Джай Форс и коридор жизней. Часть 1

Дан Адхип

Студент Джай и его друзья делают случайное открытие: оказывается, тело человека – это сложная структура порталов в иные измерения. Рассказать об этом нельзя – никто не поверит. Остаётся только погружаться в исследования, чтобы собирать доказательства. Новые знания переворачивают представление о привычном мире и втягивают Джая в опасное приключение. На кону – жизнь и свобода.

Глава 7. Пираты среди нас

Я сидел, уставившись на кресло, и не мог поверить своим глазам. Снова и снова я переводил взгляд то на Роберта, то на место, где он должен быть.

— Жука проглотил? — ухмылялся Роберт, хорошо понимая, что со мной происходит. — Скажи, где чай, и продолжай высказывать всё, что обо мне думаешь, а потом приходи на кухню: к тому времени я как раз его заварю.

Уставившись на Роберта, я несколько раз моргнул, пытаясь убедиться, что не сплю, после чего опять повернулся к креслу.

— Понятно, — прокомментировал он. — Хорошо, поищу сам. Кто бы знал, что ты такой впечатлительный. Но это, наверно, объясняет твои успехи.

Он хохотнул и ушёл. Его последняя фраза подействовала на меня отрезвляюще: вскочив с дивана, я почти бегом бросился на кухню.

— Какие успехи? — выкрикнул я на ходу. — Что это было?

Роберт открывал дверцы кухонных шкафов одну за другой, пока не нашёл полку с напитками.

— О! Да у тебя есть цикорий! Попьём его? — спросил он, словно не слыша меня.

Я, не задумываясь, ответил:

— Давай.

И как только я собрался повторить вопросы, Роберт вдруг строго произнёс:

— Ты всё воспринимаешь близко к сердцу, поэтому тебя легко вывести из равновесия. Этим они и пользуются. В момент, когда ты начинаешь чувствовать свою силу, они направляют твоё внимание на какую-нибудь мелочь. Ты заводишься, теряешь контроль над собой. И угадай с трёх раз, кто этот потерянный контроль подбирает.

Роберт глубоко вздохнул и, пока я находил подходящие слова для ответа, спросил:

— Что ты увидел или почувствовал, прежде чем начал тираду в мой адрес?

— Всё человечество, — задумчиво произнёс я.

— С размахом! — иронично отозвался Роберт. — А что-нибудь конкретное помнишь?

Я задвинул подальше пульсирующие в голове вопросы с эмоциями и стал вспоминать:

— Общество в виде светящихся нитей. Это был мир, в котором мы живём, только смоделированный в объёмных схемах, графиках, трубках. Какие-то места планеты напоминали бесконечные переплетённые паутины, какие-то походили на огромных пульсирующих медуз. Они накрывали целые континенты, соединяли миллиарды людей! А потом я ощутил, как ко мне стекаются тысячи светящихся ручьёв. Они проходили насквозь и пускали в тело корни, делая меня частью всепланетной кровеносной системы…

— Ух! — поёжился Роберт и улыбнулся. — А потом ты начал орать. Очень романтично. Я бы от таких картин тоже заорал.

Я не понял, шутит он или говорит серьёзно, поэтому не разделил его веселья. Роберт заметил моё смятение и пояснил:

— Конечно, то, как ты всё описал, выглядит сущим бредом на почве маниакальной депрессии. Расскажи такое на приёме психиатра — и уже глотал бы пилюли горстями. Особенно если будешь рассказывать с таким же выражением лица.

Роберт изобразил обалдевшего человека с открытым ртом, и я засмеялся.

— Я и эти слова еле подобрал, — пожал я плечами. — Может, они и дико прозвучали, но лучше передать не получилось.

— Это я хорошо понимаю, Джай, — посерьёзнел Роберт. — То, что ты видел, и ви́дением особо-то не назовёшь.

— Точно! — оживился я. — Я будто бы не видел, а чувствовал, что вижу. А про горсть пилюлей — может, мне и правда уже пора? Я смотрел на тебя, а ты вдруг оказался совсем в другом месте. Что это за фокус? Гипноз?

Роберт обрадовался, что я снова пришёл в себя.

— Не знаю, как работает гипноз, — не изучал пока. Я это всё по-другому воспринимаю. Сейчас расскажу. Ты воду в чайник из-под крана льёшь?

— Нет, наливай отсюда, — указал я на двадцатилитровую бутыль с краником, стоявшую на тумбочке рядом с холодильником. — Хочешь мёд к цикорию? У меня есть хороший, прямо с пасеки.

— Давай.

Я достал с полки банку густого золотистого мёда, начерпал ложкой небольшую миску и приготовил две пиалы, пока Роберт наливал воду и грел чайник. Три минуты деятельной тишины отрезвили меня окончательно. Чайник закипел, и Роберт заварил в кружках цикорий.

— Пойдём туда всё отнесём, — кивнул я в сторону гостиной. — Там удобнее травить байки. Только чур больше не выкидывать фокусов, ладно?

Роберт поднял руки в жесте «сдаюсь»:

— Да я и в прошлый раз ничего особенного не делал. Ты в кресле вообще не меня видел.

К очередной броской фразе я оказался готов: уже догадался, что Роберту нравится смотреть на мои ошалелые от удивления глаза, поэтому он регулярно сыплет яркими предложениями.

— Ну вот там и расскажешь, — деловито ответил я, умудрившись взять с собой кружку с горячим цикорием, миску с мёдом и две пустые пиалы. — Ой, возьми ещё ложки, вон в том ящике.

— Окей, — подхватил Роберт, и мы перебрались в гостиную.

— Ты видел мета-мир, — продолжил он, усаживаясь в кресло, из которого исчез несколько минут назад. — Это я о светящихся нитях или любых других образах. Название «мета-мир» я сам придумал — в справочниках не ищи. Хотел как-то обозначить место, где пересекается куча всяких пространств и измерений. Мета-мир — это даже не мир, а мешанина из нематериальных явлений и объектов, которые человек способен воспринять.

Понятно не было, и Роберт это осознавал.

— Сейчас поясню на твоём примере. Ты, похоже, уловил, как настроиться на мета-мир, когда я рассказывал про манипуляции людьми. Я ведь эту информацию не в интернете подглядел. Вот и твоё сознание ухватило суть и полетело за ней к первоисточнику — в мета-мир.

— Это какое-то общее пространство? — задумался я.

— И да, и нет. Мета-мир — это интерпретация разных явлений, которые человеку под силу переварить. Идут, например, три путешественника по лесу: один видит звериные тропы, другой — редкие лекарственные растения, а третий — только корни, за которые ногами цепляется. Вроде вместе идут, а впечатления получают разные. Так и ты в мета-мире видишь только то, что способен разглядеть, а твой сосед может видеть совсем другие картины, даже если вы вместе настраивались на одно и то же состояние.

Я кивнул. Это означало «всё равно ничего не ясно, но продолжай». Роберт чувствовал, что объясняет непонятно, но ведь он сам формулировал эти мысли впервые и старался, как мог.

— Ладно, давай зайду с другой стороны, — сказал он. — У любой информации есть своего рода подпись об источнике. Как название издательства в напечатанной книге. Ты эту подпись прочитал и пошёл по адресу. Увидел ты там что-то своё, но на ту же тему, с которой сталкивался я.

Прервавшись на полминуты для формулирования, Роберт продолжил:

— Мета-мир непостоянен. Человек видит там только то, что может понять. Это как на выставке абстрактного искусства: в каждой картине ты заметишь только знакомые образы, а то, что на самом деле имел в виду автор, до конца никогда не разгадаешь. Вспомни, было ли в мета-мире что-нибудь из ряда вон выходящее, чего ты и вообразить не мог?

— Не было, — признал я.

— То-то, — довольно закивал Роберт. — При всём при этом мета-мир очень непрост, затеряться в нём легче лёгкого. Пока мы там бесцельно блуждаем и разеваем рты, мы беззащитны, и местные охотники это хорошо знают. Ждут нас, таких зевак, тёпленькими.

В глазах Роберта промелькнула дикая искра восторга.

— Так вышло, что я подучил повадки этих чертей. Не от большого ума, конечно, а потому, что сам не раз становился их жертвой.

Я поднял ладонь, чтобы прервать Роберта:

— Погоди-погоди! «Охотников», «чертей» — ты вводишь новых действующих лиц похлеще Джорджа Мартина! Кто они?

— Разные существа: какие-то пострашнее, какие-то подобрее. Те, с которыми сталкивался ты, проявляют себя в мета-мире довольно безобидно.

— У них тоже есть доступ в мета-мир?

Роберт разочарованно закачал головой:

— Джай, мета-мир — это не какое-то отдельное пространство. Это куски разных миров, которые мы видим одновременно. Я ввёл это понятие для упрощения, но если оно кажется сложным, давай придумаем, как называть состояние, в котором видишь и чувствуешь сразу всё подряд.

Со второго раза стало яснее, и я приободрился:

— А, всё, дошло! Получается, позавчера я оказался в мире дварков, а в мета-мир заглянул по пути — это те самые переходные ощущения, когда я одновременно видел и свою комнату, и светящиеся трубки из тела, и тёмные пятна. Так?

Роберт просиял:

— Да! — воскликнул он и на радостях ударил ладонью по креслу.

Я и сам ощутил прилив гордости и энтузиазма. Пазл начал складываться.

— Получается, наш мир пересекается с другими. И жители тех миров каким-то образом влияют на нас, верно?

— Равно как и мы влияем на другие миры, — радостно дополнил Роберт.

Таким счастливым я его ещё не видел. Казалось, он снял с плеч огромный камень, разделив свои догадки с человеком, который его наконец-то понял.

— У некоторых существ, — продолжил Роберт, — такой образ жизни: человек для них — как пища, источник энергии или что-то вроде того, вот они и охотятся за людьми. Не со зла, а по своей природе. Когда мы перемещаемся в мета-мир — меняем восприятие, — мы открыты. Прямо как туристы, глазеющие на Храм Святого Семейства в Барселоне. Я стоял перед ним с отвисшей челюстью и несколько минут вообще не осознавал, что происходит вокруг. Но что если ты не энергетический турист? Сидишь себе в своём мире и никуда сознание не перемещаешь. Как из тебя подоить вкуснятину на расстоянии?

— Энергетический туризм не особо в моде у нормальных людей, — улыбнулся я.

— Точно, — подмигнул Роберт. — А кушать этим охотникам что-то надо. Вот и ищут они способы растормошить человека в бытовых условиях: провоцируют людей на то, чтобы те срывались друг на друга или ещё как-нибудь ослабляли свои защитные системы. Эффективный трюк: человек сам перенаправляет всю мощь своей энергетической структуры на атаку другой такой структуры, а плоды раздора пожинают пираты. Помнишь, ты рассказывал о капсуле, которой себя ощущал в мире дварков?

Я кивнул.

— В мета-мире она тоже воспринимается по-разному. Но, обобщая, можно сказать, что каждый человек оказывается там в собственном энергетическом поле. Эдакий маленький космолёт или корабль. На этих межпространственных кораблях ты путешествуешь среди бесконечности. То, что ты сейчас на меня набросился, — пример такой провокации. Я не смог предотвратить нападение, но сумел избежать залпов твоих орудий. Я встал с кресла и ушёл на кухню ещё тогда, когда ты заканчивал описывать ощущения. Меня осенило, что вот-вот начнётся мясо, и я свалил. Даже если бы я тебя растормошил, всё равно бы отхватил не на шутку: пушки твои уже были заряжены эмоциями, а фитили подожжены. Обычно люди этого не понимают и охотно вступают в конфликт без реального повода. Ты бы всё равно вспылил, а у меня был шанс отойти в сторону и не поддаться провокациям. Когда я тихо встал и ушёл, на моём месте остался плакат, который развесили пираты в качестве мишени. По нему ты и палил.

— И так как я был глубоко в мета-мире, то твоё физическое исчезновение из поля зрения даже не заметил, верно? — рассуждал я.

— Ага. А обычные люди не замечают, что ввязываются в энергетическую резню, потому что забивают мозг бесконечными мысленными рассуждениями о своих проблемах.

Новая информация с трудом умещалась в голове. Вопросы множились, поэтому я решился на двухминутный тайм-аут и встал с дивана:

— Подожди немного, я забыл взять сливки из холодильника. Пойду принесу.

Роберт удивился:

— Зачем?

Я задержался по пути на кухню и обернулся.

— В цикорий добавить.

— Чтобы такую гору сделать над кружкой?

Он жестами показал, как из кружки что-то вываливается на стол. Я замешкался, а потом понял:

— А! Ты, наверно, имеешь в виду взбитые сливки! Таких у меня нет. Только питьевые, двадцать процентов жирности.

— Ладно, — сдался Роберт. — Это мне ни о чём не говорит. Сливки для меня — это что-то густое или взбитое. Принесёшь — покажешь, что у вас ими называется.

— Договорились. Проведу тебе ликбез по молочным продуктам. Всё справедливо: ты мне новую инфу о мета-мире, а я тебе — о сливках.

Пауза пошла на пользу: рассказ о мета-мире немного улёгся у меня в голове. Когда я вернулся с коробкой жидких сливок и стал их лить себе в кружку, Роберт понимающе закивал:

— А, вот что ты имел в виду! У нас в магазинах такие продаются порционно, для кофе. Больших упаковок не видел, хотя, может, просто не замечал.

— Это небольшая, всего пол-литра, — сказал я. — У вас, кстати, такой объём как-то особенно называется, да?

— Пинта, — ответил Роберт. — Почти как ваша половина литра. Налей-ка и мне тогда.

Мы посмаковали цикорий со сливками и мёдом и вернулись к основной теме.

— А пиратствуют дварки? — спросил я.

— Да. По крайней мере, других примеров я ещё не видел. Но я понимаю, что мета-мир — это открытый космос, в котором не действуют никакие писаные законы и где никто ни от чего не застрахован. Там полагаешься только на собственные качества. Если ловкий — уведешь энергокорабль от удара. А если невнимательный — собьёшься с курса и вряд ли долетишь до цели. Уверен, дварки там точно не на вершине пищевой цепочки. Им, скорее, интересны мелкие судёнышки, вроде наших с тобой. Наверно, только такие им по зубам. А вот с большим масштабом они не связываются. Я чувствовал там присутствие огромных существ и энергетических структур, которых даже не мог охватить вниманием. Они тоже должны чем-то питаться. Но пока ничего определённого рассказать об этом не могу.

Понимание в моих глазах заблестело сильнее. Для полноты картины мне не хватало ответов всего на несколько вопросов. Я выбрал самый наивный:

— А то, что эти пираты разводят нас на эмоции, опасно? Ну, прыснул я злобой, они подхватили выброшенную энергию, и что с того?

— Ты ослабнешь, и они на тебя нападут.

— Зачем? — не улавливал я.

— Что значит «зачем»? — удивился Роберт. — Чтобы завладеть твоим кораблём, конечно!

— Как? Если я правильно понял твою теорию, мой «корабль» — это я сам и есть.

— Верно. Тобой они и хотят завладеть. И поедать твои запасы сознания, пока не умрёшь. Ты для них и еда, и дом, и транспорт.

Я ухмыльнулся:

— А транспорт-то почему?

— Потому что ты поможешь им добраться до других людей. Метод у дварков один: они ослабляют защиту твоего корабля, провоцируя тебя на эмоциональные выбросы, и высаживают десант для захвата. Кроме припасов, пираты очень ценят твои связи с другими богатыми и красивыми кораблями, потому что капитаны, которые тебя знают, сразу ринутся на помощь погибающему другу и угодят в ловушку.

— Приведёшь пример? — попросил я, начиная тонуть в аллегориях.

— Легко! — воскликнул Роберт и откинулся на спинку кресла. — Представь, что ты потерял смысл жизни, расстался с девушкой и уволился с работы.

— Неплохая перспектива, — усмехнулся я.

— Всякое бывает, когда заблудишься в мета-мире, — весело ответил Роберт. — В общем, дварки потрудились на славу, провокаций достаточно, психика твоя уже ни к чёрту, можно корабль захватывать. У тебя ещё есть шанс дать подонкам отпор, но ты выбираешь сдаться, выходишь на палубу и кричишь: «Берите меня, я больше не игрок!»

— Мрачновато, — снова заметил я.

— Ничего, это только начало, — довольно подхватил Роберт. — Дварки выпускают абордажную команду — и ты уже сидишь в своей спальне, пьёшь какую-то бурду на спирту, что-нибудь нюхаешь и загоняешь иглу в вену.

Я поёжился. От фразы про иглу пробежали мурашки, и я растёр руки. Роберт с жаром продолжал:

— И в этот миг твои друзья и родственники — капитаны других кораблей — срываются на помощь. «Держись! Спасение близко!» — шлют они радиограмму тебе на капитанский мостик. А ты уже давно валяешься связанным в трюме, и вместо тебя у руля стоит манекен. Дварки снова дёргают за нити — и вот ты треплешь всем нервы, расшатывая защитные системы родственников и друзей. Теперь и их корабли на очереди к пиратам. Идеальная схема!

Сюжет оказался настолько ярким и показательным, что я даже рассмеялся:

— Твоя фантазия впечатляет! Стало понятнее.

Роберт развёл руками:

— Ну, я описал совсем запущенный случай. Не обязательно всё доходит до крайностей, но, думаю, механику ты понял.

— А с чего появляются первые пробои в защите?

— С мелочей: накричал на ребёнка, поцапался с бабушкой-соседкой, — после пары примеров Роберт спросил: — Вот что происходит с людьми, когда они кричат друг на друга?

— Ничего. Расстраиваются или, наоборот, радуются, — размышлял я. — Ну, иногда переходят к драке или поножовщине — я не спец в этих вопросах, ору редко.

Роберт рассмеялся:

— Хорошо, что не спец. И ты прав, что с виду не происходит ничего особенного. То, что люди расстраиваются, — это ерунда. Они расстраиваются и оттого, что подходящего размера обуви в магазине не оказалось. Значение имеет другое: человек поорал — потратил силы. Не столько физические, сколько энергетические. Ну, или психоэмоциональные — назови как хочешь, суть дела не изменится. Поорал раз, два, три — силы ушли безвозвратно. А вместе с ними ушла и часть трезвой оценки реальности. Это и есть те самые защитные системы корабля, про которые я говорил.

Я вспомнил нескольких знакомых, поведение которых здорово походило на описанный Робертом сценарий. Стало любопытно:

— А как помочь капитану, корабль которого вот-вот захватят?

Улыбка сошла с лица Роберта:

— Проплыть мимо, — коротко ответил он.

— Хочешь сказать, капитан такого судна вдохновится моим примером и откажется сдаваться? — с надеждой спросил я.

— Нет, — покачал головой Роберт. — Ты проплывёшь мимо по своему курсу, а корабль позади тебя сожрут пираты. Если капитан принял решение сдаться, ему уже ничем не поможешь.

Повисло молчание. С такой теорией я не мог согласиться:

— А если это близкий тебе человек? Хочешь сказать, его нужно оставить на съедение?

— Если у тебя нет собственного курса и намерения дойти до цели, можешь кидаться к каждому кораблю и уговаривать капитанов не сдаваться. Но от уговоров они не станут сильнее и от пиратов не отобьются. Зато ты успокоишь себя тем, что поучаствовал в добром деле, вместо того, чтобы двигаться по своему курсу. Это бегство от реальных задач.

Я почти поддался волне бурного протеста, но одёрнул себя и возразил без лишних эмоций:

— Да ну! Тут ты перегибаешь. Не может такого быть.

Роберт лукаво улыбнулся:

— Вот поэтому я не гуляю сейчас по своему Гейнсвиллу, а сижу в кресле у тебя дома — сам хочу проверить, где я прав, а где нет. Ты не принимаешь всё за чистую монету, а подвергаешь сомнению. Это правильно.

Я подбирал слова, чтобы продолжить возражать, но Роберт, глубоко вздохнув, перебил мой поток возмущения:

— Джай, — сказал он серьёзно, — я пролетел девять тысяч километров не для того, чтобы накормить тебя сказками и поспорить. Рассказываю, как вижу, но не утверждаю, что это истина. Мне самому нужны ответы, даже больше, чем тебе.

Роберт опять удивил искренностью слов.

— А какая от меня польза, если я выпучиваю глаза на каждую твою фразу? — скептически произнёс я.

— Неважно, как ты реагируешь, — отмахнулся Роберт. — Важно только то, что ты умеешь перемещаться в другие миры и даже умудрился пообщаться с существами оттуда. Я приехал не учить, а учиться. Если ты ещё не понял: учиться у тебя.

Я замешкался. Звучало лестно, но всё ещё непонятно.

— И что ты хочешь от меня узнать? — спросил я неуверенно.

— Хочу, чтобы ты показал, как попадал в мир дварков, — восторженно заявил Роберт.

— После твоих рассказов что-то уже не хочется иметь с ними дело.

Моя ирония рассмешила Роберта, он тоже ответил шутя:

— Дварки — не такие уж плохие ребята. Они не какие-то негодяи, просто так устроена Вселенная. Люди, например, едят растения и животных. В таком случае вполне логично, что кто-то должен есть людей. Дварки взяли на себя эту почётную роль — выедают из людей человеческую сущность. Но не потому, что плохие, а потому, что они по своей природе хищники и просто следуют инстинктам.

Роберт радостно жестикулировал, наглядно демонстрируя, как дварки набрасываются на человека и разрывают того на куски. Умиление, с которым Роберт разыгрывал эту сценку, выглядело жутко и в то же время очень забавно.

— При этом люди же как-то договариваются между собой, — продолжил Роберт. — И я убежден, что с дварками тоже можно договориться.

Такая уверенность подстёгивала.

— Уговорил! — задорно сказал я. — Да и наверняка ты уже всё продумал. Каков план?

Роберта повеселила моя решительность:

— Очень простой: ты показываешь путь к дваркам, а дальше по обстоятельствам.

В тот вечер мы совершили первый осознанный гиперпрыжок, который разделил жизнь на «до» и «после».