Цветы бессмертия

Данила Живаев (2024)

События разворачиваются в городе Лужинск. Главный герой — Павел Правдин, который ведёт прозаичный образ жизни. Его не тревожат чужие проблемы, он живёт как волк одиночка и с каждым новым днём теряет всякий интерес к жизни до того момента пока его сердце не покоряет прекраснейшая дама. Жизнь с ней доводит его до настоящего экстаза. Она поворачивает его мировоззрение и мироощущения в положительную сторону. И в самый неподходящий момент с Правдиным случается жестокая несправедливость. Сможет ли он выкарабкаться из ямы несправедливости? А что с любовью?

Глава 2

В Лужинске наступает очередное майское утро. Будильник затрезвонил ровно в 7, когда свет ранних солнечных лучей пронзал комнату своими прозрачными, но очень яркими лазерами. Начался обычный как никогда день. День, который наполняет Павла новыми задачами.

Павел встал с откровенной неохотой, с тяжёлой на его взгляд головой. Он надел синий поношенный халат и побрёл умываться. Его двухкомнатная квартира была обставлена красивой мебелью, обвешана серыми шторами. Изнутри она напоминала дорогую клетку, такую которую покупают самые, что не наесть богатые люди, для своей аристократской живности. Павел и вправду до смети отца чувствовал его денежное присутствие, был зависим от него. Теперь будучи свободный, он шёл на остановку ждать трамвай. Одет он был в классический серый костюм, в белоснежную как пелена рубашку и галстук, который подчёркивал его важность и индивидуальность. В пути его посетили разные мысли о новом периоде его жизни, он готовился неистово вкушать плоды самостоятельности, навёрстывать упущенное. На остановке, как и прежде, стояли всё те же до глубины души известные ему личности. Он как и всегда поздоровался с каждым, как бы показывая каплю того уважения, которую смог привить отец. В остальном он не был столь вежлив, Павел не брезгал руганью и грубостью. Его уста всегда были готовы произвести мощнейший удар по недругу, юридическое образование открывало для него эти самые возможности.

Асфальт уже упивался лучами весеннего солнца, когда красный с белым обрамлением трамвай прибыл, опоздав на 5 минут. Все очень суетливо вошли в него. Через несколько минут, трамвай уже скрежетал по старым, но закалённым рельсам. Остановка на улице Мира у суда. Улица была покрыта свежей зеленью, как и все улицы Лужинска. Оазия была очень экологически-развитой странной. Правительство вводило всё новые и новые законы, по защите земной коры от жестокости человеческой руки. Такая политика считалась очень разумной, она охраняла оболочку, наполненную плодородием, кислородом и свежестью, для будущего поколения.

Павел вылез из трамвая и целеустремлённой походкой направился в здание Лужинского суда. Дверь в храм судебных процессов была деревянной, она представляла собой старый, но уместный лакированный атрибут. На пороге Правдина встретил турникет, и повелителя этого прибора охранника Сергея, фамилию которого Павел никогда не знал, да и не желал знать. Сергей человек добрый и открытый для разных дискуссий, с широкой улыбкой пожал руку Павлу. Сотрудники всегда ценят в охраннике порядочность и радушие его глубокой душевной стороны. Павел направился в свой кабинет, наполненный бременим судебных деньков. Он уже миновал первый этаж, когда встретил Суркина Виктора — судью второго класса. Виктор был сам по себе неплохим судьёй, но как человек не мог похвастаться высокими моральными чувствами, у него они возможно и были, да только для лицемерия и тщеславия. К тому же важно добавить, что он был не в самых хороших отношениях с Павлом, так как уже давно точил нос на место Правдина. У них завязалась беседа.

— Приветствую вас, Павел Анатольевич. Рад вас видеть — с какой-то противной лестью сформулировал Суркин.

— Здравствуй, Виктор Владимирович. Взаимно — с небольшой паузой ответил Павел.

— Вас уже как 20 минут дожидаются в душном коридоре — сказал Виктор

— С чего бы это? — опешил Правдин

— Молодой парень хочет проконсультироваться по делу, которое лежит уже у нашего секретаря. Нарушений в подачи нет, доказательства истца в полном порядке. Через три дня будем проводить судебное заседание.

— Ясно, спасибо за оповещение. — сжав, руки в кулак вымолвил Павел.

— Не благодари. — с какой-то ухмылкой произнёс оповеститель.

Правдин поднялся по оставшимся ступеням и оказался на втором этаже. Возле его кабинета сидел парень лет 25, с короткими рыжими волосами в ярко-синем костюме, который подчёркивал благосостоятельность его обладателя. Павел проделал несколько шагов по холодному бледно-зелёному кафелю. Такой кафель имел большую популярность в государственных заведениях. На мгновение их взгляды пересеклись. Правдин увидел в его тёмно-коричневых зрачках действенность и спокойствие, вид ему этот совсем не понравился, какое-то беспокойное чувство завладело его мыслями. Он подумал о чём же ты хочешь со мной поговорить, рыжий тип. Тут начался разговор. Первый заговорил неизвестный гость.

— Здравствуйте, вы Павел Анатольевич?

–Здравствуйте, да я. Мне сказали, что вы хотите со мной обсудить ваше дело. Верно? — немного нервничая, проговорил Правдин. Его состояние было вполне уместным, ведь за недолгие 4 года работы ещё никто не позволял себе таких почестей, так как он не адвокат и не верховный судья, чтобы давать какие-либо разъяснении по судебной практике. Но как же он всё-таки ошибался в своих предположениях.

— Очень хорошо, что вы пришли, пройдём в кабинет? — уверенно выразился рыжий тип.

— Проходите — открывая дверь, сказал Павел. Его до самых кончиков волос пробирала дрожь неизвестности. Именно неизвестность не позволила ему прогнать этого чудака куда подольше. В голову так ничего и не пришло, оставалось только терпеливо ждать.

Павел вошёл первый, не став проявлять уважения. Сел за свой стол из красного дерева. Незнакомец сел напротив. Правдин спросил.

— Кто вы? Что вас привело ко мне?

— Я, Сорокин Григорий Николаевич. Вы наверняка поспешно подумали, что я пришёл за советом или что-то в этом роде. Спешу вас порадовать или огорчить, что совсем не за этим. Видите ли, неделю назад я развелся с женой, и теперь пришло время делить нажитое имущество, только вот моего имущества там почти нет. Думаю, что наш справедливый суд обделит меня в любом случае. В связи с этим хочу с вами договорится об этом судебном решение и конечно не бесплатно.

Павла поразила его речь, а именно уверенность и бесстрашие, было чувство, что представь ему к виску пистолет, он даже не вздрогнет. Правдин на мгновенье обескуражил от того, что их кто-то мог услышать. Ему показалось, что он мальчишка, которому предложили покурить.

— О чём вы? — с содроганием спросил Павел.

Григорий взял листок со стола судьи и написал на бумажке цифру два с шестью нулями. С каждым написанным нулём глаза Павла начинали бегать в разные стороны всё с большей скоростью. Правдин посчитал, что он выиграл потент на новый источник заработка. Одновременно ему становилось страшно и беспокойно за свою моральную плоть, которую он шатко, но всё же сумел сформировать за годы своей работы. Ведь судья — это в первую очередь человек с высокими нравственными качествами, а после уже профессия. Внутри него происходила самая, что не наесть настоящая гражданская война, война за справедливость, который он всё-таки пренебрёг.

— Думаю, вы, прекрасно понимаете, о чём я. — с уверенностью сказал Сорокин.

Правдин ещё раз вспомнил о потерянном бизнесе, о самостоятельности, которой в последние дни так бредил. Неизвестность, которая уже его поджидала, сделала свою работу, он принял решение. Он решил кинуть камень в неизвестную тьму, дабы узнать глубину и безнаказанность своего деяния.

— Я изучу ваше дело и подумаю, что смогу для вас сделать. — сказал Павел. — Может быть что-то и получится.

— Подумайте, завтра я приду за вашим решением. — непоколебимо произнёс Григорий.

Гость удалился. Павел впал в тяжёлые думы. Он не мог поверит, что способен на такое порочное действо. Осмотрев стол, он увидел то самое дело, которое, наверняка, принесла секретарша Елена, и которое ему следовало тщательно изучить.

На первых страницах дела он обнаружил свидетельство о разводе Сорокиных Марии Владимировны и Григория Николаевича. Дальше было много всякой бумажной макулатуры, которую Павел разобрал с особым пристальным интересом. К жене Григория нельзя было прикопаться, оставалось, только надеяться на свои умения, которые помогли бы отсудить у Марии часть её имущества.

Ночь для Павла выдалась определённо нелёгкая, он чувствовал себя встревоженным новыми событиями. Его разум так и требовал филигранных разъяснений. Какая-то часть его внутреннего мира приводила его в самое сильное и жесткое для уставшего человека смятение. Всё его тело судорожно дребезжало, не давая ему покоя. К 4 часам ночи его мучения приняли поверхностный характер. Физиологический инстинкт всё-таки завладел его омрачённым телом.

На следующий день уже раннем лучезарным утром, Правдин с встречается с Сорокиным, который, как и прежде уверенно сидит на предоставленном, под его пользование стуле. Намеренья рыжего гостя на столько сильны, что его действенной настойчивости мог бы позавидовать даже самый пассионарный человек. Павлом же начинает управлять неуверенность, его речи начинают нести какой-то наигранный бред, он уже было почти отказался от сделки, но вкус химозной алчности поспособствовал капитуляции моральных чувств. Сделка с совестью принята. По договорённости половину обещанной суммы Павел получит только после первого судебного заседания. По окончании их беседы, Сорокин надменно протянул свою правую руку, как бы показывая, что теперь мы находимся в одной лодке, которая прибилась к безнравственной лицемерной гавани, Правдин воздерживался от пожатия, приняв данный жест, лишённым смысла.