Бегство

Горечь, 2020

Он знал, что многие не возвращаются, а если и возвращаются, то редко выживают. Инстинкт самосохранения говорил – беги. Но куда? Его быстро найдут. Он не мог так поступить с больной матерью. За дезертирство наказывали сурово, и не только беглеца. Расстреливали всю семью. Поэтому не бежал никто. И он не мог. От ужаса внутри все сжалось, казалось даже сердце остановилось. Через пару дней он пойдет с солдатами в атаку. Он будет сражаться не только за жизнь раненных, но и за свою.

Глава 7

В предрассветной тишине раздавалось только мерное посапывание. И изредка слышался скрип напряженных пружин матраца. Но даже такой, казалось бы, резкий звук был бессилен отвлечь кого-то от столь сладкого сна. К сожалению, это блаженство длилось недолго. Воздух прорезал беспощадный звук трубы, оповещавший о начале нового дня. Все спящие подпрыгнули в своих, еще теплых, кроватях, словно их ударила молния.

Пробуждение не из лучших.

Не теряя времени школьники вырывались из мягких объятий одеял и натягивали холодную форму, висевшую у каждой кровати.

Форма лагеря отличалась от обычной ученической. В повседневной жизни школьники носили гимнастерки из белого плотного сукна и темные шаровары. Многие ученики подпоясывались ремнями с пряжкой. Для девочек были предусмотрены светлые рубашки, темные юбки и жилеты. Здесь же форма была иной, и даже девочки были обязаны носить штаны. Такая форма покупалась отдельно и носилась только здесь, в лагере. Для всех учеников она была единообразна и состояла из темно-зеленой однобортной куртки с отложным воротником и прямых брюк в тон. Покупка таковой формы полагалась обязательной, но стоила та дорого, поэтому бралась обычно с рук и была не в лучшем состоянии.

Одевшись, ученики повалили из казарм в большое здание, расположенное в центре лагеря — штаб. Каждое утро им было необходимо присутствовать здесь на построении.

С трудом проснувшись и нехотя заправив кровать, Брэзен тоже оделся и, слившись со спешащей толпой, поторопился в штаб. Войдя в просторный главный зал, он занял свое место в построении. Остальные подтянулись быстро. От пробуждения до построения прошло не более десяти минут.

Проверив присутствие каждого ученика, руководители лагеря начали первое обязательное лагерное мероприятие, а именно прослушивание радиоэфира. Был включен старый радиоприемник, который, попеременно кряхтя и чихая, начал рассказывать об обстановке в мире.

«Осада города Мали продолжается уже третью неделю. Шанмайская армия вплотную придвинулась к нашей границе, однако войска Червены не теряют оптимизма. Вчера состоялось собрание военного комитета. Несомненно, наши доблестные генералы смогут разрешить сложившуюся ситуацию. Также не стоит забывать о продвижениях наших войск на севере фронта. Вследствие вчерашних действий было отбито несколько городов и освобождены поселения. Все это говорит о том, что наши солдаты не теряют времени и вскоре нас ждет окончание войны. Слава Червене!»

Несмотря на звучный голос, резавший слух, мало кто вслушивался, все были сонными, некоторые спали на ходу. После небольшой речи радиоприемник в последний раз чихнул и затих.

После этого следовала самая нелюбимая для Брэзена часть лагерной жизни — кросс. Лагерь располагался вдали от городов и любых населенных пунктов. Вокруг высились только горы, леса и чистый воздух, которого так не хватало в грязной столице. Такое расположение было идеальным, бежать отсюда, даже при большом желании, было невозможно. Здесь было тихо и спокойно, ничего не отвлекало детей от познания военной жизни.

Физические упражнения, в том числе кросс, являлись основой лагеря. Каждое утро начиналось с кросса по пересеченной местности. Стартовал он у штаба, затем дорога шла по траве к реке, затем вдоль нее. Далее начиналась самая трудная часть — гористая местность. Почва под ногами была каменистая и неровная, дорога уходила вверх под уклон. Было необходимо приложить немало сил, чтобы двигать грузное, сонное тело вперед. Но после подъема ребят ждал длинный пологий спуск. В конце трасса проходила сквозь редкий лес. Возвращаться следовало в исходную точку, к штабу.

Вместе со школьниками кросс бежали и сотрудники лагеря, которые то и дело останавливались, чтобы встряхнуть отстающих или наблюдать за пробежкой со стороны, дабы увериться, что никто не нарушает правила и следует строго трассе.

Для Брэзена физические упражнения были просто невыносимы, но пропустить их он не мог. Поэтому, сделав разминку, он вместе с остальными поплелся к месту старта.

Холодное весеннее солнце вяло вставало на востоке. Воздух подернулся первыми лучами. Было зябко. Несмотря на это, Брэзен и остальные двинулись в путь.

Спустя какое-то время отряд вытянулся вдоль трассы на многие метры. Брэзен был в хвосте. Он был уверен, что одним из тех, кто возглавляет вереницу, был Повалэч. Дыхания не хватало. Брэзен то и дело глотал свежий воздух, но это не помогало. От этого только жгло горло. Перед глазами все плыло, но подначивания следящих за отрядом офицеров заставляли его переставлять ноги. В голове было пусто. Думать было тяжело, все силы отнимал бег. Единственное, что Брэзен знал — нужно бежать.

Прибежал он полностью обессилившим. Ему было жарко, казалось, что тело просто плавится. Ноги болезненно дёргало. Еще долго он восстанавливал сбившееся дыхание.

После кросса и небольшой передышки школьников ждал долгожданный завтрак. Все к этому времени были уже зверски голодны, поэтому молочная каша исчезала из мисок с невероятной скоростью. В столовой слышался только звон ложек о тарелки.

Наевшись каши и запив это все теплым сладким чаем, пошли обратно в казармы. Нужно было взять тетради и подготовиться к урокам.

Вернувшись в казарму, Брэзен распластался на койке.

— Думал, что сегодня умру.

— Не преувеличивай. Ты всегда так говоришь, — из толпы мальчишек к нему подошел Повалэч.

— Нет, сегодня я и впрямь так думал.

— Тебе просто нужно больше заниматься. Гляди, и выносливость придёт.

Брэзен был слишком уставшим, чтобы спорить.

— Готов к занятиям?

— А что у нас сегодня?

— Ты что, опять не учил? Сегодня у нас занятия по оказанию первой помощи. Нужно знать, как накладывать повязки. Опять выговор получишь.

— Ну и что?

— Как что? Заставят отрабатывать.

— Тю, скажут пробежать пару километров, делов-то. Всяко лучше, чем сидеть зубрить.

— Ну ты, конечно, даешь.

Брэзен в который раз удивлялся физическим способностям своего друга.

Занятия прошли без каких бы то ни было эксцессов. Тут Брэзен был в своей стихии. Ответив на все вопросы преподавателей, он продемонстрировал свои обширные знания в накладывании повязок. Используя товарища как манекен, он смог мастерски наложить как спиральную, так и крестообразную повязку. Учитель остался им доволен.

После окончания занятий среди студентов стояло заметное оживление. Сегодня для многих был особенный день — впервые их станут учить обращению с реальным боевым оружием. Мальчишки были ужасно взволнованы. Наспех бросив свои тетради в казармах и разобравшись с горячим обедом, ученики прошли в отдалённое здание. Здесь их должны были научить разбирать и собирать оружие. Позади здание было оборудовано стрельбищем.

Брэзен не слишком разделял всеобщее воодушевление. Это ведь просто оружие, ведь так? Об остальных сказать такого было нельзя. Глаза детей горели.

Когда ученики собрались в полном составе, началась теоретическая часть. Им продемонстрировали само оружие. У многих невольно вырвался вздох восхищения. Это была стандартная винтовка армии Червены. Далее следовало длинное описание ее создания, особенностей эксплуатации и основных характеристик. Лекция была довольно долгой, но многие внимали с невероятной сосредоточенностью и неподдельным интересом.

После этого, выстроившись в очередь, дети подходили к винтовке, лежащей на столе. Инструктор, бывший солдат, при ученике проводил полный разбор и сборку винтовки. Задачей ученика было запоминать. Затем и сам ученик должен был это повторить. После успешной сборки ученик менялся, и процедура проходила по новой.

Когда наступила очередь Брэзена, он немного волновался. Все в Червене знали, как обращаться с оружием. Это было естественно. Но все же Брэзен боялся сделать что-то не так. Поэтому он внимательно следил за всеми действиями инструктора. Вынуть затвор, вынуть шомпол, снять крышку магазина, разобрать затвор. Собрать в обратном порядке. Все это он повторял в голове, как заклинание, боясь ошибиться. По итогу ошибки он не совершил. И только собрав винтовку вновь, выдохнул и расслабился.

За теоретической частью следовала часть практическая. Для этого дети вышли на улицу, на специально оборудованное стрельбище. Оно представляло собой расчищенную территорию, тянущуюся вглубь на несколько километров, по бокам огороженную земляным валом. На расстоянии нескольких десятков метров виднелась установленная мишень, которую было необходимо поразить. Так же по очереди ученики выполняли упражнения по стрельбе.

Стрелять раньше Брэзену, конечно, не приходилось. Дождавшись своей очереди, он вышел на линию огня. После небольших пояснений взял в руки винтовку. Первое, что врезалось в память, это тяжесть. Винтовка была тяжелой. Конечно он знал, что она весит почти пять килограммов, но раньше это были просто цифры. Теперь они легли в его руку реальной тяжестью. Это казалось чем-то невероятным.

Для первых занятий ученикам нужно было практиковать стрельбу из положения лежа — самое оптимальное положение для новичков. Поэтому Брэзен сначала присел, а затем лег на землю, устраиваясь. Левой рукой он обхватил цевьё, натянул винтовочный ремень, приставил приклад к плечу. Скула легла на прохладный приклад. Взгляд остановился на мишени. Время застыло. Брэзен ждал команды. Услышав приказ, он нажал на курок.

Плечо пронзила боль. Хоть он и держал приклад довольно крепко, отдача была ощутимой. Поднявшись и отдав оружие, Брэзен стал ждать своих результатов. Проверив его мишень, инструктор вынес свой вердикт: удовлетворительно. Итог был ожидаемым. Брэзен вернулся в строй.

К концу занятия все были вымотаны. Сказывалась общая усталость. Она навалилась на плечи и сильно тяготила. Но до отдыха было еще рано. На сегодня в лагерной жизни было запланировано еще одно мероприятие.

Все собрались на плацу. Сегодня день особый — День Почести. Такие праздники проходили с разной периодичностью, обычно раз в несколько месяцев. Они были созданы для памяти героев войны, памяти освобождения городов или памяти каких-либо крупных битв.

После того, как все построились в изящные линии, началось чествование. Для предания празднику помпезности играла громкая музыка в исполнении оркестра. Символично подняли флаг. Царило торжественное настроение. Несмотря на усталость, на лицах сияли улыбки.

После прослушивания гимна на импровизированную сцену, установленную на время чествования, поднялся капитан лагеря. По традиции он должен был держать речь.

«Дорогие жители Червены, — начал он. — Мы собрались здесь не просто так, мы собрались здесь, чтобы отметить этот светлый праздник — День Почести. Как вы все знаете, он создан для того, чтобы почтить память всех, кто погиб во время войны. Данный праздник не обошел никого стороной. Здесь собрались учителя и ученики, люди разных возрастов и поколений, но нас объединяет одно — все мы потеряли кого-то на войне. Отца, деда, брата, дядю… Но мы должны помнить, что их жертва не была напрасной. Они подарили нам страну, в которой мы сейчас живем, наше замечательную Червену. Мы этого не забудем. Мы встанем на ее защиту, мы продолжим дело наших предков. Настанет день, и мы отправимся на фронт. Многие из нас боятся этого, но не стоит. Наша жертва тоже не будет напрасной. Наши потомки будут так же помнить о нас, как и мы сейчас о своих предках. Почтим же их память. Хвала Героям! Хвала Червене!»

Над рядами проносились торжественные возгласы. Все вторили капитану. Дружное эхо.

После конца чествования и ужина день был окончен. Ученики были свободны в своих действиях. Большинство решили принять душ.

Брэзен был слишком слаб, чтобы пошевелиться. Он ничком лежал на кровати. Даже малейшее действие казалось непосильным. Непосильным было даже думать. В голове царила пустота. Но то и дело в этой пустоте всплывала речь капитана. Вот о ней думать Брэзен перестать не мог. Что-то в словах капитана его смущало и даже злило, но он никак не мог облечь свои чувства в мысли. Так и лежал, пытаясь разобраться.

Возможно, его смущало то, что все считали этот праздник светлым. Какой же это праздник? Столько людей погибло. Не подошли бы людям больше скорбные лица? Или его смущало то, что капитан говорил о войне, как о неизбежном? Словно они туда пойдут и обязательно погибнут. Или, вероятнее всего, он просто скучал по отцу. Он никогда не видел его, не знал, каким тот был. Единственное, что о нем сохранилось, так это рассказы матери. Этого было мало. Неизмеримо мало. Но ведь почти у всех его знакомых отцы на фронте или уже погибли. Тогда почему они не грустят? Почему улыбаются? Неужели они не скучают? А что будет с ними? Они тоже уйдут на фронт и оставят своих детей так же, как и отец оставил Брэзена? Но ведь отец Брэзена — герой, он воевал и защищал страну. Много мыслей сплелись воедино. Брэзен не знал, что он чувствует: гнев на отца за то, что тот бросил их? Или гордость за него? Обиду или одиночество? Все это казалось таким сложным. Пытаясь разобраться в своих мыслях, Брэзен все глубже падал в сон. Он даже не заметил, как сознание его покинуло.