Дмитрию Марченко

Глеб Халебски

Эта короткая книга расскажет о былой дружбе, которую покалечила, но не разбила жестокая судьба… Приходит за летом осень, так надо, так положено… Но только в природе… Не настанет в жизни новой весны – отныне вечный наш спутник – сталеглазая осень…Страшна разлука, и страшна тем, что вернувшись наконец-то домой после долгих странствий, встретят тебя далёкие люди, а близких найдёшь ты на кладбище… А мы ещё дети, пугливые, беззащитные и слабые дети…

© Глеб Халебски, 2021

ISBN 978-5-0053-7887-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Дмитрию Марченко.

Горит за окошком рассвет: радует душу небесный огонь, радуют разнопёрые блики — букашки на кристальном стекле. Выкатилось рыжее пузатое солнце, до ушей растянуло улыбку, подмигнуло. Окатила весенняя краска дома: строгие, с высоко поднятым подбородком и блестящими боками высотки, стариков — многоэтажек с томным скучающим взглядом, надутые понурые хатки, обиженные, разваленнные. Заплясала, купаясь в солнечных лучах, гордая золотая женщина с самым что ни на есть советским лицом — стела. Очухался Ростов от долгого сна, зашевелился сонным пауком — утро, как — никак. Тяжело засопели простуженные машины, заковыляли по узеньким улочкам на все вкусы размулёванные жизнью — учеником люди: пёстрые попугаи, полосатые носачи, эмалевые галстуки и клетчатые сумки. Наступил апрель цветущим сапогом на донской городок, крепким пинком прогнал прочь старушонку — зиму, выбил её последние зубы — заморозки: не посмеет топтать злобный мороз — баловник скромную и пугливую травку, не будет кусать за шрамы — щели одежды торопливых прохожих…

В забавную луковицу связал я свои языкастые волосы — непослушных змей, на бурую майку накинул рубашку, чёрный поношенный балахон, туго подпоясал лазурные джинсы и чуть ли не бегом, вперёд выбрасывая кривоносые грязные кеды, отправился на долгожданную встречу. Рассыпались вдоль трамвайных путей домики — долгожители, замигали мне железными плёнками из окошек, разинули бездонные рты — подъезды. Лежали вдоль тротуара маленькие посеревшие горки талого снега — плакали, заливали кислые слёзы землю: насквозь промок побитый товарищ — асфальт, и тут озеро, и там. Облизнулись мои кровожадные подошвы, оголили острые зубы, аппетитно зачавкали не тише толстомордого борова — проголодались, родимые, соскучились по деликатесам: супам — лужам с картошкой — льдом. Лизнул лицо порыв свежего ветра: часто в апреле одиноким псом гуляет такой ветер по закоулкам и узеньким улочкам, нельзя определить его суть — ни холодный, ни тёплый он — в этом его прелесть. Почему-то очень приятно для кожи прикосновение его мокрого носа. Расстегнул балахон и рубашку — грех упускать возможность насладиться такой чудесной погодой…

Слишком сильно размечтался я, любуясь весной: настолько завлёк меня город, что не сразу заметил вас. Но как только обратил я внимание на горбатую дорогу, увидел знакомый силуэт, блестящую улыбку, окатила радость кипятком моё сердце: долго, друг, ужасно долго не виделись мы. По старой традиции поздоровались: по — советски потрясли руки, по — римски стиснули костлявые локти, по — братски, крепко — крепко, стукнули друг друга по спине, выдохнули, выполнили пальцами пару кренделей в воздухе — готово. С такого необычного приветствия перешли мы сразу на волнующую нас тему. Не по — детски обняла нас беседа: сжала так, что косточки захрустели, пискнули и взмолились о пощаде стиснутые органы. Роем воробьёв закружился разговор, поднялся до небес, камнем свалился нам на головы: затрещали, запели слова — укусил за ногу проказник — интерес. И побрели мы дальше, по маленьким зажатым улочкам, вниз, к Дону, всё говоря и говоря…

Конец ознакомительного фрагмента.