Медбрат

Григорий Дюков, 2023

Что плохого в Америке 50-х? Эпоха рок-н-ролла, роскошных автомобилей и красивых костюмов, одним словом – праздник! Но только не для одарённого мастера медицины Джимми Питерсона. Добившись лучших результатов в медицинской школе, он решает оставить учёбу и уйти работать по другую сторону закона ради жизни, которую заслуживает по праву. Отныне он спасает жизни гангстерам: людям с плохой репутацией и тугим кошельком. Но чем больше “пациентов”, тем больше проблем и препятствий на пути. Чтобы достигнуть совершенства и признания, Джимми готов пойти на любые меры, но приведут ли его амбиции к тому, чем заканчивают все гангстеры из подобных историй…

Глава 9. А нет, может

Меня разбудили громким стуком по стеклу: сказали, чтоб я вышел из машины. Глаза ужасно слипались, тело болело. Я не мог вспомнить, как оказался в комнате для допроса с голыми стенами, металлическим столом и небольшим окном, за котором наверняка стояли полицейские, которых я “якобы” не видел. Разумеется, я не надеялся на помощь от Тони или Фрэнка: между медицинскими операциями без лицензии и преступностью разница была большой, особенно в уголовном кодексе. Самое паскудное — я даже не знал, за что меня задержали. У них не было никаких оснований. Будто ребятам просто стало скучно, вот и решили найти того, на ком можно было отыграться.

Я просидел в комнате два часа. За стеной послышался какой-то шум, в кабинет зашёл очень толстый полицейский. У него был второй подбородок, в больших пальцах лежал пончик с клубникой, виднелись несколько жирных пятен на рукавах.

— Знаешь, за что тебя задержали?

Я пожал плечами, закатив глаза.

— Я был гражданином США во вторник вечеом.

— Ты думаешь, это смешно?

— Господин полицейский, вы кого пытаетесь напугать? Ещё со школьной программы я знаю свои права, так что…

Он стукнул рукой по столу и случайно, а может и нет, пнул меня ногой.

— Здесь говорю я, а ты — слушаешь. Уяснил? — он достал папку, в которой было моё дело. — Итак, мистер Питерсон. Вы были в десять вечера у дома 41 на Фламинго-стрит. И… У вас не было документов.

Я рассмеялся.

— Вам правда нечего делать? Объясняю в тысячный раз: практика у меня была, и так вышло, что я забыл кошелёк. Позвоните Шепарду. — я сглотнул. — Он всё подтвердит. 555-341-7675.

— Значит, вы не хотите с нами сотрудничать и говорить правду.

— Я уже сотрудничаю, придурок.

Толстяк почесал подбородок. В его глазах капиляры раздулись как воздушный шар, и на миг я увидел желание разбить мне нос во второй раз. Он быстро вытер пот и продолжил более сдержанным тоном.

— Мы задержим вас ещё на пару часов. Позвоните друзьям и скажите, чтобы приехали сюда в участок, чтобы…

— Да боже мой, к чему этот цирк! Вам не за что меня задерживать, так что отпустите меня. У меня и так всё тело болит. И, к слову, где твой босс? У тебя нет ни наводок, ни улик, ни свидетелей. Ты задержал меня просто потому, что я сидел перед своим домом в рабочем квартале. Я даже не выгляжу как подозрительный тип! И куда уходят мои налоги…

Он посмотрел на меня, постукивая пальцами по столу. Парень явно хотел повышения: думал, посадит мальчика для битья, выполнит норму и сядет в кресло помягче. Перед законом я был чист, по крайней мере на этот раз. Парень скривил рожу и наклонился вперёд.

— А как ты объяснишь, что рядом с тобой стоял Понтиак, угнанный год назад? Номер 1MVP905, ржавый кузов, разбитое стекло…

Мне стало страшно, но я театрально рассмеялся.

— Какой же ты отвратительный следователь, офицер. Авто угнали год назад, и ты только сейчас решил меня задержать? Без наводки? Человека, который этого автомобиля даже не видел? Ты как вообще в полицию пошел работать, умник?

Мне дали сильную пощёчину, которая меня взбодрила лучше любой чашки кофе. Я чувствовал, как горела щека. Он выругался и пригрозил мне сроком за неуважение к власти, громко топнул ногой и вышел из кабинета. Мне ещё не хватало, чтоб такой жадный коп, который два плюс два сложить не может, строил из себя главного. За эти двое суток мне хватило людей, которые ставят меня на место. Особенно, когда я этого не заслуживаю.

Через двадцать минут раздался небольшой звонок, после чего где-то сзади раздался незнакомый голос.

— Мистер Питерсон, вы знаете кого-нибудь по фамилии Шепард?

— Мой наставник в больнице святого Олафа, Франклин Шепард, 1897 года рождения.

В комнату моментально зашли остальные полицейские, пока допрашивающий меня толстяк стоял в дверях и сгорал от стыда. С меня сняли наручники.

— Мистер Питерсон, вы можете идти. Мы приносим свои извинения за…

— Втирай эту брехню кому-нибудь другому. — когда я прошёл мимо своего тюремщика, вспотевшего от нервов, то посмотрел на него и сказал офицеру сзади. — Ваш отдел кадров — дерьмо.

Я вышел из офиса поздним вечером, домой пришлось добираться пешком. Фонари освещали улицу, тучи практически не пропускали лунный свет. Я понятия не имел, куда идти, но главная проблема была в том, что я забрёл в самый неблагоприятный район: трущобы Кэрроу. Точнее, это был Кэрроу-сайд, квартал с интересной историей. Один из министров города решил всех обхитрить: умник выкупил себе кусок земли и держал его больше пятнадцати лет под своим контролем. Провёл границу, понизил налоги, нанял частные компании на постройку домов — одним словом, пытался создать своё государство. Только во время Великой депрессии он продал свою долю за жалкие пятьсот тысяч и сбежал на Кубу, где его убили сторонники испанской гражданской войны. А у кого во время кризиса были деньги на содержание Кэрроу-сайда? За домами и фабрикой некому было следить, и тот быстро превратился в настоящее гетто.

Под ногами шуршали опавшие листья деревьев красного и жёлтого цвета, уличные коты завтракали объедками, а чем дальше я уходил в глушь, тем реже встречал людей приятной наружности. Всюду бродили алкоголики, наркоманы и просто неадекватные люди. Хоть не пытались ограбить или избить. Асфальтированные дороги разваливались на части, ржавые заборы были погнуты, всюду валялось разбитое стекло, слышалась ругань из соседних домов. Шёл ужасный запах от местного завода по переработке отходов. Жильцы жаловались на запах, но, несмотря на многочисленные забастовки, они сдались и переехали, отчего большинство домов стали притоном для тех, кого обидела жизнь. Я прибавил шаг, меня начало тошнить, а сердце билось быстрее. Мне даже было плевать на то, что я весь день подвергался унижениям. Всё, чего я хотел — лечь в кровать, закрыть глаза и чтоб меня никто не беспокоил.

Вдалеке я увидел знакомый силуэт: огромный молодой пареньс бритой головой и глупым лицом держал в руках клюшку для гольфа, а пивные бутылки были раставленны в ряд. Только этого мне не хватало. Как бы я не старался, Браун всё же меня заметил, хлопнул в ладоши и спрыгнул с ржавой машины.

— Ну и видок у тебя, Питерсон! Куда это ты направился? — какой же у него был мерзкий смех.

— Домой, Майкл.

Я не смотрел на него: чем быстрее дойду до дома — тем лучше. Слева от меня был глубокий овраг, ограждённый деревянным полуметровым забором, который мог развалиться от любого чиха. Майкл тут же меня догнал и пристроился сбоку, плюнув себе под ноги. Я заметил, как он убирает какой-то конверт в карман, а затем тут же отвернулся. Глаза у него были красные, слева был небольшой фингал, а на шее — четыре царапины. От него ужасно пахло перегаром и потом. В нём было столько алкоголя, что он передвигался как моряк, болеющий цингой.

— А как там твоя девка, Кларис? Уж больно симпатичная.

— Майкл, прошу по-человечески, давай не сейчас…

— Слушай, а она делает скидки? Если у неё есть почасовые расценки, дай знать. — он похлопал меня по плечу и посмеялся прямо в ухо.

Я остановился. Даже для Брауна это было слишком. Он не мог сфокусировать свой взгляд, всё время смеялся и явно хотел подраться. Спокойсвтие, Джимми…

— Что такое, Питерсон? Задел за живое?

— Последний раз предупреждаю, я сейчас не в настроении.

— А мне как-будто не плевать. — Он толкнул меня. — Много же ты мне проблем доставил, Питерсон…

— Совсем мозги пропил? — я сжал руки в кулак и стиснул зубы.

— Только посмотри на себя: побитый, грязный, вонючий. Ты даже не мужчина, ты шутка. Ты просто грязный беспомощный урод, которого никто не любит. Сплошное разочаровение для никчёмного отца и матери. Да и Шепард о тебя явно вытирает ноги…

Его глаза заискрились, он облизал губы. Обычно, я не обращал внимания на Майкла, но он схватил меня за грудки и начал орать в лицо.

— Давай, отвечай мне! Ударь меня так сильно, как сможешь. — мне стало страшно. — Ударь меня!

Я старался его успокоить, но тот меня не слушал. И тогда он перешёл черту.

— Знаешь, что мне сказала Кэт в ту ночь?

— Майкл, предупреждаю, я…

— Она тебя забыла. Моментально, стоило мне соврать про то вонючее ожерелье. Ты бы слышал, как она кричала моё имя…

Я толкнул его со всей силы. Он с грохотом упал на спину, ударившись головой. Придя в себя, Майкл резко встал и замахнулся. Мимо. Я ударил его в челюсть. Браун сплюнул кровь и посмотрел на меня как бешеный бык. Он повалил меня на землю, затем начал бить по голове. Я почувствовал, как из левого виска пошла кровь, а в ушах стоял шум. Майкл был готов забить меня до смерти. Я пропускал каждый удар. Из-за пазухи он достал армейский нож с ржавчиной на лезвии. Ударила молния, раздался гром.

— Ты доигрался, Питерсон.

Я смог увернуться, нож чиркнул ножом по асфальту. Фонарь вдруг перестал гореть, я начал хуже видеть. Выждав момент, я изо всех сил пнул его ногой по лицу. На миг мне показалось, что Майкл всё ещё стоит. Он упал на землю, закрыв лицо руками, но нож всё ещё был при нём. Я начал вставать, Майкл схватил меня за волосы и поволок в сторону оврага. Несмотря на жгучую боль, мои кулаки наносили удар за ударом. Наконец, вырвавшись из его захвата, я смог поставить ему подножку. Браун рухнул, успев задеть меня ножом. Лезвие скользнуло по животу, было больно. Кровь начала растекаться по телу. Не дай бог инфекция. Мы оба посмотрели друг на друга, тяжело дыша.

— Бей первым, говнюк. — проговорил я, отхаркнувшись кровью.

Браун яростно ринулся на меня, размахивая ножом. Увернувшись, я начал бил кулаками. Тупой, но крепкий ублюдок. Наконец, когда Майкл был вымотан, я со всей силы ударил его ногой по голове, он рухнул на землю. Нож выскользнул из его руки. Я мигом рванулся к нему, но почувствовал руку на ноге. Я упал на живот. Я полз к ножу как солдат, но Майкл всё равно опередил меня и ударил ногой по челюсти. Боль была адская и мучительная. Он сел на меня, схватил за шею и начал душить. Я стал биться в конвульсиях, пытаясь вырваться, но его хватка была крепкой. Всё, что я видел — окровавленное лицо Майкла, на котором застыла злобная улыбка.

Вдруг мне удалось нащупать рукоять ножа. Я взял его в руку и вонзил в плечо. Тот заорал от боли и отпустил меня. Я ужаснулся, когда увидел, лезвие торчало прямо меж костей.Страх поглотил меня, но я продолжал бороться. С молниеносной скоростью я встал на ноги, повалил Майкла и начал пинать его по лицу. Я ненавидел этого человека, и бил за каждую боль, которую он мне принёс. Но когда в его глазах я увидел страх, как он пытался закрыть лицо руками словно маленький ребёнок, я остановился. Он выплюнул зуб и начал тяжело дышать. Его руки тянулись к ограждению, ноги были поджаты, дышал он быстро. На окровавленной щетине появились капли пота, но в широких глазах я увидел что-то необычное. Он всё понял. Я подошёл к ограждению и, схватившись за него, попытался встать. Прежде, чем уйти, я подошёл к нему, тот ближе прижался к забору.

— Сиди смирно.

Крепко схватившись за плечо, ловким движением руки я выхватил нож. Он выругался.

— Рядом, — я указал пальцем, — есть больница. Шепард поможет.

В руке у меня был нож, а Майкл лежал как беспомощный ребёнок. Даже он не заслуживал такой кончины. Я начал хромать прочь от оврага, оставив Брауна. До дома было ещё далеко. В голове пробежала мысль найти ближайшую телефонную будтку, чтобы… Внезапно я услышал шаркание по асфальту и жуткий вопль. Я обернулся, выбросил руку вперёд и закрыл глаза. Яростные крики в мгновение прекратились, Майкл стал тяжело дышать и задыхаться. Я почувствовал, как что-то тёплое и густое стекает по моим рукам. Ржавый нож торчал из груди Майкла, он смотрел на меня и в его глазах медленно затухала жизнь. Вновь раздался гром, лицо Майкла блеснуло на свету молнии.

— Майкл, прости, я…

Ограждение начало шататься под нами, раздался треск. Ещё пара мгновений, и мы оба могли упасть вниз. Я выбрался из завхата в момент, когда деревянный забор треснул и Майкл кубарем полетел вниз. Овраг был глубоким, и я слышал, как долго падало тело. Майкл скатывался по грязи на самое дно, ломая каждую кость. Бездыханное окровавленное тело лежало без сознания, всё в грязи. Нож торчал из груди, а его глаза будто смотрели мне в душу. Мне было страшно спускаться. На дне огромного оврага лежал человек, который продолжал смотреть на меня проникновенным взглядом. В чёрных глазах загорелась красная искра… Я ведь даже не знал, жив он или нет. Я не мог понять, дышет он или нет. Смотрит ли в мою сторону. Моё тело ужасно болело, рана на животе продолжала кровоточить, но найдя в себе последние силы я встал и пошёл в сторону дома. На дне оврага будто кто-то смеялся, но из-за дождя я не мог ничего расслышать. Мною управлял страх, желание выжить, адреналин продолжал гнать меня прочь от места, где лежал Майкл Браун. Я чувствовал спиной его взгляд. Но ведь после таких падений не выживают, правда? Вдали послышалась сирена, я ускорился и пошёл через парк, стараясь не попадаться на глаза. Нельзя было останавливаться, Майкл мог вернуться…