Полиса

Дана Бурцева (2024)

Короткий антиутопический рассказ о приключениях бюрократов и служащих, которым угрожает искусственный интеллект нового поколения.

УТРО.

Он шёл по Богатому коридору к Неприступному кабинету. Стук собственных каблуков раздражал его, как и сами каблуки. Массивная дверь прятала под дубом лист танковой брони и отъезжала в сторону, поскрипывая и утопая в толстой стене. Слишком медленно отъезжала, поэтому ему пришлось стоять и ждать пока она откроется полностью. Совершенно не подобает протискиваться боком. Рождённые летать — не смеют ползать. Эту заповедь знают даже совсем маленькие полумлянцы.

От нетерпения он начал постукивать ногой, но это напомнило о каблуках и его лицо недовольно сморщилось, как высохший редис. Наконец-то широкий пятиметровый проём был свободен и гордо вышагивая, но стараясь не очень-то стучать каблуками, он зашёл в Неприступный кабинет.

— Глотомир-16 Городовой прибыл, Единственный Госсподин. — электронный голос ассистента звучал неприятно, слог был прерывистым, с паузами и нестабильной громкостью.

— Спасибо, Иван.

Госсподин всегда работал спиной ко входу. Кресло располагалось между двумя столами и отвернувшись он работал за столом «для идей», как его называли, а повернувшись лицом работал за столом «для людей», то есть принимал посетителей или тех, кого вызывал сам. На самом деле чаще он вызывал сам — просителей со времён Последней Сумятицы больше и не осталось, все народные желания были исполнены. Даже был какой-то закон или заметка в госзете.

Глотомир-16 Городовой отшагал к столу и замер. Сзади медленно начала закрываться дверь. Тянулись секунды, стало казаться, что пошли минуты. Долгожданный металлический стук оповестил, что всё. Второй стук оповестил, что Госсподин повернулся. Из кресла на Глотомира-16 смотрели его же глаза, морщился сухим редисом его же лоб, ножка с его каблучком постукивала где-то под столом «для людей». Они были словно близнецы, но даже в тех не так много сходства.

— Мой Единственный Госсподин!

— Глотомир-16, как я рад тебя видеть. Как самого себя. — Госсподин шумно и хрипя выдохнул, как будто в его горле что-то застряло. Так он делал постоянно. Врачи говорили, что это из-за его пламенных речей от сердца. Голосовые связки больше не могут выдерживать таких эмоций и такой гордости за нашу Полумлю.

Полумля, между прочим, это даже не страна, это половина Земли, отсюда и название. Полумлянцы очень любят своего Единственного Госсподина и очень не любят тех, кто… Тех, кто не полумлянец. Так принято говорить в Эфирах, особо смелые могут написать в Полунете. Не любят оставшихся. Я даже не очень помню, а кто остался. Все же понимают, что выбор быть или не быть полумлянцем есть у каждого, Переход законом не запрещён, подавай документы на всю семью, да переходи. Но какой дурак выберет не быть полумлянцем? Надеюсь, что вы понимаете.

— Глотомир! Ты меня слушаешь? Повтори, что я тебе сказал. — Госсподин требовательно смотрел на свою копию.

— Вы сказали… Госсподин сказал, что наша Великая Полумля… — Глотомир нервно сглотнул. — Мы должны сплотиться… Плотнее… Быть.

— Да, ты прав. — хриплый выдох прозвучал, как лёгкое удивление. — Сплотиться сейчас важнее всего. Наступают с севера, отходят с юга. Ты всегда был настоящим любителем Полумли.

— Полумля не пуста! — Глотомир-16 использовал кричалку, когда не знал, что ещё сказать. Кричалок у него в запасе было достаточно.

— Полумля не пуста. — задумчиво ответил Госсподин. — Я вызвал тебя для поручения. До тебя я вызывал Глотомира-4, чтобы он сообщил мне, что изобрёл какой-то прорыв. Ты вызовешь его к себе с этим изобретением и оценишь полезность обоих. Подготовь доклад на пять… — долгий хриплый выдох. — На семь страниц и сообщи Ивану, когда закончишь. И тогда, — долгий хриплый вдох, — Я вызову тебя.

— Будет исполнено!

Глотомир-16 Городовой развернулся и, стараясь не стучать каблуками, отшагал к двери, которая снова начала медленно открываться.

ДЕНЬ.

— Глотомир-4 Заплечный прибыл, Глотомир-16 Городовой.

Дверь в Белокаменный кабинет была самой обычной. Фанерной. На стенах висели плакаты, такие сейчас можно увидеть на уроках истории в средней школе — демотиваторы. Сюжеты из жизни граждан Полумли с мотивирующими подписями. Как становится понятно, само слово «демотиватор» получилось из полумлянского «де», то есть «дескать». Дескать мотивирует. Для примера: на одном из плакатов изображена женщина, которая выглядит старой из-за платка на голове, а за ней виднеется как будто кладбище, но так сразу и не скажешь. Подпись в нижней части плаката сообщает:

«Муж твой гиб за Полумлю!

Мог бы спиться, но ему

Предложили выбор лучше —

— умереть за Полумлю!»

Образ, конечно, гипертрофирован специально. Ещё ниже простых рифм можно прочитать дополнение, исполненное совсем мелким шрифтом, что это актриса и ей 35 лет. Суть таких демотиваторов оставлять смешанные чувства у посетителей, дать им пищу для ума.

Кроме плакатов зацепиться взгляду было не за что. Пустой стол одиноко стоял в центре, кресел и стульев не было. Городовой обычно садился на стол верхом, а посетитель оставался стоять или мог присесть рядом. Глотомир-16 считал, что так он показывает своё неформальное и дружелюбное отношение к подчинённым, а они считали, что это какой-то хитрый тест и уже несколько лет спорили — сидеть или стоять?

В отделе Городового на этот счёт шла настоящая жестокая сумятица. Сейчас сидельцы побеждают стояльцев и даже совершают набеги на другие отделы, захватывая их столы. Стояльцам захватывать нечего, они-то могут встать где угодно, но идёт борьба у мест возле окон. Вид, конечно, важен. В итоге многие отделы остались без столов и число стояльцев стремительно растёт.

Кроме того, кто-то взял дурную привычку продавать столы простым полумлянцам, когда самим не хватает. Ещё хуже, продают столы друг другу и соседним отделам, а потом снова захватывают их. Но у Городового в отделе самый вкусный кофе и люди это ценят, поэтому они готовы потерпеть небольшие неудобства. Работают настоящие любители Полумли или, как звучит одна из кричалок Городового: «Здесь болельщик Полумли — остальные слабаки!». За это и платят, я вам скажу.

— Так-так, Заплечный, что ты там натворил? Я только что от Госсподина и скажу тебе честно — он не удовлетворён. Очень.

— Почему? Да мы прорыв изобрели! — Глотомир-4 был точно такой же на вид, как и другие Глотомиры, только лицо у него было покрыто красными пятнами. Он взволнованно продолжил, — Головастые придумали там. Ну, что Госсподин придумал, то они придумали и изобрели, он же приказал. У меня и приказ есть в кабинете.

— Ты меня не путай, Госсподин что придумал?

— Прорыв. Сделать.

— Время не трать, конкретней! — в своём кабинете Городовой обладал полной властью.

— Это же через Госсекретного поступило, я не могу. — Заплечный потупил глаза.

Городовой спрыгнул со стола, прошёлся у стены разглядывая коллекцию демотиваторов. Через единственное окно в кабинет залетал ветер, но не приносил с улицы ни единого звука. Как всегда тихая середина рабочего дня в столице Полумли.

— Ты мне ещё указывать будешь, мразь палаческая?! — Городовой не просто кричал, он надрывался до хрипа. — Что ты можешь, а чего ты не можешь, это я решаю! И только Единственный Госсподин может отменить это! Будешь говорить, что я тебе скажу, тварь!

Городовой перевёл дух и нажал на кнопку вызова.

— Ассистент, воды. Так вот, Заплечный. Мой приказ кроет твой приказ. Как слышно? — Городовой положил руку на его плечо. — Помнишь, что ты мне говорил, когда меня к тебе вызвали? «Теперь всё изменится». Вот всё и изменилось. Где там твой прорыв? Инспектировать буду.

ВЕЧЕР.

Ужин остыл. Квартира Городового — просторная, многокомнатная, с окном во всю стену — была пустоватой, как и его кабинет. С самого высокого здания в городе открывался великолепный вид. Девятый этаж позволял рассмотреть великую столицу Полумли и изучить её с высоты птичьего полёта. Иногда Глотомир-16 прислонялся к этому окну всем лицом, опирался носом на стекло и жадно смотрел на улицы города.

Конец ознакомительного фрагмента.