Гиблое место

Дарина Бьянко (2024)

Оксана нехотя принимает приглашение подруги пойти в лес, чтобы набрать ягод. Общение еще с одной попутчицей становится ей в тягость. Она готова с обеими разругаться, но мистический поворот событий разбросал их по лесу. Сможет ли она выжить там? Вернется ли домой? Кто или что преследует ее и уводит от истины?

Тем летом не было дня, чтобы моя подруга не отчитывалась, сколько она заработала, сдав ягоды заготовителям черники. Ей хотелось в санаторий. Нужно было подзаработать.

— Поехали с нами. На вареники наберешь, — прозвучало в телефоне, как только Люда завершила очередной отчет.

Я ужасно не хотела выходить из дома.

— Людка, один выходной. Мне бы выспаться.

— Ближе к обеду едем. С Валей. Знаю ягодное место.

— Кто везет? — сопротивляться было бесполезно.

— Я. У сына машину возьму, — наступала она.

Мое лицо сморщилось и тело обмякло — машину Люда водила плохо.

— Будем ехать медленно, — в добавок хихикнула. — Или тебе жалко на бензин скинуться?

Неожиданно для себя, я согласилась:

— Ладно… Во сколько?

— К часу готовься. Бери ведро и набирок, — протараторила она и бросила трубку.

В полудреме я лежала с закрытыми глазами и прижимала телефон к уху.

Люда всегда вела себя как танк. Будто не слышала, что говорят окружающие. Ее мнение никогда не менялось. В коллективе — даже главврач не мог с ней поспорить. Ее терпели много лет лишь потому, что муж занимал руководящее место в исполкоме. Два года назад он погиб. Людке пришлось перестроиться только в одном — денег взять было не у кого, а расходы на вояжи уменьшать не хотела, поэтому вспомнила молодость и решила сколотить капитал на ягодах.

Зазвонил будильник, оповестив семь часов утра. Заснуть больше не смогла, хотя прошлые сутки моего дежурства были сумасшедшими. Провалявшись больше часа, поднялась с тяжелой головой и не веселым настроением.

«На вареники могла бы купить… Почему не отказалась? — корила себя. — Муж к обеду вернется».

Сделав бутерброд, я присела у окна и оперлась о подоконник. Тянуло ко сну, а когда закипел чайник, привстала, чтобы вернуться в кровать.

У подъезда стоял красный москвич. Из него устало выбирались женщины пенсионного возраста. Возле багажника водитель энергично расставлял ведра, обвязанные платками. В этой компании суетилась соседка. Переваливаясь с ноги на ногу, она потащила свою ношу в многоэтажку и, словно выстрелила, хлопнула парадная дверь. Свора бездомных котов бросилась на одинокую березу под моим окном, и ветка обломанным краем прошлась по стеклу плаксивым визгом.

«Во сколько они едут, если так рано полные ведра?» — потянувшись, я еще больше почувствовала усталость. Она наполняла ноги тяжестью, и отдавала в голову пересыпающимся песком.

В дверь позвонили.

— Соседушка, моя дорогая, это тебе, — тяжело дыша, проговорила соседка, которая недавно вошла в подъезд. Перед собой держала литровую банку с черникой. На ее толстой руке тянулся огромный порез. Словно нитками стягивала рану запекшаяся кровь. Кое-где она еще сочилась.

— Что это? — я брезгливо шагнула назад.

— Так часто к тебе обращаюсь за помощью, ты уколы мне ставишь. Лекарства подбираешь — в поликлинику шастать не надо, — подступала женщина. — Ну возьми хоть ягод.

— Я сейчас с Людкой в лес еду. Наберу себе.

Бахнув банку на тумбочку, она тяжело развернулась и пошаркала к своей квартире. Мне показалось — обиделась. Нет. Соседка вернулась с гребенкой.

— Бери, пригодится.

— Почему на руке кровь? — покосилась я.

Она взглянула и небрежно отмахнулась:

— Осокой порезалась. Там ее очень много, около болота… Но зато ягоды крупнее голубики. За два часа нагребли и домой укатили.

Я подошла ближе, чтобы закрыть дверь.

— Только место это странное, — шепотом продолжила она и стала щемиться ближе напирая своими большими объемами. В нос пнул резкий запах пота. — Гиблым его называют. Говорят, какая-то старуха там живет… А еще на людей помешательство нападает. Но мы далеко не ходили. Пробежались у оврага и сразу домой.

— Ка-ар-р-р! — в открытую форточку за окном рявкнул ворон и испуганно взлетел. Опять пожаловалась сломанная ветка, заскрипев о стекло.

— Ну и пусть живет. А почему гиблое? — соседку слушать не хотелось, но что-то екнуло внутри и остановило мое желание идти в душ.

Она потянулась к дверной ручке и покрутилась перед зеркалом.

— Не знаю, — подумав, добавила. — Да и никто не знает, но ягодников там мы не встретили.

В подъезде громко заплакал ребенок и моя гостья спохватилась:

— Дочка с внучкой приехали, — бросила мне и крикнула в коридор. — Бегу, бегу, солнышко.

За ней хлопнула дверь, и я брезгливо перенесла грязную банку на кухню под умывальник. Мое желание помыться стало сильнее, и я закрылась в ванной.

«Ну вот. Теперь не поеду, — нежась в махровом халате, пошла искать телефон. — Скажу Людке, что на вареники есть».

Она трубку не поднимала. Тихий шум дождя за окном меня окончательно успокоил, и я уснула.

— Подъезжаем, — схватив дребезжащий телефон, я услышала голос Люды.

За окном светило солнышко. Вспомнив, кто и зачем едет, я поплелась к шкафу, изо всех сил злясь на себя, а одевшись, спустилась к машине.

Звонкий смех ее подруги Вали прошелся по ушам, и мое горло сдавило. Худая, угловатая, как подросток, она вела себя развязно и хамовато. Хотелось утихомирить, но весело и громко вели себя обе. Люда вдавила педаль, и мы поехали.

Конец ознакомительного фрагмента.