Германский Гермес. Музыкальные драмы немецких и австрийских композиторов.

Коллектив авторов

Рихард Вагнер

Лойбальд

трагедия в пяти действиях ¹

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА: ²

Ло́йбальд

Вердульф, друг Загмера, покойного отца Лойбальда

Родерих

Бертинг, граф-разбойник

Астольф, жених дочери Родериха

Альберт

Лотарь, кастелян замка Лойбальда и его воспитатель

Брайшальд, приятель Бертинга

Вульф, холоп Лойбальда

Отшельник

Призрак Зигмера, отца Лойбальда

Фламминг, бродяга

Берингер

Шрамбольд

Шенк, хозяин постоялого двора

Агнес, супруга Родериха

Аделаида, дочь Родериха

Зигфрид и Альбрехт, сыновья Родериха 10–12 лет

Ведьма

Её духи

Гундхен

Стражник

Караульный башенный сторож

Юноша

Холопы и гонцы

Первое действие

[Первая сцена] ³

Постоялый двор.⁴

Берингер, Шрамбольд и хозяин постоялого двора Шенк сидят за столом. Один молодой человек прислуживает.⁵

Берингер.

Эй! Да чтоб тебя!.. Ты скудно наливаешь, Шенк! Ты отмериваешь мне вина меньше, чем Господь Бог отмерил тебе плутовства!⁶

Шенк.

Плутовства?

Берингер.

Клянусь своей душой, до тех пор, пока Фламминг снова не заплатит тебе по лицу, щедрее ты отмеривать не будешь! Сорвиголова!..

Шрамбольд.

Клянусь своей честью, он, недолго думая, разобьёт одному парню лицо! Отведав твоей еды, Шенк, этот парень вспомнит свои фокусы!⁷

Шенк.

Эй, вы, плуты! Говорю же вам: поданная мною еда — еда что надо! И я состряпал её тогда, когда намеревались подпалить мой постоялый двор! Клянусь своей душой, дело было нешуточное!.. Я плут? Клянусь своей печенью, при мысли об этом мои волосы встают дыбом! Я плутую? Эй, парень! Знай: если бы я плутовал, на тебе не осталось бы ни одного лохмотья! Честный Шенк — плут!.. Избави меня Бог! Я не плут, ибо мне известно, кто плут! Лучше бы меня назвали бесчестным созданием! Клянусь своей душой, я не плут!

Берингер.

Так кто же плут?

Шенк.

Клянусь своей честью, плут — ты, ибо ты об этом спрашиваешь! Ты понимаешь, что за свой ответ я могу поплатиться разбитой головой. Нет, я не плут, но я знаю, кто плут.

Берингер.

Ты плут, ибо ты нас дурачишь! Я выцеживаю твоё вино, парень! Так кто же плут?

Шенк.

Что ж, если вы знаете о том, что я не плут, то я и не могу быть плутом.

Шрамбольд.

Эй! Чума на тебя! Отвечай, парень! Кто плут?

Шенк.

Отлично. Так как я не плут, то плутом должен быть кто-то другой. Я полагаю, что плут — иной человек, не я.

Берингер.

Я подожгу твой постоялый двор! Отвечай, кого ты имеешь в виду? Кто плут?

Шенк.

Эй! Тот, кто поджигает мой постоялый дом, тот и есть плут.

Берингер.

Эй, ты, чёрт из погреба! Неужели я плут?

Шенк.

Клянусь своей душой, ты не плут, ибо ты не поджигал моего постоялого двора. Его поджёг Фламминг.

Шрамбольд.

И ты считаешь, что Фламминг плут?

Шенк.

Клянусь своей честью, так и есть!

Берингер.

Я тоже так думаю. Фламминг плут: кто ищет выгоды с помощью уловок, тот — самый настоящий плут.

Шрамбольд.

В самом деле, сейчас он отправился к Бертингу, ибо ему известны тайные пути, ведущие к нему. Вместе с ним он врывается в деревни, убивает и грабит.

Шенк.

Клянусь своей честью, тот, кто совершает коварные убийства, то и есть плут! Не правда ли, старый Бандольф был бы ещё жив, если бы Фламминг не задал ему во время ссоры с Зигмером?..

Берингер.

Эй! Вот именно! Ссора запятнала его честь ещё и по другой причине. Клянусь своей душой, меня берёт злоба при мысли о том, что этот парень позволил наступить себе на брюхо юнцу, который едва достаёт своей ногой ему до пуза! Клянусь своей честью, меня злит, что ему нанесено телесное оскорбление!

Шенк.

Расскажи-ка мне об этом, приятель! Клянусь своей честью, наступить на брюхо!.. Поведай об этом, приятель! Неужели и вправду ему наступили на пузо?

Берингер.

Эй! Парень явился к Зигмеру и вызвался за вознаграждение уходить Бандольфа насмерть. Зигмер плюнул ему в лицо и отослал его к своему юному Лойбальду, который должен был доставить его к Бандольфу. Когда этот дворянчик его увидел, он наступил на него ногой, насмеялся над ним и отправил его к Бандольфу.

Шенк.

Ай да подлец! Клянусь своей душой, этот парень плут, самый настоящий бесчестный плут!

Входит Фламминг.

Берингер.

Эй! Пока мы разговаривали, плут явился! Хай! Фламминг, парень, откуда ты держишь путь?

Фламминг.

Эй! Да чтоб тебя!.. Вина, Шенк, вина! И советую тебе: вина самого лучшего! Я в жару! (Бросает на стол кошелёк, наполненный золотом.) Как насчёт улова, негодяи? Ну и денёк!.. Клянусь своей честью, сам чёрт схватил меня сегодня за глотку; и быть мне подлецом, если это не так! Вина, юнец, запиши в двойной долг!

Шрамбольд.

Эй, расскажи, приятель, расскажи об этом! Клянусь своей честью, хотелось бы мне узнать об этом!

Фламминг.

Если я не выпью вина, мой язык будет не в силах поведать об этом! (Пьёт.) Узнать об этом? Речь шла о моей жизни! Говорю же вам: Бертинг — парень что надо! Его здоровье! (Пьёт.) Наливай, юнец: здоровье — дело серьёзное. Бертинг — парень достойный уважения!

Шенк.

Что ж, приятель, пей и рассказывай!

Фламминг.

Рассказать?.. Я ещё не нахлестался! И подлец тот, кто не скажет, что Бертинг дельный парень! Я избороздил белый свет вдоль и поперёк, и мне не доводилось встречать столь честного парня! Да, было весело, клянусь честью!..

Берингер.

Расскажи! расскажи!

Фламминг.

Бертинг не честный парень? Если ты ещё раз скажешь такое, твоё лицо станет синим!

Берингер.

Знаю. Рассказывай, рассказывай, парень!

Фламминг.

Клянусь душой, Бертинг — честный парень! (Пьёт.) Бертинг пронюхал о том, что один странствующий рыцарь едет по́ лесу с деньгами и обретённой им возлюбленной. Знать не знаю, где он награбил эти деньги… Эй, клянусь честью, это — жратва для честных плутов! Говорю же, Бертинг — парень что надо! Он оставил эту жратву для меня! Ура! Это было чистым наслаждением! Я подстерёг эту пару в лесу.⁸⁹ Клянусь моей честью, они ехали рысью на покрытой плесенью кляче. Наливай, юнец! Малютка обнимала рукой своего возлюбленного и спала, он же от усталости едва держался в седле. Я остановил его клячу и бросился на него. Да чтоб тебя!.. Этот парень спрыгнул с лошади, и я во мгновение ока очутился на земле. Эй, парень принялся меня душить и намеревался уходить насмерть. Я тут же попытался собраться с силами, но, клянусь честью, мне этого никак не удавалось: я боролся с самим чёртом! Этот плут был силён и хитёр. К чёрту! Вина! Я перевернулся, освободил правую руку и ударил парня в подбородок. Эй, говорю же, мы переместились, я всыпал ему, и этот парень сдох. Да чтоб тебя!..

Берингер.

Скажи, парень, а что же стало с девушкой?

Фламминг.

Сорвиголова! С девушкой?.. Хай! Так ли уж барышни недоступны?.. Они недоступны до тех пор, пока поблизости нет третьей пары глаз. Эй, говорю же, мы поняли друг друга, как только этот болван плотно зажмурил свои глаза… Да, это было незабываемо!.. Лесная трава была так мягка… И если после этой забавы не вырастает круглый живот, то я в этом ничего не смыслю. Я отдал эту девку на ложе Бертинга и получил за это кошелёк и клячу. Думаю, работа была сделана чисто!

Берингер.

Клянусь своей честью, парень, это — грязная работа.

Фламминг.

Говорю же, моя работа — работа чистая! Пёс!

Шрамбольд.

Ну, если грязное есть чистое, то это — чистая работа.

Фламминг.

Вам что, свернуть шеи? Вы этого хотите, негодяи?

Берингер.

Эй, обманом лишить бравого рыцаря жизни и девушки — это грязно.

Фламминг.

Я тебе ноги переломаю, тварь!

Шрамбольд.

Клянусь своей честью, было бы лучше, если бы этот рыцарь тебя прикончил.

Фламминг.

Юнец, наливай!

Берингер.

Эй, лопни сам и сделай так, чтоб лопнул твой позор!

Фламминг.

Я тебе голову разобью, парень! Позор!..

Шрамбольд (в сторону Берингеру).

Эй, братец, напустись-ка на него и напомни ему о его позоре!

Берингер.

Да чтоб тебя!.. Подстеречь честнейшего рыцаря и обесчестить его верную возлюбленную!

Фламминг.

Обесчестить!.. Клянусь своей душой, я поступил с ней честно! Девушку бесчестит подлец, а не честный парень.

Берингер.

Ты и честный парень! Незаконнорожденный и честное дитя!

Шрамбольд (как прежде).

Отлично, приятель! Продолжай в том же духе!

Берингер.

Ты и честь!.. Клянусь своей честью, один юнец нанёс тебе телесное оскорбленье, замарав твою честь…

Фламминг.

Чего ты несёшь, парень?

Берингер.

Хай! Как он оторопел, когда задели его честь! Хе, парень, — брюхо, на которое наступили, и честь!..

Фламминг.

Брюхо, на которое наступили? Тебе что, жить надоело?

Шрамбольд.

Хе-хе!

Берингер.

Не правда ли, у Лойбальда крепкая нога?

Фламминг (хватает его).

Ты что, тварь, захотел отведать моих кулаков?

Шенк.

Терпение, приятель! терпение!

Берингер.

Сядь, и… и… я тебе расскажу!

Фламминг.

Чума и дым на твой рассказ! Яд тебе! Веди меня, парень, к Лойбальду! Юнец, выводи мою клячу!

Шенк.

Постой! Постой! Ты и сам не знаешь, чего хочешь!

Фламминг.

Я не знаю? Иди к чёрту, парень! Я хочу проломить этому юнцу голову!

Берингер.

Эй, парень, тебя обуяла жажда убийства! Держите его! Этот мошенник рехнулся!

Фламминг.

Вы что, хотите, чтобы это бесчестье пятнало меня и дальше? Я дворянин, негодяи…

Шрамбольд.

Дворянин и бесчестье! Отлично!

Фламминг.

Моя честь и телесное оскорбление! Ад и чума на этого парня! Юнец, где моя кляча? Укажи мне верный путь! Я прикончу этого юного негодяя! Эй, как бы мне хотелось хоть ненадолго забыть об этом, изгнав это из памяти ударами кнута! Но… отчего же?.. Спасибо, парень, что напоминаешь мне об этом! Где моя кляча? (Обращаясь к молодому человеку.) Чего ты здесь стоишь, ротозей? Взнуздай мою клячу, иначе я возьму вместо узды тебя! Клянусь честью, лицо Лойбальда посинеет! Подать сюда вина! И будь я плут, если до того как растоптать этого юнца, сделаю хотя бы один глоток! (Пьёт.) Чего ты хочешь, проказник? Я плут? Клянусь честью, невежа, я — не плут! (Пьёт.) Я — и брюхо, на которое наступили!.. Чтоб этому парню жаба пролезла в желудок! Наступить на брюхо!.. Если я стану помышлять не о мести, а о чём-то ином, то пусть каждый мой помысел изжарит меня в аду!

Говорю же: один добрый, один точный, один ловкий удар! Чума на тебя! Наступить на брюхо!..

Берингер.

Эй, этот парень упивается своим позором. Идём, приятель, день уже давно надел свой чёрный чепец! Думаю, нам пора!

Шрамбольд.

Этот плут корчит такие рожи, словно он застрял между землёй и адом. Клянусь своей честью, этого парня здорово отдубасили! Пойдём, приятель! Шенк, счёт завтра!

Уходит вместе с Берингером.

Шенк.

Эй, сколько я тебя помню, уходя, ты всегда говоришь одно и то же!

Фламминг.

Что, плуты ушли? Я отдал бы им всю свою добычу, если бы они не стали напоминать мне об этом. Или нет? Клянусь своей честью, я хотел бы отдать им свою добычу за то, что они напомнили мне об этом! Чума и дьявол! Я — и брюхо, на которое наступили!.. (Пьёт.)

Шенк.

Клянусь своей душой, я человек заурядный; но я бы охотно посыпал солью на его рану.

Фламминг.

Иди сюда, свирепое чудовище! Иди сюда, дьявол мести!

Шенк.

Что ты имеешь в виду, приятель?

Фламминг.

Послушай, парень, ты что, осёл?

Шенк.

Клянусь своей честью, если бы это было так, я бы не спрятал свои уши под головным убором!

Фламминг.

Эй, но ведь он на тебе! Значит, ты — не осёл. Так ты мошенник?

Шенк.

Душа моя, неужели в моих глазах лукавство?

Фламминг.

Сейчас ты выглядишь более честным. Нет, ты не мошенник. Ответь, есть ли в тебе нечто, усвоенное от других?

Шенк.

Думаю, я взял от всех понемногу: я могу быть глуп, как осёл, и хитёр, как мошенник.

Фламминг.

А мне нанесли телесное оскорбление: мне наступили на брюхо. Клянусь своей честью, этот парень — этот осёл с подрезанными ушами — наделён гораздо большим достоинством, чем я!¹⁰ Огонь и пламя на того парня! Чего нового, Шенк?

Шенк.

До моего слуха донеслось известие о том, что ты хочешь, чтобы тебе наступили на брюхо.

Фламминг.

Чума в твою пасть! Разве тебе что-то известно об этой ссоре?

Шенк.

Я знаю, что скоро ты начнёшь враждовать с Лойбальдом.

Фламминг.

К палачу твою шутку! Есть ли у тебя какие-нибудь сведения, парень?

Шенк.

Эй, мне стало известно, что в замке Зигмера что-то нечисто.

Фламминг.

Что я слышу! А где сейчас обитает тот, кто наступил на брюхо?

Шенк.

Он обитает там, где на твоё тело была поставлена печать.

Фламминг.

Так что же там происходит? Отвечай, парень!

Шенк.

Эй, проходя ночью мимо замка Зигмера, я повстречал там страшное привидение.

Фламминг.

Говорю же, парень, это предвещает грядущую распрю, в которой Лойбальду не собрать костей! Выводи мою клячу из конюшни, юнец! Я отправляюсь к ведьме. Подавай мою клячу!

Молодой человек уходит.

Я хочу разобраться в этом деле. И если разгорится распря, то я знаю, куда мне следует обратиться… Молния! Мне наступили на брюхо!.. К ведьме! Ведь речь идёт о Лойбальде!

Шенк.

Ты хочешь отправиться к ведьме, приятель? Клянусь моей душой, это — дело рискованное и опасное!

Фламминг.

Около замка Зигмера появляется привидение? Иного и не следовало ожидать! Я намерен тщательно разузнать об этом. Говорю же, я отправляюсь к ведьме!

Уходит.

Шенк.

«Скатертью дорога!» — отвечает мой мошенник. Клянусь своей честью, я — не просто человек, ибо во мне одновременно живут осёл и мошенник. Своего осла я всегда буду гнать перед собой, чтобы люди не догадались о моём мошеннике, и пусть моей сокровенной сутью станет человек, ибо он — наилучшее, хе-хе!

Уходит.

[Вторая сцена] ¹¹

Парк перед укреплённым замком Зигмера.¹²

Ночь.

В глубине сцены — тускло освещённый проход, ведущий в замок. В проходе виднеются мерцающие слабым светом склепы. Из прохода, ведущего в замок, выходит Призрак.¹³

Призрак.

Мучительная, горькая

Тоска по сыну

Заставила меня явиться

В это мир из-под земли.

Я слышу вой, стенанье,

Которое, взывая к мести,¹⁴

Гонит меня в здешние края

На поиски родного сына.

И я знаю: он способен

Прогнать тоску

И заглушить стенанье…

Но, блуждая, я сбился

С верного пути,

И я не в силах

Разыскать его!

Призрак удаляется.

Из прохода, ведущего в замок, выходит Лойбальд.

Лойбальд.

Как? Я — ничто? Ничто?..¹⁵

О, как давно вы воете об этом!

Прах моего отца,

Он превратил меня в ничто, —

К чему же этому ничто

Мерцать, как прежде,

Слабым, тусклым светом?¹⁶

Что ж, обрати во прах

Среди безмолвных

Сумрачных теней

Тот прах, который

Сам себя безжалостно

Рассеивает ныне!

Мне отвратителен наш

Сладострастный мир.

Мой дух иссяк.

К чему же праху

Трепетать как прежде?..

Я знаю: сладость миновала, всюду

Я чувствую одну лишь горечь,

И на свете нет жизни,

Что цвела бы для меня.

Но тускло брезжит

Смутная догадка:

Я человек!

О да! Я человек! —

Я жалкое созданье,

В самом себе я —

Как в темнице; я прикован

К единственному

Существу — к отцу.

Покинув этот мир,

Незримой крепкой цепью

Он тянет за собой меня.

О да! Я знаю,

Что такое человек!

Я знаю: мой отец

Был человеком.

И поэтому он умер.

Мне это хорошо известно…

Хо! Я знаю, я знаю,

Что такое человек:

Он — неудачное созданье,

Которое исправит только смерть!

Скажи, великий Бог-творец,¹⁷

Зачем ты создал человека?

Он — ошибка,

Ошибка, заключённая

В темницу, в оковы

Дольнего, земного праха!

И, преследуя благие цели,

Он сам себя готов разрушить.

О, вселяющая ужас мудрость,

Ты права! И мой отец… ах!..

Покорился твоей силе,

Мне, сыну, преподав урок.

Так пусть же ангел твой,

О, сын, стремится к твоему отцу!

Не оскорбляй небесное

Созданье лукавством чар

Внушающего омерзенье праха!

Лойбальд намеревается заколоться, тем временем к нему приближается Призрак.

Кто приближается ко мне?

Заходит ум за разум! Ха!

Постойте, мои очи!

Не спешите вытекать

Из тех пещер,

В которых вы живёте!

Стойте!

Останьтесь на своих местах,

О, очи, и глядите

На это зрелище,

Внушающее страх!

О, небо, неужели ты разверзлось,

Неужто ты обрушилось

На землю для того,

Чтоб он ко мне явился?

Что же остаётся волосам моим —

Встать дыбом

Или трепетать от счастья?

А языку? — дрожать от страха?

Или ликовать?

Ликуй же, содрогаясь!..

О, ты мой отец?

Призрак.

Лойбальд!

Лойбальд.

О, повтори! о, повтори!

О, повторяй мне

Это до тех пор,

Пока от радости

Я не сгорю дотла!

Призрак.

Лойбальд! Лойбальд!

Я более не твой отец!

Лойбальд.

Постой, мой дорогой!

Так ты не мой отец?..

Но вид твой благороден.

Ты сумел сюда явиться!

Ты изнурён — и заключать

Тебя в объятья я не стану!

О, как ты бледен!

Где же твоя тень, отец?

Призрак.

Я — моя собственная тень.

И я заимствовал её

У самого себя,

Дабы облечь в неё

Свою же собственную душу¹⁸.

Какой же клятвой

Мне поклясться в том,

Что видишь пред собой

Ты призрак своего отца?

Перед тобой

Ничтожное подобье

Его величья и достоинства!

Ты удивляешься?

Оставь же при себе

Свой бледный ужас!

До конца дослушай

Всю речь мою!

Она того заслуживает, право!

Я более не твой отец.

Взгляни же на меня!

Я сходен своим видом

С тем младенцем,

Что лежал пять месяцев

В утробе великанши.

И младенец этот

Вскоре должен был бы

Человеком стать,

Но оказался

Ни на что не годным.

Ныне я утерял всё

Своё совершенство,

И оно, иссякнув

И покрывшись пылью,

Спит в могиле.

Я не в силах заглушить

Мучительную мысль о том,

Что стало этого виною!

О, внемли мне!

Я хочу тебе открыться…

Земная речь,

Звучащая в моих устах,

Не в силах выразить ту муку,

Что заставила меня

К тебе явиться.

Что ж, назвать ли мне её тоской —

Тоской, охваченной

Ужасным страхом?..

Нет, слова, не облекайте

Мои страдания

В роскошные наряды!

Никого я не любил

Так сильно, как тебя;

В минувшие года

Здесь, наверху,

Ты был предметом

Моих горячих

И усерднейших забот,

Но после… я тебя покинул…

Ныне я о тебе тоскую,

И моя чрезмерная любовь

Карается страданием!

Мучительная, горькая

Тоска, влекущая меня

К тебе из-под земли,

Сильнее всех скорбей;

И мне позволено

Увидеться с тобой

Лишь под покровом ночи

И вдали от солнечных лучей,

Которые в ночи не в силах

Своим огнём рассеять

Мою сумрачную тень.

Меня вело сюда

Желание увидеться с тобой,

Ты понял это, —

И, прекрасно зная твоё сердце,

Я ни на миг не сомневался в том,

Что ты пойдёшь ему навстречу.

Знай же: прежде чем уснёшь

Возле меня в могиле,

Исполнить должен ты

Моё второе страстное желанье:

Ты должен месть свершить,

Ты совершишь кровавое отмщенье.

Месть, месть…

(Иль назови это тем словом,

Которое тебе придётся по душе.)

Ты должен — прочь сомненья! —

Отомстить за мою кровь,

Отравленную ядом!

Знай: ты должен отомстить злодею!

Ведь его, убийцу, и поныне

Не настигла злая кара!

Лойбальд.

О, призрак,

Что за вздор ты мелешь!

Как? Ты знаешь, что такое месть?

Отравленная кровь!..

Так говори же! Не молчи!

И не препятствуй мне!..

Призрак.

Так поклянись же мне

Стереть с лица земли

Того трусливого злодея,

Который силой, с помощью

Убийственного яда,

Опутал мою кровь

Постыднейшими узами!

Клянись мне в том,

Что Родерих погибнет

От твоей руки!¹⁹

Гони же прочь тот ужас,

Что написан на твоём лице,

Обрушь его

На подлую главу злодея!

К чему мне бе́з толку болтать,

Распространяясь о причинах

Совершённого убийства?

Ведь духам должно

Вскармливать беду

Храня молчание,

И утешение от слёз

Им не дано!

Так поклянись мне,

Прежде чем петух

Прогонит меня своим

Криком вниз,

А утреннее дуновенье

Грянет вместе с солнцем!

Так поклянись же мне!

Клянись мне Богом!

И не оставляй

Меня без утешенья!

Лойбальд.

О, дай же мне

Собраться с мыслями!

Клянусь, я это знал!..

Нет, у безумца, правда же,

Достаточно ума,

И, услыхав такое, он…

О нет! Ты лжёшь!

О нет, я знаю, истина

Не может находиться

Так близко от пределов

Неизвестности!

Ты хочешь мне польстить!

О, небо, ангелы!

Убийца Родерих?

О нет.

Не знал бы он, тогда бы я…

Убийца Родерих? О, это имя…

Кто в силах выразить всё то,

Что ты в себе таишь!

Призрак.

Скорее дай мне клятву!

Знай, я призрак!

Лойбальд.

Ты призрак? Призрак?

Ты охваченный страданьем призрак?

Яд! О яд! Так знай же:

Я готов поклясться

Величайшей клятвой!²⁰

Ад! о, страшный ад!

Яви мне сонм

Своих ужасных

Клятвопреступлений,

Из-за которых предан

Ты проклятью, —

Я тебя избавлю

От злых и тёмных чар

Губительного колдовства!

О, как хочу я испытать

Всю скорбь,

Все муки моего отца,

Чтоб, ядом напитав свой ум,

Вооружить его и непрестанно

Помышлять о мести!

Ты, я вижу, хочешь

Удалиться вниз,

Ведь ты спешишь на пир

В подземные пределы.

Так внемли же моей клятве!

Клянусь всем тем,

Что свято для людей

И призраков!

Клянусь твоею тенью

И твоею кровью!

И пусть твоё суровое проклятье

Сотрёт меня с лица земли,

Когда я не смогу исполнить

Своей клятвы до конца!

Клянусь: я истреблю

Весь род злодея Родериха!

Смерть, да! смерть тому,

Кто носит это имя!

О, не только гнусный Родерих,

Но и весь род его

Погибнуть должен,

Ведь погибель Родериха

Станет ему платой,

А гибель его рода — наказаньем.

Да будет клятва

Свершена на деле! Ха!

Отродью Родериха — смерть!

Не отравлять ему своей

Чумой наш мир!

Когда весь этот ненавистный род

Сполна заплатит своей кровью

За то, что подлый Родерих,

Убив тебя, обрёк тебя

На жуткие страдания

В подземном мире, —

Тогда мы оба — ты и я —

Навеки обретём блаженство!

Призрак.

Поклявшись, сын,

Ты поступил как должно.

Так сдержи же свою клятву

И не нарушай её:

Все речи, что звучали тут,

Могли бы принести

Тебе и мне страданья…

Но уж близок день,

И утреннее дуновенье

Гонит меня вниз.

Я возвращаюсь

И, не зная горя,

Призрак исчезает.

Следую назад,

Иду навстречу жалким

И ничтожнейшим мученьям,

Ведь в твоём сердце

Я прочёл ту весть,

Которая в меня

Вселяет радость.

Лойбальд.

Небо!

Прочь сомнения,

Я видел пред собою

Своего отца!

Так почему же

Я прирос к земле,

Застыв на месте?!

Что́ сковало мои ноги,

Которые должны

Стать крыльями?!

Где ты, о, мой отец?

Что сделала с тобою смерть!..

Окликни же его, болван!

И криком в клочья разорви

Всю свою глотку!

Призови небесный свод

Обрушиться на землю, —

Знай, всё это

Не в силах будет вызволить

Отца на белый свет!

Со временем мой зов

Изменится, он перестанет

Походить на самого себя

И ввергнет меня в ужас,

А отец… отец же

Мой призыв и не услышит.

О, зачем явился я на белый свет?

Уж лучше б я остался навсегда

В утробе матери,

Не ведая об этом!..

Как вид его был благороден!

В могиле — крепкая,

Стальная сила.

Он был прозрачен

И напоминал туман.

И сквозь него я видел

Лунный свет,

Мерцающий в ночи!

О, дерзость, дерзость,

О, неслыханная дерзость! —

Коварно, с помощью обмана

Лишить могущества того,

Кто благороден!..

И не забывай о том,

Что он способен и тебя

Лишить могущества и силы!

Небо, ты видело его,

И, глядя на него,

Ты слёз не льёшь.

Благодарю тебя за то,

Что, как и ты,

Я слёз не ведаю,

Ведь, проливая их,

Я утолил бы ими

Жажду мести,

Которую в меня вселяют

Мужество и смелость!

Нет-нет, не слёзы лить,

А убивать, да, убивать врагов!

И пролитую кровь

Смешать с потоком слёз,

Дабы почтить их.

Что ж, мужайся, разум!

Пусть хлынет волнами,

Пусть льётся кровь

И в ней потонет

Малодушье юного ума!

Я буду убивать,

И я отправлю на тот свет

Тень Родериха вместе

С прочими тенями!

Крови! Я крови жажду, и она —

Моя единственная цель!

Лойбальд уходит.

[Третья сцена]

Зал в замке. Появляются Вердульф и Лотарь²¹.

Лотарь.

Друг дома нашего,

Покинув свой

Далёкий замок,

Явился ты сюда;

Скажи, что привело

Тебя в такую даль?

С тех пор как в мир иной

Ушёл хозяин замка

И отец его теперешнего

Молодого властелина,

Здесь стало так пустынно

И царившая когда-то в замке

Привольная и полная

Веселья жизнь,

Которую лишь изредка

Внезапно омрачали тучи,

Исчезла вместе с ним,

С могучим Зигмером.

Все траурные одеянья,

Надетые по случаю

Кончины властелина

Замка, износились, —

И замок превратился

В тихий и обременённый

Скорбью монастырь²².

Вердульф.²³

Неужто это так?..

Уж скоро минет год

Со дня кончины Зигмера!..

Знай, Зигмер жив:

Он повторился

В образе родного сына,

Которому, как и ему,

Меч — друг и брат!

Пять лет тому назад

(Всё это время

Я был в сетях

Бесчисленных

Междоусобиц, распрей)

Я видел его, — в нём

Уже тогда проглядывал

Отважный рыцарь.

Он стремился

Разить врагов

И не глядел

На дев влюблённых

Нежным взором.

Неужели, —

Скажи мне, Лотарь —

Неужели Лойбальд

Стал другим?

Быть может,

В траурную скорбь

О том, кто мёртв,

Закралось горе неудач

Того, кто жив?

Лотарь.

Ты, Вердульф, ошибаешься!

Едва ли был на свете сын,

Который бы скорбел сильнее,

Теряясь в непрестанных

Помыслах об у́мершем отце! —

И Лойбальд ныне

Исчах от горя и печали!

Ведь такая скорбь

Сильнейшим ядом

Отравляет его юный ум

И омрачает нежное

Цветенье юности!

Его подвижный, острый ум

Стремится в бой, к мечу,

Ведь в нём живёт

Одна лишь мысль…

Его печалит смерть его отца.

Я предложил ему однажды,

Вердульф, устроить

Рыцарский турнир.

Он раздражён был тем,

Что мой совет изгнал

Из недр души его

Какой-то мрачный образ,

Рождаемый во тьме

Ещё более мрачной мысли, —

И бесстрастно, холодно ответил:

«Не хочу сражаться,

Ведь кто, если не я, отплатит?..»

А затем он, с нелюдимым видом,

Снова погрузился в свои мысли.

Знай, он склонен к одиночеству

Даже тогда, когда

Заботится о друге…

В тьме минувшей ночи

В плену был Лойбальд

У гнетущих, тяжких сновидений,

Он бормотал убийственные речи,

И, сурово понося всю свою жизнь,

Он трусом называл себя…

Я, растянувшись рядом с ним,

Не спал, и я старался

Избавить его очи

От тяжёлых сновидений.

Наконец, я разбудил его,

Но он, проснувшись,

Повелел мне спать.

Я сделал вид, что сплю.

Тогда, решив, что я уснул,

Он медленно прокрался в дверь;

А я последовал за ним.

Он шёл окутанными тьмой ходами,

В которых таял лунный свет,

Он направлялся в самый низ

Родного замка, и две тени,

Две мрачных тени были с ним:

Одну из них отбрасывал

Перед собой он сам,

Другая же спешила

Вслед за ним.

Я был его второю тенью.

Слушай! Когда же он, свернув,

Вступил в широкий ход,

В котором находилась

Давно изъеденная голодом

Седых времён гряда

Бесцветных склепов

Древних предков, —

Тогда меня окутал ужас,

И мне стало мниться,

Что я в плену у тёмных сил.

Я устрашился самого себя,

И, перестав его преследовать,

Я оглянулся… вскоре

Моя же собственная тень

Гнала меня обратно в замок.

Вердульф.

О, я вне себя.

Как? — радостью или печалью —

Назвать то чувство,

Что в меня вселяет

Твой рассказ?

Я вижу: удручённый

Тяжким горем Лойбальд —

Человек достойный;

И я знаю: он меня услышит.

Если в нём живёт

Могучий, мужественный дух,

Я принесу ему

В его тяжёлой скорби утешенье.

Лотарь.

Утешенье? Утешенье?

О, повтори ещё раз это слово!

Как? Я дерзостью считаю

Утешать покойников!

Неужто, Вердульф,

Ты считаешь, что они

Способны пробудиться?

Вердульф.

Нет же! Нет!

Здесь утешенье

Принесёт лишь меч!

Лотарь.

Что хочешь этим ты сказать?

Смысл твоих слов

Мне не понятен.

Вердульф.

Объясню тебе, мой друг…

Ты стар и сед —

Ты знаешь, что такое

Рыцарская добродетель.

Так узнай же:

Зигмер был убит,

Убит одним трусливым псом,

Который не достоин

Называться человеком,

Ведь собачье подлое отродье

Наделено коварной,

Низменной душой!

Старик, ты меня знаешь,

И ты часто

Радушно отворял мне

Крепкие ворота его замка,

В котором меня

Ожидала дружба!

И к кому я обращал

Свой прямодушный взор, —

С тем я был честен,

Как и подобает немцу.

Усопший Зигмер был

Моим бесценным другом,

И я был защитником

Ему при жизни.

Но убит рукою негодяя Зигмер…

И я отомщу за его смерть, поверь!

Он был погублен ядом

Подлого злодея Родериха.

Пусть же Родерих погибнет!

Пусть примет смерть

За свершённое убийство!

Лотарь.

Господом клянусь!

Моя душа предчувствовала это!

Вердульф.

О, как верно то,

Что я мужчина, —

Так верно то,

Что он подлец!

Лотарь.

Нет, это невозможно!

Ибо Родерих всегда

Был другом Зигмеру!

Их связывали дружеские узы!

Вердульф.

Память твоя лжёт,

И ложны твои чувства!

Неужели ты не знаешь

О той враждн старинной,

Что была меж ними?

Лотарь.

И причиной их вражды

Была — не так ли? — Берта?

Берта, которая когда-то,

Презрительно отвергнув

Родериха, отдала себя

В супруги Зигмеру?²⁴

Вражде той слишком много лет,

Она покрылась пылью

И не в силах разгореться

Снова, Вердульф!

Вердульф.

Жёлчь затаённой злобы²⁵

Долго копит тигр,

Когда могучий лев

Лишит его добычи.

Но если тигр сумеет

Подстеречь уснувшего врага,

То выпьет кровь…

Лотарь.

Не слишком ли уж долго

Копил он гнев свой?

Вердульф.

Нет! Разбойнику не сразу

Удаётся совершить разбой.

Лотарь.

Ты поразил мой старый ум.

Моя душа предчувствовала это…

Но доказать ты должен

Правоту тех слов,

Что сказаны тобою ныне.

И если этих доказательств нет,

То я твоим словам

Поверить не могу.

Вердульф.

О, недоверчивый старик!

Сам подлый негодяй

Поведал мне об этом,

Когда, кичась своими

Прошлыми делами,

Сознался некогда

И в этом страшном деле,

Назвав его убийством льва.

Проклятый раб!

За речь такую,

Звучавшую в твоих

Устах кровавых,

Заплатишь жизнью ты!

Любой, услышав эту речь,

Не так к ней отнесётся,

Как хмельные слуги волка,

Которые готовы

С буйным ликованьем

Внимать тебе

И слушать твой рассказ

О совершённом некогда

Тобою рыцарском поступке!

Остерегись! Из недр ночи,

Которую ты мнишь

Своей прислужницей,

Внезапно явится на свет

Карающий и грозный мститель!

Сюда я прибыл для того,

Чтоб обо всём

Поведать Лойбальду.

Я верю: речь моя вселит

В него неистовый, могучий жар;

И нет сомненья в том,

Что мною принесённое известье

Заставит его мстить

За смерть отца!

Избавить я хочу

Его от скорби и уныния, —

Я тысячу вселю в него

Горячих, страстных

Помыслов о мести —

И пробудится в нём чувство,

Изгоняющее скорбь,

Вселяющее жизнь

И устремляющее человека к человеку.

Лотарь.

И ты веришь в это, Вердульф?

Вердульф.

Ха! Конечно!

К чёрту все сомнения!

Но если Лойбальд

Не захочет мстить,

И если он не обнажит свой меч,

Дабы в отравленном чумой

Жилище кровопийцы

Совершить отмщение,

То плюну я ему в лицо —

И будет он покрыт бесчестием.

Я сам бы мог свершить отмщение,

И я достаточно силён для этого:

Ты, верно, видел,

Как мои холопы

Расположились здесь,

Под стенами немого замка…

Так как право

Мстить за смерть отца

Принадлежит лишь сыну,

В этом деле надлежит мне

Оставаться на вторых ролях.

Я вправе быть его сподвижником

И в помощь протянуть ему

Свою могучую, стальную руку.

Где же Лойбальд?

Нам следует спешить,

Покуда ад не подал знак

Коварному убийце,

Внушив ему

Предусмотрительность

И осторожность.

Лотарь.

Я сегодня

Его ещё не видел;

Я хотел его найти,

Весть о твоём прибытии

Нарушила мой план.

Из замкового двора доносятся трубные звуки, там раздаётся лошадиное ржание и слышится бряцание лат.

Вердульф.

Что это значит, друг?

Лотарь (у окна).

О, что я вижу!

Все холопы замка нашего

Коней своих выводят из конюшни,

И на их груди сверкают латы.

Лойбальда могучего коня

Его холоп обуздывает. Громко

Зов боевой несётся

Средь рядов бурлящих.

Да, ну и дела!

Впервые вижу я такое.

Слышу: во всех чертогах, башнях

Раздаётся эхо шума, лязга,

И ужасом охвачено оно.

Господь свидетель,

Странно это!

Как всё это необычно!

Вердульф.

Удивлён я. В чём, скажи,

Причина боевого зова?

Лотарь.

Появился Лойбальд!

Взор его пылает

Неистовым огнём!

И, Господом клянусь,

Таким его я никогда не видел!

Мнится, будто

Очи его — очи льва;

Его горящие и красные

От жара щёки опаляют

Всю бороду его;

И кажется: готов он

Растоптать ногами грех!

Не верю я глазам своим!

Скорее я поверю в то,

Что дьявол обуян

Благочестивым Божьим страхом!

Лойбальд (выходит вперёд).

Живо! Подать мне латы и оружие!

Эй, юноша! Где он?

Моё оружие!

Привет вам, Вердульф, друг!

О, не глядите на меня

Так удивлённо! Юноша!

Эй, юноша! Где ты?

Привет вам! Холла!

Кажется мне ныне,

Что время

Погрузилось в сон.

Ему пора проснуться!

Пробудись же, время,

Стань мгновением,

Дабы я смог стремительно

Через тебя перешагнуть!

Оружие! Я знаю:

Надо силой положить

Конец мучениям!

Но время…

Оно неспешно тянется,

Оно похоже

На ленивого сонливца.

Время! Остановись же!

Стань мгновеньем!

Укороти свою

Гигантскую длину!

Подать мне латы!

Вердульф.

Хо! Ого! Не так неистово! Хо-хо!

Скажи, что стало

Этого причиной?..

Лойбальд.

Нет! О причинах ни полслова!

Их отравляет ярость.

Где же пропадает

Мой юноша-слуга?

Дай, Вердульф, мне своё оружие!

Знай, нет на свете человека,

Который жаждал бы его

Сильнее, чем твой Лойбальд.

Вердульф.

Не спеши! Не так проворно,

Юный дворянин!

Ты возбуждён, неистов, —

Не теряй же головы!

Ответь, что привело тебя

В такое состоянье?

Лойбальд.

Ты с бородой —

Не расточай же

Понапрасну слов!

Прочь пустословье!

Парень, эй! Холла!

Дай, Вердульф, друг,

Своё оружье мне взаймы!

О, Боже, если б моя кожа

Была железной,

Я бы не нуждался в латах!

Да!.. Ух, как скулит он!..

Где же, где же

Мой юноша-оруженосец?!

Пусть сей миг

Он явится сюда!

Иначе придушу его!

Вердульф.

Когда ты, Лойбальд, замолчишь,

Я молвлю своё слово!

Лойбальд.

Нет! Поменьше слов, иначе

Твоим речам несдобровать!

Вердульф.

Послушай, ты намерен

Совершить напрасное,

Пустое дело.

От него хочу тебя я удержать,

Желая устремить твой меч

На путь иной борьбы.

Лойбальд.

Не говори так,

Бог свидетель!

Ведь твои слова —

Отрава для меня!

Умолкни и не насмехайся

Над благородным жаром,

Что меня снедает! —

Юноша! Эй! Эй!

Подай мне латы! —

Замолчи, сказал я!

Лучше одолжи мне, Вердульф,

Своё оружие!

Вердульф.

Нет, я не дам тебе

Оружья до тех пор,

Пока чудовищный злодей,

Предатель Родерих

Не обагрит его

Своею кровью…

Лойбальд.

Родерих?

Он перешёл тебе дорогу?..

Вердульф.

Его кровь должна

Умилостивить дух того,

Кто друг мне!..

Лойбальд.

Как же много натворил злодей!

Вердульф.

Он совершил одно убийство,

И к небу вопиет оно.

Лойбальд.

Ты лжёшь!

Он стал убийцей дважды.

Вердульф.

Нет! Неправда!

Нет, это ты лжёшь! Говорю тебе,

Им свершено одно убийство,

Лишь одно, не более.

Лойбальд.

Знай, этот подлый негодяй

Убил злодейски моего отца.

Вердульф.

Он разом умертвил отца и друга.

Зигмер был твоим отцом

И моим другом.

И мне думалось,

Лишь я один об этом знаю…

Но откуда же, скажи,

Тебе известно то,

О чём я так хотел

Тебе поведать?

Лойбальд.

Думаешь ты, мнишь:

Земля беременна —

Ей никогда

Не породить на свет

Ту тайну, что сокрыта

В её недрах?

Знай же: если б тайна

Этого убийства

Скрывалась в чреве матери

Как первенец её,

То этот первенец

Готов бы был

Покинуть её чрево,

Ибо он силён,

И, заключённый

В отвратительной темнице,

Он давно томится

Сладостной надеждой…

Вердульф.

Что? О чём ты?

Я тебя не понимаю!

Лотарь.

Что? Темны слова твои.

Их смысла я не постигаю.

Лойбальд.

Хе! Неужто я опять

Охвачен сном?

О, Лойбальд, Лойбальд,

Устремись вперёд!

Холла! Оружие!

Мой юноша-оруженосец! Небо!

Будь прокляты твои слова!

Я ввергнут ими в сон!

Он тысячу мучений

Примет от меня,

Ведь по его вине

Я, сонный, медлю,

Оставаясь здесь!

Но где же, где же

Юноша-оруженосец?

Холла! Холла!

Эй, юноша,

Подай моё оружие!

Появляется юноша, несущий вооружение.

Ну наконец-то!

Где ты пропадал?

Что задержало тебя

На пути ко мне?

Ответь мне,

В чём причина опозданья?

Юноша.

Причина — ржавчина,

Покрывшая оружие,

Которое лежало

Без употребления.

Лойбальд.

Густейшей ржавчиной

Покрылось — ха! —

Моё блестящее оружие! Но скоро

Оно, сверкая, обагрится кровью

Этого проклятого

И преисполненного яда пса!

Подай набедренники!

Вердульф (Лотарю).

Не теряя времени, пошли, старик,

Кого-нибудь под стены замка,

Чтобы передать моим холопам мой приказ:

По коням! Скоро грянет бой.

Лотарь.

Я так и сделаю. (Уходит.)

Лойбальд.

Зачем? С какой же целью, Вердульф?..

Вердульф.

Не спрашивай об этом, Лойбальд.

Им должно вместе с нами

Отправляться в путь

И следовать навстречу Родериху.

Лойбальд.

Нет! Забудь об этом!

Выбрось эту мысль из головы!

Я отомщу за смерть отца.

Мстить за отца — долг сына!

Вердульф.

О, не будь глупцом!

Мне надлежит принять

Участие в отмщении!

Лойбальд.

Пустые бредни!

Вердульф, в этом деле

Ты не соперник мне!

Вердульф.

Твоё упрямство —

Детские капризы!

Лойбальд.

Не раздражай меня!

Знай, если встречу я тебя

На поле брани, Вердульф,

Меч свой обращу

Против тебя, насмешника!

Вердульф.

О, горе тебе, Лойбальд!

Гибель ждёт того,

Кто насмехается над дружбой!

Лойбальд.

Живо! Время не ждёт!

Я всей душою жажду крови!

И если я не истреблю

Весь род коварного убийцы,

То я исчахну и погибну

Под тяжёлым гнётом

Исступлённой страсти!

Вердульф.

Нет! Я действую иначе:

Мой долг велит мне

Помогать тому,

Кто мстит за смерть отца.

Появляется Лотарь.

Лотарь.

Холопы твои, Вердульф,

Сели на коней.

Вердульф (Лойбальду).

Так в чём, скажи,

Последнее решенье

Твоей воли?

Лойбальд.

Дай клятву мне,

Что лишь мой меч

Найдёт дорогу к сердцу

Родериха и сольётся

С его кровью в поцелуе!

Вердульф.

Я клянусь тебе!

Лойбальд.

Кровь его рода

Мне принадлежит!

Клянись мне в этом!

Вердульф.

Кровь убийцы —

Награда твоему мечу!

Лойбальд.

Что ж, надеваю шлем на голову!

Всё, всё тебе даю:

Вооружись на бой!

Я в предвкушеньи:

Скоро хлынет кровь

Изменника-убийцы!..

Холла!

Забудь об отравленьях, Родерих!

И пусть они исчезнут навсегда

С лица земли!

Они — её бесчестье и позор!

Изобрести бы тысячу

Различных видов смерти,

Чтоб покарать твой чёрный,

Твой змеиный род!

Лотарь.

Постой! Постой!

О, юный дворянин!

Опомнись! Не спеши!

О, не иди на преступление!

Месть — дело справедливое,

Жестокость — нет²⁶.

Пусть Родерих поплатится

За совершённое убийство!

Карай злодея Родериха,

Но не род его, ведь род его

Ни в чём не виноват!

Не та позорна месть,

Которая омыта кровью,

А та, которая не знает

Жалости, поверь!

Лойбальд.

Не раздражай меня,

Холодный

И бесстрастный умник!

Страданью — честь!

О жалости ни слова!

Ведь жалость —

Бледная блудница.

И она, вселяя страх,

Мешает совершить

Кровавое отмщение!

Как только это дикое,

Мучительное чувство

Согреет и растопит

Своим жаром сердце,

Все остальные чувства

Превратятся

В набелённых потаскух!

Снизу доносится сигнал трубы.

Вот! вот!

Я слышу громкий голос

Медного герольда,

Зовущего меня

Исполнить долг!

Готов он лопнуть,

Ибо он уверен,

Что я умолк в объятьях сна.

Встреть радостными

Восклицаньями

Несчастного отца

И искупи его страданья!

Вперёд! вперёд!

Иначе он меня,

Бездельника, осыплет

Гневными укорами!

О нет, он этого

Не станет делать,

Ибо я сумею

Жестоко отомстить

За его смерть!

Лойбальд устремляется прочь.

Лотарь.

Стремительно, как ветер,

Улетел он прочь!

Откуда в нём такая ярость?

Чем она порождена?

Она взялась неведомо откуда!

О, глубокая здесь тайна скрыта…

И не приведёт к добру всё это.

Лотарь и Вердульф уходят.

[Четвёртая сцена]

Пещера ведьмы²⁷.

Из-под земли появляется земной дух.

Он кричит вниз.

Земной дух.

Хозяйка вышла погулять —

Прочь страх! Вы можете взлетать!

Ко мне! Оставьте все заботы!

Сюда! Прочь тяготы работы!

Из-под земли появляются земные духи.²⁸

Один дух.

Когда хозяйки нашей нет,

Для нас открыт весь белый свет!

Мы снова можем прыгать, бушевать!

Хозяйки нет, — ей нас не удержать!

Другой дух.

Так будем же скакать и веселиться!

Сей миг не скоро повторится!

Второй дух (обращаясь к первому духу).

Хозяйка наша ищет приключенья?

Первый дух.

Эй! Эй! Не за горами тяжкие мученья!

Хозяйка наша глупое созданье:

Она желает знать, когда наступит её смерть.

Но лишь она сюда нагрянет,

вновь начнутся наши жуткие страданья,

Возобновится злая круговерть.

Хозяйки нет — и потому нам нечего скрывать,

Мы можем ныне поболтать;

Но скоро к нам она вернётся —

И наша радость захлебнётся.

Другой дух.

О, если б вы могли тут наверху роиться и кружиться!

Но не позволено вам прыгать и резвиться!

Услышав вас, наставница сейчас же прилетит сюда

И всех вас заточит под землю, как всегда.

Дух (обращаясь к другому духу).

Зачем, скажи, пещеру оставляя нам,

Она стремится вдаль, будто спешит на пир?

Другой дух.

Не доверяя резвым шалунам,

Она желает лично поглядеть на мир.

Умнее нас она себя считает,

Но в жизни ничего не понимает.

Духи (ликуя).

О, ха́йза! Ха́йза! Позабудем в радости невзгоды!

Мы снова сыновья свободы!

Один дух.

О, как мне жалки те друзья,

Которым эту радость испытать нельзя!

Другой.

Они не духи: они люди,

глупостью свои венчающие дни,

И наказание несут они…

Способен дух избавиться

от всех проклятий, нет сомненья!

Но про́клятому человеку нет спасенья!

Духи.

Вращайтесь!

Не стойте немыми столбами!

Смыкайтесь!

Не будьте замёрзшими пнями!

Радостный круг скорее замкните!

Танцуйте! Пляшите! Ревите!

Пусть эхо пещерное весело дышит!

Наша хозяюшка нас не услышит!

Живо! Смелее! Прочь опасенья!

Вот вам награда за ваши мученья!

Парни наставницу хитро надули

И из расселины вмиг улизнули!

Раздаётся испуганный крик.

Дух.

Кто это? Что происходит? Кто там кричал?

Становятся видны две ноги, барахтающиеся в расселине скалы.

Голос (кричит).

О! О! О! О! Помогите! В тиски я попал!

Один дух.

Это Карбункул! В скале он застрял!

Другой.

Скорее на помощь! Иль парень пропал!

Они вытаскивают Карбункула из расселины.

Карбункул.

Благодарю, приятели, за тяжкий труд,

который требовал

могучей и стальной руки!

Что вы стоите и глядите на меня, как дураки?

Один дух.

Карбункул! Откуда явился ты? Молви хоть слово!

Какими судьба́ми мы свиделись снова?

С Карбункулом нам удалось повстречаться!

Но чую: нам скоро придётся расстаться!

Карбункул.

Хозяйка наша наверху сейчас.

Желая быть умнее нас,

Она, не ровен час, сюда нагрянет

И, как всегда, не к месту встрянет.

Дух.

Она безмерно любит колдовать,

Но ей высокого искусства не понять!

Карбункул.

Повсюду рыская и пробираясь в дальние края,

Избавиться от тяжких мук хотел бы я.

Шмыгнув в расселину,

я в щель скалистую забрался

И рад, что с вами снова повстречался.

Дух.

Нам не понять того, кто вниз спешит.

При мысли о подземных недрах нас тошнит!

Другой дух.

Мы страстно ввысь стремимся, как всегда.

Все наши помыслы направлены туда!

Карбункул.

В бескрайнюю высь

я хотел воспарить

(высь наивных влечёт),

Я думал: мы в ней

устремимся в свободный полёт!

Кто там, под землёй,

пред хозяйкой себя не уронит,

Тому она ввысь устремиться позволит!

«Вам будет отрадно вверху!» — говорит она нам.

Я был наверху — и не верю подобным словам!

Вверху тяжелейших страданий не счесть, —

К чему нам такая великая честь?

Такие труды — непосильная ноша,

И я не хочу надрываться, как лошадь!

Дух.

Слова твои странны и сеют сомненье.

Мы думали, ждёт нас вверху наслажденье.

Уж лучше останусь внизу! Прочь заботы!

Внизу мне привычней, там меньше работы!

Другой дух.

О горе! Я вижу хозяйку. Сейчас

Она будет здесь и накроет всех нас!

Сверху со скалы спускается ведьма. Духи исчезают, Карбункул остаётся.

Ведьма.

Эй! Эй! Я слышу шум и гам!

Опять раздолье шалунам?

Что там в расселине мерцает?

Кто там себя испуганно скрывает?

Быть может, света ему мало?..

Карбункул, я тебя узнала!

Карбункул визжит.

Ведьма.

Визжит он, спрятавшись во тьму;

И мне понятно почему!

Лентяй и бездельник, ты скверно трудился!

Отлынув от дел, ты на землю спустился!

За это тебя покараю! Мужайся!

В подземные недра, лентяй, возвращайся!

Карбункул.

Желая меня наказать,

внезапно меня награждает!

Меня, подъярёмного,

менее тяжкое иго внизу ожидает!

Карбункул исчезает.

Ведьма.

Юнцы не смогли ничего разузнать,

Мне с горечью следует это признать.

Мать моя тысячу лет жила,

Дольше прожить она не смогла.

Ни чарами властными, ни ворожбой

Она не сумела сладить с судьбой.

Со мной расставаясь, она предсказала:

Наступит мне смерть. Только этого мало:

Скитаясь в долинах мирской круговерти,

Узнать я хочу время собственной смерти.

Мне чудится всюду её приближенье.

Моё колдовское искусство — мученье!..

Я чую, сюда держит путь человек-прохиндей.

Иди же ко мне, продувной лиходей!

Появляется Фламминг.²⁹

Фламминг.

Ты тоже бранишься, ведьма? Думаю, пока Земля не прейдёт, мир не изменится и останется прежним. Дай мне присесть, я устал. Клянусь своей честью, чтобы узреть будущее, нужно в него устремиться!

Ведьма.³⁰

Садись на череп, придя к куме!

Что ты таишь в своём уме?³¹

Фламминг.

Ты любезничаешь с помощью черепов, ведьма? Что я таю в своём уме?.. Скажи мне, способна ли ты истолковывать привидения?

Ведьма.

Эй, глупый юнец, к чему вопрошанья?

В грядущее смотрят мои предсказанья.

Фламминг.

К чему хвастаться тем, что находится в твоих силах? Около замка Лойбальда появляется привидение. Скажи, что стало этому причиной?

Ведьма.

Зерцало говорит моим очам:

Там призрак бродит по ночам.

Фламминг.

Эй, призрак ли это, или сам чёрт, — я спрашиваю тебя, седая, что это значит?

Ведьма.

Такое любопытство я прощаю.

Всё расскажу тебе, что знаю.

Делая странные жесты перед зеркалом.

Мяукает кошка, кричит петух…

Тух-тух! тух-тух!

Лягушка и жаба скачут в могилу;

Гиллу! гиллу!

Фламминг.

Если это не бессмыслица, то в своей жизни я не сказал ничего умного! Клянусь своей честью, она ни слова не понимает из того, что говорит.

Ведьма.

Мой сын, не мешай, дай свершить заклинанье, —

Получишь ответ на своё вопрошанье.

Как прежде.

Мяукает кошка, кричит петух…

Тух-тух! тух-тух!

Лягушка и жаба скачут в могилу,

Гиллу! гиллу!

Кудахчет курица, урчит кот,

Филин внебрачным отцом слывёт!

Са хай! Са хай! Ворон крылом губит свет,

И тусклого света больше нет!

Обращаясь к Фламмингу.

Там! в зеркале! внутри!

Получишь ответ! смотри!

Фламминг.

Клянусь своей душой! Что за чертовщина! Да чтоб тебя!.. Такое чувство, что мои глаза стали хмельными! Э, да там, в этом зеркале, сидит сам чёрт!

Ведьма.

Не утруждай его чрезмерно:

О нём забочусь я всесердно.

Фламминг.

Эй, ты так заботишься о нём, ибо всё это — его чары!

Ведьма.

Он бабку обманул мою, шутя,

В её утробу положив дитя.

Их жизнь грызня была,

Рождающая злые чувства,

Но бабка выведать смогла

Секреты чёрного искусства

У чёрта. Мать моя была

Благопристойное созданье:

С проклятием она меня на свет произвела,

Как будто миру в назиданье.

Теперь же чёрт ко мне настойчиво стремится,

Чтоб позаимствовать мои познанья,

Но моих юных подмастерьев вереница

С позором провожает все его дерзанья.

Как странен ты, сюда пришедший!

Жестикулируешь ты, словно сумасшедший!

Фламминг.

Ты так считаешь?.. О да! Лойбальд дерётся с Родерихом!³² О да! Я знаю, что мне следует делать! Отлично, ведьма, превосходно! Очень хорошо! Я отправляюсь пешком к Родериху! Идёт? Он должен меня принять! И если этот плут сидит в седле, то он — эй! — будет начеку. Благодарю тебя, ведьма. Я иду к Родериху.

Ведьма.

Стой, неотёсанный! К чему такое рвенье?

Хочу я получить вознагражденье!

Быть может, в вашем мире принято иначе…

Но в нашем мире плата много значит!

И знай: (поведаю тебе приватно)

Я — ведьма — и колдую не бесплатно!

Фламминг.

Деньги? В другой раз, Лизхен! Подожди до следующего раза. Пусти меня, моя копилка, пусти меня, я должен уходить!

Ведьма.

Плати! И не пытайся увильнуть!

Знай, грубиян, тебе меня не обмануть!

Фламминг (в сторону).

Неужели я не сумею тебя обмануть? Обман — мой единственный путь! (Обращаясь к ведьме.) Завтра я принесу тебе золото и серебро. А теперь отпусти меня! Я ухожу.

Ведьма.

Да будет так, плутишка. Не дразни чудовищ!

Я завтра жду твоих сокровищ.

И если в девять дней не принесёшь их мне домой,

То ты, пройдоха, будешь мой!

Фламминг.

Неужели? Я стану твоим? Клянусь моей душой, если ты что-то затеяла, блюдя свою выгоду, то так тому и быть! Хай! Она сама побуждает меня к тому, чтобы я обвёл её вокруг пальца. Я стану принадлежать ей? Почему же нет? Это столь же выгодно, как если бы я дарил ей уже проданную овцу. Я буду принадлежать ей? Эй, я подарю ей кусок самого чёрта! Я стану принадлежать ей? Я себе не принадлежу: чёрт так часто хватал меня за глотку, что я стал принадлежать ему! Я буду принадлежать ей? Что ж, она намерена поспорить за меня с самим чёртом! Клянусь моей честью, ведьма, ты должна меня подчинить себе! Один хитрый трюк — и удача в кармане! Я иду к Родериху. И если Лойбальд не сдохнет, то я ничего не смыслю в призраках!

Удаляется.

Ведьма.

Проворная душа, сующаяся всюду,

Подобна загрязнённому сосуду;

И парню этому чрез девять дней

Придётся стать добычею моей!

Удаляется.

[Пятая сцена]

Лес. Бертинг, Брайшальд и несколько холопов.

Бертинг.

Не видел ли ты моих холопов?

Брайшальд.

Я видел их издалека. Они поджидают на узкой дороге. Сдаётся мне, они готовы совершить улов. Даю слово, я люблю вступать в драки, но я не хотел мешать и спугивать дичь.

Бертинг.

Кого же они там подкарауливают? Эта дорога пользуется дурной славой; и меня удивляет, что Фламминг сумел на ней кого-то поймать. Говорю тебе, Брайшальд, мы должны нанести крепкий удар, иначе нам больше не пировать. Как ты на это смотришь?

Брайшальд.

Как? Жить, словно пёс в конуре? Скажи об этом тем парням, всё мужество которых способна вылакать кошка! И если мне не видать ни девок, ни вина, то я готов прямо сейчас отправиться к дьяволу! Направь меня в самую гущу драки, и я посмотрю, чья возьмёт!

Бертинг.

Ты дельный парень! Сдаётся мне, сюда приближаются мои холопы.

Брайшальд.

Они летят так, словно за ними кто-то гонится!

Бертинг.

Кого же они сюда доставят?

Брайшальд.

Самих себя!

Бертинг.

Чёрт бы их побрал! Как? Словно летний день, заставляющий ждать ночь, они заставили меня томиться в ожидании и никого не сумели поймать!

Брайшальд.

Тихо! Тихо! Они доставили сюда какого-то парня.

Появляются холопы, с ними гонец.

Холоп.

Господин! Мы сумели поймать гонца, но он не хочет сознаваться в том, куда и с каким известием он послан. Допроси его!

Бертинг.

Почему же ты не хочешь отвечать, подлец? Тебя ждёт смерть, если ты не заговоришь!

Гонец.

Честный парень скорее умрёт, чем покорится силе.

Брайшальд.

Скажи об этом самому себе, парень! Вот тебе, тварь!

Бьёт его.

Бертинг.

Ты не желаешь говорить? Вывихните ему суставы и узнайте всю правду!

Холопы бросаются на гонца. Спешно приближается другой холоп.

Холоп.

Господин! Повелитель! Пусть этот гонец убирается восвояси: я вижу вдали облако пыли…

Бертинг.

Облако пыли? Кто же это?

Холоп.

Господин, сюда мчится верхом пятнадцать парней.

Брайшальд.

По коням! холла! кони!

Бертинг.

Это — хозяин гонца! Холла! Холла! Моего коня! Будет отличный улов! Вперёд!

Он вскакивает на своего коня и вместе с другими устремляется вперёд. Гонец и один из холопов остаются.

Гонец.

О горе! Это граф Альберт! Впрочем, если они будут храбро сражаться, то они сумеют спастись.

Холоп.

Чего ты там бормочешь, парень?

Гонец.

Чего тебе надо?

Холоп.

Эй, парень, ты грубо меня оборвал — получай же в морду! (Даёт ему оплеуху.)

Гонец.

Бей же, бей, подлец! Дело может перемениться!

Холоп.

Перемениться? Кто может перемениться? Ты хочешь изменить мой нрав? Ты хочешь сделать меня изменником? За это я буду терзать тебя и в аду, подлец!

Гонец.

Ты не найдёшь в аду ни одного честного парня.

Холоп.

Я не найду в аду ни одного честного парня? Ты полагаешь, я отправлюсь в ад? Я — в ад? Вот тебе ответ! (Бьёт его.)

Гонец.

Невзирая на меч и копьё, я дам тебе свой ответ. (Бьёт его.)

Холоп.

Ты ударил меня? Клянусь своей душой, этого я не потерплю!

Он бросается на него, они борются, гонец видит путь спасения и убегает.

Холоп.

Да чтоб тебя!.. Не хватай меня за глотку! Па! Куда же он скрылся? Неужели он растворился в воздухе? Неужто он был сделан из воздуха? Нет, это не так, ибо тот, кто сделан из воздуха, никого не хватает за глотку. Думаю, этот парень убежал прочь.

За сценой слышны удары мечей.

Что я тут делаю? Думаю, для меня самым лучшим было бы тоже убежать отсюда, покинув это место, иначе моя душа покинет моё тело. Клянусь моей честью, Бертинг скор на решения… Сдаётся мне, этот парень в крови… Бегу отсюда прочь.

Убегает.

Через некоторое время появляются Бертинг, Брайшальд, Альберт и холопы.

Бертинг.

Вперёд! Вперёд! За дело! Брайшальд, забери холопов и гонца в замок!

Брайшальд.

Эй, я не вижу ни гонца, ни холопа.

Бертинг.

Где они? Убежали! Клянусь своей честью, тот, кого мы оставили с гонцом, — не самый отважный парень. Они оба не многого стоят. Что ж, Альберт, откуда ты и куда?

Альберт.

Я не желаю тебе отвечать. Убей меня, мне не нужна моя жизнь!

Бертинг.

Так ты заодно с этим холопом? Вырвите у него всю правду!

Несколько холопов валят Альберта на землю, хватают его за руки и за ноги и пытаются вывихнуть ему суставы.

Альберт.

О, это страшнее смерти.

Бертинг.

Говори всю правду! Ты будешь говорить или нет? Подумай!

Альберт.

Я не желаю говорить, но я вынужден это сделать. Остановитесь! Я по чести скажу тебе всю правду!

Бертинг.

Стойте! Оставьте его! Говори же! Откуда ты?

Альберт.

Я следую из замка Родериха и направляюсь домой.

Бертинг.

Что же ты делал у Родериха?

Альберт.

О, для меня это ещё более страшная мука!.. Я сватался к его дочери.

Бертинг.

И ты был отвергнут, не так ли? Ну же! Ну же! Скажи, она прелестное дитя?

Альберт.

Она слишком красива для меня, вот почему мне пришлось от неё отступиться!

Бертинг.

Упрямое дитя! Клянусь моей честью, она — упрямая малышка! Что ж, посмотрим, отвергнет ли она меня! Клянусь честью, она должна стать моей! Вперёд, холопы!

Альберт.

О, она не для тебя! Она ангел!

Бертинг.

Какое мне дело до ангела? Она — плоть. Плоти я хочу, плоти и плотских утех. Холла! Брайшальд, забери Альберта в мой замок. Я добуду эту деву из замка Родериха! По коням! По коням! В седло, холопы! Вперёд! Я излечу её от её упрямства!

Все удаляются.

Второе действие

[Первая сцена]

В укреплённом замке Родериха. Агнес и Аделаида.³³

Аделаида.

Возлюбленная мать!

О, не терзай любовью

Моё несчастное,

Измученное сердце!

Оно любви не жаждет.

Знай: прекрасна та любовь,

Которая сама нашла свой путь…

Агнес.

О, несмышлёное дитя!

Ты неразумна, ибо хочешь

Отвергнуть, оттолкнуть его!..

Не любишь ты его.

Скажи, любила ль

Ты его когда-нибудь?

Аделаида.

Возлюбленная мамочка!

Нет, никогда!

Нет, никогда его я не любила!

Агнес.

Но тогда о ком же

С такой любовью ты вздыхаешь?

Аделаида.

Что? С любовью я вздыхаю?..

Агнес.

Мы краснеешь! Отвечай мне,

Кто стал причиной твоего томленья?

Аделаида.

Стал причиной моего томленья?..

Агнес.

Как зарделись твои щёки!

Вижу, тебе трудно говорить!..

Ответь же мне,

Кого ты любишь?

Аделаида.³⁴

О, возлюбленная мать!

Знай: никого я не люблю!

Агнес.

Так отчего же

На твоих щеках румянец?

Аделаида.

На моих щеках румянец?..

Агнес.

Краснеют щёки

Всё сильнее и сильней!

О, несмышлёное дитя!

Не скрыть тебе своей любви!

А завтра явится жених,

Он более не спросит о любви;

И стать должна ты будешь

Его супругой. Боже,

Ты в силах всё переменить!..

Так позаботься

О своём наряде, дочь, а я…

Я постараюсь заглушить

Предчувствия, которые

Роятся в моём сердце.

Агнес уходит. Аделаида берёт лютню.

Аделаида.³⁵

Ах, горе, моё сердце,

О, как ты печально!

Излейся, сердце, тысячью

Прекрасных, нежных звуков

И его имя славою почти!

Играет на лютне и поет.

Всё моё сердце содрогается в смятеньи

Пред грозной силой неизведанных страстей;

И, сладостное имя повторяя в исступленьи,

С любовью жду я радужных вестей.

Потоки радости уносят прочь мою печаль,

я верю чуду,

Когда мне «Лойбальд! Лойбальд!»

слышится повсюду.

Ты моё сердце озарил

лучистым, радостным сияньем;

Все помыслы мои — тебе;

Моим любовным, сладостным терзаньем

Я вручена твоей судьбе.

А эхо, вторя: «Лойбальд! Лойбальд!» —

весело ликует

И радостную песнь воркует.

Появляется Гундхен, у неё в руках наряды.

Гундхен.

Ах, барышня, вы снова тоскуете о своём возлюбленном; я же явилась, чтобы нарядить вас в свадебное платье, ведь вы выходите замуж за другого… О чём вы думаете?

Аделаида.

О, моя Гундхен, помоги мне и завтра, и послезавтра скоротать время, слушая твои весёлые и остроумные речи. Ничего иного я слышать не желаю.

Гундхен.

Если бы Лойбальд услышал это, то он позавидовал бы моему остроумию.

Аделаида.

Научи меня своему остроумию, дабы я могла высмеять своё положение невесты.

Гундхен.

Чтобы услужить вам, моё остроумие должно оставить в стороне всякие шутки. Сейчас не до смеха, барышня, и любая шутка неуместна, ибо о вас необходимо как следует позаботиться.

Аделаида.

Ты так считаешь?

Гундхен.

А что если вам убежать из замка?

Аделаида.

Гундхен! Бежать? Подумай, что ты говоришь!

Гундхен.

Что же вы намерены делать?

Аделаида.

В любви я хочу положиться на Бога.

Неужто, вселив в наше сердце любовь,

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Действие трагедии происходит в Средние века. Топография разворачивающихся событий во многом условна. Перед нами — хмурое, овеянное туманами и затерянное во времени Средневековье, сохраняющее в себе, впрочем, отчётливый немецкий колорит.

2

Сопоставляя трагедию «Лойбальд» Вагнера с трагедией «Гамлет» (или, если угодно, с пьесой под названием «Трагическая история о Гамлете, принце датском», The Tragical Historie of Hamlet, Prince of Denmarke) Шекспира, мы должны указать на явственные параллели, несомненно, существующие между выводимыми на сцену героями: Лойбальд — это Гамлет Вагнера, Аделаида — Офелия, Родерих — Клавдий и при этом, что важно, Полоний, Призрак же Зигмера — Призрак отца Гамлета…

3

Сопоставляя «лишённую музыки» трагедию «Лойбальд» с созданными Вагнером позднее музыкальными драмами, можно предположить, что «партию» Лойбальда должен был бы исполнять ein Heldentenor («героический тенор»).

4

Постоялый двор. Участники первой сцены изъясняются прозой. В их разговоре царит бандитский, воровской жаргон. Вообще говоря, в трагедии «Лойбальд» проза чередуется с белым стихом и стихотворными рифмами. К примеру, «гамлетовский монолог» Лойбальда (1 действие, 2 сцена) — образец белого стиха, тогда как Ведьма и её духи (как видно из последующего) изъясняются в рифму.

5

Бандитский, воровской жаргон Берингера, Шрамбольда, Шенка и Фламминга образует своеобразный «сниженный фон» высокопарной и истинно шиллеровской патетики, которой преисполнены речи Призрака и «гамлетовский монолог» главного героя, звучащие в следующей — второй — сцене первого действия трагедии.

6

«Ты скудно наливаешь, Шенк!» Сопоставление «Шенк — наливать» — игра слов: schenken — «наливать».

7

Сей, прямо скажем, разнузданный «диалог» на постоялом дворе отчасти напоминает разговор разбойников из одноимённой драмы Шиллера (1 действие, 2 сцена) и ту беседу, которая звучит в самом начале трагедии «Эгмонт» Гёте. Манера речи Берингера напоминает манеру речи «философа» Апеманта из пьесы «Тимон Афинский» (или, если угодно, «Жизнь Тимона Афинского», The Life of Timon of Athens) Шекспира.

8

«…это — жратва для честных плутов!» Контаминация, оксюморон «честный плут» — превосходная характеристика нравов низконародья, с которым мы сталкиваемся в первой сцене первого действия трагедии. «Низконородье», к слову, — излюбленный термин философа Г. Я. Стрельцовой, различающей между собой низконародье, простонародье, средненародье и высоконародье.

9

«Я подстерёг эту пару в лесу». Монолог Фламминга, играющего важную роль в разворачивающейся трагедии, сполна выражает его внутреннюю суть. Эта «оставшаяся за кулисами» история «охоты» Фламминга и его нападения на странствующего рыцаря и его возлюбленную свидетельствует о том, что Фламминг — достойный наследник Яго. И не будет преувеличением сказать о том, что убийца, насильник, вертопрах, циник и «перекати-поле» Фламминг — «мелкий бес» трагедии «Лойбальд». Фламминг встревает в разные истории и сеет зло, и, по меркам всего действа, он — олицетворение порока, живущего мелкими обидами и вздорными, суетными и при этом омытыми кровью «приключениями».

Трагическая история, излагаемая Фламмингом, — вполне в духе Грильпарцера и Клейста.

10

«Клянусь своей честью, я — не просто человек, ибо во мне одновременно живут осёл и мошенник». Такого рода рассуждения — вполне в духе шутов Шекспира.

11

Во второй сцене первого действия трагедии мы видим глубоко своеобразные «вариации Вагнера на тему Шекспира». «Выход» Призрака и «выход» главного героя являются смысловой экспозицией «шекспировской» завязки действа, которое в дальнейшем найдёт совершенно иное, нежели у Шекспира, развитие. Пред нами Шекспир Вагнера и Вагнер Шекспира.

12

Зигмер — отец Лойбальда, отравленный Родерихом, отцом Аделаиды. Аделаиду же и Лойбальда гибельным узлом свяжут любовные узы. Как видим, шекспировская завязка вагнеровской трагедии имеет свои нюансы: у Вагнера акценты расставлены несколько иначе, и, условно говоря, Офелия Вагнера является дочерью Клавдия Вагнера — Родериха.

13

«…выходит Призрак». Не будет преувеличением сказать, что этот Призрак — самый настоящий предшественник короля Марка («Тристан и Изольда») и верховного бога Вотана («Кольцо нибелунга»)… Если бы Вагнер написал музыку к своей трагедии «Лойбальд», то партию Призрака, конечно же, должен был бы исполнить бас.

14

Призрак побуждаем чувством мести. «Месть» (die Rache) станет в дальнейшем движущей силой и смыслообразующим вектором мыслей, чувств и действий Лойбальда.

15

«Как? Я — ничто? Ничто?..» С этой реплики начинается так называемый «гамлетовский монолог» Лойбальда, с этими словами пред нами предстаёт первый Сверхчеловек Вагнера, первый в длинной галерее иных Сверхлюдей.

16

«Гамлетовский монолог» Лойбальда является самобытной вариацией на темы двух монологов Гамлета Шекспира: монолога из второй сцены первого действия («О, that this too too solid flesh would melt […] How weary, stale, flat and unprofitable / Seem to me all the uses of this world!») и монолога Гамлета из первой сцены третьего действия («To be or not to be — that is the question»).

Первый Сверхчеловек Вагнера предстаёт пред нами с такими словами на устах, которые сразу же, «с порога» задают определённый экзистенциальный и психологический тон, во многом созвучный не только духу Гамлета Шекспира, но и глубоко трагичному мирочувствию Каина и Манфреда Байрона.

17

«Скажи, великий Бог-творец, /Зачем ты создал человека? / Он — ошибка, / Ошибка, заключённая / В темницу, в оковы /Дольнего, земного праха!» Эта эскапада Лойбальда свидетельствует о том, что он напрочь игнорирует учение, согласно которому человек создан по «образу» (imago) и «подобию» (similitudo) Бога, учение, в котором многие видели и видят залог высокого метафизического достоинства человеческого «Я». Риторические вопрошания и выводы Лойбальда созвучны и Фаусту Гёте. (Заметим, первая часть трагедии «Фауст» была опубликована Гёте в 1808 году, то есть задолго до того времени, в которое был написан «Лойбальд».)

18

«Я — моя собственная тень. / И я заимствовал её / У самого себя, /Дабы облечь в неё / Свою же собственную душу». Такая затейливая самоидентификация не имеет аналогов в истории мировой философской антропологии. Как видно из слов Призрака, личность погубленного Зигмера распадается натрое: на /1/ «Я», /2/ тень и /3/ душу; и такая антропологема выглядит весьма экстравагантно не только, скажем, на фоне манихейской антропологии, но и на фоне древнекитайского учения о десяти душах (семи злых и трёх добрых), пребывающих в каждом из людей.

19

Не упустим из виду того важного факта, что Призрак настойчиво призывает Лойбальда отомстить Родериху, а не его роду: «Клянись мне в том, / Что Родерих погибнет / От твоей руки!» — восклицает Призрак; Лойбальд же неистово клянётся уничтожить весь род коварного злодея (стр. 59): «…весь род его погибнуть должен… Отродью Родериха — смерть!» (стр. 60). Этот важный «нюанс» не должен ускользнуть от нашего внимания. Здесь, на этом смысловом рубеже Вагнер существенно расходится с Шекспиром.

20

Сверхчеловек Лойбальд сковывает себя клятвой. Сверхчеловеческое само ставит себя в железные тиски необходимости. Весь дальнейший жизненный путь Лойбальда — следствие данной им клятвы.

21

Осмысляя образы Лотаря и Вердульфа на фоне всего творчества Вагнера, можно с осторожностью предположить, что они — прообразы иных героев Вагнера: Вольфрама («Тангейзер…), Курвенала («Тристан и Изольда») и Гурнеманца («Парсифаль»).

22

«И замок превратился / В тихий и обременённый / Скорбью монастырь». Изумительное сравнение замка с монастырём привносит в повествование неожиданный метафизический оттенок.

23

Вердульф — друг Зигмера, поэтому он на стороне Лойбальда. И если учесть, сколько врагов наживёт Лойбальд по ходу разворачивающегося действия, то следует признать: такое союзничество — весомая поддержка.

24

«…причиной их вражды /Была — не так ли? — Берта, /Которая когда-то, /Презрительно отвергнув /Родериха, отдала себя / В супруги Зигмеру?» Родерих отравил Зигмера из-за Берты.

25

«Жёлчь затаённой злобы / Долго копит тигр, / Когда могучий лев / Лишит его добычи». Такие зооморфные сравнения — вполне в духе Шиллера, см., например, монолог Фиеско («Заговор Фиеско в Генуе», второе действие, восьмое явление).

26

«Месть — дело справедливое, жестокость — нет». Лойбальд намеревается умертвить не только Родериха, но и весь его род.

27

Пещера ведьмы. В сцене с ведьмой заметно влияние первой части «Фауста» Гёте.

28

Здесь, в четвёртой сцене первого действия, «на смену» бандитам, проходимцам, рыцарям, аристократам и их сторонникам приходят самые настоящие инфернальные силы.

29

Ведьма и её приспешники изъясняются в рифму, Фламминг же, как и в первой сцене, — прозой.

30

В ведьме трагедии «Лойбальд» проступают некоторые черты иных — грядущих — героинь Вагнера: Ортруды («Лоэнгрин») и Кундри («Парсифаль»).

31

Более поздняя музыкальная эстетика Вагнера убеждает в том, что «партию» ведьмы могло бы исполнить драматическое меццо-сопрано.

32

«Лойбальд дерётся с Родерихом!» Очевидно, Фламминг узрел в волшебном зеркале ведьмы будущее.

33

Аделаида. По собственному признанию Вагнера, образ Аделаиды навеян одноимённым произведением Бетховена (opus 46).

34

Более поздняя музыкальная эстетика Вагнера убеждает в том, что «партию» Аделаиды могло бы исполнить драматическое сопрано.

35

Песнь Аделаиды — сольный лирический эпизод, вне всякого сомнения, навеянный балладами Шиллера.