Так начинают Великие

Григорий Борзенко

Повесть «Так начинают великие», является первой книгой небольшой трилогии, которую продолжает повесть «Потомок Нострадамуса», а завершает роман «Сокровища острова Хогартов».Эти книги связаны одним главным героем – непоседливым мальчуганом Джимми, с которым то и дело случаются самые невероятные и увлекательные истории. Автор старался вести повествование в таком ключе, чтобы юный читатель, окунувшись в прослушивание книги и сопереживая главному герою, как бы вместе с ним самолично принимал участие в схватках с пиратами, раскрывал таинственные заговоры, участвовал в захватывающих путешествиях и приживал удивительные приключения.

1

Сказочник начал бы эту удивительную историю так:

— Давным-давно на берегу синего моря стояла хижина. Невзрачна она была на вид, но семья, обитавшая в ней, не влачила жалкое существование: не богато, но и не бедно жили эти люди, и все благодаря ежедневному добросовестному труду. Отец уходил в море на своей небольшой лодчонке, возвращался с уловом, иной раз с удачным, иной с не очень, и наступал черед потрудиться матери с сыном. Джимми был славным мальчуганом, все горело в его руках. Не хуже матери орудовал он ножом, разделывая рыбу, которую потом коптили и возили продавать в ближайший город.

Маленькая Лиль не помогала еще матери по хозяйству, но была любимицей всей семьи. Ее звонкий смех и хорошее настроение помогали всем остальным, ибо рядом с ней работалось задорней и жилось веселей. И уж совсем забавно было смотреть, как она, кряхтя, таскает веник по полу, стараясь помочь маме в уборке, или пробует подавать взрослым рыбу, которая неизменно выскальзывала у нее из рук, а она снова и снова пыталась ее поднять.

Отец любил также столярничать, и это помогало семье. Он вырезал из дерева всякие поделки и продавал их в городе. А совсем недавно отец, по мнению Джимми, сотворил маленькое чудо — курительную трубку. Что это была за трубка! В форме диковинного зверя, в раскрытую пасть которого набивался табак, а кончик хвоста имел отверстие для прохода дыма. Трубка была удивительно хороша и выполнена просто мастерски!

— Папа, ты мне тоже такую вырежи, — просил Джимми, — Когда я стану капитаном, буду стоять на капитанском мостике с такой вот трубкой в зубах.

Отец только молча усмехался этим мальчишечьим грезам. Он давно он заметил в сыне страсть в морю и, когда Джимми исполнилось десять лет, впервые взял с собой на промысел. Он краем глаза видел, как азартно горели глаза сына, как умело он ставил парус и ловко работал с сетью. Старый рыбак невольно любовался сыном, удивляясь его поразительной хватке буквально во всем.

Познав удивительнейшее чувство общения с морским простором, Джимми не мог больше оставаться на берегу.

Отец вначале протестовал, но, видя состояние сына, в конце концов, смирился. Затем Джимми стал намекать, а потом и прямо говорить отцу, что старая прохудившаяся лодка, которая без пользы валяется на берегу, возле хижины, пропадает зря. Он, Джимми, сам бы ее починил, проконопатил и стал ходить в море, чем тоже помог бы семье. Но отец и слышать об этом не хотел.

— Рано еще тебе, сынок, одному в море, — говорил он, — мал ты еще. Подрасти немного.

И чтобы как-то утешить опечаленного сына, сказал:

— Не горюй, сынок вот заработаем денег, я съезжу в город и куплю тебе увлекательные книги о морских путешествиях и дальних странах. И видя как загорелись глаза сына, совсем растрогался. — Слышал я об удивительно умном приборе, который сам показывает мореплавателям, куда плыть нужно. Говорят, без него капитану никак нельзя. Видел я такой у торговцев. Компас называется. Большие деньги он стоит, но я тебе его постараюсь купить, сынок. Верю: большим капитаном ты станешь.

Малышка Лиль, услышав этот разговор, бросилась к отцу:

— Папа, а мне? А мне что ты привезешь?

У отца уж вовсе заблестела слеза в уголке глаза.

— Тебе, моя маленькая, я привезу большую куклу, видел однажды такую. Уж больно хороша, сам засмотрелся.

С тех пор отец уж был и не рад, что затеял этот разговор. Ни дома, ни в море не было спасения от бесконечных расспросов Джимми о компасе, а Лиль, встречавшая их на берегу вместе с мамой, еще издали кричала:

— Папа!!! А на этот раз ты поедешь за куклой?! Денег таких у отца не было, но не в силах больше видеть нетерпение детей, он решил, что пришло время что-то предпринять.

С этого момента, собственно, и начинается наша история. Однажды утром Джимми, одеваясь, почувствовал, как отец бережно положил руку ему на плечо. Джимми удивленно поднял глаза.

— Сегодня я пойду в море один, сынок.

Джимми молчал. Под пристальным взглядом сына отец продолжил:

— На этот раз я уйду в море очень далеко, как не ходил еще никогда.

Мать, занятая делом, услышав это, замерла в недобром предчувствии. А отец говорил:

— Слышал я, много раз слышал, что возле Южных островов очень богатый лов, просто невероятно богатый. Я надеюсь… Я верю, что вернусь с таким количеством рыбы, продав которую, мы, наконец-то, сможем купить компас Джимми и куклу малышке Лиль.

— Но если плаванье будет сложным, — попытался возразить отцу Джимми, чувствуя тревожную интонацию в голосе отца, — то моя помощь тем более необходима. Ведь вдвоем…

— Видишь ли, сынок, — отец никогда раньше не прерывал Джимми, — всякое может произойти, и я не хотел бы подвергать тебя опасности. Ведь говорят, что спасенья от зловещ… Впрочем, к чему разговоры. Будет так, как я решил!

Слово отца в доме было свято. Поэтому даже мать, которая вначале было шагнула к мужу, чтобы остановить его, смирилась, когда тот подошел к ней и, обняв, поцеловал.

Трогательную картину увидел бы посторонний, окажись он там в момент прощания. Пока лодка, покачиваясь на волнах, дожидалась своего часа, чтобы устремиться в море, отец поочередно прощался с каждым, таким дорогим для него человеком. Лиль, по младенческой своей простоте и недомыслию, не понимая важности и драматизма момента, не переставала радостно лепетать, что у нее наконец-то будет кукла, а вот Джимми, когда отец подошел к нему, чтобы обнять его, удивительно по-взрослому, как показалось отцу, посмотрел на него и тихо сказал:

— Отец, спасибо тебе, но не нужен мне компас, правда не нужен. Я научусь находить дорогу по солнцу и звездам. Поверь мне.

Глаза отца увлажнились, он крепко обнял сына, вошел в лодку и поднял парус. Он уже давно скрылся за горизонтом, а три одиноких человеческих фигуры долго еще стояли на берегу…

Прошла неделя, миновала вторая, начала свой отсчет третья. Джимми видел, как заметно темнеет лицо матери, как все менее твердым становится ее голос, успокаивающий Лиль.

Уложив их вечером спать, мать сама ночью уходила. Лиль, набегавшаяся за день, спит крепким сном, а Джимми тихонько подходит к окну и видит на фоне отраженных в воде светлых лунных бликов одинокий силуэт матери, застывшей в ожидании.

Однажды утром мать была разбужена стуком, шорохом и возней на берегу и с непонятным чувством тревоги поспешила к дверям. Она увидела то, что давно уже, зная сына, боялась увидеть.

В костре, разведенном на берегу, стоял котел с кипящей смолой, а Джимми озабоченно вертелся возле лодки.

— Сынок… — тихо, но твердо сказала она. Ей хотелось кричать, чтобы выразить свои чувства, чтобы сын понял, как он не прав, и отказался от задуманного. Но не только кричать, даже повысить голос на него, никогда еще не дававшего повода для этого, было выше ее сил. Поэтому она, присев рядом и внимательно взглянув ему в глаза, тихо спросила:

— Скажи мне, ведь ты чинишь лодку не для того, чтобы выйти потом в море с сетью? Ведь так?

— Да, мама, сеть мне в этом плавании будет ни к чему. Мать удивилась контрасту между своим душевным состоянием и спокойствием голоса.

— Я знаю, Джимми, что мне не отговорить тебя. Я в жизни не совершила поступка, за который ты мог бы осудить меня. Но знай, если ты не изменишь своего решения, я изрублю лодку или сожгу ее.

Мать знала сына, но и сын знал мать. Голос его был спокоен.

— Нет, мама, ты не сделаешь этого. Ты так же любишь папу, как любим его я и Лиль. Ты так же, как и мы, веришь, что он не погиб, и желаешь его возвращения. Я чувствую, что он нуждается в помощи, и верю, что найду его. Сидеть здесь, когда он может быть в беде, — это выше моих сил. Лучше благослови меня, мама, перед дорогой. Твое напутствие поможет мне в трудную минуту.

Случайный наблюдатель, окажись он снова здесь, отметил бы, как все в этом мире и постоянно и изменчиво. Снова лодка, качающаяся на волнах, снова люди, застывшие в прощальных объятиях на берегу. Но что-то уже не так, как некоторое время назад. Что-то изменилось.

… Шел четвертый день плавания Джимми. Все складывалось не так удачно, как ему хотелось бы. Из рассказов отца Джимми знал, что Южные острова находятся в трех днях ходу и он уже должен достичь земли. Джимми во всем винил сильный боковой ветер: лодке приходилось постоянно идти в крутом бейдевинде, что очень замедляло движение. Джимми упорно всматривался вдаль, твердо веря, что достигнет земли. И вдруг сердце его радостно забилось: он увидел впереди какую-то точку. Отметив, что это не земля, а какой-то плавающий предмет, Джимми подумал: может быть, это лодка отца? Чем ближе он подходил, тем больше огорчался, видя, что это не лодка. Но вдруг Джимми радостно закричал. Приблизившись, он увидел обломок бревна и отчаянно уцепившегося за него человека. Отец?! Джимми схватил весло и усиленно стал помогать парусу. Когда несчастный был уже рядом с бортом лодки, Джимми, к глубокому своему разочарованию, увидел, что это не отец. Но не помочь бедняге, конечно, не мог. Больших усилий стоило втащить пловца в лодку. Ведь мало того, что тот обессилел, был это пожилой господин, крупный и тучный. Джимми все-таки втащил его в лодку, что было едва ли не подвигом с его стороны.

Видя крайне утомленное состояние своего нового попутчика, Джимми решил не тревожить его, дать отдохнуть, а сам продолжал вести свое суденышко дальше. Прошло много времени, пока спасенный пришел в себя и открыл глаза. Он долго осматривался, оценивая обстановку и соображая, что произошло. Наконец, он заговорил.

— Не знаю, кто ты, мой юный спаситель, но то, что отныне я обязан тебе жизнью, — это очевидно.

— Не стоит благодарности, синьор. Помочь человеку в трудную минуту, когда в опасности его жизнь, — долг каждого христианина.

— Ты прав, мой мальчик, но все же… Так же, как неминуемо должно быть наказано зло, непременно нужно воздавать за добро. Иначе будет попрана одна из величайших земных святынь — справедливость. Кто ты, и какая нужда или случай заставили тебя оказаться здесь, в этом месте? Да воздается небесам за столь удачное совпадение, но в столь юном возрасте, на столь хлипком суденышке в самостоятельном плавании — это, скажем, не совсем обычно.

То ли Джимми истосковался за эти дни по общению, то ли хотел излить свое горе кому-либо, выговориться, то ли ждал какой-либо помощи в своих поисках, но он рассказал незнакомцу все об исчезновении отца.

— Да, — сказал тот задумчиво, выслушав рассказ Джимми. — Если он не попал в грязные лапы вездесущего Зловещего Джоуша, можно отыскать его где-нибудь здесь, в районе западной части Южных островов.

Видя, что Джимми весь обратился в слух, рассказчик продолжил.

— Видишь ли, Джимми. Я вижу, ты не знаком с ситуацией, поэтому постараюсь объяснить тебе, в чем суть дела. Гряда Южных островов незримо разделена надвое. Западная часть этого небольшого архипелага более цивилизованная. Здесь занимаются скотоводством, земледелием, выращивают пшеницу и маис. А главное — здесь соблюдается законность и правопорядок. Губернатор, наместник его королевского величества на этих островах, с ротой солдат строго стоят на страже интересов короны. Небольшая горстка восточных островов более камениста, земля менее плодоносна. Поэтому и по ряду других причин — она необитаема. Объявился недавно в здешних краях знаменитый пират Джоуш Хант. За беспощадность и удивительную жестокость его прозвали Зловещим Джоушем. Говорят, немало он бед натворил в разных морях и океанах. Немало кораблей потопил негодяй этот и жизней человеческих немало загубил. И вот стал частым гостем в здешних водах. Поговаривают, что на одном из восточных островов грады он свил гнездо. Но это только разговоры. Я совершал на небольшом судне визит на один из островов грады, как вдруг он на своем мощном фрегате напал на нас. Силы были явно неравны, хотя мы сражались до последнего. Уж столько лет мне не приходилось обнажать шпагу в открытом бою, но здесь, Господь свидетель, я помогал команде, да, впрочем, и себе, как мог. Но какая жестокость, какое безразличие к судьбам детей Господних! Алчность ослепила пиратов. Круша все на своем пути, они обыскали все судно и, увидев, что поживиться нечем, просто подожгли его и уплыли, совершенно равнодушные к тому, что в огне гибнут люди. А раненые, пытаясь найти спасение от огненного пекла, прыгали в воду, но боль от ран быстро обессиливала их, и они, молящие о спасении, которому просто неоткуда было прийти, шли ко дну. Уцелели немногие, среди которых был и я. Волны разбросали нас. Что с ними? Я уже был на пределе сил. Помню, что произносил молитву, чтобы со спокойной душой забыться на морском дне, но увидел твою лодку…

Конец ознакомительного фрагмента.