Пролегомены к государству Платона. Часть третья

Георг Фердинанд Реттиг

Но не только государство является объектом своего изучения у Платона. Он также касается общества и дает представление о правильном поведении и нравственности. Георг Реттиг опирается на свое обширное знание философии и истории, а также на свою разностороннюю экспертизу, чтобы предоставить своим читателям всеобъемлющую платоновскую концепцию.

Переводчик Валерий Алексеевич Антонов

Иллюстратор Валерий (ИИ Kandinsky 3.0 ) Антонов

© Георг Фердинанд Реттиг, 2024

© Валерий Алексеевич Антонов, перевод, 2024

© Валерий (ИИ Kandinsky 3.0 ) Антонов, иллюстрации, 2024

ISBN 978-5-0062-6671-1 (т. 3)

ISBN 978-5-0062-6666-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Восьмая книга «Республики»

РАЗДЕЛ I

В начале восьмой книги Сократ говорит так: Εἶεν: ταῦτα μὲν δὴ ὡμολόγηται, ὦ Γλαύκων, τῇ μελλούσῃ ἄκρως οἰκεῖν πόλει κοινὰς μὲν γυναῖκας, κοινοὺς δὲ παῖδας εἶναι καὶ πᾶσαν παιδείαν, ὡσαύτως δὲ τὰ ἐπιτηδεύματα κοινὰ ἐν πολέμῳ τε καὶ εἰρήνῃ, βασιλέας δὲ αὐτῶν εἶναι τοὺς ἐν φιλοσοφίᾳ τε καὶ πρὸς τὸν πόλεμον γεγονότας ἀρίστους. В этом отрывке Сократ вкратце повторяет то, что было сказано в пятой, шестой и седьмой книгах, где речь идет о городе. Затем он продолжает: Καὶ μὴν καὶ τάδε συνεχωρήσαμεν, ὡς, ὅταν δὴ καταστῶσιν οἱ ἄρχοντες, ἄγοντες τοὺς στρατιώτας κατοικιοῦσιν εἰς οἰκήσεις οἵας προείπομεν, ἴδιον μὲν οὐδὲν οὐδενὶ ἐχούσας, κοινὰς δὲ πᾶσι: πρὸς δὲ ταῖς τοιαύταις οἰκήσεσι, καὶ τὰς κτήσεις, εἰ μνημονεύεις, διωμολογησάμεθά που οἷαι ἔσονται αὐτοῖς. ἀλλὰ μνημονεύω, ἔφη, ὅτι γε οὐδὲν οὐδένα ᾠόμεθα δεῖν κεκτῆσθαι ὧν νῦν οἱ ἄλλοι, ὥσπερ δὲ ἀθλητάς τε πολέμου καὶ φύλακας, μισθὸν τῆς φυλακῆς δεχομένους εἰς ἐνιαυτὸν τὴν εἰς ταῦτα τροφὴν παρὰ τῶν ἄλλων, αὑτῶν τε δεῖν καὶ τῆς ἄλλης πόλεως ἐπιμελεῖσθαι. ὀρθῶς, ἔφην, λέγεις.. Закончив рассуждения о магистратах и приведя речь к тому же месту, что и в третьей книге, p. 415. дополнительно, он вспоминает сказанное там, чтобы разъяснить аргументы пятой, шестой и седьмой книг, отдельные главы которых, по его мнению, относящиеся к Республике, действительно должны были быть добавлены в конце третьей книги, и таким образом эти части рассуждений были соединены вместе, что, как части одного тела, они должны были содержать все описания совершенного государства. Ср. Книга V. p. 451, B. Λεγειν δη, φq ην εγώ, χρη άνάπαλιν αν νυν, ά ποτέ ίσως εδει εφεξής λεγειν. τάχα δε ούτως άν όρθώς εχοι, μετά άνδρεϊον δράμα παντελώς διαπερανθεν τό γυναικεϊον αύ περαίνειν. Поэтому те, кто знает обычай авторов, пишут главы Рассуждения в начале другой части произведения и повторяют их по этой причине, чтобы читатели могли лучше понять смысл и порядок произведения По их мнению, не может быть никаких сомнений, что эти три книги и часть Рассуждения, к которой эти книги принадлежат, относятся к Рассуждению о Республике. то есть вторая книга со страницы 369. св. и вся третья книга вместе с пятой, шестой и седьмой должны относиться к вопросу о Республике. Выше уже было объяснено, почему с ними перемежается четвертая книга, которая не только не чужда вопросу о республике, но и крайне необходима для него. Однако аргументация его книги не может быть здесь упомянута, так как автор хотел показать связь между частями произведения, а не частями и учреждениями республики, и по той же причине не повторяет того, что сказано во второй и третьей книгах о республике.

И уж тем более нельзя было упоминать в этой связи аргументацию другой книги, поскольку в ней объясняются принципы и основы государства Линкама. Однако в конце четвертой и начале пятой книги Сократ обозначил характер произведения, связь и объединение его частей, а значит, и фактический конец рассуждения, направленного на полис, который он приводит в уже начатом рассуждении: ἀλλ᾽ ἄγ᾽, ἐπειδὴ τοῦτ᾽ ἀπετελέσαμεν, ἀναμνησθῶμεν πόθεν δεῦρο ἐξετραπόμεθα, ἵνα πάλιν τὴν αὐτὴν ἴωμεν. οὐ χαλεπόν, ἔφη. σχεδὸν γάρ, καθάπερ νῦν, ὡς διεληλυθὼς περὶ τῆς πόλεως τοὺς λόγους ἐποιοῦ, λέγων ὡς ἀγαθὴν μὲν τὴν τοιαύτην, οἵαν τότε διῆλθες, τιθείης πόλιν, καὶ ἄνδρα τὸν ἐκείνῃ ὅμοιον, καὶ ταῦτα, ὡς ἔοικας, καλλίω ἔτι ἔχων εἰπεῖν πόλιν τε καὶ ἄνδρα. ἀλλ᾽ οὖν δὴ τὰς ἄλλας ἡμαρτημένας ἔλεγες, εἰ αὕτη ὀρθή. τῶν δὲ λοιπῶν πολιτειῶν ἔφησθα, ὡς μνημονεύω, τέτταρα εἴδη εἶναι, ὧν καὶ πέρι λόγον ἄξιον εἴη ἔχειν καὶ ἰδεῖν αὐτῶν τὰ ἁμαρτήματα καὶ τοὺς ἐκείναις αὖ ὁμοίους, ἵνα πάντας αὐτοὺς ἰδόντες, καὶ ὁμολογησάμενοι τὸν ἄριστον καὶ τὸν κάκιστον ἄνδρα, ἐπισκεψαίμεθα εἰ ὁ ἄριστος εὐδαιμονέστατος καὶ ὁ κάκιστος ἀθλιώτατος, ἢ ἄλλως ἔχοι: καὶ ἐμοῦ ἐρομένου τίνας λέγοις τὰς τέτταρας πολιτείας, ἐν τούτῳ ὑπέλαβε Πολέμαρχός τε καὶ Ἀδείμαντος, καὶ οὕτω δὴ σὺ ἀναλαβὼν τὸν λόγον δεῦρ᾽ ἀφῖξαι. ὀρθότατα, εἶπον, ἐμνημόνευσας.. Steph. Verba: άναμνησθώμεν — — — — ιωμεν et καϊ έαου ερομένου — άφΐξαι. Gf. ρ 543. extr. Слова: άναμνησ θ ώμεν — — — — ιωμεν и καϊ έαου ερομένου — άφΐξα заставили большинство толкователей установить Кн. V. 6. VII. не относятся к истинному концу дела и его завершению. Но они не подумали, что, представив однажды, что он основал город ради праведности, он не мог отступить от своих заявлений о цели и конце дела. И так же, как мы видим в этом контексте предыдущую речь, так и в этом отрывке описывается порядок следующей речи. И он занимается описанием основных видов состояний и пороков, чтобы повторить их на примере различных видов пороков, которые встречаются у людей, чтобы о них можно было судить так: θ λιώτατος. Ибо от этого зависит всякое упоминание о совершенном государстве и его совершенстве. Более того, когда Платон должным образом начал свое рассуждение о справедливости и решил, утверждать ли ему, что она справедлива или несправедлива, — что мы должны заставить его сделать по милости совершенного государства, принципом которого является справедливость, — он… Эту как бы внешнюю форму всего рассуждения он должным образом сохранил до конца. Но давайте рассмотрим каждое из них более внимательно. Не являются ли слова: σχεδόν γάρ, καθάπερ νυν, ώς διεληλυθώς περϊ της πολεως τούς λογους έποιού, ссылкой на вторую книгу? III. IV, затем к книге V. VI. VIL должны быть сосредоточены на описании Республики? На самом деле, сказал он, вы рассуждали именно так, как сейчас, как будто закончили говорить о Республике. Если бы он теперь рассуждал так, как если бы он закончил свое рассуждение о республике, то тема пятой, шестой и седьмой книг теперь обращается к республике, ибо этим книгам принадлежат эти слова, тема этих книг вспоминается в начале восьмой книги. Если же он рассуждает так, как если бы он закончил рассуждения о республике, то из этого следует, что тема второй и третьей частей каждой книги должна быть посвящена республике.

Ибо слова, на которые здесь ссылается Главкон, читаются в начале пятой книги. Gf. p. 449. inch; p. 449, D. и особенно p. 450, A. Если во второй книге p. 368. он начал говорить о Республике, и так как он думал, что его рассуждения закончатся с завершением четвертой книги, то все, что обсуждалось с похвального места второй до пятой книги, продолжает быть посвященным Республике. То же самое, что мы только что показали, можно увидеть и в отрывках книги, которую мы только что хвалили. Ибо Адеймант употребляет следующие слова относительно той части рассуждения, которую Сократ продолжает в восьмой книге: Ср. сам в пятой книге Теперь к той части рассуждения, которая находится в книге V. 6. VII Сократ сам говорит так: Oiov ειργάσασθε έπιλαβόμενοί μου. οσον λόγον πάλιν ώσπερ έξ αρχής κινείτε περί τής πολιτείας ήν ώς ήδη διεληλυ&ώς εγωγε εχαιρον, αγαπών, εϊ τις έάσοι ταύτα ώς τότε έρρήθη.

Но в тех, которые Шлейермахер отметил словами: καί ταύτα, ώς έ'οικας, καλλίω ετι εχων: ειπειν πόλιν τε καί άνδρα была сказана помощь. Он почти не помнил того, что было написано в третьей книге, с. 3. 414. A. τοιαύτη τις, ἦν δ᾽ ἐγώ, δοκεῖ μοι, ὦ Γλαύκων, ἡ ἐκλογὴ εἶναι καὶ κατάστασις τῶν ἀρχόντων τε καὶ φυλάκων, ὡς ἐν τύπῳ, μὴ δι᾽ ἀκριβείας, εἰρῆσθαι. et ρ. 416, Β. Οὐκοῦν τὴν μεγίστην τῆς εὐλαβείας παρεσκευασμένοι ἂν εἶεν, εἰ τῷ ὄντι καλῶς πεπαιδευμένοι εἰσίν; ἀλλὰ μὴν εἰσίν γ᾽, ἔφη. καὶ ἐγὼ εἶπον: τοῦτο μὲν οὐκ ἄξιον διισχυρίζεσθαι, ὦ φίλε Γλαύκων: ὃ μέντοι ἄρτι ἐλέγομεν, ἄξιον, ὅτι δεῖ αὐτοὺς τῆς ὀρθῆς τυχεῖν παιδείας, ἥτις ποτέ ἐστιν, εἰ μέλλουσι τὸ μέγιστον ἔχειν πρὸς τὸ ἥμεροι εἶναι αὑτοῖς τε καὶ τοῖς φυλαττομένοις ὑπ᾽ αὐτῶν. καὶ ὀρθῶς γε, ἦ δ᾽ ὅς. Из этого отрывка также следует, что слова Главкона в этом отрывке верны. и мы видим, почему слова, стоящие в начале пятой книги, должны стоять в другом месте: ἡμεῖς πάλαι περιμένολιιεν οἰόμενοί σέ που μνησθήσεσθαι παιδοποιίας τε πέρι, πῶς παιὸοποίἡσσνται, καὶ γενομένους πῶς θρέψουσι, καὶ ὅλην ταύτην ἢν λέγεις κοινωνίαν γυναικῶν τε καὶ παίδων· μέγα γάρ τι οἰόμεθα φέρειν καὶ ὅλον εἰς πολιτείαν ὀρθῶς ἢ μὴ ὀρθῶς γιγνόμενον. Это подтверждается и тем, что говорится в книге V. 6. VII. Там говорится, что рассуждения о республике продолжаются во второй и третьей книгах. Более того, и здесь мы не колеблясь указываем на то, о чем уже неоднократно говорили, что Сократ, завершив все рассуждение о Матери, а не, так сказать, в основном корпусе самого произведения, желает осведомиться, является ли лучшее счастливейшим или наоборот. Но окажется ли, что завершение рассуждения лежит в том вопросе, который рассматривается не в самом произведении, а лишь в последних его частях? — Но Сократ начинает новое рассуждение следующим образом: λιν τοίνυν, ὥσπερ παλαιστής, τὴν αὐτὴν λαβὴν πάρεχε, καὶ τὸ αὐτὸ ἐμοῦ ἐρομένου πειρῶ εἰπεῖν ἅπερ τότε ἔμελλες λέγειν. ἐάνπερ, ἦν δ᾽ ἐγώ, δύνωμαι. καὶ μήν, ἦ δ᾽ ὅς, ἐπιθυμῶ γε καὶ αὐτὸς ἀκοῦσαι τίνας ἔλεγες τὰς τέτταρας πολιτείας. οὐ χαλεπῶς, ἦν δ᾽ ἐγώ, ἀκούσῃ. εἰσὶ γὰρ ἃς λέγω, αἵπερ καὶ ὀνόματα ἔχουσιν, ἥ τε ὑπὸ τῶν πολλῶν ἐπαινουμένη, ἡ Κρητική τε καὶ Λακωνικὴ αὕτη: καὶ δευτέρα καὶ δευτέρως ἐπαινουμένη, καλουμένη δ᾽ ὀλιγαρχία, συχνῶν γέμουσα κακῶν πολιτεία: ἥ τε ταύτῃ διάφορος καὶ ἐφεξῆς γιγνομένη δημοκρατία, καὶ ἡ γενναία δὴ τυραννὶς καὶ πασῶν τούτων διαφέρουσα, τέταρτόν τε καὶ ἔσχατον πόλεως νόσημα. ἤ τινα ἄλλην ἔχεις ἰδέαν πολιτείας, ἥτις καὶ ἐν εἴδει διαφανεῖ τινι κεῖται; δυναστεῖαι γὰρ καὶ ὠνηταὶ βασιλεῖαι καὶ τοιαῦταί τινες πολιτεῖαι μεταξύ τι τούτων πού εἰσιν, εὕροι δ᾽ ἄν τις αὐτὰς οὐκ ἐλάττους περὶ τοὺς βαρβάρους ἢ τοὺς Ἕλληνας. πολλαὶ γοῦν καὶ ἄτοποι, ἔφη, λέγονται. οἶσθ᾽ οὖν, ἦν δ᾽ ἐγώ, ὅτι καὶ ἀνθρώπων εἴδη τοσαῦτα ἀνάγκη τρόπων εἶναι, ὅσαπερ καὶ πολιτειῶν; ἢ οἴει ἐκ δρυός ποθεν ἢ ἐκ πέτρας τὰς πολιτείας γίγνεσθαι, ἀλλ᾽ οὐχὶ ἐκ τῶν ἠθῶν τῶν ἐν ταῖς πόλεσιν, ἃ ἂν ὥσπερ ῥέψαντα τἆλλα ἐφελκύσηται; οὐδαμῶς ἔγωγ᾽, ἔφη, ἄλλοθεν ἢ ἐντεῦθεν. οὐκοῦν εἰ τὰ τῶν πόλεων πέντε, καὶ αἱ τῶν ἰδιωτῶν κατασκευαὶ τῆς ψυχῆς πέντε ἂν εἶεν. τί μήν; τὸν μὲν δὴ τῇ ἀριστοκρατίᾳ ὅμοιον διεληλύθαμεν ἤδη, ὃν ἀγαθόν τε καὶ δίκαιον ὀρθῶς φαμεν εἶναι. διεληλύθαμεν. ἆρ᾽ οὖν τὸ μετὰ τοῦτο διιτέον τοὺς χείρους, τὸν φιλόνικόν τε καὶ φιλότιμον, κατὰ τὴν Λακωνικὴν ἑστῶτα πολιτείαν, καὶ ὀλιγαρχικὸν αὖ καὶ δημοκρατικὸν καὶ τὸν τυραννικόν, ἵνα τὸν ἀδικώτατον ἰδόντες ἀντιθῶμεν τῷ δικαιοτάτῳ καὶ ἡμῖν τελέα ἡ σκέψις ᾖ, πῶς ποτε ἡ ἄκρατος δικαιοσύνη πρὸς ἀδικίαν τὴν ἄκρατον ἔχει εὐδαιμονίας τε πέρι τοῦ ἔχοντος καὶ ἀθλιότητος, ἵνα ἢ Θρασυμάχῳ πειθόμενοι [545β] διώκωμεν ἀδικίαν ἢ τῷ νῦν προφαινομένῳ λόγῳ δικαιοσύνην; παντάπασι μὲν οὖν, ἔφη, οὕτω ποιητέον. Cf. ρ. 544.

Поскольку Платон говорит здесь, что различные государства возникают из различного поведения людей, понятно, почему, описывая природу и характер государств, он не преминул описать и различные виды людей, которые существуют в этих государствах. Однако он не мог бы, по причине работы, с помощью которой он намеревался исследовать, является ли она справедливой или несправедливой, привести никакой другой причины, кроме как сказать, что ее лучше всего рассматривать как предполагающую справедливость или несправедливость. Однако, как мы уже говорили, в этом рассуждении он не имел в виду ничего другого, кроме того, что об этом лучшем городе можно вынести справедливое суждение и что следует прояснить причину, которая лежит между этим лучшим городом и другими.

Ведь для того, чтобы судить о том, что имеет в виду Платон, не было необходимости обсуждать различные формы правления так, чтобы было ясно, как они прекращаются и возникают, поскольку этот вопрос можно было решить гораздо более кратко и не менее ясно, описав природу справедливого и несправедливого человека, и объяснив, к какому благу и злу приводит каждый из них. Таким образом, он был удовлетворен тем, к чему стремился, если бы описал справедливого человека (которого я назвал царем или аристократом) и несправедливого человека (мы не запрещаем ему назвать имя меньшего тирана); но описания тимократических, олигархических и демократических людей могло бы не хватить, и это не имело бы ничего общего с рассмотрением государств, из которых эти люди, очевидно, происходили. Но мы далеки от прямой критики Платона и восхищаемся его великолепным искусством изложения материала, так что, когда он говорит о республике, о справедливости и ее преимуществах, кажется, что он говорит о предмете, не столь уж чуждом обычной речи людей. И, кажется, заслуживает одобрения то, что, не замечая читателя, он снова переводит разговор на государства и делает вид, что рассматривает виды и рода пороков в людях, сделанных похожими на отдельные государства. Поскольку, как мы уже видели, Платон справедливо полагал, что пороков столько же, сколько и состояний, то следует предположить, что он описывал не состояния как причину этих пороков, а пороки как причину состояний, то есть чтобы было ясно, в чем следует искать причину и происхождение разнообразия состояний и как это будет с различными состояниями, чтобы сообщить им об их счастье. Итак, вы видите, с какой искусностью Платон так все скомпоновал, что мог привести все, что относится к установленным рассуждениям о государстве, и при этом привести это только для того, чтобы это было воспринято как благодать просветительской справедливости. И посмотрите, что это наше мнение подтверждается следующими словами Шлейермахера: — — таким образом, мы видим, что процедура рассмотрения добродетели государства, заключающаяся в том, чтобы взять за основу великое, как бы разумно она ни благоприятствовала и как бы искусно она ни осуществлялась, все же не лишена опасности, и что даже великий ум в научном построении не нарушает безнаказанно закон простоты. Ср. с. 29. Введение Поэтому он считал, что дело не может обстоять иначе, как если бы автора, не без вины виноватого, упрекнули в нарушении закона простоты при составлении диалога. Поэтому я хотел бы напомнить читателям, что цель и замысел этого произведения отличаются от того, к чему якобы все принадлежит и выглядит, какая причина лежит между вопросом о выдающейся справедливости и содружестве.

РАЗДЕЛ II

Но, Платон описывает способ организации рассуждения в следующих выражениях: ἆρ᾽ οὖν, ὥσπερ ἠρξάμεθα ἐν ταῖς πολιτείαις πρότερον σκοπεῖν τὰ ἤθη ἢ ἐν τοῖς ἰδιώταις, ὡς ἐναργέστερον ὄν, καὶ νῦν οὕτω πρῶτον μὲν τὴν φιλότιμον σκεπτέον πολιτείαν — ὄνομα γὰρ οὐκ ἔχω λεγόμενον ἄλλο: ἢ τιμοκρατίαν ἢ τιμαρχίαν αὐτὴν κλητέον — πρὸς δὲ ταύτην τὸν τοιοῦτον ἄνδρα σκεψόμεθα, ἔπειτα ὀλιγαρχίαν καὶ ἄνδρα ὀλιγαρχικόν, αὖθις δὲ εἰς δημοκρατίαν ἀποβλέψαντες θεασόμεθα ἄνδρα δημοκρατικόν, τὸ δὲ τέταρτον εἰς τυραννουμένην πόλιν ἐλθόντες καὶ ἰδόντες, πάλιν εἰς τυραννικὴν ψυχὴν βλέποντες, πειρασόμεθα περὶ ὧν προυθέμεθα ἱκανοὶ κριταὶ γενέσθαι; κατὰ λόγον γέ τοι ἄν, ἔφη, οὕτω γίγνοιτο ἥ τε θέα καὶ ἡ κρίσις. Cf. ρ. 545, Β. St. Почему мы должны произвольно следовать за Платоном в этом порядке, когда более последовательно, вопреки разуму, описывать сначала поведение отдельных людей, а затем поведение государств, поскольку они возникают из них? их? Если бы Платон пошел по этому пути, он бы еще лучше понял, насколько пагубны эти пороки. Ведь таким образом, восходя от меньшего к большему, необходимо было еще яснее показать, насколько пагубно отдельные пороки, характер которых уже был представлен таким образом в сознании каждого человека, влияют на отдельные государства. Таким образом, мы приходим к выводу, что это повеление было установлено по той причине, что все эти вещи соответствовали городу, который он основал, и чтобы можно было справедливо судить, что должно находиться между ним и другими городами и сколько он должен платить».

Фактически, Платон описывает переход и превращение аристократии в тимократию следующим образом: Φέρε τοίνυν, ἦν δ᾽ ἐγώ, πειρώμεθα λέγειν τίνα τρόπον τιμοκρατία γένοιτ᾽ ἂν ἐξ ἀριστοκρατίας. ἢ τόδε μὲν ἁπλοῦν, ὅτι πᾶσα πολιτεία μεταβάλλει ἐξ αὐτοῦ τοῦ ἔχοντος τὰς ἀρχάς, ὅταν ἐν αὐτῷ τούτῳ στάσις ἐγγένηται: ὁμονοοῦντος δέ, κἂν πάνυ ὀλίγον ᾖ, ἀδύνατον κινηθῆναι; ἔστι γὰρ οὕτω. πῶς οὖν δή, εἶπον, ὦ Γλαύκων, ἡ πόλις ἡμῖν κινηθήσεται, καὶ πῇ στασιάσουσιν οἱ ἐπίκουροι καὶ οἱ ἄρχοντες πρὸς ἀλλήλους τε καὶ πρὸς ἑαυτούς; ἢ βούλει, ὥσπερ Ὅμηρος, εὐχώμεθα ταῖς Μούσαις εἰπεῖν ἡμῖν «ὅπως δὴ «πρῶτον» στάσις «ἔμπεσε”ὁμ. Ιλ. 1.6, καὶ φῶμεν αὐτὰς τραγικῶς ὡς πρὸς παῖδας ἡμᾶς παιζούσας καὶ ἐρεσχηλούσας, ὡς δὴ σπουδῇ λεγούσας, ὑψηλολογουμένας λέγειν; πῶς; ὧδέ πως. χαλεπὸν μὲν κινηθῆναι πόλιν οὕτω συστᾶσαν: ἀλλ᾽ ἐπεὶ γενομένῳ παντὶ φθορά ἐστιν, οὐδ᾽ ἡ τοιαύτη σύστασις τὸν ἅπαντα μενεῖ χρόνον, ἀλλὰ λυθήσεται. λύσις δὲ ἥδε: οὐ μόνον φυτοῖς ἐγγείοις, ἀλλὰ καὶ ἐν ἐπιγείοις ζῴοις φορὰ καὶ ἀφορία ψυχῆς τε καὶ σωμάτων γίγνονται, ὅταν περιτροπαὶ ἑκάστοις κύκλων περιφορὰς συνάπτωσι, βραχυβίοις μὲν βραχυπόρους, ἐναντίοις δὲ ἐναντίας. γένους δὲ ὑμετέρου εὐγονίας τε καὶ ἀφορίας, καίπερ ὄντες σοφοί, οὓς ἡγεμόνας πόλεως ἐπαιδεύσασθε, οὐδὲν μᾶλλον λογισμῷ μετ᾽ αἰσθήσεως τεύξονται, ἀλλὰ πάρεισιν αὐτοὺς καὶ γεννήσουσι παῖδάς ποτε οὐ δέον. ἔστι δὲ θείῳ μὲν γεννητῷ περίοδος ἣν ἀριθμὸς περιλαμβάνει τέλειος, ἀνθρωπείῳ δὲ κ. τ. έ. Далее следует фигура, которая из-за своей сложности превратилась в пословицу, о которой говорится в Excursus iv. Затем Сократ продолжает: ξύμπας δὲ οὗτος ἀριθμὸς γεωμετρικός, τοιούτου κύριος, ἀμεινόνων τε καὶ χειρόνων γενέσεων, ἃς ὅταν ἀγνοήσαντες ὑμῖν οἱ φύλακες συνοικίζωσιν νύμφας νυμφίοις παρὰ καιρόν, οὐκ εὐφυεῖς οὐδ᾽ εὐτυχεῖς παῖδες ἔσονται: ὧν καταστήσουσι μὲν τοὺς ἀρίστους οἱ πρότεροι, ὅμως δὲ ὄντες ἀνάξιοι, εἰς τὰς τῶν πατέρων αὖ δυνάμεις ἐλθόντες, ἡμῶν πρῶτον ἄρξονται ἀμελεῖν φύλακες ὄντες, παρ᾽ ἔλαττον τοῦ δέοντος ἡγησάμενοι τὰ μουσικῆς, δεύτερον δὲ τὰ γυμναστικῆς, ὅθεν ἀμουσότεροι γενήσονται ὑμῖν οἱ νέοι. ἐκ δὲ τούτων ἄρχοντες οὐ πάνυ φυλακικοὶ καταστήσονται πρὸς τὸ δοκιμάζειν τὰ Ἡσιόδου τε καὶ τὰ παρ᾽ὑμῖν γένη, χρυσοῦν τε καὶ ἀργυροῦν καὶ χαλκοῦν καὶ σιδηροῦν: ὁμοῦ δὲ μιγέντος σιδηροῦ ἀργυρῷ καὶ χαλκοῦ χρυσῷ ἀνομοιότης ἐγγενήσεται καὶ ἀνωμαλία ἀνάρμοστος, ἃ γενόμενα, οὗ ἂν ἐγγένηται, ἀεὶ τίκτει πόλεμον καὶ ἔχθραν. «ταύτης τοι γενεῆς”ὁμ. Ιλ. 6.211 χρὴ φάναι εἶναι στάσιν, ὅπου ἂν γίγνηται ἀεί. καὶ ὀρθῶς γ᾽, ἔφη, αὐτὰς ἀποκρίνεσθαι φήσομεν. καὶ γάρ, ἦν δ᾽ ἐγώ, ἀνάγκη μούσας γε οὔσας. τί οὖν, ἦ δ᾽ ὅς, τὸ μετὰ τοῦτο λέγουσιν αἱ Μοῦσαι; στάσεως, ἦν δ᾽ ἐγώ, γενομένης εἱλκέτην ἄρα ἑκατέρω τὼ γένει, τὸ μὲν σιδηροῦν καὶ χαλκοῦν ἐπὶ χρηματισμὸν καὶ γῆς κτῆσιν καὶ οἰκίας χρυσίου τε καὶ ἀργύρου, τὼ δ᾽ αὖ, τὸ χρυσοῦν τε καὶ ἀργυροῦν, ἅτε οὐ πενομένω ἀλλὰ φύσει ὄντε πλουσίω, τὰς ψυχὰς ἐπὶ τὴν ἀρετὴν καὶ τὴν ἀρχαίαν κατάστασιν ἠγέτην: βιαζομένων δὲ καὶ ἀντιτεινόντων ἀλλήλοις, εἰς μέσον ὡμολόγησαν γῆν μὲν καὶ οἰκίας κατανειμαμένους ἰδιώσασθαι, τοὺς δὲ πρὶν φυλαττομένους ὑπ᾽ αὐτῶν ὡς ἐλευθέρους φίλους τε καὶ τροφέας, δουλωσάμενοι τότε περιοίκους τε καὶ οἰκέτας ἔχοντες, αὐτοὶ πολέμου τε καὶ φυλακῆς αὐτῶν ἐπιμελεῖσθαι. δοκεῖ μοι, ἔφη, αὕτη ἡ μετάβασις ἐντεῦθεν γίγνεσθαι. οὐκοῦν, ἦν δ᾽ ἐγώ, ἐν μέσῳ τις ἂν εἴη ἀριστοκρατίας τε καὶ ὀλιγαρχίας αὕτη ἡ πολιτεία; πάνυ μὲν οὖν. Cf. ρ. 545, C. sqq. St.

То, что этот разговор о гибели лучшей республики является политическим со всех сторон, можно показать следующим образом: Когда Платон хотел объяснить разрушение совершенной республики, он исходил из такого взгляда, что взял за правило разрушение всех государств, сколько бы их ни было, учил, что государства должны быть разрушены, когда в них возникли разногласия между теми, кто держит власть, и их нельзя сдвинуть с места, когда они объединены, даже если их число очень мало. Затем он объясняет, как возникли разногласия между самими судьями и теми, кого έπικουρους упоминает в этом отрывке. Все они, несомненно, принадлежат к республике. Но если эти вещи относятся к республике, то из этого следует, что предшествующая часть рассуждения, к которой эти вещи, как предполагается, относятся, также принадлежит республике. Это также следует из отрывка в Аристотеле, Pol. Book V. c. X. с Bekker. Vol. II. P. 1316. в котором он критикует последних: Εν δέ τή πολιτεία λέγεται μέν περί των μεταβολών ύπό τού Σωκράτους, ού μέντοι λέγεται καλώς» τής τε γάρ άρίστης πολιτείας καί πρώτης ούσης ον λέγει τήν μεταβολήν ιδίως, et paulo serius: ἀλλ᾽αύτη τι αν ίδιος ειη μεταβολή τής ύπ έκείνου λεγομένης άρίστης πολιτείας μάλλον ή τών άλλων πασών; «Для изучения гимнастического искусства следует ссылаться на то же самое, что происходит от другого». Ибо из-за пренебрежения этими искусствами философ повторяет гибель республики, и таким образом становится очевидным, насколько велика часть республики, но особенно музыка.

Но чем правильнее судишь о той части диалога, в которой мы сейчас находимся, тем больше кажется, что ты помнишь, что в начале восьмой книги p. 544. D. St. читаем: οἶσθ᾽ οὖν, ἦν δ᾽ ἐγώ, ὅτι καὶ ἀνθρώπων εἴδη τοσαῦτα ἀνάγκη τρόπων εἶναι, ὅσαπερ καὶ πολιτειῶν; ἢ οἴει ἐκ δρυός ποθεν ἢ ἐκ πέτρας τὰς πολιτείας γίγνεσθαι, ἀλλ᾽ οὐχὶ ἐκ τῶν ἠθῶν τῶν ἐν ταῖς πόλεσιν, ἃ ἂν ὥσπερ ῥέψαντα τἆλλα ἐφελκύσηται; οὐδαμῶς ἔγωγ᾽, ἔφη, ἄλλοθεν ἢ ἐντεῦθεν.

И вот вам причина и повод, побудивший Платона изобразить поведение отдельных людей. Он хотел напомнить о происхождении различных состояний, проиллюстрировать контраст и, наконец, убедиться, что система, которая преобладает между этим совершенным состоянием и другими состояниями, была правильно оценена. Но если эти вещи и все, что из них следует, принести в город, кто не понимает? То, что сам Шлейермахер как-то почувствовал:"Вся процедура кажется в геициссном противоречии, с ним часто и Платон был". Он достаточно ясно дает понять, что его государство никогда не существовало в реальности, и нет ничего, что оно когда-либо будет в лучшем виде. Ведь именно так он может описать формы правления, которые действительно стали историческими у эллинов, ибо ни о каких других не упоминается. Эта историчность, правда, лишь форма, но она была очень очевидной, потому что на самом деле различные конституции нередко находятся в одном ряду, и таким образом иллюстрируется лишь различная удаленность от совершенства, и то лишь для того, чтобы лучше понять именно это универсальное наследование социальной ценности в индивидуальных душах, и этот ретроградный путь, который проходит индивидуальная душа, всегда оказывается главным. Если бы Платон действительно основал этот город, чего вовсе не могло быть, только для иллюстрации добродетели, то он не мог бы повторить другие города, какими они действительно были у греков, на этой чисто исторической основе; тогда это чисто политическое обсуждение происхождения этих государств, их превратностей и изменений от одного к другому, их природы, их пороков должно было казаться тем более чуждым цели произведения, чем дольше оно длилось. Но дело обстоит иначе, когда обсуждение ведется здесь, в содружестве; если бы Платон считал этот город возможным, как мы учили; если бы он хотел показать, как далеки все остальные от этой лучшей республики. Ведь главное в этой дискуссии, которую Шлейермахер хочет показать, — не вырождение отдельных умов в худшую сторону, хотя это и необходимо; это само собой вытекает из сказанного. А если бы это было так, то он не был бы лишен справедливой критики, поскольку выбрал различные состояния и людей, похожих на эти состояния, в качестве моделей вырождения человека во зло и указал им, так сказать, на степени порока. В самом деле, можно спросить, не хуже ли граждане демократии, чем граждане олигархии, если принять во внимание их нравственность? Они, конечно, будут отрицать это, и я не знаю, правы ли они. Более того, разные государства даже не представляют разные виды пороков, которые, как учит опыт, встречаются одинаково у всех.

Показав, как наилучшее государство породило тимократию, Сократ теперь описывает природу и характер тимократического государства. Он рассматривает этот вопрос с p. 547, D. — 548, D. St. Но есть и такие вещи, которые следует прочитать: Οὐκοῦν, ἦν δ᾽ ἐγώ, αὕτη μὲν ἡ πολιτεία οὕτω γεγονυῖα καὶ τοιαύτη ἄν τις εἴη, ὡς λόγῳ σχῆμα πολιτείας ὑπογράψαντα μὴ ἀκριβῶς ἀπεργάσασθαι διὰ τὸ ἐξαρκεῖν μὲν ἰδεῖν καὶ ἐκ τῆς ὑπογραφῆς τόν τε δικαιότατον καὶ τὸν ἀδικώτατον, ἀμήχανον δὲ μήκει ἔργον εἶναι πάσας μὲν πολιτείας, πάντα δὲ ἤθη μηδὲν παραλιπόντα διελθεῖν. καὶ ὀρθῶς, ἔφη.

Если Платон действительно хотел найти несправедливость в государствах и сравнить справедливость и несправедливость, обратившись за помощью к описанию наилучшего государства, а также других государств, то не будет достаточно доказано, что он доводит до конца то, что должен был сделать, я выразился так кратко, потому что ему было так лень описывать наилучшее государство. А если бы он также одинаково оценил все учреждения других государств, как он оценил учреждения наилучшего государства, то потребовалось бы, чтобы все стало более известным — видите, мы следуем здесь притворству Платона — и еще более ясным, что между различными государствами существует различие и различные степени несправедливости, которым он притворно учит, сравнивая их со спортом. Он не должен был бы обходить эти вещи стороной, как в речи, если бы речь действительно шла о справедливости и философ намеревался ее искать. Однако если он хотел лишь описать лучший город, чтобы остальные поняли, на что он способен, то они были правы, и достаточно было бы кратко обрисовать другие города. Само собой разумеется, что притворство и претенциозность, которые он уже использовал, должны быть сохранены и в этом пункте, который он поднял к концу работы. И это обсуждение было очень важным и необходимым для того, чтобы узнать природу и совершенство лучшего государства. — Затем Платон описывает природу и происхождение тимократического человека, с. 548. I). — 550, C. St.; Но этот вопрос о происхождении и природе тимократии едва ли не превосходит по объему всю остальную ее часть. Из этого мы делаем вывод, что главное — это гражданство. Ван Хойсде предостерегает от этого. Фил. Piet. Vol. III. p. 147: «Мы легко распознаем в этих чтениях тщательность и усердие, с которыми Платон исследовал этого человека; и то же самое станет нам ясно позднее, когда он будет иметь дело с олигархическим, демократическим и тираническим человеком». Разумеется, его главной заботой во всех этих рассуждениях было не изучение состояния государств, а исследование природы человека. Ведь он считал, что вопрос о справедливости и счастье должен быть объяснен исходя из этого. Но прежде всего мы должны заметить, что в этих философах он искал прежде всего три вещи, которые он нашел в сердце человека, τον λόγον, τό θυμοιδειδ и третье τό γισησητικόν. Если бы это было правдой, я полагаю, что Платон не стал бы приспосабливать различные классы и имена мерзких людей к различным классам государственных дел, а противопоставил бы их добродетелям, которые называют кардиналами. Однако этого сделано не было. Ведь здесь все выражается как бы из государств, и действительно, он описывает природу Πανύ μέν ουν. То, что политический разум преобладает, научит нас и следующему: Γιγνεται δέ γ, είπον, ούτος ὠδέ πως, ένίοτε πατρός αγαθού ών νέος νιος έν πόλει οικούντος ούκ εύ πολιτευομένῃ κ. τ. έ.

И этого следовало ожидать, поскольку все, кто выступал до него, были связаны с"Республикой", и мы показали чуть раньше высказыванием самого Платона, что эта часть дискуссии также была связана с"Республикой". Однако это обсуждение страха перед кратическим человеком также относится к пониманию того, чему хотел научить Платон, — что возникновение отдельных государств было обусловлено разнообразием отдельных людей.

РАЗДЕЛ III

Завершив обсуждение тимократии и демократического человека, p. 550, C. St. Таким образом, Сократ продолжает: Ούκονν μετὰ τοῦτο, τὸ τοῦ Αἰσχύλου, λέγωμεν, ««ἄλλον ἄλλῃ πρὸς πόλει τεταγμένον”Aesch. Seven 451,» μᾶλλον δὲ κατὰ τὴν ὑπόθεσιν προτέραν τὴν πόλιν; πάνυ μὲν οὖν, ἔφη. Он делает вид, что спешит перейти к той части разговора, которая, кажется, имеет большее отношение к этическому вопросу, но он только делает вид. И вот он начинает с описания происхождения и природы олигархии. Что это за чисто политическая дискуссия, совершенно чуждая этическому вопросу, здесь сообщать не нужно; достаточно того, что он знал рассуждения Платона в «Тимократии». Но этот вопрос из p. 550, С. — p. 553, Св. Затем он таким же образом занимается описанием происхождения и природы олигархического человека, из p. 553. — 555, B. St. В этом месте, таким образом, объем сказанного об олигархическом государстве больше, чем об олигархическом человеке, и то, что мы уже указали, говоря о тимократическом человеке, что дискуссия велась так, что все было так приспособлено к государству и казалось сделанным для дела государства, то же самое верно и в отношении олигархического человека Ср. с. 553, A. ’ Αρ᾽ οὖν ὧδε μάλιστα εἰς ὀλιγαρχικὸν ἐκ τοῦ τιμοκρατικοῦ ἐκείνου μεταβάλλει; πῶς; ὅταν αὐτοῦ παῖς γενόμενος τὸ μὲν πρῶτον ζηλοῖ τε τὸν πατέρα καὶ τὰ ἐκείνου ἴχνη διώκῃ, ἔπειτα αὐτὸν ἴδῃ ἐξαίφνης [553β] πταίσαντα ὥσπερ πρὸς ἕρματι πρὸς τῇ πόλει, καὶ ἐκχέαντα τά τε αὑτοῦ καὶ ἑαυτόν, ἢ στρατηγήσαντα ἤ τιν᾽ ἄλλην μεγάλην ἀρχὴν ἄρξαντα, εἶτα εἰς δικαστήριον ἐμπεσόντα βλαπτόμενον ὑπὸ συκοφαντῶν ἢ ἀποθανόντα ἢ ἐκπεσόντα ἢ ἀτιμωθέντα καὶ τὴν οὐσίαν ἅπασαν ἀποβαλόντακ. τ. έ. Cf. ρ. 553, Ε. Ή γοῦν μεταβολὴ αὐτοῦ ἐξ ὁμοίου ἀνδρός ἐστι τῇ πολιτείᾳ, ἐξ ἧς ἡ ὀλιγαρχία μετέστη. γούν μεταβολή αντον έξ όμοιου άνδρός έστι τή πολιτεία, έξ ής ή ολιγαρχία μετέατη. Cf. et sqq. p. 554, A, B, D. et p. 555. Поэтому психологический разум не автоматически преобладает в этих вещах, о которых говорится. Ван Илеусде высказывает иное суждение по этому поводу. pH-value Piet. Vol. III, p. 150. «Но именно так Платон описал нам олигархию, чтобы исследовать внутренности олигархов, которых он называет простыми людьми». P. 151. «И вряд ли можно сказать, с какой тщательностью и проницательностью в отношении человеческой природы он исследовал и прояснил путь человека к порокам». У него, как мы уже начали отмечать, есть сумма трех причин, присутствующих в человеке: λογισικϋ, υμοίδη и έπιθυμητικό, причин, которые в аристократическом или добром и справедливом человеке согласуются, но в тимократическом и олигархическом нарушаются, так что в их мыслях происходит, так сказать, смятение. Но затем обратим особое внимание на путь человека к порокам и всяким извращениям. Он будет первым, как этот Тимократ, гордый и честолюбивый, ύφηλόφρων και φιλοτιμος άνηρ. το θυμοιδει начинает преобладать в нем, так что он имеет меньше, чем равная ему доля власти: Возбуждаются страсти, которые жаждут только славы и власти.

Таковы пороки даже самых знаменитых людей, которыми они легко увлекаются; тем не менее, это истинные пороки, и тот же дух склоняет их к любому извращению. Ибо, как явствует из превращения тимократического государства в олигархию, желания сменяются стремлением к славе и превращаются в священную жажду золота: тогда случается, что вилочковая железа, которая прежде побуждала людей к благородным поступкам, теперь служит удовлетворению желаний, полных богатства и не имеющих ничего общего с щедростью и величием духа. И в то же время случается так, что отныне в человеке не пробуждается никаких желаний, и, наконец, несмотря на всю власть разума и потому что у него ничего нет, он попадает в зависимость от стража и полностью управляется своими желаниями, причем самыми упрямыми из них и совершенно необузданными. Если бы все это было так, как хочет Евсдий, его справедливо упрекнули бы, как мы уже говорили, в желании приписать государствам различные пороки. Ибо, чтобы проиллюстрировать это примером, не бывает олигархов в одном аспекте порочности и демократов в другом, но характер человеческого ума, благодаря которому он становится порочным, одинаков во всех государствах. Поэтому ему следовало бы проследить в этих четырех видах пороков, которые противоположны четырем известным ему кардинальным добродетелям, и с большей психологической основательностью описать путь человека к порокам, что он, несомненно, и сделал бы, если бы этический разум преобладал в этом, как того желают толкователи. Но давайте внимательнее рассмотрим детали, которые излагает Геусдий. Если"ум склоняется ко всем извращениям в жажде славы и власти", что мы часто, но не всегда, допускаем; если"человек обращается к священной жажде золота", которую Евсдий рассматривает как результат превращения тимократического государства в олигархию, то не по психологическим причинам, ибо искатели славы обычно презирают богатство, ср. Hor. enough 11, 3, 171 — 186; если"это происходит в одно и то же время, так что отныне в человеке не возникает никаких желаний, и он в конце концов, несмотря на все авторитеты разума и поскольку ему нечем защититься, становится полностью зависимым от желания и управляется им". Самые упрямые из них и совершенно необузданные", тогда как жадные склонны потакать всему, ср. достаточно II, 3, 82. sq. 142, sq. 1, 1, 30 sq., — не видишь ли ты, что человек уже достиг крайнего предела своих пороков? Но что тогда нужно было бы для описания еще демократического и тиранического человека, если бы Платон смотрел только на его поведение? Поэтому толкователи повсюду застревают, когда утверждают, что этической системе, в частности, следовал Платон.

РАЗДЕЛ IV

О происхождении и природе демократии говорится на с. 555, В. — с. 559, С. Ст. Нет необходимости повторять здесь замечания Сократа по этому поводу, поскольку те, кто придерживается мнения, отличного от нашего, должны признать, что здесь не только все относится к городу, но даже если бы они были написаны только для него, в интересах города они не могли бы быть выполнены лучше. Ср. van Heusdium 1. 1. p. 154. таким образом, судя по этому отрывку: «Пусть будет так, как мы сказали»: В этих рассуждениях философ исследовал человека больше, чем город или горожан; однако, что касается этого превращения олигархии в демократию, даже если бы он это сделал.» план, чтобы выйти из самой правильной политики. Если бы он изложил принципы, он, конечно, не смог бы уточнить этот вопрос. Одно место, однако, которое p. 557. Mr. St. можно прочитать здесь: καὶ ἔστιν γε, ὦ μακάριε, ἦν δ᾽ ἐγώ, ἐπιτήδειον ζητεῖν ἐν αὐτῇ πολιτείαν. τί δή; ὅτι πάντα γένη πολιτειῶν ἔχει διὰ τὴν ἐξουσίαν, καὶ κινδυνεύει τῷ βουλομένῳ πόλιν κατασκευάζειν, ὃ νυνδὴ ἡμεῖς ἐποιοῦμεν, ἀναγκαῖον εἶναι εἰς δημοκρατουμένην ἐλθόντι πόλιν, ὃς ἂν αὐτὸν ἀρέσκῃ τρόπος, τοῦτον ἐκλέξασθαι, ὥσπερ εἰς παντοπώλιον ἀφικομένῳ πολιτειῶν, καὶ ἐκλεξαμένῳ οὕτω κατοικίζειν. ἴσως γοῦν, ἔφη, οὐκ ἂν ἀποροῖ παραδειγμάτων.

Почему мы думаем, что слова: ὂ νύν δή ήμείς έποιούμεν, которые совсем не нужны, были добавлены? Мы не находим другой причины для этого, кроме той, что Сократ хотел нанести на это место знаки, которые должны были указать на истинный конец произведения и напомнить внимательному читателю, что все рассуждения все еще практиковались в городе, который был действительно занят; возбужденный, ибо Сократ говорит в этом месте не об основании города ради справедливости, а об основании города ради себя самого, как это следует из самих слов, которые научат каждого.

— «Ему кажется, что, вступая в демократическое государство, необходимо выбрать тот вид республики, который ему по душе; ведь этот город подобен рынку городов всех видов. Мы не должны упускать из виду то, что уже прочитали:) ἡ δὲ συγγνώμη καὶ οὐδ᾽ ὁπωστιοῦν σμικρολογία αὐτῆς, ἀλλὰ καταφρόνησις ὧν ἡμεῖς ἐλέγομεν σεμνύνοντες, ὅτε τὴν πόλιν ᾠκίζομεν, ὡς εἰ μή τις ὑπερβεβλημένην φύσιν ἔχοι, οὔποτ᾽ ἂν γένοιτο ἀνὴρ ἀγαθός, εἰ μὴ παῖς ὢν εὐθὺς παίζοι ἐν καλοῖς καὶ ἐπιτηδεύοι τὰ τοιαῦτα πάντα, ὡς μεγαλοπρεπῶς καταπατήσασ᾽ ἅπαντ᾽ αὐτὰ οὐδὲν φροντίζει ἐξ ὁποίων ἄν τις ἐπιτηδευμάτων ἐπὶ τὰ πολιτικὰ ἰὼν πράττῃ, ἀλλὰ τιμᾷ, ἐὰν φῇ μόνον εὔνους εἶναι τῷ πλήθει. Как обстоят дела с образованием граждан и философов с тех пор? Он сказал правителям города, что учреждения демократии должны быть установлены с противоположной стороны и что этот лучший город должен быть включен в состав государства, как если бы он был рядовым и упорядоченным. Происхождение и характер демократического человека описаны на с. 558

C. Св. до с. 561 Е. Св.; за исключением, однако, с. 558 Д. Св. со слов Βούλει ovv — — — — с. 559 Д. Св. Παλιν τοίνυν z. τ. i, объясняя при этом, какие удовольствия он считает необходимыми, а какие нет.

Таким образом, вы видите, что даже этот спор о происхождении и характере демократического человека уступает место другому, а именно спору о происхождении и природе демократии. Правда, здесь также доказывается притворство Сократа, которое часто можно встретить. Ср. p. 558, C. extr., о котором еще будет сказано. — Мы уже говорили, что происхождение тимократических или олигархических людей лежит не только в природе нашего разума, но что им призваны прийти на помощь состояние и условия государств, в которых эти люди существуют, и ими же эти люди выражены., и это, на наш взгляд, так необходимо в конце работы. Он справедливо замечает, что сначала речь шла о городе, как утверждал Евсдий, ибо таким образом можно было лучше понять, какое влияние оказывает несправедливость на умы людей, если сравнивать ее с беспорядками и толпами в городах, которые имеют сомнительный склад ума и одновременно склонны как к добродетели, так и к пороку, с кивком города — государства, склонного как к аристократии, так и к народному правлению, а не к одному: Мы признаем, что образ Платона был использован в противовес самому подходящему, ибо кто из нас является таковым? желает или может отрицать это? — Но поскольку образ, если он не знаком с реальной вещью, ничего не делает для обнаружения реальной вещи, а все настолько похоже, что, как говорится, парализует, мы решим, что вопрос следовало бы поставить совершенно наоборот, если речь Платона вообще идет главным образом о несправедливости и этике. Ср. Heusdium 1. 1. p. 156."То, что мы сказали, что этика должным образом содержится в"Политике"Платона и что она такова, какую нелегко найти у других философов, покажется мне, если я не ошибаюсь, по прочтении и припоминании всех этих вещей, очень верным."нам очень верным. Ибо кто когда-либо поступал так, что изображал нравы государственных деятелей? И так он это сделал, что то, что поражает взор всех в развращенных государствах, есть то же самое в сердце человека, где он стремится к худшему состоянию, а затем падает склоненным и крутым, что мы можем видеть более ясно при свете. Посылаю, о чем я уже предупреждал, те три вещи в сердце человека, το λογιζικου, θυμοιδει и έπιθυιιητικόι>: Что в лучших людях вызвало бы согласие, а в порочных несогласие и как бы беспорядок и шум, если бы он не мог научить нас с такой ясностью, если бы не использовал пример государств; Что же касается сомнений ума, то когда его возбуждают различные вещи, иногда к добру, иногда к худу, он изучает и действительно воспринимает их:

— Я невольно смутился:

Каким образом он мог так ясно и добросовестно показать нам, что город, который мы собирались посетить, разделен не на одну, а на две части? Что, мол, не только тимоидей, что в нас, стражах государства, но и наши желания сравнивают с толпой? В мятежах между государствами и королевствами мы знаем, что может сделать огромное количество людей и множество простых людей, а также множество и союз. Тот факт, что подобная этика не встречается у других философов и что никто другой никогда не излагал подобного метода для изображения государств и нравов людей, является самым надежным доказательством истинности нашего мнения. Ибо мы убеждены, что даже Платон не стал бы этого делать, если бы речь здесь не шла о Республике. Ибо если истинное предложение Евсдия о конце произведения и если справедливость и умеренность и все, что им противоречит, освобождены от трех способностей ума, будь то по согласию или несогласию, как повеления и части"Республики", то, я думаю, справедливо критиковали бы Шлейермахера, который критиковал p. 28. 29"Введения", призывая нас устранить различия или, напротив, заметить и понять, что даже человек величайшего гения не преминул отнестись к закону простоты в этом вопросе без наказания. Однако, по нашему мнению, эти вещи не следует переносить на ум, а следует переносить на Республику вопреки состоянию ума. А то, что Платон мог бы научить тому, чего желает Евсдий, даже другим способом, столь же ясно, понятно из образа ума, как в девятой книге, p. 588, C. sqq. он заявил То же самое верно и в отношении сомнений ума, когда они вызваны различными исследованиями. Ср. книгу IV. с. 440

РАЗДЕЛ V

Теперь говорят о тирании: ἡ καλλίστη δή, ἦν δ᾽ ἐγώ, πολιτεία τε καὶ ὁ κάλλιστος ἀνὴρ λοιπὰ ἂν ἡμῖν εἴη διελθεῖν, τυραννίς τε καὶ τύραννος. κομιδῇ γ᾽, ἔφη. φέρε δή, τίς τρόπος τυραννίδος, ὦ φίλε ἑταῖρε, γίγνεται; ὅτι μὲν γὰρ ἐκ δημοκρατίας μεταβάλλει σχεδὸν δῆλον. δῆλον. ἆρ᾽ οὖν τρόπον τινὰ τὸν αὐτὸν ἔκ τε ὀλιγαρχίας δημοκρατία γίγνεται καὶ ἐκ δημοκρατίας τυραννίς; πῶς; ρ. 562, A. St. Cf. ad h. I.

Примечание Шнайдера: γίγνεται, он предает, он предлагает себя тем, кто спрашивает, какое значение напоминает слово, с которым мы видели, что оно также было построено с наречием Bd. 1. p. 61, a. В этом месте, однако, сумма предложения может быть либо γενεται, либо έστϊ для γίγνεται. Также в книге 111. p. 412, C. и Euthydemus. P. 298, E. Но именно это предложение Шлейермахер считает неуместным и подозревает в испорченном прочтении, поскольку в последующем он рассуждает не о природе и государстве, а о происхождении и развитии тирании. Почему мы должны утверждать, что Сократ, как выше, с. 558, С., демократический человек, прежде чем заговорил о возвышении, сразу же занялся этим вопросом по существу и, вспомнив о его упущенном происхождении, сначала, как бы случайно, сам достиг цели, а затем полно и обстоятельно объяснил, в чем его соответствие? Он вел себя так же, как 17. 466, D. В начале длинной дискуссии эти несколько слов брошены, как покойнику: Нет ничего более подходящего для такого соединения с частицами μέν γάρ, уже упомянутое разнообразие материи, которое показывает, почему оно не было упомянуто раньше. Шнейдер проницателен, за исключением того, что он не указал причину этого пренебрежения, что только приятно и не соответствует действительности. Вероятно, Сократ сказал это потому, что он, кажется, переходит к той части вопроса, которая больше связана с приятным концом произведения, а именно: должно ли оно оказаться справедливым или несправедливым. На самом деле выяснение происхождения тирании — это явно вопрос политики. Ван Хойсде учит, как блестяще Платон занимался этим вопросом, 1. 1. p. 159."Но это было заслугой одной только философии, что она таким образом привела к их происхождению (тираний) и их возникновению из противоположного, из слишком большой свободы". То, что он уже видел в определенном смысле у греков, было политикой, не менее чем у Геродота, отца истории. (III, 82.) Но то же самое окончательно и полностью понимает и правильно объясняет Платон. Вся дискуссия от с. 562. с.; до с. 569, с.

Поэтому, когда он рассказал, как демократия порождает тиранов, и описал чрезмерную свободу демократии как ее конец, Глаукс сказал:"Сократ: Ιΐάνυ γε. καϊ έγωγε σύτης λέγω. Эти вещи служат для облегчения перехода от одного предмета к другому, и не всякому будет легко принять их в том виде, в каком они сказаны. Примечание Г. Шнайдера к этому отрывку:"Ибо он не произвольно, небрежно или по выбору, но менее озабоченно следит за порядком и временем своих высказываний, так что он советует Адунанту говорить в привычной беседе, и потому"не выносит Сократа на слова о равенстве женщин и мужчин, что он почти забывает об этом. Ср. кн. V. с. 451, B, G. и VIII. 571. В этом Сократе мы тоже обнаруживаем притворство, где бы мы его ни встретили. Но если мы хотим правильно оценить характер диалога, его необходимо заметить. Нет необходимости подробно останавливаться на этой части диалога, но достаточно упомянуть здесь отрывок, который, хотя и чужд обсуждению, в котором мы сейчас находимся, не следует, если угодно, игнорировать, чтобы правильно понять, как начало десятой книги связано с остальной частью рассуждения. Но он говорит так: οὐκ ἐτός, ἦν δ᾽ ἐγώ, ἥ τε τραγῳδία ὅλως σοφὸν δοκεῖ εἶναι καὶ ὁ Εὐριπίδης διαφέρων ἐν αὐτῇ. τί δή; ὅτι καὶ τοῦτο πυκνῆς διανοίας ἐχόμενον ἐφθέγξατο, ὡς ἄρα ‘σοφοὶ τύραννοὶ εἰσι ‘τῶν σοφῶν συνουσίᾳ.' καὶ ἔλεγε δῆλον ὅτι τούτους εἶναι τοὺς σοφοὺς οἷς σύνεστιν. καὶ ὡς ἰσόθεόν γ᾽, ἔφη, τὴν τυραννίδα ἐγκωμιάζει, καὶ ἕτερα πολλά, καὶ οὗτος καὶ οἱ ἄλλοι ποιηταί. τοιγάρτοι, ἔφην, ἅτε σοφοὶ ὄντες οἱ τῆς τραγῳδίας ποιηταὶ συγγιγνώσκουσιν ἡμῖν τε καὶ ἐκείνοις ὅσοι ἡμῶν ἐγγὺς πολιτεύονται, ὅτι αὐτοὺς εἰς τὴν πολιτείαν οὐ παραδεξόμεθα ἅτε τυραννίδος ὑμνητάς. οἶμαι ἔγωγ᾽, ἔφη, συγγιγνώσκουσιν ὅσοιπέρ γε αὐτῶν κομψοί. εἰς δέ γε οἶμαι τὰς ἄλλας περιιόντες πόλεις, συλλέγοντες τοὺς ὄχλους, καλὰς φωνὰς καὶ μεγάλας καὶ πιθανὰς μισθωσάμενοι, εἰς τυραννίδας τε καὶ δημοκρατίας ἕλκουσι τὰς πολιτείας. μάλα γε. οὐκοῦν καὶ προσέτι τούτων μισθοὺς λαμβάνουσι καὶ τιμῶνται, μάλιστα μέν, ὥσπερ τὸ εἰκός, ὑπὸ τυράννων, δεύτερον δὲ ὑπὸ δημοκρατίας: ὅσῳ δ᾽ ἂν ἀνωτέρω ἴωσιν πρὸς τὸ ἄναντες τῶν πολιτειῶν, μᾶλλον ἀπαγορεύει αὐτῶν ἡ τιμή, ὥσπερ ὑπὸ ἄσθματος ἀδυνατοῦσα πορεύεσθαι. πάνυ μὲν οὖν. ἀλλὰ δή, εἶπον, ἐνταῦθα μὲν ἐξέβημεν. Cf. ρ. 568, Α. St. И посмотрите, как быстро Платон возвращается на путь, когда сбивается с него.

Показано, что конец восьмой книги помещен в правильное место

Если в каком-либо другом месте, то уж точно в этом, мнение Шлейера о произведении, распространенном в книгах, можно было бы принять за истину, то это с. 5. выявлено: «Книги Alie iibrigen обрываются так в ситуации судебного процесса, что даже некоторые фигуры речи не могут быть обращены для обозначения заключения или вступления.» Ибо описание тиранического человека, которое, по-видимому, относится к этому обсуждению четырех различных государств и их происхождения и природы, а также четырех различных видов людей и их происхождения и природы, читается не в восьмой книге, а в заключении в девятой. Но наше затруднение, касающееся заключения произведения, также легко разрешимо. Ведь если произведение сосредоточено на Республике, то четыре формы правления — тимократия, олигархия, демократия и тирания — и их происхождение и природа, конечно, составляют итог восьмой книги, и Платон только для этой цели описал происхождение и природу отдельных людей, так как казалось, что происхождение и природа государств могут быть лучше поняты и, так сказать, психологически объяснены таким образом. Поэтому описание тиранического человека также относится к этому обсуждению, но поскольку Платон описал саму тиранию, которая лишь частично поддерживала обсуждение тиранического человека, основная цель этой книги была сведена к концу. Поэтому восьмая книга завершается такими словами: Τί οὖν; εἶπον: οὐκ ἐμμελῶς ἡμῖν εἰρήσεται, ἐὰν φῶμεν ἱκανῶς διεληλυθέναι ὡς μεταβαίνει τυραννὶς ἐκ δημοκρατίας, γενομένη τε οἵα ἐστίν.

Поэтому автор, мудро рассудив и сообразуясь с темой всего произведения и этой книги, и таким образом сам указывая на нее, помещает здесь конец книги. И именно из этого факта, на основании которого толкователи сделали вывод, что сам Платон, по-видимому, не делил свое произведение на книги, мы считаем, что можно с полным правом сделать обратный вывод. Ведь если не Платон, а кто другой был автором этого распределения, то что может быть более очевидным или ожидаемым, чем то, что он также добавит описание тиранического человека в восьмую книгу и закончит книгу таким образом? Что же касается самого Платона, то вы поймете, что он правильно перенес эту часть дискуссии, поскольку в конце девятой книги речь идет о том, справедлива она или несправедлива, а этот вопрос опирается главным образом на описание тиранического человека*). девятой книги. Это означало, что отдельные книги не были разорваны и разделены большим промежутком, и все же начало и конец книг не находились на своих местах. Ведь он не хотел, чтобы швы книг были настолько заметны, чтобы кости и связки каждой из них, подобно конечностям языка, были обнажены, но чтобы они были покрыты плотью и кожей, поскольку он хотел, чтобы написанное им было не только правильным, но и красивым. Это показало, что и в этом отношении работы Платона не могут быть преподаны в соответствии с обычными принципами искусства.