Тридцать дней в красной зоне. Заметки врача

Григорий Нарек, 2020

Пандемия COVID-19 застала врасплох весь мир. Мы попали в заложники к непонятному вирусу, не готовые к такому развитию событий. На передовой всеобщего хаоса оказались врачи, которые на ходу вырабатывали методы лечения и помогали дышать заболевшим. За героическим образом врача, однако, стоит обычный человек, думающий о семье, любящий пошутить и при этом испытывающий страхи и тревогу. Григорий Нарек не инфекционист, он рентгенхирург одной из московских больниц, добровольно отправившийся работать в красную зону. На протяжении месяца Нарек писал заметки о том, что происходило за стенами ковидного госпиталя, по авторскому замыслу расположенного в Италии. В итоге получилось ироничное, честное и очень человечное свидетельство, позволяющее современникам и потомкам увидеть бытовую, а не новостную часть этого карантинного опыта.

6. Сандро

Сандро Новато — мой хороший друг. Как он сам говорит, мой первый ученик. Мне приятно, когда он так говорит. Надеюсь, и ему приятно, когда так говорю я.

Его портрет? Сандро веселый, шумный, любит шутить. И, как его называю я, одержимый. Он вполне мог бы придумать сотню причин, чтобы уклониться от работы в красной зоне. Но он именно одержимый. Одним из первых заявил, что будет работать. И завтра одним из первых войдет в красную зону. С ним будут младший врач, две медсестры, защитный костюм и «Отче наш».

Расскажу о Сандро чуть подробнее. Я познакомился с ним, когда сам окончил ординатуру и начал работать в одной из наиболее крупных столичных сердечно-сосудистых клиник. Мы быстро нашли общий язык, так как нас обоих можно смело назвать одержимыми работой. Потом он покинул альма-матер и ушел работать в другую хорошую клинику. Через три года мы снова встретились в одном из отделений клиники, где развернулись описываемые события.

На примере Сандро я понял, что понятие кармы действительно существует. Он хороший специалист, любит работать и готов это делать с раннего утра до поздней ночи. Но постоянно связан какой-то невидимой нитью с трудноразрешимыми проблемами. Не в том смысле, что он их создает, нет, — а в том, что какая-то непостижимая сила приносит его именно туда, где такие проблемы возникают у других. Так, он часто оказывается именно в той операционной, где происходит остановка сердца, требующая реанимационных мероприятий и разряда дефибриллятора. Причем в подавляющем большинстве случаев выясняется, что Сандро просто шел мимо. Или, скажем, в начале пятого мы кончаем работать и уезжаем по домам, а в начале одиннадцатого он мне звонит и спрашивает, каким было состояние такого-то больного утром, — и по самому вопросу я понимаю, что пациенту сейчас плохо и спрашивающий находится рядом с ним. И это может быть даже не его больной. Он — настоящий одержимый.

А еще Сандро — знаток истории и вооружений. Но тут не стану вдаваться в детали: у каждого свои интересы.

Но что нас объединяет — так это веселый природный нрав и, закономерно, любовь к анекдотам. Мы сами похожи на героев известного анекдота, в котором обитатели тюремной камеры разражаются смехом, когда кто-то из них называет номер из знакомого всем набора: «двадцать пятый», «сорок третий» и т. п., а новичок, только что помещенный в ту же камеру, объявляет: «семьдесят третий» — и, удивившись, что никто не засмеялся, спрашивает, есть ли такой номер в наборе, на что сосед отвечает: «есть, но анекдот надо рассказывать красиво и с выражением». Так и нам с Сандро достаточно «произносить цифры, но с выражением», — в этой области мы понимаем друг друга с полуслова.

Кстати, наши любимые анекдоты — № 1 и № 13.