Человек из рода Лебедей. Рассказ

Григорий Зарубин

Говорят, что одно из главных качеств, которое ценят в мужчинах, — надежность.Что ж, вот вам история о настоящем мужчине…

© Григорий Зарубин, 2022

ISBN 978-5-4496-2829-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

И когда заканчивается твой путь, то понимаешь, что счастье было и осталось там, — в прошлом…

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Привет!

Меня зовут Маша. Мне девять лет. Живу в Новосибирске. Учусь во втором классе, в школе c английским уклоном.

Как во всякой необычной истории, мои приключения начались в канун Нового года.

Так вот, вчера после ужина мы c мамой внезапно решили нагрянуть в гости к дедушке, который живет недалеко от Кош-Агача в снежных горах Алтая.

У мамы в последнее время дела в бизнесе резко пошли в гору. Месяц назад мы выкупили свою трехкомнатную квартиру в центре, еще приобрели и большой красивый внедорожник. И вновь засверкали золотые сережки в наших c мамой восхитительных ушках.

Надо сказать, что мама у меня замечательная! И очень красивая! Блондинка c обалденной фигурой, — на черную зависть всем ее подругам и не только…

— Светик, ну расскажи, как тебе это удается?! Такая ты вся стройненькая, миниатюрная, а я уже все диеты перепробовала, йогу, гипноз… — тетя Люда, глубоко вздохнув, наконец-то сделала скромненький заказ официанту в кафе, тыкая пухленьким пальчиком в картонное меню, — так, мне «капучино» и вот эту пироженку.

Наша же часть столика «ломилась» от тарелочек c салатами, горшочков c жарким, и, вдобавок, двух огромных яблочных пирогов.

Еще скажу вам по секрету, что мы c мамой отнюдь не стесняем себя в еде, бывает, что и на ночь глядя частенько ныряем в наш двухкамерный холодильник.

Надеюсь, что когда я вырасту и стану взрослой, то по внешним показателям, исходя из моего наследственного генного кода, буду в любимую мамочку.

Но только не характером…

— Ну, стерва я, да еще и какая! — созналась однажды мама, громко ругаясь c кем-то по телефону, — но если ваше «чертово» оборудование не будет доставлено мне в срок, я вас та всех засужу!!!

Насколько мама была красивой, настолько была и «стервой». А мама моя, как я уже говорила, очень-преочень красивая!

Этим летом мы ездили отдыхать в Сочи, так как семейного бюджета еще не прибыло настолько, чтобы посещать заграничные курорты. Так вот, шли мы как-то вдоль дороги к морю. Обе в джинсиках-стрейч в обтяжечку, красных футболочках, русые локоны от легкого южного бриза нежно гладили наши прекрасные плечи…

Водитель большой фуры, заглядевшись на нас, на всем ходу врезался в «молоковоз», а тот по инерции прикончил бампер полицейского «бобика». И никто из водителей и экипажа полицейских этого даже не заметил, пуская слюну и провожая нас восхищёнными взглядами.

Мы c мамочкой быстренько ретировались в стеклянную дверь ближайшего магазинчика, — не без чувства самолюбования и женской гордости!

Итак, наутро мы выехали ровно в пять часов, чтобы миновать городские предпраздничные пробки, и, главное, до вечера успеть к дедушке. Путь не близкий, если верить полусломанному навигатору. Но мама исключительно хорошо водит автомобиль. Может, и не очень аккуратно, но быстро. Полицейские на дороге — нам тоже не особая помеха. Потому как по моим личным статистическим наблюдениям — из каждых десяти случаев, когда нас останавливали для проверки, — семеро тут же, извинившись, отпускали; двое «нищебродничали», и, как правило, один какой-нибудь недотепа клянчил номер телефончика, подкачивал колесо, лазил под капотом, изрядно перемаравшись или что-то в этом роде…

Несмотря на ранний час, город просыпался. Подмигивая желтыми фарами, дружными рядами расчищали дорогу снегоуборщики; сновали грузовички, развозя продукты; громыхали первые трамваи; бомжи собирались в кучки, сгоняя c оттаявших теплотрасс стаи жирных голубей…

— Котик! Не замерзла? — мама посмотрела на меня в зеркало.

Я, развалившись на заднем широком сиденье, — в точности наша кошка Дуська, — дремала.

Мне было хорошо. Тепло. Каникулы. Принудительная «радость» от встречи c дедом. Но, главное, — впереди меня ждала долгая дорога c мамой. Только я и она, только я и она!

Потому что мама все время занята своей работой, а я — уроками. Утром мы быстренько, всегда опаздывая, собираемся на работу и в школу. Вечером, вконец усталые, валяемся на диванах. В единственный воскресный выходной — дрыхнем до обеда. А сегодня и еще пару дней мы вместе… в общем, все очень, преочень хорошо!

И наш новенький джип, грозно рыча на светофорах и резких поворотах, увозил нас все дальше и дальше от городской суеты. Точно застоявшийся конь, вырвавшись на заснеженные просторы, уносил в сторону Алтайских гор.

В Бийск приехали, когда уже рассвело. Притормозили у местного супермаркета, чтобы купить торт. Не мешало немножко и прогуляться…

— Мам, мам, — зевала я у кассы, помогая выгружать из тележки товары, — ну зачем деду торт?

— Доча, неприлично являться без подарка, — мама уже вставляла карту в аппарат.

— Ну, не знаю, ему бы хватило и этого, — вздохнула я, указав взглядом на литровый бутыль c виски.

В машине мне мамуля все подробно объяснила, что c моим дедушкой предстоит серьезный разговор на тему его переезда. Спиртному он, как обычно, обрадуется, а потом сдвинет брови, будет ходить из угла в угол по своему «холодильнику» что, дескать, он — не алкаш. Бутылку опустошит, и на этом переговоры закончатся.

— Тогда зачем покупать этот «виски»? — искренне не понимала я, — раз он такой щепетильный…

Мама улыбнулась, ничего не ответив…

Да уж… Дед Гена у нас упертый. Я-то знаю. В прошлом году гостила у него зимой четыре «знатных» денька…

Живет в своем «задрипаном холодильнике» — вагончике на склоне горы. Латает дыры, утепляет его, говорят, уже лет двадцать…

— Это не вагончик! Сколько раз можно объяснять?! — обычно бурчит дед в ответ на мои приставучие вопросы, — это генеральский передвижной штаб на базе «КАМАЗ»!

— Но в нем же нельзя жить, тем более в такие морозища!

— Можно!!! И, посмотри какой вид на долину!

— А куда ты собираешься, на ночь глядя?! — недоумевала я, наблюдая за тем, как дедуля облачался в ватные штаны, пуховик, и крепко навязывал вокруг шеи шарф…

— Спать ложусь! — кряхтел дед, — у тебя-то спальник. Хитрая!

Действительно, в моем спальном мешке было даже жарко. А когда я просыпалась утром, печка уже топилась…

— Деда!

— Чего тебе?

— А почему печку кирпичом не обложишь, все же тебе говорят?

— Кхе! Такую красоту портить глиной! Спи, давай!!!

— Доброй ночи…

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

После обеда благополучно миновали поворот на Горно-Алтайск. Чуйский тракт блестел как мамин маникюр. Однако две огромные фуры, нагоняя жути, валялись на обочине.

На посту полицейский c красным носом и огромными c изморозью усищами вежливо предупредил нас, что по метеосводкам к вечеру погода испортится, — будет метель…

— Дорогу пока не закрыли. Машина, конечно, у вас отличная. Но будьте осторожны! — полицейский c явным любопытством пытался рассмотреть кожаный салон в приоткрытое окно.

— Спасибо! Э! как вас там?! — мама бесцеремонно закрыла окно и хорошенько даванула на газ.

— Петр! Петр Семенович! — понесся вслед за нами полицейский, грузно тряся брюшком.

— Чего?! — мама резко затормозила, открыла дверь.

— Петр я, Семенович! — добежал он, сильно запыхавшись.

— Еще раз спасибо вам, Петенька!!! — мама одарила нового поклонника лучезарной улыбкой. Хлопнула дверью. И мы покатили дальше…

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Через час остановились на бензоправке c кафешкой…

— Пойдем, котик, кофе попьем, — мама накинула на плечи норковую шубку, порылась в сумочке, — кушать хочешь?

Я сидела, оцепенев, буквально боясь пошевелиться. Отчего-то защемило внутри. Будто c кем-то или c чем-то прощалась…

Этого ощущения не объяснить. Но дальше… c первым моим шагом на снег… я понимала, что… в общем, не важно… кофе так кофе…

На стоянке «примерзло» прилично машин: и многотонные грузовики, и простенькие «фургончики», джипы разных «калибров» c прицепами, старенькие ржавые легковушки…

Ну, вполне очевидно, что дальше по дороге «цивилизации» нет. Даже навигатор мужским бархатным голосом подсказал: «Через сто метров — тупик. Поверните налево». Как говорится: последний «форпост» жизни…

В помещении кафе было многолюдно, душно. Густо пахло спиртным. Посетители явно и уже давненько решили, как следует «встретить» праздник. Всюду гирлянды, мишура, громкая музыка. Все столики заняты, липкий пол от разлитого пива, по-дурацки прибитые рога какого-то бедного животного на стене. Правда, по телеку — показывают биатлон. Это я люблю…

— Хай! — я протиснулась к барной стойке поближе к телевизору.

— Чего желаете!? — выскочил из дальнего угла юркий бармен, сияя всеми прыщами на корявом лбу.

— Мне… — недоговорила я… обернувшись на новую волну шума… мою маму пытался облапать какой-то толстый «мужлан» в нелепой ковбойской желтой шляпе.

Схватил крепко за локоть.

Мама что-то проговорила «ковбою», но он только осклабился.

Размахнулась сумочкой, да и врезала ему вскользь по жирной роже…

Пьяный зал притих…

Толстый разозлился, совсем залапал мою бедную маму. Я уже начала соскальзывать со стула, чтобы двинуть ей на выручку…

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

— Нельзя ли повежливее?! — кто-то сзади перехватил руку «ковбоя».

Даже музыка c телевизором отключились сами собой. Наступила гробовая тишина.

И тут я увидела его…

Наверное, мужчину моей будущей взрослой мечты…

Среднего роста, поджарый, шатен. Немного длинные волосы перетянуты сзади на шее в небольшой пучок. Скуластое обветренное лицо c едва заметным намеком на алтайскую национальность. Красивые тонкие пальцы c ухоженными ногтями. Кожаные добротные коричневые ботинки, темно-синие потертые джинсы, необычного покроя свитер cо швами наружу, модными заплатками на локтях и странным рисунком какого-то индейского вождя c разноцветными перьями. Совершенно спокоен, уверен в себе…

Конечно, ни к одному типу классификации мужчин по мнению маминых подружек он не подходил: не «офицер», которых любит тетя Оля; точно не «олигарх», обожаемых тетей Людой; не «спортсмен»; да и «неудачником шахматистом» его тоже нельзя назвать; и уж тем более не «козел» — как мой папочка, бросивший нас c мамой, когда я еще не родилась. Наверное, больше всего он похож на дядю Лешу, бывшего мужа тети Люды.

Дядя Леша так и остался «загадкой» для всех особей женского пола, каких я знаю. Тоже был спокойным, невысокого росточка…

Однажды тетя Люда накричала на дядю Лешу, вернувшегося поздним вечером из дальней командировки.

— Представляешь, Свет! — сплетничала мама c тетей Галей на кухне. Я нечаянно подслушала, — Людка наорала на Леху! Ты же знаешь, наш Людок и так-то… дак еще особо сложно «переживает ПМС»! «Вынеси», говорит ему, «мусор»!

— Ну, и он что?!

— А он только и ответил, да спокойненько так: «хорошо, дорогая»! взял пакет и в одних шлепанцах, в минус тридцать, вышел за дверь, и больше его никто и никогда не видел.

— Надо б в полицию! — мама перестала даже резать мясо.

— Нашелся через год! Толик помог. У него там какие-то связи в ФСБ. В общем, Леха в Ванкувере!

— Где, где?!

— Не знаю, — тетя Галя перестал жевать бутерброд, — то ли США, то ли Канада! Представляешь?! Ну, Леха! Короче, работает дальнобойщиком, и на его имя записан участок земли в два гектара!!!

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Жирный «ковбой» отпустил маму, отступив шаг назад…

Но зал засвистел, заулюлюкал, требуя продолжения.

Мама сгребла меня в охапку, и мы быстренько спрятались за елочкой у самого выхода.

— O! Посмотрите-ка! Мать честная! Индиец!!! Настоящий! — к «ковбою» вернулся, не без помощи пьяных дружков, хмельной гонор, — а ты не видел, что на входе написано: «Краснокожим вход запрещен»?!!! и сам расхохотался своей глупой шутке.

Мой незнакомец, мой мужчина и мамин защитник медленно, и так, я бы сказала, хладнокровно, оглядел весь зал. Посетители кафе, — все как на подбор «мордовороты».

Пользуясь замешательством, к нам проскочил прыщавый бармен и увел быстренько в дальнюю комнату за шторкой. Я, если по правде, немного струхнула…

Незнакомец как будто только этого и ждал, когда мы спрячемся. Он чуть выпятил нижнюю челюсть и cо странным акцентом, придыханием громко сказал: «Мааф аку тидак Индиан. Аку Индеа. Дан анда домба!» (приблизительный перевод c индонезийского: Я не индиец. Я индеец. А вы — бараны!)

Еще раз пристально, я бы сказала — надменно, оглядел всех. И медленно, глухо тукая каблуками o грязный паркет, вышел на улицу. Что-то сказал пританцовывавшему на морозе рабочему. Сел в свой пикап. Посигналил кому-то на прощание. И уехал…

Конец ознакомительного фрагмента.