Эра возрождения. Часть 1

Глеб Александрович Кремнев

Грядут перемены. Мудрецы твердят об этом, не один год. Пророчество сбудется. И мир что мы знали изменится до неузнаваемости. Вернётся магия и расставит всё по своим местам. Игра что зашла в тупик, начнётся с начала.Марку предстоит быть одной из главных фигур в игре богов и стать первым колдуном новой эры. Эры возрождения магии.

Встреча

Я боялся открыть глаза, когда пришёл в себя. Я никак не мог поверить, что жив. Тихонько пошевелил руками, потом пальцами на ногах. Всё на месте. Это не могло не радовать.

Решился открыть глаза. На мне была новая одежда, руки были перевязаны бинтами. Кто-то очень хорошо обо мне позаботился. В глазах всё расплывалась, с минуту я не мог рассмотреть, где нахожусь. Я поморгал, глаза пришли в норму. Осмотрелся. Помещение было овальной формы, стены гладкие светло-коричневого цвета. В стенах располагались ниши, служившие полками. Кое-где неведомые корни, сплетаясь, образовали красивые узоры, прямо из стен росли цветы, которых я никогда не видел, и собственными стеблями образовывали что-то вроде подставки для самих себя. По центру, в потолке, зияла дыра, из которой проникал в помещение свет, и хорошо освещал его. Изучение комнаты, если её можно было так назвать, прервал чей-то голос. Доносился он откуда-то из овального проёма, служившего входом. Я прислушался, напрягая слух, как только мог, и узнал знакомый голос Эогонда.

— С крокодилами я ещё не плавал! — Начал я различать слова, — спасибо, я пас…

— Вода хорош-ший, полез-зный, дополнит много с-сил, — низкий шепелявый голос я слышал впервые, — не бойс-ся, я не кус-саюсь.

— Ага, я видел, там, у костра, забыл? Ты бедолаге часть руки откусил, — ответил Эогонд.

— Тогда нуж-жно было.

— А вдруг ты голодный и решишь, что и сейчас нужно?

— Ну, как хоч-чешь, — раздался всплеск воды.

Моя кровать была хорошей, из дуба, мягкая удобная. Мысли о том, что меня снова заточили в тюрьму, отпали сами собой, Где я? Рядом с кроватью на изящном деревянном столике стояла металлического цвета ваза, наполненная разными фруктами. Я слишком голоден и не буду церемониться, мучиться сомнениями, для кого они, и через пять минут я съел половину содержимого вазы. Мне впервые за эту неделю стало хорошо, силы начали прибывать. Недолго думая, я взял из вазы ещё пару маленьких яблочек и положил в карман.

Надо выходить. Не буду же я ждать, пока ко мне кто-то подойдёт. Я тихонько встал. Ноги ещё не совсем слушались, опираясь на стены, я поковылял к выходу. Проход уходил вправо и напоминал муравьиный ход. Он огибал часть комнаты, в которой я очнулся, и дальше выходил в огромную пещеру с озерцом в центре. Вода в нём пополнялась прямо сверху, из огромной дыры на потолке, которая по размеру повторяла контуры озера. Что-то вроде маленького водопада. Вода падала тихо, создавая приятное фоновое журчание. Слабенький тёплый ветерок гулял внутри. Стены были покрыты ярко зелёным плющом. Где-то оголялись каменные гладкие стены разной окраски, кое-где, как я уже встречал, светло-коричневые, где-то отдающие синим… красиво! В одном конце пещеры горел костерок, который грел небольшой котёл. У озера стоял Эогонд. Он держал в руке камушек и готовился куда-то его запустить.

— С пробуждением! — Я резко развернулся на голос справа.

Пока я глазел на местную красоту, рядом со мной всё это время стоял человек и наблюдал за мной. Он был в жёлтом одеянии монаха, голова полностью лысая, небольшие усы и бородка. Не пугайся, мы не причиним тебе вреда, — произнес он.

— Где я? — Первый, интересующий меня, вопрос не заставил долго ждать.

— Тебе лучше поговорить с тем, кто нас всех сюда привёл, он лучше донесет истину. Позволь мне проводить тебя к нему? — он указал рукой на довольно-таки большой проём, который был закрыт плющом и не сразу заметен.

— К кому, ему? — Мне за последнюю неделю так надоело получать ответы, которые вызывали ещё больше вопросов, и всё ещё больше запутывали.

— Поверь мне, он утолит твоё любопытство, и поведает всё что нужно.

— Ну, раз утолит, веди, — мне всё равно уже с кем говорить, после того, что со мной произошло. Я считаю за радость вообще с кем-то разговаривать. Мы двинулись вниз, оказалось, что к озеру ведут ступени, вырезанные из камня невообразимо точно и гладко. Видимо над ними трудились мастера, не покладая рук и инструментов. Эогонд увидев меня, помахал рукой.

— Добрый день, как себя чувствуешь? — Стоя в мокрой одежде, дружелюбно спросил он, — я же говорил, тебе понравится, — он улыбнулся.

— А ты так и будешь меня охранять?

— Здесь нет, ну если только от аллигаторов, — из-под воды показалась чуть больше человеческой головы, морда большущий ящерицы, и тут же получила камушком между глаз, — есть!

— Ш-ш-ш, — недовольно зашипела она и направилась к берегу, где стоял Эогонд. Воин не стал уходить, а наоборот, протянул руку и помог этому «нечто» вылезти из воды, походившему и на ящера, и на человека.

— В расчёте!.. — Обращаясь уже к ящеру-человеку, произнёс Эогонд. Ящер кивнул.

Мы обогнули озеро, и подошли к проёму. Это оказалось продолжением пещеры, которая уходила куда-то вглубь. Пройдя метров десять по пещере, монах указал мне налево. В скале были врезаны арочные, на вид очень крепкие, двери футов десять в высоту.

— Нам туда, — проговорил он, пропуская меня вперёд.

Створки легко поддались, и передо мной предстал огромный зал, с полом выложенным мозаикой. На полу было изображено нечто похожее на большие равноплечные весы. На одной чаше весов стояли люди, человек двадцать, в руках они держали разные вещи: у кого-то молоток, у кого-то корзина, у другого клетка для маленьких птичек… за ними дома, лошади… На другой чаше лежали большие ржавые оковы, цепи которых были погнуты, где-то треснуты, а где-то и вовсе разломаны на части. Чаши весов были уравновешенны. Многочисленные колонны по обе стороны зала были сделаны, будто, из янтаря и уходили на самый верх, поддерживая его куполообразный потолок, который тоже не уступал полу и отображал на себе две огромные руки. Весы как бы были предназначены для этих рук. В самом конце зала ждала очередная дверь, но меньшего размера.

— Вот мы и пришли, вас ждут, — монах остановился, не доходя до двери десяти шагов. По его лицу можно было сказать, что он чем-то не доволен. Он будто хотел пойти со мной, но остался.

— А, всё-таки, кто там? — Не решаясь зайти, решил ещё раз спросить я.

— Я не знаю, это что-то новое, непревзойдённое и могущественное, — вытягиваясь по струнке, проговорил он.

Я выдохнул и зашёл в дверь. Помещение походило на гостиную: большой камин, напротив него два больших кресла, огромная люстра с множеством горящих свечей, шкафы, заставленные древними книгами и свитками. Где-то лежали непонятные для меня вещи. На стене висели: зловещая маска в половину человеческого роста, разные мечи невообразимо красивые. Я особо в них не разбираюсь, но и неопытному человеку можно было понять, что они превосходны. Ещё мой взгляд привлекла к себе непонятная штука, походившая на огромный, футов десять, мыльный пузырь, который надувают дети, но скорее всего, она была стеклянной или каменной, голубоватого цвета, где-то, плавно переходящего в белый. Удивительный декор! Я сделал шаг к центру комнаты, и звук, раздавшегося голоса, заставил меня подпрыгнуть от испуга.

— М-м-м… чую, подобное я уже ощущал, неделю назад, — голос говорившего разливался по всему помещению, был не громким, но заглушить его не смогли-бы и залпы королевских пушек. Голос был ясный, уверенный, и слова его ощущались не только ушами, но и всем телом.

— Не о том, ты сейчас думаешь… Ты, вероятно, не особо понимаешь, что с тобой произошло за последние дни? — Присядь, я расскажу тебе.

Я увидел его руку, указывающую на кресло с левой стороны от него.

— Конечно, мне очень любопытно! и почему Эогонд здесь? и где я? — У меня возникали вопросы, пока я усаживался в удивительно удобное кресло.

— Ты гостишь в моём временном пристанище, и совсем недавно ты стал решающий фигурой в некоем пари, и ставки в нём велики, и сейчас результат будет определяться.

Его одежда и волосы были полностью чёрными, как смола. Лицо было идеальной формы. Человеку было лет тридцать. Он говорил, не отрывая глаз от огня в камине, затем повернул голову и посмотрел на меня. Я увидел его глаза и замер. Возникло ощущение, будто я смотрю на звёздное небо глубокой ночью. Не было ни зрачков, ни белков. В глубине глаз горели малюсенькие звёздочки, и было непонятно, куда он смотрит. У меня был небольшой шок, таких глаз я ни разу не видел и даже не слышал о подобном. Мои руки неуправляемо выудили из кармана припасённые яблочки и начали судорожно крутить их.

— Мне представилась возможность исправить некоторые недочёты, которые мне так мешают.

— Какие? — я всё-таки пересилил себя и перевел взгляд на огонь в камине.

— Моя задача была поддерживать равновесие, а после многочисленных вмешательств оно пошатнулось, красота и гармония были утрачены.

— Но я-то тут причём? — Мне, вообще, нет никакого дела до этого, — я обычный человек.

— Не совсем обычный. У богов особое чувство юмора. Ты мог уже заметить раньше, как тебе хорошо удавалось лечение людей. Тот, бедолага, которого ты отравил…

— Это был не я! Как я мог его отравить обезболивающим средством, — и он туда же!

— Нет, на самом деле это был ты, не специально, конечно. Хаос тебе подвластен, с помощью которого ты обратил безобидную жидкость в смертельный яд, книгу в рухлядь, огонь в лёд. Как ты себе это объясняешь? Думаю, никак.

— Ты говоришь про магию?

— Да именно про неё, вчера она вернулась в первозданное её величие, она растекается повсюду. Ты её видел, не правда ли? Там, на костре, помнишь?

— Мне тогда казалось, что я сошёл с ума, и мне уже всякое мерещится.

— Я не буду вдаваться в подробности — твое состояние на костре послужило началом магических изменений. Как только огонь коснулся тебя, всё случилось…. До этого момента тебя хотели убить, потому тебя охраняли, в том числе и Эогонд.

— И что теперь происходит с миром? — Пережёвывая новую информацию, поинтересовался я.

Он протянул руку и взял у меня маленькое яблочко, его ногти на большом и указательном пальце удлинились, и оно оказалось зажато между ними.

— Представь, что это яблоко и есть наш мир. Оно висело на сухой ветке и, если бы всё так и продолжалось, оно бы попросту засохло или упало. Но неожиданно ветвь ожила и с прежний силой стала давать яблоку сок.

Яблочко в его руках начало увеличиваться в размерах, спеть, только во много раз превышая обычную для этого явления скорость, потом стало очень спелым, красным и сочным, затем почернело, сморщилось, и из него начали потихоньку прорастать побеги новоиспеченных яблонь.

— Так есть в идеале. Чтобы этого достичь, нужен садовник, который будет следить за ними, ухаживать, оберегать от паразитов, которые так и норовят впиться в яблоки. Довольно-таки сложная задача, нужен специальный инвентарь. Другими словами, я предлагаю оказать друг другу услугу?

Он кинул то, что осталось от яблочка в огонь.

— Помочь мне? Чем? — не совсем понял я.

— Всё, что произошло, пагубно сказалось на твоей жизни, но ты не особо расстроен, если захочешь назад, вряд ли тебя там ждут. Я предложу жизнь, которая тебе больше придётся по душе.

Я и, правда, не особо расстроился, меня там мало что держало, но быть чьими-то граблями не особо горел желанием.

— Мне нужно немного времени, — после минуты молчания выдавил я, — надо всё переварить и обдумать, прежде чем что-то решать.

Он просто кивнул.

— Позвольте последний вопрос, кто вы? — Уже вставая с кресла, решился спросить я, так как осознал, что меня всё-таки не хотят убивать, или снова сжигать заживо. Его удивительные глаза снова посмотрели на меня.

— Тебя интересует моё имя? Я скажу тебе его, как только ты примешь моё предложение, а откажешься, я останусь для тебя никем.

Я вышел в зал: никого не было, было тихо только эхо от моих шагов. Проходя по изображению весов, мой взгляд автоматически упал на стрелку. Она не стояла ровно, как в прошлый раз, а была сдвинута немного в сторону, буквально на половину дюйма. Я точно помню, когда я заходил, стрелка стояла ровно. Я постучал ногой по мозаике, где находилась стрелка. Ничего… лежит, как влитая. Подумав ещё секунду, я покинул зал. В пещере тоже — никого. Поискал глазами выход. Может просто уйти? Даже если он там есть, уходить мне уже не хочется. Тем более, я точно не знал, где нахожусь, мог заблудиться и погибнуть где-нибудь в темноте. Я вернулся к озеру. На том конце у костра сидели Эогонд, монах и Ящер. Воин наполнял деревянные миски, и что-то говорил ящеру-человеку. Это были мои спасители, как меня уверил безымянный человек. Ну, раз так, пойду, составлю им компанию. Я направился в их сторону. Заметив меня, они прервали разговор. Эогонд протянул мне миску с едой, и жестом пригласил занять место в их скромной компании.

— Что он тебе сказал? — На лице Эогонда выражалось любопытство, и не только у него. После его слов все трое уставились на меня, внимательно слушая.

— Вы знаете, кто он? — оглядев троицу взглядом, проговорил я.

Все отрицательно помотали головами.

— Давайте-ка тогда немного проясним. За последнюю неделю в голове образовалась каша, которую нужно как-то расхлебать, — я глянул себе в миску с похлёбкой, — расскажите сначала, что произошло в городе, и как вы меня спасали.

Пока они рассказывали, я опустошил миску и даже подумывал попросить ещё. Рассказ вышел увлекательным и даже, был похож на правду.

Монах с ящером дежурили у тюрьмы, меняясь днём и ночью. Ящер чаще вступал на дежурство ночью, потому как днем, ему сложнее передвигаться, чем неприметному монаху.

Оказывается, служители неких храмов были каким-то образом осведомлены о том, что произойдёт и, почему-то, жаждали моей смерти. Почему? Ума не приложу. Присылали убийц. Они даже воспользовались, неизвестно откуда взявшимся древним свитком с заклятием, призванным убить жертву. На меня оно не подействовало, как им сказал чародей, что нас всех собрал.

Потом меня хотели отравить, но Эогонд хитро пресёк эту попытку, разыграв неуклюжесть и уронив миску с едой на пол. Вот, почему подохли крысы. Тогда я злился на него, что остался без еды, но, если всё было так, как он говорит, значит, злости тут не место. Колдуну удалось внедрить Эогонда в ряды стражников на ту должность, где бы он мог меня охранять, как узника. Случайность или расчёт, это можно узнать только у колдуна. Человек, что приходил навестить меня, хотел расправиться со мной в камере, но был тщательно разоружён моим охранником, и он не смог выполнить чей-то приказ. В последний день убийц было пятеро, троих ящер с монахом сумели распознать и нейтрализовать, не дав им что-либо предпринять, а на двух остальных указал Эогонд. Он видел, кто метал железки в меня. Почему нужно было меня охранять, чародей не удосужился им объяснить.

Солнце село, но в пещере оставалось светло из-за множества маленьких светлячков, слетевших с плюща на стенах. Они кружили над озером, образовывая светящееся облако. Эогонд подбросил в костёр дров и направился к озеру набрать немного воды. Я остался в компании монаха и большущей человекоподобной ящерицы. Меня стало клонить ко сну. Мысли начали разбегаться, собрать их воедино не было ни какой возможности. Зевнув, я уселся удобнее.

— Марк, идите, отдохните, вы ещё не полностью восстановили силы, — монах наблюдал за тем, как Ящер широко отрывает зубастую пасть, в которой поместился бы целиком большой арбуз.

— Адраскал, тебе тоже хорошо бы поспать, — обращаясь уже к ящеру, посоветовал монах.

Мне, и правда, нужно поспать. Утро вечера мудренее.

— Доброй ночи, — пожелал я всем троим, когда Эогонд подходил к нам.

Я направился в то место, где с утра удосужился проснуться. Внутри было мрачновато, но найти кровать мне не составило никакого труда. Я лёг и почти мгновенно уснул.

В ту ночь мне снилось, что я снова шёл на работу, будто со мной нечего не происходило. Все горожане, что попадались мне на глаза, были добры, но я помнил тот момент, когда меня вели закованным к роковому костру, и все эти люди, были там. Доброта и вежливость были сброшены, как маски, оголив злобу и ненависть. Они жаждали моих мучений, готовы были вкусить их, насладиться, долгожданным пиром, оголодав от смирения и порядка. На меня нахлынула злость. Я проснулся, руки дрожали, в горле пересохло. Что-то было не так, в воздухе потрескивали искорки. Я сел, огляделся по сторонам, вроде всё как вчера, немного света заходило через проём в потолке, скоро начнёт светать. Нужно было умыться и привести себя в порядок. Хотелось пить. Я направился к озеру. Выйдя из комнаты в пещеру, я наткнулся на чародея, когда тот поднимал что-то с пола, мне не удалось увидеть, что именно.

— Доброе утро! — автоматически вырвалось у меня. Чародей только вежливо кивнул головой, — Забавно, для человека, ты, довольно, стойкий.

Что, имел в виду колдун, мне было непонятно.

— Что? — Я вопросительно уставился на него.

Он протянул ко мне руку и разжал ладонь, то, что там лежало, походило на чёрную смолу, только было живым. Оно меняло форму, немного дымилось, тихонько скрипело, пыталось уползти. Из сгустка поднялась небольшая капля, через секунду она обросла мелкими чёрными зубками, бросилась на его указательный палец, пытаясь отгрызть, поцарапать или проглотить. Чародей снова зажал её в кулак.

— Что это? — моя физиономия нисколько не поменялась со времени первого вопроса.

— Это твой гнев, ты его породил, — убирая руку, пояснил чародей.

— Но как?

— Я объясню тебе, но позже, мне всё ещё нужен твой ответ. А пока наслаждайся добрым утром, я пойду. Мне по душе одиночество, — он слегка кивнул головой и оставил меня с моим новоиспечённым удивлением один на один.

Напившись и умывшись, я решил немного осмотреть пещеру. Оказалось, что плющ закрывал собой несколько ответвлений. Я нашёл комнату, где хранилась еда, что-то вроде погреба, только спускаться по лестнице не пришлось, она находилась на том же уровне, что и пещера, хотя температура была ощутимо ниже. Прихватил из ближайшей корзины гроздь винограда и пошёл проводить дальнейший осмотр. Следующая комната была набита разным снаряжением, оружием и одеждой. Я не стал задерживаться и двинулся дальше. Подходя к третьей комнате, я услыхал чей-то храп. Комната походила на мою, но была больших размеров и с большим числом ниш, на которых отдыхали уже знакомые мне люди, ну или почти люди. Еле помещаясь в одной из ниш, лежал Адраскал, вроде так его называл монах. Конец его хвоста лежал на полу, а морда упиралась в стенку, но при столь неудобной позе он не издавал ни звука. Лёжа на спине, видя седьмой сон, храпел Эогонд, положив свой меч, спрятанный в ножны, под голову. Интересно, ему так удобно или он просто не хочет расставаться со своим мечом? На третьей нише отдыхал монах. Мне казалось, что он спит, но присмотревшись, я увидел, что глаза его были открыты.

— Простите, я не хотел вас тревожить, — шёпотом протараторил я, увидев, как тот приподнялся.

— Ничего, я мало сплю и уже собирался вставать, — монах протирал глаза рукой, — доброго вам утра.

— Вам тоже. Я вчера не представился, моё имя Марк.

— Я Элун, служитель храма Диких Ветров. Неудивительно, что вы не представились, известные нам события выбили вас из колеи.

— Раз вы проснулись, может, составите мне компанию, я подумывал заварить чай. Элун повел меня к большому проёму.

— Да, за чашкой чая и побеседуем.

Мы вошли в пещеру.

— Мы опять к нему? — Удивился я.

— Конечно, нет, мы идём за дровами, как-то нужно же воду вскипятить, — не оборачиваясь, ответил Элун.

Мы миновали дубовую дверь и буквально через пять минут свернули направо. Впереди, в метрах пятидесяти, виднелся выход.

— Куда мы выйдем? — снова спросил я у Элуна.

— Насколько я знаю, это край леса Дремоты, недалеко от Тарнаила.

Я считал, что мы гораздо дальше, а не в пяти днях от дома, бывшего дома. Может мне стоит вернуться, убедить всех, что это всё недоразумение? И снова приступить к работе? Шансов мало, но они есть. Вопрос только в том, хочу ли я этого сам? Простить всех за то, как они со мной поступили. Вряд ли.

— А почему бы не попробовать вернуться? Может я смогу всё изменить? — Решил я узнать мнение Элуна.

— Ты не пленник Марк, ты волен поступать, как считаешь нужным, но я бы, на твоём месте, не возвращался, — Элун заметил, что я задумался, он понимал, что мой дом недалеко и перемены не всякому даются легко, — тебя там попросту убьют.

— Я знаю.

Мы вышли из пещеры. Ощущались приятный запах росы и утренняя прохлада. Давно я просто так не гулял, работа отнимала всё время, но сейчас мне некуда торопиться и всё казалось немного другим, более реальным и существенным.

— Этот человек, что нас собрал, не так прост, я склонен идти за ним и, больше чем уверен, остальные тоже. Он дал мне то, что я искал и, думаю, с тобой он поступит так же, — не много подумав, ответил монах, — а что ты получишь, если вернёшься назад?

Хворост мы собирали в тишине. Я думал над его словами и, скорее всего, он был прав. Вернувшись, Элун развёл огонь, а я сходил за водой. И пока мы сидели, дожидаясь кипятка, я решил подробнее расспросить его о том, как он встретил колдуна впервые.

В памяти Элуна всплыла картина этого события, и… она отобразилась в моей голове с его чувствами, ощущениями, размышлениями. Вот что, представлял его рассказ.

— Тишина! Слышно только как слабенький ветерок гуляет по залам храма. Обычно тут не так тихо, ветра в этих местах суровые и служащие монахи снуют туда-сюда. Самое подходящее время для медитации и успокоения. Элун стоял в одном из залов и размышлял. Жизнь его зашла в тупик. Он достиг видимых и невидимых пределов, но отказывался верить в это. Его учили, что пределов не существует, как для сознания, так и для тела. Он побывал во многих местах, где не мог найти ничего нового и полезного. Он злился, и сдерживать свой гнев становилось всё сложнее и сложнее. Место, в котором он пребывал, было далеко на севере в горах Огульяс. Храм Диких Ветров располагался почти на самой вершине хребта. Мысли не давали покоя. Что ему делать дальше? Куда направиться? И есть ли в этих поисках смысл?

Его размышления прервал тихий звук, прислоняющегося походного посоха к каменной колонне. Элун развернулся вполоборота, немного удивлённый, но не подавший вида, слишком легко его застали врасплох. Так тихо к нему подкрасться раньше не удавалось никому. Человек, оставивший посох, прошёл, встал посреди зала в боевую стойку и замер, будто статуя, и только его чёрный плащ немного колыхался на тихом ветру. В глазах Элуна заиграла шальная искра любопытства, его давно не вызывали на бой. Обычно, это была его прерогатива, а тут… назревает что-то любопытное. После нескольких секунд раздумий, Элун медленно начал обходить безумца, решившего бросить ему вызов. Незнакомец не произносил ни слова, стоя без движения. Создавалось впечатление, что он даже не дышит. Первое, на что обратил внимание Элун — его руки: они были ухожены, ни одной мозоли, ни одной царапины. Человеку, владеющему боевыми искусствами, это несвойственно, и этот факт немного огорчал Элуна. Потом его взор упал на глаза незнакомца. Элун даже на секунду остановился. Глаза были чёрны и не имели зрачков.

Элун не мог не принять вызов, так как не знал наверняка, кто перед ним и на что способен, хотя и колебался, боясь разочароваться в сопернике. Он остановился напротив незнакомца и решил играть по его правилам, копируя его в зеркальном отражении. В два стремительных шага незнакомец сократил дистанцию и атаковал мастерским ударом правой ноги снизу вверх. Элун знал стиль, что выбрал соперник, и ответил контрударом левой ноги, целясь в корпус, дабы сбить его с ног. Оппонент без труда, будто точно знал, что произойдёт, уклонился, и, придерживая заданный темп, попытался снова атаковать, не давая Элуну ни секунды на размышление. Но монах и не ждал передышки, он ликовал, ибо его предположения о недостойном сопернике, разбились вдребезги. Увернувшись от очередного, безумно искусно выполненного нападения, он резко поменял позу, рукавом загораживая обзор нежданному, но достойному гостю, делая выпад, попытался достать его прямым ударом правой ноги. Но, человек снова успел отступить, будто точно знал, что нужно сделать, чтобы не попасться на уловку. Небольшая пауза дала Элуну немного собраться. Он уже знал, что перед ним мастер, и бой будет очень увлекательным. Человек с чёрными глазами сменил стойку, приподнял руки и сжал кулаки. Короткий разбег и удар сверху рукой. Элун ушёл и от него, но от тройки быстрых коротких ударов — не вышло… их пришлось отбивать. Монах, не оставшись в долгу, атаковал несколькими ударами, целясь в корпус, но и они были отбиты, не вызвав никакого напряжения у соперника. Потом следовали многочисленные пробы достать друг друга разными способами. Бой усложнялся с каждой секундой. Не мыслимая скорость и реакция оппонентов ввела бы любого наблюдателя в восторг. Красота этого боя завораживала, и повторить такое вряд ли кому под силу. Элун начал восхищаться соперником. С какой лёгкостью ему всё даётся! Какая превосходная защита! Какое нападение, почти не оставляющее шансов на уход! Человек, видимо, посвятил всю жизнь боевым искусствам. Стили менялись гораздо чаще, уже не делая пауз. После применения десятого или двенадцатого боевого стиля, без сомнений, в идеале освоенных этим человеком, Элуна ждал сюрприз — демонстрация стиля, которого он не знал. Ему приходилось только защищаться, а потом и вовсе не оставалось времени, чтобы анализировать действия соперника. Последнее, что он понял — это свою беззащитность и превосходящее мастерство незнакомца. В конце боя он пропустил удар, что сбил его с ног и отправил плашмя на холодный каменный пол.

Пока он рассказывал, Адраскал с Эогондом проснулись и присоединились к нашему чаепитию. Рассказ Элуна слушали все, не перебивая.

— Короче, он тебя побил, и ты пошёл с ним, — заключил Эогонд.

— Поверь, такое в честном бою не удавалось никому. А ты почему с ним?

Все уставились на Эогонда.

Он оглядел всех и, поняв, что и ему придётся всё рассказывать, начал… Передаю его рассказ Вам, мои читатели.

— Праздник Освобождения был в самом разгаре. В трактире «Железная карета» не осталось свободных мест и в зале гостиницы звучали кастаньеты, мандолина, гармонь, пелись стихи. Трактирщик не успевал разливать эль по чаркам. Официантки носили подносы, с разной снедью. Царило веселье. И только за одним столиком сидел человек хмурый и несчастный. Он сидел один и допивал уже третью чарку эля. Его здесь знали, и никто не удивлялся его настроению. То, что с ним случилось, многие посчитали бы огромной удачей, но не он. В одной из битв он сражался с несколькими врагами одновременно. Один за одним погибали его боевые товарищи. К концу сражения, окружённый валом поверженных врагов, он лежал на земле истощённый, со сломанной ногой, и, что его больше всего расстраивало, без правой кисти, в которой он привык держать свой меч. Он укорял богов, что они отняли у него правую, а не левую руку. Он был непревзойдённым, как только брал меч в руку. Потеряв конечность, он потерял то, что нарабатывал всю жизнь. Он сломался, сник, не мог больше сражаться. Он превращался в пьяницу, хотя многие ещё долго будут помнить его подвиги.

Двери трактира открылись. Вошёл человек в походной одежде в длинном чёрном плаще. На поясе его висел меч, что не должно было не взволновать охрану, но она будто его не заметила. Он не торопясь шёл между столами, рассматривая, кто за ними сидит, пока не увидел воина с отрубленной кистью. Человек с мечом присел рядом.

— Какого ты… — безрукий воин не смог договорить, столкнувшись взглядом с незваным гостем. Глаза гостя были черны и напоминали звёздное небо.

— Пока тебе не отсекли кисть, ты хотел славы, мести и жаждал всё больше войн?

— Ты пришёл издеваться надо мной? — Воин всё ещё смотрел в его глаза, но уже взял себя в руки.

— Я помогу, дам тебе возможность сражаться и получить великую славу.

— Ты, наверно, не в курсе, я уже не тот, что раньше, — он поднял правую покалеченную руку так, чтобы её было видно. Молниеносное движение незнакомца и обрубленная рука оказалась крепко сжата без возможности пошевелить ею.

— Это мой дар тебе Эогонд, сын Эротора, распоряжайся им, как посчитаешь нужным.

Эогонд попытался вырваться, когда его обрубок оказался в руке у незнакомца. Он дёрнул руку, что было сил, но сложилось впечатление, что его держит не человек, а будто рука застряла под огромным камнем и все попытки вытащить её были тщетными. После его слов в руку ударила резкая боль, а потом за секунду из обрубка выросла ладонь не хуже той, что была раньше. Незнакомец разжал запястье Эогонда и просто стал смотреть на него. Чувства Эогонда сложно было передать. Удивление, смешанное со страхом и радостью ввергало его в полный ступор. Рука стала такой, как раньше. Он сжал её в кулак, разжал, всё работало. Подумал, что он спит и это всё ему приснилось. Он встал из-за стола, и очередная волна чувств нахлынула на него. Его нога была в полном порядке. Он глубоко дышал, сердце билось часто, он стал молить богов, чтобы это не оказалось сном. Незнакомец встал вместе с воином, спустя несколько секунд, вынул из ножен меч и протянул ему. Этот день запомнился ему на всю жизнь, он снова держал меч, уверенно стоя на своих ногах. Эогонд не сводил взгляда с подарка, а незнакомец постоял ещё несколько секунд, развернулся и хотел уходить.

— Подожди, — окликнул его Эогонд, но тот его будто не слышал. Воин посмотрел на свою новую руку, немного поколебался и быстрым шагом решил догнать незнакомца. Эогонд затруднялся называть его человеком, да уже и неважно было, кто он, ведь этот незнакомец вернул ему то, что он всегда боялся потерять.

Для всех остальных, калека исчез под гам и хохот толпы. Никто не вспомнит, куда он делся, потому, как в тот вечер из таверны вышел новый, полноценный Эогонд, которого пока не знали, но это только вопрос времени.

Рассказывая, Эогонд ещё готовил всем что-то вроде супа, хотя кулинар из него так себе. Но никто не жаловался.

— Вот так вот, — закончил он, улыбнулся и добавил, — и теперь меня никто не сможет унизить.

— Удивительно, это тот меч, что он тебе дал? — Поинтересовался я.

Эогонд кивнул.

— Можно взглянуть?

Он вытащил меч из ножен, крутанул в руке и протянул мне. Не нужно быть знатоком, чтобы понять, как хорош меч! Он был просто великолепен: обоюдоострый, с множеством узоров удивительной красоты и с непонятными знаками на клинке, похожими на руны. На первый взгляд показалось, что рукоять сделана из какого-то камня, но не холодного, а на ощупь…, она оказалась из дерева. Гарда в обе стороны оканчивалась крестами. По словам Эогонда, очень удобная штука. Дорогая вещь, чтобы её так просто отдать. Я вернул меч.

— Элун, у тебя остался тот посох? — спросил я. Мне стало интересно, так же он хорош, как меч.

— Да, сейчас, — он встал, и сходил за посохом, который был, видимо, где-то спальне. Посох как посох, только вот выглядит, как будто сделан из гранита, и по весу такой же тяжелый. Но, если бы это было так, он бы давно раскололся, при любом падении.

— Я не знаю, зачем он мне его дал, — пожал плечами монах.

— Можно? — попросил Эогонд, я передал ему посох, — для похода он тяжеловат, для боевого оружия — коротковат. Не знаю даже для чего он?

— Адраскал, я прав? — я обратился к ящеру, — и тебе он что-то дал, если это не секрет?

— Прав, и нет, это не с-секрет. Мне он ничего пока не дал, — до этого момента ящер молчал и внимательно всех слушал.

— Пока что? — переспросил я.

— Да, но обещал помочь вернуть…

— Если не возражаешь, можно поподробнее?

Вот, теперь и его рассказ в моем переложении.

Территория гор Имандры почти непроходима для людей. Скалы, узкие как пики, торчащие из земли, невысокие, в среднем не более пятидесяти метров, расположенные почти вплотную друг к другу. Кое-где подножия скал затоплены водой.

До сих пор сохранились отголоски старых времён. Уже на последних мгновениях заката своей расы, жили полуящеры. Они дичали, но отчаянно пытались сохранить крохи знаний былого великого народа. Времена становились суровее с каждым годом: еды становилось меньше, охота давалась тяжелее, приходилось уходить дальше, а то и заходить на чужие земли.

Разведывательный отряд под командованием капитана Гедора проводил вылазку близ гор Тарту и волей случайности они наткнулись на ящероподобных охотников, что ушли далеко от своего безопасного дома. Их было всего трое, но в схватке с ними погибло немало людей. Одного ящера, воинам удалось взять живым, связать и привести в лагерь.

— Завтра утром выдвигаемся! — оповестил всех капитан, — Варен, будешь дежурить первым. Смотри в оба за тварью!

— Так точно! — ответил воин.

— Если дёрнется, пристрели!

Ящер не думал что-то предпринимать, он понимал, что его убьют при любой попытке сопротивления, но и идти с ними он не хотел. Лучше умереть, чем отправиться в города людей и жить, как крыса в клетке. Он привык быть свободным и сейчас хотел дождаться подходящей возможности, чтобы умереть, и забрать с собой как можно больше жизней этих людишек. Но такой возможности не представлялось: его не развязывали, не кормили, не давали даже воды, дабы не снимать цепей с его морды.

— Терпение, терпение, храни силы, они ещё тебе пригодятся, — говорил он себе.

Он был тише воды ниже травы, люди даже не предполагали, что он умеет говорить, и знает их язык. К концу второго дня похода с людьми, его привязали к небольшому дереву. Если дождаться пока все уснут, а дозорный решит размять ноги, то можно постараться повалить дерево. Ящеры гораздо крупнее людей, потому всё могло и получиться. Кажется, все спят. Час, два… стражник с арбалетом сидел у костра на поваленном дереве в метрах десяти от него и исправно нёс свою службу, и даже не думал покидать пост ни на секунду.

Шаги, кто-то шёл к лагерю. Человек. За то время, которое ящер провёл с людьми, он запомнил, как звучит походка человека. Но это кто-то не из отряда, его шаги были легки, расслаблены, и совершенно бесстрашны. Он будто шёл не по ночному Брумскому лесу, а прогуливался по берегам Ультуры (так народ ящеров называл реку у гор Имандры) ясным тёплым днём. Через несколько секунд стражник вскинул арбалет в ту сторону, где раздавались шаги и замер, не произнеся ни слова. Шаги не прекратились. На свет вышел человек в чёрном одеянии, отличавшемся от одежд воинов. Он шёл к закованному и привязанному Ящеру, ни грамма не смутившись поднятому на него арбалету. Прошёл мимо стражника, но тот не издал ни звука, стоя неподвижно и целясь в лесную темноту.

— Здравствуй Адраскал, — произнёс человек, обращаясь к ящеру на его языке, — ты не будешь против моей компании?

Глаза ящера расширились от удивления, кто-то из людей знает их язык, и даже больше того, знает его имя. Он приподнял голову и немного привстал. Человек же не сбавляя шаг, подходил всё ближе.

— Позволь? — он протянул руку к морде Адраскала.

Он что, хочет снять намордник? или это уловка? Человек, наверно, с ума сошёл? Ну, раз он откуда-то знает наш язык, видимо хочет поговорить, прикинул в уме ящер, и повернул морду к нему. Тот лёгким движением снял замок и скинул цепи. Потом проделал тоже самое и с цепями на его руках. Ящер подумал было схватить его, но заметил его глаза. Они были как дыры на лице, но в глубине их сияли маленькие звёздочки, будто на небе. Они заворожили его, мысли разбежались, но, придя в себя, почувствовал, что полностью развязан.

— Не торопись, я пришёл поговорить, и если моё предложение тебя не заинтересует, то я удалюсь восвояси, а ты можешь делать, что захочешь, — он сделал шаг назад.

Адраскал думал. Поглядел на стражника, тот стоял и всё ещё целился непонятно куда. Все ещё спали. Если сейчас бежать, он смог бы добраться до дома в целости, но этот человек… что он хочет? Почему меня освободил? Кто он?

Пока он думал, человек в чёрном вытащил из-под плаща большую флягу и немного отпил из неё. Адраскал услышав, как во фляге булькнула вода, тут же почувствовал, насколько сильно он хочет пить и невольно потянулся к фляге. Человек будто прочитав его мысли, вложил флягу ему в руку. Адраскал проверил воду на запах и, убедившись, что там только вода, быстро отпил, потом ещё, и в третий раз осушил её до дна.

— Благодарю тебя человек, я выслуш-шаю тебя.

— Вы, в прошлом великий и сильный народ, утратили самый ценный дар. И так сложилось, что в моих силах помочь вам вернуть его.

— Люди много врут. Я не доверяю вам.

— Ты видел знаки? Ты знаешь, что грядут перемены? Ты чувствуешь приближение этого? Есть ли смысл препятствовать? Я предлагаю только помощь и скажу, что тебе нужно делать, — он развёл руки в стороны.

Адраскал почувствовал силу в этом человеке, его животное «Я» утверждало, что это существо не может врать. Его вид, всего лишь маска, которая скрывает что-то великое, могущественное и невообразимое. Надежда и новая цель заняли место сомнений. Он даже забыл, что люди взяли его в плен.

— Я готов.

— О чём же шла речь? — логично поинтересовался я.

— Наш-ши воины раньш-ше умели летать, у них были крылья, — уточнил Адраскал.

— Вывод — он никого из вас не заставлял ему служить, он предлагал выбор, который вы сами сделали, — заключил я.

— Да, и не пожалели об этом, по крайней мере, пока, — подтвердил Эогонд.

— Он дал надежду, достичь того, что мы считали не достижимым, — заговорил Элун, — я уверен, и тебе он приготовил что-то особенное.

— И нам очень интересно, о чём вы говорили? Давай рассказывай Марк, теперь твоя очередь, — потребовал Эогонд.

Я вкратце рассказал про разговор с чародеем. Все слушали, не перебивая, а когда я закончил, Эогонд сразу выдал.

— Так мы тебя все ждём? Что же ты кота за хвост тянешь?

— Я не тяну, просто в голове сложно всё уложить, — сразу ответил я ему.

— И что ты думаешь? Что решишь?

— Мне кажется, я уже решил. Вечером пойду…

— Обдумай хорошо своё решение, возможно, оно самое важное в твоей жизни, — добавил Элун, — мы пока пойдём, прогуляемся.

Элун с Эогондом встали и направились к выходу. Я остался один на один с Адраскалом.

— Моё мнение — этому необычному человеку можно доверять, — вставая, сказал ящер, — я это чувствую.

Он ушёл вслед за остальными, оставив меня в одиночестве. Я размышлял, взвешивал и долго не решался вставать. Начало темнеть, наступал вечер.

Ладно, что тут ещё думать. Пойду, скажу о своем решении. Прошёл мимо озёра, в дальнем проходе дверь также легко открылась. Снова зал с колоннами. Пройдя до половины, я заметил, что картина на полу немного изменилась. Внимательный осмотр показал, что весы, как будто издевались надо мной. Стрелка переползла в сторону ржавых оков на несколько дюймов. Ради интереса я присел и попытался подковырнуть одну маленькую плиточку, полагая, что раствор не успел затвердеть за одну ночь. Но плитка не поддалась, сидела как влитая. Опять магия? Интересно, он хочет дать мне понять, что уже знает мой ответ. Не удивлён, я и сам его давно знаю. Не моё это — быть врачом. Мозаика на полу ожила, камушки начали переползать с места на место, издавая довольно приятный звук, и в конце замерли. Чаша с оковами перевесила. Дверь сзади открылась сама, будто приглашая меня внутрь. Я же не стал удивляться, а просто вошёл.

Чародей стоял около шара, утопленного в пол наполовину, и смотрел на него сверху вниз. Я молча подошёл к нему и взглянул на шар. На нём были изображены какие-то земли, сухие обрубки старых деревьев, кое-где сухой кустарник, в некоторых местах только желтоватая трава.

— Это земли Проклятых, — заговорил чародей.

— Я слышал про них, там, говорят, никого нет, одни сплошные неплодородные равнины. Я часто слышал разные рассказы об этих землях, про жуткие вещи, что творились там, но всё это, скорее всего, бабкины сказки.

— Про неплодородные земли, ты прав, но то, что там никого нет, ты ошибаешься, — он легонько коснулся шара, ракурс поменялся и открыл ужасную картину. Скелеты, полуразложившиеся трупы, просто стояли, изредка шевелились, или делали неуверенные шаги, их было очень много, они были и там, и тут.

— Кто это? — не сводя глаз с шара, поинтересовался я.

— Это и есть проклятые, они пробуждены нашими недавними событиями.

— А что они ждут?

— Они ничего не ждут, им ничего не надо. Они так и будут стоять, пока не проснутся те, кто ими сможет управлять.

— И что тогда?

— Они пойдут на Север, убивая всех, кого встретят на своём пути, но это будет не скоро, им нужно время.

— Их можно остановить?

— Даже нужно. Вам предстоит отправиться в Климентинум и найти записи о короле Неоне. Очень давно он был заинтересован в том, чтобы легионы пребывали в своих землях, но сейчас он находится в глубоком сне, и сам не сможет пробудиться.

— Вы не отправитесь с нами?

— Есть вещи, что мне нежелательно делать и места, которые не стоит посещать. Ты со временем поймёшь.

— Ладно, а записи, как я их найду?

— Главное найти, в этом я вам помогу. Вход у Огненных Вершин. Адраскал знает, как его обнаружить. Всё остальное будет просто.

— Хорошо. Мой ответ, я так понял, вам без надобности?

— Почему же, я его всё ещё жду, — он оторвался от шара и посмотрел мне в глаза.

— Я принимаю ваше предложение, — я приготовился слушать.

Мы сели на кресла, которые опять показались мне безумно удобными, после долгого сидения на брёвнах. Камин, как и в прошлый раз, горел и приятно согревал ноги. Чародей достал из складок своего чёрного одеяния камушек и покрутил в руке. Потом, протянув руку, положил его на невидимый столик между нашими креслами.

— Что это? — спросил у него я.

— Боюсь, придётся очень долго рассказывать что это. Я лучше расскажу, как он работает.

После того как камень оказался в воздухе, на меня напала сонливость. Тело начало расслабляться. Не хотелось даже шевелиться.

— Посмотри вокруг, — он продолжал рассказывать, а мне хотелось просто сидеть и слушать, — это физический мир, но есть множество его граней, обитель духов и пристанище всего нетелесного. Так вот, этот камень при должном его использовании, может быть полезным. Он нарушает стабильность.

У меня стали сами по себе закрываться глаза.

— Твоё тело, как балласт, остаётся там, где ему должно быть, — я почти спал, но отчётливо его слышал и понимал, — а ты, вставай!

Последнее слово он произнёс очень громко, но, не крича, а как будто произнёс его прямо мне в ухо. Я открыл глаза и встал. Чародей также сидел на своём месте. Тот камень, что висел в воздухе, очень быстро крутился, издавая еле слышимый гул.

— Оглядись снова, — попросил чародей.

Все движения давались легко, я будто заново родился. Я окинул кабинет взглядом, всё тот же кабинет, всё те же кресла, но камень посередине комнаты начал немного светится, а потом я заметил, что в воздухе повисло что-то, в виде туманной дымки, невероятной красоты. Оно текло как вода, просачиваясь через стены, переливаясь всеми цветами радуги, иногда становясь абсолютно белым. Я провёл рукой. Образовавшиеся завихрения сменили цвет на ярко-фиолетовый. Мой любимый цвет! А потом, не прерывая вращения, будто впитались в мою руку, и остались там.

Конец ознакомительного фрагмента.