Ты не верь слезам

Даниэлла Ник (2024)

Я всегда мечтала стать знаменитой певицей. Шла к своей цели с детства, невзирая на насмешки одноклассников. С блеском поступив в Гнесинку, стремительно начала свой путь, оттачивая мастерство вокалистки. Случай свел меня с бизнесменом, но влюбилась я в его водителя. Любовь была безответной, но я до последнего надеялась обратить на себя внимание. Удалось это моей лучшей подруге, она же и вышла за него замуж. А я осталась наедине со славой и деньгами, которые не грели мою постель по ночам.

Глава 11. Света

Соседки дают мне поспать буквально три часа, я проснулась от пиликанья на скрипочке.

— Даша, блин! — стону я, засовывая голову под подушку. — Ну, почему ты не выбрала себе гитару? Это ж сдохнуть можно, какая тягомотина!

— Ой, что ты понимаешь в высоком искусстве музыки, Света? А песни орать в микрофон, это искусство, по-твоему? А у меня скрипка начала двадцатого века! — обижается соседка. Она из Новосибирска, и относится к нам свысока, я, Катя и Таня из глубокой провинции, а она из миллионника.

— Конечно искусство. И у тебя — искусство, но уж очень печальное. Аж зубы сводит. Сыграй что-нибудь повеселее!

— Что тебе повеселее? «Руки вверх»? Даже пачкать не буду смычок об эту «недомузыку».

— Ой, все. Дай поспать!

— Это общежитие, Светка! И на часах уже одиннадцать, хочешь тишины — сними себе квартиру!

— Спасибо за совет, Дашечка! Паганини — привет!

Сил с ней ругаться нет, и я снова проваливаюсь в дремоту.

Дашка неплохая, но как многие творческие люди, не очень хорошо относится к современной музыке. Особенно она терпеть не может эстрадное пение. По ее мнению, все певицы стремятся надеть трусы, расшитые бисером и скакать по сцене с голым задом, раскрывая рот под фонограмму. Первое время я пыталась с ней спорить, но потом бросила. Хочет пиликать на скрипочке и мечтать о славе Ванессы Мэй? Пожалуйста! Каждому — свое.

Кое-как провалявшись до часу, я встаю. В глаза как песка насыпали. Делаю домашку и иду в коридор отрабатывать сценическое мастерство, благо там есть большое зеркало. Я подготовила басню, получается неплохо.

На обед у меня пельмени, которые я щедро сдабриваю сметаной и сливочным маслом. Пока проблем с лишним весом нет, но в будущем нужно будет держать себя в форме. Марьяша, например, с десятого класса ходит в зал и тренируется, я пока выезжаю на природных данных.

После обеда созваниваемся с ней.

— Привет, звезда! Как ты? — спрашивает она меня, потягиваясь в своей кровати.

— Я норм. А ты как, звезда?

— Ой, только проснулась.

— Вернулась поздно?

— Ага, — хихикает, — точнее рано. Шесть утра на часах вроде было, плохо помню.

— Куда ходили?

— В «Желтую канарейку», с Яной и Ангелиной.

— О, класс! Как погуляли?

— Да вообще супер! Ты знаешь, с парнями там познакомились. Они, правда, староваты уже, лет по двадцать пять им. Но тусили как молодые!

— Марь, — хохочу я, прихлебывая растворимый кофе. — Ну, какая же это старость? Им всего двадцать пять!

— Ну пусть так. Зато с деньгами. Мы с Маратом потом кататься поехали по ночной Москве, у него Ауди ТТ, впервые на такой гоняла.

— Москвич?

— Не, лимитчик из Таганрога, но красивый. Номерами обменялись, вечером позвал сходить куда-нибудь.

— Очень рада за тебя!

— А ты чего? Работала?

— Ага, — вздыхаю. — Еле встала. Дашка на скрипке своей пиликала, аж голова разболелась!

— Бедняга. Сегодня опять работаешь?

— Да, до пяти.

— В гости пригоняй, мама грушевый пирог испечет, твой любимый.

— Спасибо, Марь. Но не успею, в семь уже на месте надо быть, подготовиться, микрофоны настроить. Кстати, я с звукарем договорилась, песню записать свою.

— Ого, у него что, студия своя?

— Не, у него группа. А студия по знакомству у кого-то.

— Круто! Ну ладно, вставать надо, мама уже раза три заглядывала.

— Маме привет! Целую тебя!

— И я тебя!

Марьяха. Я честно не знаю, зачем она поступила в Гнес. Учиться ей не нравится, пары прогуливает, в конкурсах не участвует. Когда ей было лет двенадцать, родители даже клип ей снимали, запускали на ютубе канал с ее участием, но прорыва не случилось. Как она мне рассказывала, мама с самого детства прививала ей любовь к музыке, папа — геолог, вечно в разъездах. Сама же Марьяша мечтала стать стилистом, любила шить и рисовать, но мама и слышать ничего не хотела. Голос у нее, конечно, есть, поэтому решено было идти на эстрадно — джазовое отделение.

Сегодня я решаю одеться не так броско, как вчера. Белая футболка и джинсы с кедами вполне уместно будут смотреться, сверху накидываю жакет, оценивая себя в маленьком зеркале. Отлично! Дашка, сменив гнев на милость, даже заплетает мне две косички, хоть и ворчит периодически.

— Ты сегодня опять до утра? — интересуется Таня.

— Ага. И на выходные. Выспаться надо.

— Честно, я бы тоже работать пошла, но, боюсь, с народным пением для меня ничего нет.

— Ага, «Валенки» уже не в тренде, — кивает Катя, что-то записывая в тетрадку.

Вообще, для меня это колоссальный опыт жить всем вместе в одном пространстве. Сестер и братьев у меня нет, приходится мириться со всеми недостатками соседок, подстраиваться под их ритм и настроение. Разумеется, это сложно. Мы ругаемся, конечно, но не часто. В основном, если кто-то громко собирается на учебу, когда другие спят, или когда съели чужое. Конфеты и колбаса, например, у нас долго не хранятся. Плюс постоянно из соседних комнат что-то попрошайничают, общежитие — одним словом.

В семь вечера я уже на работе. Знакомлюсь с Олегом. Он оказывается полной противоположностью Лехи. Высокий, худой как палка и молчаливый.

Смена идет своим чередом, гостей много, играет музыка, все веселятся. Ближе к часу ночи я вижу, как за центральный столик усаживается небольшая компания из шести человек. Среди них замечаю белокурую голову Милены, которая что-то усердно пытается доказать Маше, нашей официантке. Маша как героиня тургеневских романов, светлая и чистая девушка с длинной русой косой. Она тоже студентка, днем учится, по ночам работает, чтоб обеспечивать младшего брата, мать у нее в очередном запое. Я не знаю, когда официантка спит, потому что работает она без выходных совершенно. По ее лицу замечаю, что она растеряна, но Милена что-то продолжает вдалбливать. Просканировав компанию, узнаю среди молодых людей Александра, который залипает в телефоне и совершенно не участвует в диалоге.

— Знаешь ее? — киваю на Милену, привлекая внимание Олега.

— Милену? Конечно! — буркает он, и утыкается в пульт, подкручивая басы. На сцене отрываются, как в последний раз, молодые мамочки под песню «Мама Люба».

— Что она из себя представляет? — не сдаюсь я.

— Ой, мажорка типичная. Вечно до Машки докапывается, то ей коктейль разбавили, то Цезарь не так приготовили. Живет на деньги родителей, нигде не работает. Не знаю только, что Александр в ней нашел. Такой интеллигентный молодой человек. Кроме Маши с ней никто работать не может, любого доведет.

— А, ясно.

Краем глаза замечаю, как Маша убегает в сторону кухни, вытирая слезы ладошками.

Девчонки на сцене заканчивают петь, выхожу я. В свете софитов встаю ровно напротив Саши.

— Доброй ночи, дорогие друзья! — мягко говорю я в микрофон. — Приветствуем компанию, которая присоединилась к нам совсем недавно. Вы уже решили, что будете исполнять?

— Мы пропустим круг! — кричит парень с огненно-рыжей бородой.

— Ваше право! — улыбаюсь я. — Напоминаю, меня зовут Лана, эту ночь мы проведем вместе.

— Я бы провел с тобой ночь, Лана! — слышу из зала мужской голос, но пропускаю мимо ушей.

— Музыка делает нас более чистыми, светлыми, через нее мы очищаем свою душу и раскрываем самое тайное. Она идет от сердца к сердцу. Музыка — прекрасный способ стирания мыслей, плохих и не очень. Самый лучший и самый давний. Я хотела бы исполнить для вас песню «Ты не верь слезам!»

Двигаясь в такт музыке, наблюдаю за происходящим за центральным столиком. Помимо Саши и Милены там еще две пары, они пьют алкоголь и смеются. Милена же сидит, надув губы, Саша что-то ей сердито шепчет. Из-за соседних столов подтягиваются люди, которые танцуют у сцены, меня снимают на телефоны, кто-то просто слушает. Увлекшись, я отдаюсь песне до конца. Замечаю, как разъяренная девушка бросает со стола стакан и пулей вылетает из зала, Саша остается на месте и, наконец, смотрит на меня.