Во власти бури

Данелла Хармон, 1995

Кто мог бы поверить, что мужской костюм юного жокея скрывает красоту Ариадны, дочери графа Уэйбурна, бежавшей из разоренного пожаром фамильного имения с последним сокровищем семьи – скаковым жеребцом по кличке Шареб? Кто мог бы подумать, что под именем скромного ветеринарного врача Колина Лорда, которому Ариадна подарила свое сердце, скрывается британский аристократ, несправедливо опозоренный и порвавший все связи со светом? Вместе им предстоит пережить множество опасных приключений, найти негодяя, убившего отца Ариадны и устроившего поджог в имении, спасти подругу Шареба – прекрасную кобылицу Газель – и понять, что нет на свете трудностей, которые не превозмогла бы настоящая любовь…

Глава 5

По языку неприятно перекатывался кусок металла, который явно до него жевал кто-то еще. Кожаные ремни натирали кожу в самых неожиданных местах (в особенности тот, что проходил под хвостом). Все это было в высшей степени непривычно и неудобно, и, судя по тому, что напряжение в людях нарастало, готовилось что-то худшее, чего он пока не мог себе вообразить, но уже всей душой желал избежать.

Шареб-эр-рех сделал над собой усилие, чтобы не выдать всей глубины своих чувств, и бросил косой взгляд на того, кого с первой же минуты окрестил про себя врагом.

Тот же искоса смотрел на человеческое существо, которое Шареб привык считать своим, и только своим, и восхищался! Ревность и гнев охватили жеребца.

Если бы враг хоть на секунду утратил бдительность, Шареб ни за что не упустил бы возможности укусить или лягнуть его.

В этот момент он забрался в то, что теперь неразрывно было связано с Шаребом, взял длинные, свободно висящие ремни в руки, и все мысли о возмездии тотчас вылетели у жеребца из головы.

Самые худшие его подозрения оправдались! Догадка, которой он не желал верить, была правильна! Люди хотели, чтобы он волок эту штуковину!

Шареб-эр-рех повернул голову и бросил на хозяйку взгляд, полный укора и справедливого негодования.

Ариадна прочла все, что было написано в выразительных глазах жеребца.

— Доктор, я вас предупреждала! Добром это не кончится.

— Ничего страшного не случится.

— Нет, случится! Это не тягловая лошадь, у него есть чувство собственного достоинства! Видите, как он рассердился? А когда он сердится, то становится опасен…

Ветеринар слегка шлепнул вожжами по крутому боку жеребца — можно сказать, едва дотронулся, — тем не менее Шареб резко подался назад и окаменел. Ариадна и не подумала скрывать ехидную усмешку. Колин Лорд произнес:

— Вперед! — негромко, но повелительно, и жеребец вдруг подчинился, к ее неописуемому удивлению.

Это нельзя даже было отдаленно назвать рысью, скорее прыжками запряженного кролика, но все же он двигался вперед. С каждым рывком хвост Шареба взлетал то вправо, то влево, экипаж подскакивал и дергался, и Ариадна задалась вопросом, как скоро у нее сместятся все позвонки.

— Должен признать, шаг у вашей лошади довольно необычный, — иронично заметил ветеринар. — Могу себе представить, каково сидеть на нем верхом во время парада.

— Очень смешно! — огрызнулась Ариадна, едва не откусив себе при этом кончик языка.

— Однако вы на нем ездите. Интересно знать, как вам это удается?

— Годы практики!

Шареб-эр-рех между тем тянул коляску с усердием отчаяния. Шея его была выгнута под неестественным углом, зубы оскалены, уши прижаты вплотную к голове, и хотя шоры не позволяли увидеть его глаза, можно было без труда предположить, что они дико выкачены. Темно-рыжая шкура кое-где уже покрылась клочьями пены.

И все же он вез их! Ариадна ощутила угрюмое восхищение ветеринаром. Помимо всего прочего, Шареб никогда в жизни не выступал в такой низкой роли, не имел никакого опыта и даже врожденных способностей к этому. Принудить его было чем-то выше ветеринарного мастерства.

«Хорошо все-таки, что я встретила этого человека и наняла, — думала Ариадна, забывая, что еще несколько минут назад была противоположного мнения. — Есть в нем что-то… чему я пока не могу подобрать названия. Что-то помимо упорства, спокойной силы, чувства юмора. Все это неплохие качества, но он… на него можно положиться. За ним — как за каменной стеной. Очень странное чувство…»

Легкая морщинка пересекла гладкий лоб Ариадны. Положиться — да. А довериться? Можно ли рассказать Колину Лорду, какова истинная ценность Шареба?

Постепенно жеребец нашел нужный ритм. Толчки и рывки смягчились, а потом и вообще сошли на нет, шея расслабилась, голова перестала задираться. Теперь он шел почти приемлемой рысью.

— Хм… забавно… и по-своему интересно! — вслух рассуждала Ариадна. — Подумать только, Шареб-эр-рех тянет экипаж с людьми! Вот уж не думала, что доживу до такого дня. Вообще-то его поведение примерным не назовешь, но сегодня… я боялась, что он перевернет коляску вместе с нами и мы сломаем шеи. Передайте мне вожжи, доктор, я сама буду править.

Такой откровенный восторг был заразителен, тем более что ветерок бил в лицо, здания все быстрее неслись мимо, и наконец Колин поймал себя на мысли, что улыбается.

И в самом деле, Шареб справлялся со своей задачей. Оказалось, он был все-таки управляем. А как насчет его хозяйки?

Почему-то Колин снова вспомнил ее замечание насчет его глаз и снова задался вопросом, была это ловушка или истинное мнение леди Ариадны. Надо признать, она была странным образчиком женского пола. Как и в свою бытность морским офицером, так и ветеринаром Колин не сталкивался ни с чем подобным. Как правило, женщины определенного сорта держались вызывающе, в то время как приличные женщины соблюдали условности.

Поступки леди Ариадны нельзя было отнести ни к той, ни к другой категории. Они были смелы, но не безнравственны.

Возможно, она просто точила свои коготки на том, кого считала безобидной жертвой. Возможно, пыталась отплатить за потерю внушительной суммы денег и за то, что вынуждена в чем-то ему подчиняться. В любом случае Колин не собирался становиться мишенью для проказ, которых у прекрасного пола в запасе великое множество. Он дал себе слово отплатить леди Ариадне той же монетой.

Однако в данный момент леди была далека от того, чтобы намеренно дразнить его, хотя бедра их соприкасались и лицо ее оставалось очень близко от его лица. Оно дышало сейчас простодушным нетерпением ребенка, увидевшего в магазине красивую игрушку и пожелавшего заполучить ее.

— Ну же, доктор, передайте мне вожжи! Вы уже правили, теперь моя очередь!

— Позже.

— Когда это?

— Когда выедем из Лондона. Там не такая сутолока, вот и будете править как вам заблагорассудится. Это ведь не то что ездить верхом.

— Послушайте, это в конце концов моя лошадь, и я прекрасно управляюсь с ней!

— Ну, раз так… — Колин пожал плечами и передал ей вожжи.

Восторженное выражение тут же исчезло с лица девушки. Сила ее рук не шла ни в какое сравнение с силой Колина, а опыта не было вовсе. Шареб сразу ощутил слабину и рванулся вперед, так что ей пришлось уцепиться в вожжи изо всех сил. Вместо мягкого тормозящего натяжения жеребец теперь чувствовал сопротивление, на которое инстинктивно ответил тем, что удвоил усилия. Леди Ариадне пришлось упереться ногами, чтобы не вылететь с сиденья. Костяшки пальцев у нее совершенно побелели, грубая кожа вожжей впилась в ладони до боли.

— Славный сегодня денек, не правда ли? — беззаботным тоном заметил Колин, притворяясь поглощенным сменяющими друг друга видами.

— Чудесный! — едва выдавила леди.

— У вас не осталось пирожков?

— Мужчины! — процедила она сквозь зубы. — Только о еде и думают!

Он усмехнулся. Сколько раз в прошлом ему, да и многим другим из тех, кого она заклеймила собирательным понятием «мужчины», приходилось надолго забывать о еде.

Но что могла знать об этом аристократка? Что она вообще знала о жизни? Своенравная, смелая — и наивная. Должно быть, ей и в голову не приходило, как он реагирует на ее близость.

Черт возьми, а ведь он и в самом деле… эдак, пожалуй, скоро станет заметно! И как прикажете в таких условиях коротать время до Норфолка?

Колин покосился на свою спутницу. Та сидела в напряженной позе, с упрямо сжатыми губами, силясь удержать рвущегося вперед жеребца. Шареб-эр-рех отчаянно грыз удила, досадуя, что править взялась хозяйка.

— Что-нибудь не так? — заботливо осведомился Колин.

— Все оттого, что он не тягловая лошадь! — отрезала леди Ариадна. — А я не кучер! Я тут правлю, а он расселся, наслаждаясь видами! Было бы на что смотреть! Забирайте вожжи и займитесь делом!

— Я бы сначала позавтракал, — возразил Колин, бросив взгляд на дорожную сумку, набитую выпечкой. — Я ослаб от голода.

— Берите же! — в отчаянии воскликнула Ариадна.

— Как же я буду завтракать с вожжами в руках?

— А мне какое дело? Может, прикажете кормить вас с рук?

Колин наконец смилостивился и перехватил вожжи.

Ощутив опытную руку, Шареб сразу пошел ровнее и заметно успокоился.

— Эта идея насчет кормления с рук мне нравится, — сказал ветеринар после недолгой паузы.

С минуту леди Ариадна молча разглядывала его, потом глаза ее подозрительно засверкали. Что бы она ни задумала, ничего хорошего ждать не приходилось.

— Что ж, доктор… — Открыв сумку, девушка взглянула внутрь. — Так… с какой начинкой желаете? Есть яблочная, сливовая и смородиновая.

— Сливовая пойдет.

— Сливовая так сливовая.

Ариадна достала из недр сумки толстый кусок пирога, с боков истекающего густой желтой начинкой, и с мстительной улыбкой поднесла к губам Колина.

— Пациент, откройте рот.

Тому ничего не оставалось делать, как подчиниться. Он разинул рот во всю ширь, на случай, если леди Ариадне вздумается намеренно испачкать ему губы сахарной пудрой.

Пирог приблизился вплотную…

Коляску как следует тряхнуло, и Колин ощутил во рту слоеное тесто, начинку и пальцы девушки. Ариадна отдернула руку, он — голову.

— Ай-яй-яй! — воскликнула она лукаво, вопреки краске смущения на щеках. — Пациент едва не откусил доктору пальцы. Начнем сначала. Скажите «а-а-а».

«Да уж, это будет захватывающее приключение», — с едкой иронией сказал себе Колин, вспомнив недавнее пророчество леди Ариадны.

Однако снова открыл рот, борясь при этом с желанием крепко зажмуриться. На этот раз все прошло удачно и он наконец сумел откусить часть предложенного угощения. Жуя, он заметил, что одно ухо Шареба повернуто в их сторону, словно тот старался не упустить ни звука. Более того, он сбавил скорость. Пришлось пошевелить вожжами, чтобы жеребец поторопился.

— Еще кусочек?

— Не откажусь, — сказал Колин и добавил: — Остальное скормите, пожалуйста. Штурвалу.

Пирог снова двинулся к открытому рту. Взгляд Ариадны был прикован к его губам, но трудно было прочесть, что в нем. В такой близости аромат лавандовой эссенции буквально наполнял ноздри, отвлекая и волнуя.

Внезапно Колин сообразил, что леди Ариадна прекрасно это сознает и намеренно искушает его. Возможно, она не так уж наивна и неопытна, подумал он, и намерение воздать ей по заслугам за эту игру окрепло.

— Я уже говорила, что у вас обаятельная улыбка, доктор? Ах нет, речь шла только о глазах.

Колин закашлялся, мысленно проклиная ее.

— Нет, правда! Ваша улыбка совершенно обезоруживает, и поэтому вам следует улыбаться как можно чаще. Ошеломляющий контраст с мрачной миной у вас на лице. Скажите, у вас есть… нежный друг? Такой красивый, обаятельный мужчина просто не может быть одинок!

— Эта тема мне не по вкусу.

— Почему бы?

— Не по вкусу, и все тут.

— В чем дело, доктор? Не любите комплименты?

— Это больше напоминает грубую лесть.

— Не важно, что это, важно, нравится ли это вам.

Колин почувствовал, что у него начинает болеть голова.

— Так как же, доктор? Нравится вам…

— Ну, нравится! Что дальше? — раздраженно ответил он. С этими словами Колин обратил на леди Ариадну дерзкий взгляд и в течение долгой минуты не отрывал его, предоставив Шаребу самому выбирать дорогу.

Ариадна смутилась, а когда взгляд его скользнул ниже, совершенно потеряла присутствие духа. Только что она владела ситуацией и наслаждалась, играя в кошки-мышки с самонадеянным ветеринаром, но вдруг все изменилось. Под этим откровенным взглядом у нее возникло странное ощущение — что она выставлена на обозрение голой.

Предательская краска бросилась ей в лицо. Леди отвернулась, стиснув дрожащие пальцы.

— Итак? — осведомился ветеринар. — Будут еще комплименты? Или грубая лесть? Не важно что, лишь бы побольше.

— Смотрите на дорогу.

В ответ послышался смешок, и Колин Лорд наконец отвел свой вызывающий взгляд. Ариадна воспользовалась этим и отодвинулась в угол сиденья. Теперь ей хотелось, чтобы между ними было миль десять, не меньше. Стоило игре закончиться, как она остро ощутила близость мужского тела! От него исходили жар и чувство мощи!

Прошло пять минут. Десять.

Ариадна почувствовала, как саднит повлажневшие ладони, и потерла их одну о другую.

Коляска подпрыгнула на выбоине, и бедро ветеринара снова прижалось к ее бедру. Ариадна окаменела, краем глаза заметив, что Колин Лорд поглядывает на нее с усмешкой.

— Беседа, — начал он назидательным тоном, — служит для того, чтобы скоротать долгие и однообразные часы дороги.

Ариадна ощетинилась, потом смягчилась. А ведь верно, беседа! Это отвлечет от крамольных мыслей.

— Что ж, давайте побеседуем. — Она поразмыслила и продолжила: — Сколько времени, по-вашему, нам понадобится, чтобы добраться до Норфолка?

Ветеринар повозился, устраиваясь поудобнее. Показалось ей или нет, что после этого его нога прижалась к ней еще теснее?

— Это зависит от множества условий. Наше тягловое животное находится в отличной форме и как будто больше не возражает против своей роли. Развитая им скорость внушает надежды. В это время года темнеет еще довольно рано… вероятнее всего, до заката мы проедем миль пятнадцать.

— Двадцать!

— Для первого раза ему столько не осилить. Вы же не хотите подорвать его здоровье? Нужно будет обеспечить ему долгий отдых с комфортом.

— И вознаградить хоть одним пирожком!

— Ни в коем случае!

— Доктор! — возмутилась Ариадна. — Я только что скормила громадный кусок вашей собаке, и вы не возражали. В чем, собственно говоря, разница? Они оба — животные.

— Разные, с различными пищеварительными системами. Собака может есть все что угодно, от фруктов до мяса, а вот лошадь рано или поздно заработает хроническое несварение от ваших сладких пирожков. Замените их морковкой или яблоком, если вам так уж хочется его побаловать.

— Но Шареб не любит яблоки или морковь! Он любит пирожки!

— И ни в чем себе не отказывает, я правильно понимаю?

— А как же иначе? Ведь он королевской крови.

— Интересное у вас представление о королях. Сидишь себе на троне, целый день лопаешь пирожки, запиваешь элем…

— Вы невыносимы!

— А вы с этой лошадью похожи по характеру, — не унимался Колин. — Тоже привыкли потакать себе во всем, требовать исполнения любой прихоти, которая только взбредет вам в голову.

Ариадна до того возмутилась, что какое-то время могла лишь молча сверкать глазами.

— Мистер Лорд! Вы забываетесь!

— Ну вот, я снова «мистер».

— Наше социальное положение так же различно, как-как… как пищеварительные системы лошади и собаки!

Подобное сравнение рассмешило Колина. Для человека сдержанного смеялся он заразительно и непринужденно.

Лицо его при этом светилось. Смеясь, он был не просто привлекателен — он был красив. Ариадне захотелось забыть условности, отбросить настороженность и от души посмеяться вместе с ним. Но он и так слишком стремительно ворвался в ее жизнь, поэтому она не уступит соблазну.

— Я не виноват в том, что забываюсь снова и снова, — сказал Колин Лорд, успокоившись. — Как я могу обращаться с вами как с леди, если на вас наряд грума?

— Ага! — вскричала Ариадна. — Я же говорила, что это превосходная маскировка!

— Прекрасная. Возможно, вы сойдете за парнишку, но никак не за простолюдина… Возможно, вас вообще нетрудно узнать.

— Вы ошибаетесь, потому что никогда прежде меня не видели. Я имею в виду — в подобающем наряде. Ничего страшного, что этот маскарад не одурачил вас, — это и не нужно. Куда важнее одурачить моего брата, сыщиков, охотников за вознаграждением…

Очевидно, она вполне оправилась после недавнего поражения, потому что наклонилась к нему и спросила тоном флиртующей барышни:

— Значит, во мне не осталось ничего женского? Вы это имели в виду, когда утверждали, что я сойду за парнишку?

У Колина уже ломило плечо (править Шаребом было непросто), но он не удержался и посмотрел на девушку. Глаза ее сияли, как звезды. Она желала услышать отрицательный ответ. Щеки леди Ариадны горели от ветра, выбившаяся прядка медно-рыжих волос трепетала на плече. «Нет уж! — подумал он. — Никудышная у вас маскировка, миледи. На самом деле в вас нет ничего мужского».

— Хотите правду?

— Ну разумеется!

— Вы никого не проведете.

Ариадна отшатнулась, потому что это утверждение прозвучало слишком мрачно. Но серо-голубые глаза смотрели мягко, и она в который раз поразилась, до чего же они ясные. Штурвал завозился на коленях, и очень кстати. Ариадна принялась оглаживать песика, думая: почему, ну почему каждый раз, когда она пытается смутить Колина Лорда, все происходит как раз наоборот?

Однако она не собиралась отступать. Рассеянно глядя на пробегающие мимо деревья, Ариадна принялась разрабатывать новый план.

Коляска уже покинула город и катилась по проезжей дороге. Вот они миновали пруд с уткой и выводком утят, деловито плывущим к зарослям осоки.

Ариадна забылась, но ее оторвало от созерцания ощущение, что на нее смотрят.

— Похоже, я расстроил вас, — не без иронии произнес Колин. — Зачем заранее предаваться унынию? В данную минуту ваш маскарад — не самая серьезная проблема.

— Это вообще не проблема! — воскликнула Ариадна, хватаясь за возможность, которую он намеренно предоставил. — Дело в другом.

— Если вам нужно облегчить душу, я к вашим услугам.

— Что вы! Я не осмелюсь!

— А что такого? Помните, вы хотели, чтобы мы подружились, а ведь друзья делятся секретами.

— Однако вы что-то не спешите делиться своими.

— Что же именно вас интересует?

Ариадна откашлялась, изображая смущение.

— Когда я спросила, любили вы когда-нибудь или нет, вы ответили, что не помните…

— Допустим, я дурачился.

— Значит, вы любили!

— Секрет секрету рознь, миледи. Этот — слишком личный.

— Вы сами захотели поделиться секретами, так что отступать поздно. Расскажите мне о вашем прошлом, а я в ответ расскажу о Максвелле. Таким образом мы будем квиты.

— Да? Ну ладно. Нравилась мне одна ирландка…

— В самом деле? — Ариадна подвинулась ближе, как бы для того, чтобы их беседа стала доверительной. — Как ее звали?

— Какая разница? — усмехнулся Колин Лорд.

— То есть как это какая разница! Оставьте отговорки, доктор. Немедленно признавайтесь, как звали эту вашу ирландку!

— Орла.

— Итак, вы ее любили…

— Скорее восхищался ею с почтительного расстояния.

— Но вы были не прочь связать с ней жизнь?

— Для этого я ее недостаточно хорошо знал.

— Как так?

— Не имел возможности познакомиться поближе.

— Почему?

— Вы всегда так настойчивы в поисках истины?

— Увы. Папа говорил, что я слишком любопытна и что мне не следует совать нос в личные дела других. Но раз уж я плачу вам такие деньги, то имею право задавать любые вопросы, вы не находите? Итак, расскажите об этой девушке. Если она вам нравилась, почему вы не женились на ней?

— Потому что… — начал Колин, чувствуя, как меркнет улыбка на его лице, — потому что я сменил род занятий.

— Как интересно! Вы не всегда были ветеринаром?!

— Не всегда.

— Чем же вы занимались до этого?

— Убивал людей за солидное жалованье.

Он знал, что произнес это с мрачным, суровым выражением лица, но леди Ариадна, разумеется, приняла все за розыгрыш.

— Перестаньте, доктор! Скажите правду!

— Это и есть правда, которую я не желаю больше обсуждать.

— Да, но…

— Я не желаю обсуждать ее и не стану.

Пару секунд леди Ариадна смотрела на него, потом надулась и уставилась прямо перед собой. Колин решил, что она всерьез обиделась, и ощутил раскаяние. В конце концов он сам предложил доверительно побеседовать, и она любезно откликнулась. Правда, он не ожидал, что разговор сразу коснется прошлого. Простодушное любопытство леди Ариадны затронуло секрет, который он предпочитал хранить и никогда не вытаскивать на свет божий. Нельзя сказать, что Колин жил с тяжким бременем стыда по поводу того, как закончилась его блистательная карьера; он принял перемены в своей судьбе и сжился с ними. Но тот (или та), кому случилось бы узнать подробности, вряд ли отнесся бы к ним снисходительно. Только мать Колина единственная поняла и не осудила его, однако он не мог ожидать того же от юной аристократки, впитавшей предрассудки своего класса с молоком матери. Когда-то этот класс осудил его и — что еще хуже — пожалел. Колин не желал возвращаться к прошлому.

— Доктор! Доктор Лорд! Я с вами разговариваю!

— Прошу прощения, — смущенно произнес Колин и подумал: «Недолго она дулась, однако». — Я весь внимание, миледи.

— Я спросила, что с вашей ногой. В чем причина вашей хромоты? На этот раз мое любопытство вполне оправданно, не так ли? Вы не можете отказать мне в ответе.

Колин едва удержался от проклятия. Не девушка, а мешок с вопросами!

— Хромота — это физический недостаток, миледи. Мое нежелание обсуждать его вполне оправданно, не так ли? Я имею полное право отказаться отвечать.

— Физический недостаток? Хм… я об этом как-то не подумала. Хорошо, мы не станем обсуждать его, но причину-то узнать можно?

— Не думаю.

— Надеюсь, она не постыдна? В таком случае…

— Сама по себе нет, но с ней связано кое-что, о чем я предпочел бы умолчать.

— Разумеется. Так что же с вашей ногой?

— А почему это вас так интересует?

— Я выпытываю секреты только для того, чтобы потом рассказать о них первому встречному. Не так давно вы предложили мне облегчить душу, а теперь даже не хотите сказать, почему хромаете! Мне хочется знать, вот и все! Поверьте, я нахожу ваш физический недостаток… как бы это сказать… интригующим. Он вам к лицу.

— В жизни не слышал подобной нелепости.

— Тем не менее это так. Расскажите о вашей ноге.

Колин Лорд надолго умолк. Когда Ариадна уже решила, что ответа ей не дождаться, он заговорил:

— Моя нога, миледи, состоит из нескольких крупных костей и множества мелких, а также мышц, сухожилий и кожи. Кроме того, в ней есть одна коленная чашечка и, должно быть, некоторое количество жира, но я не уверен…

Ариадна просто не могла устоять перед искушением и хорошенько стукнула Колина по плечу. Потом они вместе расхохотались, позабыв о разногласиях.

— Оказывается, вы не способны вести серьезный разговор, доктор! Ваша нога…

— А вы не способны оставить мою бедную ногу в покое.

— Я умираю от любопытства! Отчего вы хромаете?

— Ну ладно, — с неохотой уступил он. — Открытый перелом сросся не совсем так, как следовало.

— Но что было тому причиной?

— В меня стреляли.

— Стреляли?! — Ариадна против воли округлила глаза и приоткрыла рот. — Это, конечно, очередная шутка!

— Вовсе нет. В меня действительно стреляли.

— Из ружья или из пистолета?

— Из пушки.

— Значит ли это, что вы были на войне, доктор?

— Да, я воевал.

— Боже мой, как же это раньше не пришло мне в голову! Теперь все становится на свои места. Вы, конечно, служили полковым ветеринаром в кавалерии! Но ведь это совершенно меняет дело! Вы должны были приобрести огромный опыт по части лошадей. Более того, теперь мне совершенно ясно, откуда взялась эта раздражающая привычка командовать. Надо было сначала побольше узнать о вас, а потом уже читать вам лекцию насчет манер.

Конец ознакомительного фрагмента.