Темная вода. Сборник

Даниил Заврин, 2023

Сборник коротких, словно пробники духов рассказов. Каждый из которых оставит неизгладимое впечатление, подарив нежный, нуарный аромат переплетенных человеческих судеб. В Америке, в Индии, в России.

Хорошая жена

Сон мужа

Проснувшись, Андрей привычно посмотрел через левое плечо. Его маленькая дочка Оля, которой совсем недавно исполнилось три года, спала. Как обычно, она заползла к ним в кровать и вот теперь лежала и сопела, прикрыв нос ладошкой. Андрей непроизвольно улыбнулся. Со стороны кухни доносился запах кофе, который Жанни делала по утрам.

Её почти не было слышно, так как уже четвертый год она передвигалась практически бесшумно, стараясь лишний раз не будить дочь. Андрей тоже старался быть бесшумным, но у него, с его весом в центнер, это мало получалось.

Наблюдая за дочерью, он всякий раз убеждался, что от него в ребенке совсем немного. По крайней мере, пока она вот так спит, закрыв свои зеленые глазки и мирно уткнувшись в ладошку. Здесь она вылитая мать, бережно перенявшая всё её восхитительные внешние черты. И это хорошо.

Он повернулся к окну. Солнечный свет уже вовсю разлился по комнате, делая утро бесподобно красивым. Он медленно, аккуратно, тихо поднялся и подошёл к окну. Зимний вид Москвы был прекрасен. Да, при желании можно было придраться к этим пятиэтажным домам, к этим не всегда элегантным улицам, дворникам в грязных одеждах. Но зачем? Ведь можно было разглядеть и хорошее. Например, снег, укутавший всю улицу в свои белоснежные одежды. Или же резвящуюся собаку, мешавшую своей хозяйке чинно вышагивать на высоких каблуках.

Негатив не нужен. Он лишний. Надо радоваться жизни. Здесь и сейчас. И кому, как не ему, Андрею Фролову, знать это. Когда он год назад еле выбрался из жуткой автомобильной катастрофы, едва не утащившей его на тот свет.

Подумать только, он почти лишился их. Жены, дочери. Всего того, что так дорого, так необходимо для его жизни. Андрей осторожно отошёл от окна и мягко, стараясь подражать походке жены, пошёл на кухню, откуда шел столь ароматный запах свежезаваренного кофе.

Жанни была превосходна. Пусть на ней и был старый сиреневый домашний халат, но в нём она всё равно была великолепна. И ни рождение ребенка, ни работа, ничто не могло изменить её в худшую сторону. Казалось, что время совсем не властно над этим божественным созданием. Он сел на стул и, положив кулак под подбородок, стал внимательно наблюдать за её действиями.

Жанни поставила перед ним чашку с кофе. Она знала, какой именно он предпочитает и сделала всё так, чтобы ему даже слов говорить не надо было. И это было превосходно. Идеально. Андрей поднял кружку и отпил. Вкус, аромат, все было на уровне.

— Сходишь в магазин? ― тихо спросила она. ― У нас закончились яйца, а я хочу сделать Оле омлет.

— Конечно. Но сначала я выпью кофе. А потом шли меня хоть на край света.

— Так далеко не стоит, ― улыбнулась она и наклонила голову, чтобы поцеловать его.

Андрей зажмурился. И кофе, и поцелуй… Нет, она точно балует его. Слишком уж много вкусностей в одно субботнее утро. А ведь ему ещё малышку будить, а там тоже обнимашки с поцелуями. Неужели он действительно всего этого достоин? Что он такого сделал? Выжил в аварии?

Андрей посмотрел на небо. Оно было удивительно чистым. Хотя район, где они жили, считался промышленным. Порой, чтобы увидеть чистое небо, можно было и дня три ждать. Он снова пригубил кофе. Как же всё—таки он счастлив!

Реальность жены

Больница. Белый халат. Анатолий Петрович, снова проводивший её до Андрея. Всё это уже настолько буднично, казалось, что так было всегда. Жанна устало улыбнулась Анатолию Петровичу, поблагодарив за то, что он проводил её. У него снова были большие синяки под глазами, видно, отдежурил не свою смену. Но для этой больницы это была норма. Здесь все было нормой. Даже грязные туалеты и доски на полу. Всё это было нормой.

Она посмотрела на Андрея. Некогда сильный, мощный, он теперь был словно подсушенная на веревке рыба, доживающая свои дни в коме. Жанна устало опустилась на небольшой стул.

Плакать сил не было. Всё уже было давно выплакано. Теперь была лишь странная темнота, в которую периодически сваливались новые проблемы и беды. Будь то отсутствие денег, новые счета за лечение, или же расходы на школу, тянуть которую с каждым годом становилось всё труднее.

И всё же… Всё же она была рада. Несмотря ни на что, она была рада. Рада этой небольшой искре счастья, пусть ничтожной, но всё же возникающей тут, когда она приходила к нему. Она положила руку и нежно погладила его по лицу, медленно поднявшись ладонью до кучерявых волос, привычно успевших сменить запах шампуня на нечто куда более неприятное.

Неужели она заслужила это? Неужели так действительно надо? Разве она сделала так много зла, что теперь вынуждена так страдать. Или, быть может, во всем виновата Оля, которая вместе с ней научилась экономить буквально на всем. За что? Почему? В чем её вина? Впрочем, эти вопросы она уже задавала. И не раз. Так что глупо пробовать это делать снова. Пусть и очень хочется.

Она отдернула руку. Нет, она пришла не для этого. Она лишь хотела попрощаться. Увидеть его перед тем, как пациента отключат от аппарата жизнеобеспечения, позволив их семье вздохнуть спокойно, без этих огромных медицинских счетов.

А потом, когда она вырастит дочь, она ответит за свой поступок. И пусть уже Оля тогда решает, как ей вести себя с матерью. Но для начала она должна её вырастить. А не продавать последнее из квартиры, в которой и так почти ничего не осталось.

— Прости. Прости меня, прости меня, пожалуйста, ― вдруг внезапно заплакала она. ― Прости меня, Андрей! Я не знаю, я билась, я билась до конца. Прости меня. Я отдала все. Правда. Я продала все. Даже мать перестала меня понимать. Только Оля. Она лишь ничего не говорит. Пусть и выглядит жалкой оборванкой. Но я не могу так больше. Я не могу смотреть на нашу дочь, ведь она словно нищенка.

Жанни вытерла слезы. Это было даже удивительно. Казалось, она давно разучилась плакать. А затем она почувствовала руку Анатолия Петровича, привычно выдернувшего её из этого состояния. Посмотрев ему в глаза, она кивнула, устало прислонив голову к грязной обшарпанной стенке больницы.

Смерть

Оля бежала к нему. Маленькая, энергичная, такая красивая. Андрей развел руки, пытаясь её поймать, но, увы, поймать её было очень сложно. Это была самая настоящая кошка с неиссякаемым запасом энергии.

— Не поймаешь, не поймаешь! ― кричала она, заставляя маму улыбаться.

— А вот и поймаю! ― нарочито грубо закричал Андрей и побежал за ней. За маленькой девочкой, постепенно исчезающей в какой—то странной темноте, мрачно опустившейся на их город.