своими действиями против Махмуд Бека, но думаю, скоро будет достаточно информации, и мы поймем, как нужно действовать дальше, — ответил я доброжелательно на обращение Андреаса.

В палатку вошли майор Кириллов, Спиридонов и ефрейтор Сухомлин.

— Курды напали на крупный караван персидских купцов, — начал доклад Олег Дмитриевич.

— Говорите на тюркском языке, наши друзья приняли решение служить в нашем отряде. Не вижу смысла держать их в неведении, — обратился я к майору.

— Разведывательная группа унтер-офицера Петрова, вышла на след курдских разбойников и стала свидетелем их нападения на крупный торговый караван персидских купцов. Более подробно об этом доложит Афанасий Спиридонов.

Нашей группе удалось спасти трёх купцов, двое из которых в тяжёлом состоянии, по словам доктора у третьего купца не имеется опасных повреждений. После обработки небольших ран и ссадин, и перевязки, он будет в состоянии рассказать о случившемся. — Произношение майора Кириллова и построение фраз на тюркском языке, вызвали непроизвольную улыбку у Левона и Андреаса. Майор, заметив их реакцию, обратился к ним. — Я посмотрю, как вы будите говорить на русском языке через несколько месяцев. Только при хорошем владении русского языка у вас появится шанс принять присягу и стать подданным Его Высочества.

Улыбки мгновенно исчезли с лиц Левона и Андреаса.

— Афанасий расскажи всё что знаешь, — обратился я к своему помощнику по коммерческим вопросам Спиридонову.

— После получения сообщения о нападении на наш караван, наша группа выехала на место нападения. По следам унтер-офицер Петров определил, что в нападении участвовали 10 курдских всадников. По его словам, разбойный налёт был случайным, т.е. неподготовленным. Наш караван просто подвернулся под руку курдам, и они подумали, что 10 вооруженных всадников легко одолеют четырех возчиков и одного приказчика. Наши, заметив курдов, сформировали круговую баррикаду из повозок, как мы их учили, и начали стрелять по ним из имеющегося оружия. По рассказу приказчика, они смогли ранить или убить трех курдов, во время их приближения к каравану, но потери тех не остановили, а наоборот разозлили. Я не знаю подробности дальнейшей схватки, но скорее всего, после того как обе стороны разрядили своё огнестрельное оружие в дело пошли пики и прочее холодное оружие. Приказчик был вооружен револьвером армейского образца, и ему удалось ранить или убить ещё трех курдов, но те постарались не остаться в долгу, один из наших погиб, двое получили тяжелые ранения, а у четвёртого имеются несколько неопасных ран от холодного оружия. Потеряв убитыми и ранеными 6 человек, курды отступили, тем более, что приказчику удалось перезарядить револьвер, и открыть огонь по ним.

— Откуда у приказчика револьвер, я что-то не помню, что мы закупали новое оружие и тем более револьверы.

— Ваше Высочество, я на днях, после того как прибыло заказанное оборудование для оружейной мастерской, смог восстановить 10 револьверов армейского образца. Надолго их не хватит, но по 100—200 выстрелов из них вполне можно произвести. По приказу майора Кириллова, восстановленными револьверами были вооружены по одному человеку в каждом бродячем караване, и они доставались тем, у кого имелись успехи по стрелковой подготовке. В этом караване револьвер достался приказчику, и только благодаря этому, курдам не удалось убить всех, а сами отступили, понеся серьёзные потери, — ответил ефрейтор Сухомлин. Вид у него был довольный. Он радовался, что сумел настоять на приобретение оборудования для своей мастерской, и отремонтированное им оружие спасло жизнь людей.

— А остальные револьверы возможно починить?

— У нас нет необходимых запчастей, а, чтобы изготовить самому, нужны кузница и несколько станков, — ответил Сухомлин.

— Ефстафий Никодимович, при наличии всего этого, сможете сами организовать полный ремонт всего нашего вооружения.

— Нужны будут толковые помощники, тогда смогу. Можно даже организовать производство самих револьверов, но для этого нужны специалисты по металлу и металлоплавильное производство. — Сухомлин ненадолго задумался и продолжил. — Ваше Высочество, у нас имеются проблемы с патронами, как для револьверов, так и для винтовок. Патроны таких калибров здесь дефицитны, нужно организовать их производство или менять всё наше вооружение.

— Вот сами с майором Кирилловым и подумайте, что выгоднее, и я жду от вас конкретные предложения через неделю, при этом учтите, что наши люди должны быть вооружены и обеспечены боеприпасами уже сейчас, и не нужно забывать о расходе боеприпасов для стрелковой подготовки.

Афанасий расскажи, что случилось дальше и как вы вышли на след курдских разбойников.

— При отступлении курды особенно и не старались скрыть свои следы, а учитывая, что у них имелись убитые и раненые, передвигались они медленно с многочисленными остановками. По их следам мы вышли на крупный отряд курдов из 100 всадников. Они скрывались в горах и следили за дорогой, по которой передвигаются торговые караваны в Персию. После того, как мы их обнаружили, не прошло и часа, как на дороге появился крупный торговый караван, состоящий из 25 повозок. Мы стали свидетелями, как курды напали на караван. Началась резня, в прямом смысле этого слова. Курды не щадили никого, было видно, что им живые свидетели этого разбоя не нужны. Всё завершилось довольно быстро. Курды забросили тела убитых в повозки, и повели караван по горной тропе. Через час они выбросили тела убитых купцов и возчиков в глубокое ущелье и продолжили свой путь.

Унтер-офицер Петров приказал нам проверить, может кто-то из брошенных в ущелье остался в живых, а сам вместе с двумя местными проводниками продолжил преследование курдов. По словам одного из проводников, горная тропа, по которой продолжали двигаться курды скоро должна была вывести на дорогу, ведущую в пещеры, куда, скорее всего и направляются курды, чтобы спрятать награбленное. Унтер-офицер Петров распорядился, чтобы мы после проверки ущелья вернулись в лагерь, не дожидаясь наступления темноты, и предположил, что он с проводниками вернётся через два-три часа.

В ущелье мы обнаружили 45 тел, и довольно долго искали среди них выживших. Троим повезло, они подавали признаки жизни. Мы с помощью канатов подняли раненых из ущелья, и погрузив их на наших лошадей, вернулись в лагерь. По дороге один из раненых пришёл в себя. Оказалось, он во время нападения получил удар по голове чем-то тяжёлым и потерял сознание. Ему повезло, его бросили в ущелье в числе последних, и он упал на тела погибших и не разбился. По дороге он рассказал, что является богатым купцом из Персии и хозяином каравана. Вот и всё, что мы знаем Ваше Высочество, — завершил свой рассказ Спиридонов.

— Ваше Высочество позвольте задать вопрос разведчикам, — обратился ко мне Андреас. Я жестом руки дал согласие.

— Скажите, вы случайно не запомнили имя купца, которого спасли.

— Он представился как Амир-Али из Тебриза, — без задержки ответил Афанасий Спиридонов, продемонстрировав в очередной раз свою отличную память.

— Ваше Высочество, если я не ошибаюсь, то речь идёт об одном из богатейших купцов Персии, это имя известно каждому контрабандисту. Он очень влиятельный человек в Персии, является поставщиком двора Насреддин Шаха из династии Каджар, и в близких отношениях с наследником престола Мозафереддин Мирзой генерал-губернатором провинции Азербайджан, — Андреас с трудом сдерживал возбуждение. — Если я не ошибаюсь, то нам улыбнулась большая удача и для организации торговли с Персией трудно найти более влиятельного и полезного партнёра, чем Амир-Али.

— Очень надеюсь, что ты не ошибаешься Андреас, и мне приятно, что уже ассоциируешь себя с нами, не дожидаясь доказательств реальной помощи вашим семьям.

— Ваше имя уже является доказательством, и его мне вполне достаточно, как и моему другу, — уважительно ответил Андреас.

— Пока ждем возвращения унтер-офицера Петрова, обсудим, какими силами мы располагаем. Капитан Александровский, сколько у нас вооруженных людей и можем ли мы на них рассчитывать.

— Ваше Высочество число охранников не превышает сто человек. Парни там шустрые и довольно дерзкие, о дисциплине не имеют малейшего понятия, но пока проблемы с их послушанием не возникали. Считаю, что на них можно рассчитывать, они сами заинтересованы наказать курдов за сегодняшнее нападение на наш караван. На них можно положиться, но только в вопросах связанных с наказанием курдов, а так, я бы не рассчитывал на их лояльность по отношению к нам. Они считают нас турками и ненавидят так же как курдов. Стрелковая подготовка у них на среднем уровне, но есть и меткие стрелки. Все они вооружены нашими армейскими винтовками и саблями, и каждый обеспечен лошадью. Ещё 120 человек из числа возчиков и приказчиков постоянно проходят стрелковую подготовку. Треть из них стреляют не плохо, а остальным ещё предстоит долгая подготовка. Они вооружены винтовками и пиками. Я бы не рассчитывал на большинство из них, парни они не трусливые, но боевыми навыками практически не владеют, да и времени на их подготовку у нас был всего месяц. Ну про семерых русских во главе с вами думаю нет смысла рассказывать. В целом мы можем реально рассчитывать на 130—140 человек вместе с нами. По вашему приказу, мы вернули в лагерь все наши караваны и все возчики, охранники и приказчики так же находятся в лагере.

— Не густо! Андрей Фёдорович соберите всех работников и объявите, что мы собираемся наказать курдов за нападение на наш караван. Если имеются добровольцы из числа возчиков и приказчиков, то мы задействуем их в предстоящих боевых действиях. Остальные могут идти по своим домам, и предупредите, что никто из них не будет уволен. Думаю, для проверки охранников, стоит предложить им то же самое, но потом с теми из них, кто решил уклониться, придётся расстаться. Нам не нужны трусы, охраняющие наших работников. Приступайте прямо сейчас, нужно понять, какими силами мы обладаем, на основании этого и будем планировать, как воевать с курдами.

— Слушаюсь Ваше Высочество, — по-военному ответил капитан Александровский, поднявшись с места и приняв положение смирно. — Разрешите приступить к исполнению приказа?

— Приступайте!

— Разрешите обратиться Ваше Высочество? — Неожиданно обратился так же по-военному Левон, неловко копируя капитана Александровского.

— Обращайтесь!

— Ваше Высочество я и Андреас неплохо знаем многих охранников, возчиков и приказчиков, разрешите присоединиться к капитану Александровскому, мы сможем помочь подобрать наиболее пригодных для боевых действий работников. — Левон и Андреас внимательно изучали капитана, для них было большой неожиданностью, что Ахмет Ага оказался русским офицером.

— Присоединитесь, через час жду подробного доклада капитан.

— Разрешите идти, хором произнесли все трое. Было довольно смешно смотреть с каким старанием Левон и Андреас старались соответствовать военнослужащим русской армии, эти парни мне нравились всё больше и больше.

В течение часа вернулись в лагерь штабс-капитан Шемякин с Ануш Ханум и Анаит, и унтер-офицер со своей группой.

В моей палатке было не протолкнуться, кроме нас 8 русских присутствовали так же Левон, Андреас и Ануш Ханум. Последнюю пригласили, чтобы она выполняла роль переводчика. Нам предстояло определиться с планом наших боевых действий против курдов, но прежде нужно было послушать доклад нашего разведчика и доклад капитана Александровского. Я решил, что заставлять всех общаться на тюркском языке не имеет смысла, мы собрались на военный совет, и нужно было сконцентрироваться соответственно. Но отказаться выслушать мнение местных не хотелось. Они намного лучше знают здешние реалии и смогут вовремя подсказать на недочёты нашего плана.

— Унтер-офицер Петров доложите, что вам удалось выяснить. Про нападение курдов на наш караван и на караван персидского купца мы уже знаем, если нечего добавить, то докладывайте то, что нам пока не известно.

— Мы проследили за курдами до пещеры, о наличии которой меня предупредили проводники. По их словам, последние два года, доступ к этой пещере для жителей близлежащих населённых пунктов под полным запретом, по приказу Махмуд Бека. Проследив за курдами, мы заметили неплохо замаскированный пост охраны, который находился приблизительно на удалении 1,5 верст от входа в пещеру. Я оставил проводников в безопасном месте, и дальнейшую разведку осуществлял один. Мне удалось незаметно пробраться достаточно близко к входу пещеры. Первое что я заметил, это хорошо продуманная охрана как подходов к пещере, так и самого входа. Я обнаружил ещё 4 выдвинутых поста, и неплохо оборудованный пост прямо у входа в пещеру. В выдвинутых постах постоянно дежурят по три курда, а у входа за прикрытием я насчитал десятерых курдов. Рядом с входом установлена палатка, где отдыхают остальные курды, задействованные в охране пещеры. Я насчитал всего 60 курдов, охраняющих пещеру. Прибывшие курды задействовали их всех в разгрузке купеческих повозок, и мне удалось посчитать точное количество охранников. Не было времени проследить, с каким интервалом осуществляется смена охраны, но я оставил там проводников, и свои часы. Они после того, как определят время очередной смены, сразу же вернуться в лагерь. Перед моим отъездом оттуда, как раз произошла очередная смена.

После разгрузки и размещения в пещере разграбленного, повозки и курды, принимающие участие в нападении, отправились в сторону лагеря Махмуд Бека. Его местоположение для нас не секрет, и я решил вернуться и доложить всё, что успел разведать. А что касается самого лагеря Махмуд Бека, то информацию о нём я собрал заблаговременно по вашему приказу. В последний раз я наведывался в тех краях 3 дня назад, проводил обучение самых толковых охранников, готовлю из них полноценное разведывательное подразделение. По последним данным в этом лагере имеются под ружьем 400 курдов, которые, как правило, собираются в лагере поближе к ночи. Ещё имеются больше сотни пастухов и прочих работников. Бека постоянно охраняют 20 хорошо вооруженных охранников. Лагерь расположен посреди богатых пастбищ, где пасутся десятки тысяч баранов, табуны лошадей и несколько тысяч голов крупнорогатого скота.

В целом у меня всё Ваше Высочество, — завершил доклад унтер-офицер Петров.

— Разрешите задать вопрос Ваше Высочество, — обратился ко мне штабс-капитан Шемякин. — Получив моё согласие, он продолжил. — Семён Порфирьевич, насколько сильно защищен вход в пещеру, можно ли незаметно подобраться ночью и ликвидировать охрану.

— Выдвинутые посты можно таким образом ликвидировать, а к посту у входа в пещеру вряд ли удастся приблизиться бесшумно. Местность там каменистая, и у меня имеется подозрение, что курды специально обсыпали всю территорию мелкими камнями. Днем-то можно пройтись бесшумно, но остаться незаметным невозможно. Вся местность хорошо просматривается из-за укрытий. Я подумал, что имеется возможность на веревках спуститься с верхушки горы, где расположена пещера, но вместе с курдами вход в пещеру охраняют 5 сторожевых псов.

Овладеть входом в пещеру можно только в результате лобовой атаки. Количество жертв будет слишком большим. Вот если бы у нас была горная лёгкая пушка, то можно было бы разнести все их укрытия. А дальше, издалека, прицельным винтовочным огнем уничтожить выживших охранников и отдыхающую смену в палатке.

— А если гранатами закидать? — спросил ефрейтор Сухомлин.

— Хорошая идея, — отреагировал одобрительно Петров. — На дистанцию 20—25 шагов можно ночью подползти незаметно и бесшумно, правда, собаки могут учуять. Но это не столь важно, охранникам не удастся стрелять прицельно ночью, а пока сообразят осветить территорию, успеем закидать их гранатами. Но откуда мы возьмём гранаты, нам бы наши армейские…

— У меня имеется всё необходимое для изготовления нескольких десятков гранат. Правда фитильных, и в мягкой оболочке, но и такие способны нанести значительный ущерб противнику.

— Ефстафий Никодимович, какое конкретное количество гранат, и за какое время вы способны смастерить.

— Твёрдое полотно для пороховых мин имеется, да и пороха достаточно, остается настругать поражающие элементы из толстой жести. Инструмент имеется в наличии, жестяной лист тоже, думаю, за пару часов штук 100 гранат изготовим, при наличии помощников.

— Насыпьте больше пороха, главное оглушить и контузить курдов, а пока они будут приходить в сознание, успеем их добить, — порекомендовал Петров.

— Но что нам даст захват пещеры, если только всё там уничтожить и убраться по-быстрому. С нашими силами воевать с 400 хорошо вооруженными профессиональными убийцами нет никакого смысла, зря только людей загубим. Защищать пещеру от курдов вряд ли удастся, а вывозить всё, что там спрятано, не успеем. Люди Махмуд Бека быстро нас догонят. Как я понимаю, пещера расположена недалеко от основного лагеря курдов? Семён Порфирьевич, имеется ли возможность ночью незаметно напасть на основной лагерь курдов?

— Незаметно, точно невозможно, Ваше Высочество. Лагерь охраняют несколько десятков сторожевых псов, — не задумываясь, ответил Петров.

— Какие будут предложения господа? — обратился я к присутствующим.

Неожиданно для присутствующих слово попросил Левон.

— Ваше Высочество я хорошо знаком с этой пещерой и её окрестностями. В детстве мы целыми днями пропадали в этих местах. Нормальная дорога к пещере только одна, а все остальные тропы не приспособлены для прохода лошадей или всадников. Единственная дорога проходит через глубокое и узкое ущелье. От входа в ущелье до пещеры приблизительно 1,5 тысячи шагов. Если заманить основные силы курдов в это ущелье и после этого организовать непроходимый каменный завал на входе, то курды окажутся в ловушке. Можно будет прицельным огнём их уничтожить, заняв позиций у входа, и сверху ущелья, с двух сторон, там высота от 50 до 100 шагов. Курды окажутся в узкой полосе верхом на лошадях. Как я понял, имеется возможность изготовить гранаты, так это просто великолепно, лошади от взрывов запаникуют, начнётся давка и для стрелков работы убавиться.

Во время восстаний мы не раз устраивали похожие ловушки для турок.

— Лучше обойтись без гранат, там же сотни лошадей могут пострадать.

— Олег Дмитриевич! — я сам удивился собственному рыку.

Майор Кириллов понял, что высказался совершенно невпопад и извинился.

После мы выслушали и обсудили доклад Капитана Александровского о количестве бойцов, согласившихся добровольно принять участие в наказании курдов.

В течение получаса мы уточнили детали предстоящих двух боевых операции, я назначил командиров и ответственных.

После военного совета наш лагерь превратился в огромный муравейник, началась подготовка к выезду.

Сразу же на место предстоящих боевых действий, для рекогносцировки выехал штабс-капитан Шемякин, в сопровождении Левона и отряда из 10 охранников. Для быстрой передачи нам информации отряд Шемякина взял с собой двух запасных коней, чтобы при необходимости успеть сообщить нам информацию от штабс-капитана, это касалось количества пороха, вернее пороховых мин, изготовляемых в мастерского ефрейтора Сухомлина. Я на всякий случаи распределился изготовить в срочном порядке пару сотен гранат, а старшей над помощниками ефрейтора Сухомлина назначил Ануш Ханум. Я не понаслышке знал, на что способны властные и хорошо организованные женщины, а Ануш полностью соответствовала этим определениям. Ефрейтор Сухомлин был занят изготовлением пороховых мин и проверял готовые гранаты. Как только я заходил в его палатку-мастерскую, для проверки состояние дел, то приходилось выслушивать его жалобы, вернее ворчание, что все его запасы пороха, фитиля, и чего-то там ещё заканчиваются.

К четырем часа утра из нашего лагеря выехали 120 вооруженных всадников, пять тележек с 50 стрелками, загруженные так же 200 гранатами и 30 пороховыми минами, и экипаж доктора Пирогова. На охрану лагеря остались 30 вооруженных винтовками возчиков во главе с ефрейтором Сухомлиным.

За четыре часа нам удалось завершить подготовку. Штабс-капитан Шемякин отправил гонца с уточнением количества пороховых мин. Я не ошибся, Ануш Ханум смогла организовать работу по изготовлению мин и гранат настолько эффективно, что Левон ходил по лагерю, гордо выпячивая грудь. Удивительно гармоничная и редкая пара. Две сильные личности, непонятно как, но умудрялись не только ужиться вместе, но дополнять друг друга. Раньше я не верил в любовь, но стал свидетелем того, на что она способна.

Андреас и Левон оказались просто незаменимыми. Как потом мне рассказал капитан Александровский, увидев рядом с ним этих двух молодцов, охранники преобразились. Оказалось, два друга имели в округе непререкаемый авторитет, и достаточно было их присутствия рядом с Ахмет Агой, чтобы охранники выполняли его приказы незамедлительно. А когда они узнали, что в число добровольцев в команду унтер-офицера Петрова, которого они называли Симон Чауш, входят Андреас и Левон, так все изъявили желание стать добровольцами. Но их число было ограничено десятью бойцами, способные из положения лёжа, прицельно забросить гранату весом 1 фунт на дальнее расстояние.

В задачу команды Симона Чауша входило уничтожение курдов, охраняющих вход в пещеру, и тех, кто отдыхал в палатке, расположенной там же. Они должны были незаметно, минуя выдвинутые посты, подползти на 20—25 шагов к позициям охраны входа пещеры, и забросить по две фитильные гранаты каждый. После взрывов гранат, бойцы отряда должны были бегом преодолеть расстояние до позиции курдов, и беглым револьверным огнем уничтожить оставшихся в живых. Бойцов вооружили отремонтированными револьверами армейского образца, предварительно отобрав их у возчиков и приказчиков, а Симон Чауш был вооружен двумя Кольтами 45-ого калибра.

Мой отряд прибыл на место в пять часов утра. Было ещё темно, до рассвета оставалось больше часа. Бойцы отряда Симона Чауша к нашему прибытию благополучно уничтожили курдов самого дальнего дозора, контролирующего вход в ущелье. Я возглавлял отряд, в задачу которого входило организация непроходимого завала у входа в ущелье, через которое проходила единственная дорога к пещере. Нам так же нужно было обеспечить защиту входа в ущелье от курдов. В отряд входили 30 охранников, вооруженных винтовками и саблями, штабс-капитан Шемякин и 4 его помощника. Под защитой нашего отряда был так же медицинский экипаж, который мы спрятали в 100 шагах от входа в ущелье за холмом. Вместе с доктором Пироговым в экипаже была Ануш Ханум, которая настояла на своем, и теперь числилась в сёстрах милосердия. Я и до этого не отличался особой стойкостью в отношениях с женщинами, постоянно исполняя их капризы. Женщины, почувствовав в мужчине этот изъян, всегда легко добиваются своего. Вот почему в прошлой жизни я не был женат, знал, что являюсь потенциальным подкаблучником.

Для непосредственной охраны медицинского пункта я выделил группу из четырёх бойцов во главе с Афанасием Спиридоновым.

Были сформированы ещё три отряда возглавляемые майором Кирилловым, капитаном Александровским и Андреасом.

Отряд Андреаса, с численностью 30 человек, после того как отряд Симона Чауша уничтожит курдов, охраняющих вход в пещеру, должен был занять бывшие позиции курдской охраны и не дать возможности курдам, прибывшим из лагеря Махмуд Бека, прорваться в пещеру. По сути, они должны были присоединиться к отряду Симона Чауша. У них была самая сложная задача, удержать натиск заблокированных в ущелье несколько сот курдов, которые от безысходности обязательно попытаются спастись в пещере. В этот отряд были набраны самые меткие стрелки и их снабдили 50 гранатами. Участок был самым сложным и опасным, и вызывал у меня большое беспокойство.

Отряды Александровского и Кириллова должны были занять позиции сверху ущелья, по всей её протяженности, с обеих сторон. В их задачу входило, с расстояния 50—100 шагов, уничтожать курдов гранатами и огнём из винтовок.

Штабс-капитан Шемякин со своими помощниками устанавливал пороховые мины. В результате направленного взрыва часть горной породы должна была расколоться и закрыть проход в ущелье. Я не сомневался в профессионализме Шемякина, меня беспокоило другое, когда нужно осуществить подрыв. Было бы идеально, если бы нам удалось заманить всех прибывших курдов в ущелье и после этого организовать непреодолимый завал, но я не особо верю в везение, и мой отряд должен был противостоять тем курдам, кто не успеет войти в ущелье.

Ровно в пять часов мы услышали звуки пары десятков взрывов и револьверные выстрелы. Раздались ещё четыре взрыва и выстрелы из винтовок. Мы решили уничтожить выдвинутые посты охраны после нападения на основной пост у входа в пещеру. Подготовленных разведчиков у нас не было, и вероятность того, что удастся бесшумно обезвредить выдвинутые вперёд 4 поста охраны, была мизерная. А вот раскидать гранатой и после добить винтовочным огнём оставшихся в живых курдов, наши бойцы вполне были способны, что и случилось. Взрывы и выстрелы прекратились через 2—3 минуты. Я напряженно стал следить за выходом из ущелья. Согласно нашему плану, на этом этапе должен был действовать только отряд Петрова. В их задачу входило, дать возможность нескольким курдам сбежать, и дойти до основного лагеря Махмуд Бека. Нужно было создать у спасающихся курдов впечатление, что на пещеру напал небольшой отряд, вооруженный револьверами и гранатами.

Через 15—20 минут из ущелья вышел один курд, и через пару минут ещё двое. Все они бегом направились в сторону лагеря Махмуд Бека. У нас было приблизительно два часа времени, чтобы обустроить свои позиции и подготовиться встретить основные силы курдов, стремившихся спасти сокровища Махмуд Бека.

Курды удивили своей оперативностью, через 1,5 часа мы услышали топот нескольких сот лошадей. После восхода солнца видимость была отличная, и я успел насчитать около 300 всадников, на бешеной скорости направляющихся в нашу сторону. Впереди выделялся всадник на красивом черном скакуне, от него и от его коня исходили многочисленные блики от попадания солнечных лучей, было ясно, что это Махмуд Бек. Видать, от боязни потерять свое богатство, у него помутнение рассудка произошло. Без предварительной разведки на огромной скорости весь его отряд ворвался в ущелье. Я долго не думал и подал условный сигнал на взрыв. Через 30 секунд прозвучал взрыв, и крупные куски горной породы полностью закрыли вход в пещеру. Штабс-капитан Шемякин перестарался. Осмотрев результаты его стараний, я представил, как трудно будет потом освободить проход в ущелье.

Меня в этот момент больше беспокоило другое. К нам пожаловали всего 300 курдов, значит ещё 100, не попали в нашу ловушку.

В ущелье были слышны взрывы гранат, выстрелы и ржание лошадей. Члены моего отряда с непониманием смотрели на меня. Им хотелось идти на помощь к другим отрядам и добивать курдов, попавших в ловушку.

Внимательно осмотрев при дневном свете всю окружность, я старался определить новые позиции для бойцов моего отряда. Не трудно было догадаться, что рано или поздно оставшиеся курды пожалуют к нам в гости.

— Само! — позвал я к себе старшего охранника. В отряде он был моим заместителем. Не знаю, что им сказали Андреас и Левон, но после их появления в наших рядах, все охранники исполняли исходящие от моих офицеров приказы незамедлительно, не задавая ненужные вопросы и не высказывая своё мнение, чем постоянно грешили до этого.

— Слушаю вас Беркер Бей! — доложился Само, выравнивая дыхание после бега.

Рядом со мной стоял так же штабс-капитан Шемякин. Я посмотрел внимательно на своих помощников, мысленно собрался и стал строить из себя полководца.

— Порядка 100 курдов не прибыли с основными силами. Скорее всего, они патрулируют дорогу, но услышав взрывы, обязательно прибудут на помощь к своему Беку. У нас мало времени и нужно организовать встречу, но прежде, необходимо отправить гонца к медицинскому экипажу. Пусть оставят экипаж там, где он находится, а сами направляются к нам. Мы не сможем своевременно оказать им помощь, если курды случайно обнаружат их. Так же нужно отправить двух гонцов в отряды Ахмета Аги и Олега Чауша (майора Кириллова). Необходимо предупредить, что мы ожидаем нападение 100 курдов. Пусть после того, как они завершат уничтожение курдов, попавших в ловушку, отправляются к нам на помощь.

Само, ты и 9 самых метких стрелков, из числа охранников, займите позицию вон на том холме. Ваша задача меткой стрельбой с дистанции 100 шагов уничтожать курдов. Не спешите, стреляйте только наверняка, на этом участке курдам негде прятаться. Если они решатся атаковать ваши позиции, не паникуйте, просто продолжайте стрелять и забрасывать их гранатами. На лошадях они не смогут преодолеть вашу высоту, а если решат спешиться, всё равно будут хорошими мишенями для уничтожения. Много гранат твоей группе не смогу выделить только пару штук.

Остальные 10 гранат мы разделим между моей группой, которая займёт позицию на вершине вон той скалы, и двумя группами по пять человек. Эти пятёрки останутся на наших нынешних позициях, охранять вход в ущелье. Первой группой будет командовать Искандер Чауш (штабс-капитан Шемякин) а второй Афан Ага (Афанасий Спиридонов), которого я сразу же отправлю к группе, как только он вернётся. Каждой группе я выделю по 2 гранаты, а моей группе оставлю 6. Позиция там слишком удобная, для внезапной атаки гранатами, скала стоит в непосредственной близости от дороги.

Если курды решаться атаковать скалу, то прицельный огонь с остальных трех позиций, им серьёзно навредит. Дистанция между нашими позициями в пределах 100—120 шагов. Позиции расположены так, чтобы имелась возможность прикрывать друг друга огнём, при нападении курдов на любую из них.

— Беркер Бей, а кто войдёт в состав вашей группы, ваша позиция самая опасная и курды постараются в первую очередь атаковать её, — не скрывая беспокойство, спросил Искандер Чауш.

— В мою группу войдут 7 бойцов, из числа тех, кто находиться здесь и 3 бойца из группы охраны медицинского экипажа. Несмотря на то, что скала находиться непосредственно рядом с дорогой, эта позиция является самой безопасной. Просто так добраться до её вершины невозможно. Любая попытка курдов атаковать её, им будет стоить больших потерь. Сами понимаете, если там было небезопасно, я бы не решился укрыть на вершине скалы доктора и Ануш Ханум. Нам ещё предстоит решить проблему, как мы окажемся на этой скале.

Времени мало, Искандер Чауш отправьте гонцов и приступим к перегруппировке. — Трудно было изображать из себя командира, но я начинал входить во вкус, и ещё немного, почувствовал бы себя Наполеоном.

В ущелье продолжался бой. Судя по доносившимся до нас звукам, гранат осталось мало, и редкие взрывы подтверждали мою догадку. Слышались звуки активной стрельбы, было понятно, что курды ожесточённо сопротивляются. Быструю победу я и не ожидал. Стреляли наши бойцы плохо, и к этому добавлялся немаловажный фактор — отсутствие боевого опыта. Большинство бойцов впервые участвовали в боевых действиях, и скорее всего, в начале боя были в растерянности. Единственная надежда была на моих офицерах и на Левона с Андреасом. Своим примером и командованием они должны были заставить бойцов прийти в себя и продемонстрировать хоть малую часть того, чему мы успели их обучить за месяц.

Позиция моей группы действительно была труднодоступной. Высота скалы была чуть выше 10 шагов. Сами с трудом взобрались на её вершину, и то с помощью верёвок, брошенных одним из моих бойцов, после того как ему удалось взобраться на скалу. Для детей гор может это и не было сложно, но для меня было очевидно, что если курды попытаются подняться на скалу, то у нас будет достаточно времени и возможностей пристрелить их. Я так же рассчитывал на помощь трёх остальных групп. Курдам, от пуль, выпущенных из наших винтовок, негде было скрыться, кроме как за нашей скалой, но мы и не думали позволить им там прятаться. Единственное что меня беспокоило, это опять же, плохое умение наших бойцов стрелять, особенно по дальним целям.

Не успели мы поднять на скалу доктора Пирогова, Ануш Ханум и прибывших с ними бойцов, как заметили приближающихся всадников. Сведения, полученные от унтер-офицера Петрова, были верными. Я насчитал не более сотни всадников, так же безрассудно, как их Бек некоторое время назад, скакавших на предельной скорости в сторону входа в ущелье.

Как только курды приблизились к нашей скале, мы забросили их 6 гранатами и открыли по ним огонь из винтовок и револьверов. Не подвели и бойцы других групп, открывшие огонь со своих позиций. Для курдов наш огонь был настолько неожиданным, что они растерялись. Вместо того, чтобы пуститься в рассыпную, они стали кружиться между скалой и входом в пещеру. Трудно было не попасть в такую групповую мишень.

Мы продолжали стрелять безостановочно по курдам со всех позиций. Количество курдов сокращалось так активно, что до их предводителя наконец дошло, что нужно покинуть линию огня. Но они допустили очередную ошибку, направились в сторону заваленного входа в ущелье. Было понятно, что курды любой ценой старались оказать помощь своему Беку, смелый, но глупый поступок. Не успели они приблизиться к входу, как их закидали четырьмя гранатами. Мало кому из курдов удалось уцелеть, но они упорно стремились на помощь к своему Махмуд Беку. Пару десятков курдов спешились и начали карабкаться по заваленному входу. Не прошло и пару минут, как не осталось ни одного невредимого курда. Бойцам, охраняющим вход в ущелье, нужно было постараться, чтобы не попасть с такой дистанции по противнику.

Когда к нам подоспела помощь, во главе с капитаном Александровским и майором Кирилловым, всё уже было завершено, живых и невредимых курдов не осталось.

Неожиданно лёгкой оказалась победа над курдами. Одно дело разбойничать, и совершенно другое воевать. Даже против нашего наскоро сформированного боевого подразделения с некоторыми элементами военной дисциплины, курды не способны были противопоставить ничего, кроме своего безумного бесстрашия и самопожертвования.

Нам удалось уничтожить 355 и пленить 53 раненых курдских разбойников, потеряв при этом 15 убитых и 60 раненых бойцов.

Даже я, не имевший знаний и навыков руководства боевым подразделением, руководствуясь одним лишь здравым смыслом, смог организовать победу над курдами и не уронить честь Великого Князя. Ведь не просто так за ним закрепилась слава крупного полководца, нужно было соответствовать этой славе. Жаль, что вместе с его памятью мне не передались его навыки и способности.

Позже, проанализировав свои действия, я понял, как много ошибок допустил во время планирования и проведения этой операции. Именно тогда ко мне пришло осознание, что лёгкие победы развращают, и нужно учиться. А для этого нужны были толковые учителя.

Как бы там не было, но после уничтожения Махмуд Бека и его разбойничьей шайки наша жизнь сильно изменилась.