Клуб миллионеров

Дарья Белова (2024)

Маша. Когда-то Демид Исхаков разрушил мою жизнь до основания. Сейчас он вернулся и стал опасным, очень опасным. Только меня уже не испугать. Я пойду до конца, чтобы отомстить. Демид. Моя жизнь стала настолько скучна, что я ввязался в одну игру. Рисковую и полную неожиданных поворотов. Если бы я знал, что в этой игре встречусь со своим прошлым один на один, решился бы сыграть в нее? Он тот, кто однажды ее уничтожил…Она та, кто изменит его жизнь…

Глава 3. Маша

На смену сегодня приезжаю с опозданием. Вчера долго не могла уснуть после встречи с Исхаковым.

Тело ломало, и я то и дело вспоминала его карие глаза, которые отливали желтыми бликами. В прошлое возвращали…

И я просыпалась среди ночи несколько раз, меняла ночную сорочку, так как та от пота была мокрой насквозь. И вновь погружалась в какое-то забытье. Это был далеко не сладкий сон.

— Машка, жива после вчерашнего? — накидываются с вопросами, как только открыла дверь в комнату для персонала.

— Жива, — сухо отвечаю.

— И как тебя еще не уволили…

Стряхиваю форму и быстро просовываю руки в рукава рубашки, застегиваю на мелкие пуговицы почти наглухо.

Девчонки еще о чем-то шепчутся. Возможно, все о том же: как новенькая официантка уронила тарелку с едой на самого Демида Исхакова.

Я будто под куполом. Ничего не вижу и ничего не слышу. Местные сплетни меня не интересуют, а цели подружиться у меня нет.

— Слушай, а какой он? — Лиза, официантка, подходит ко мне со спины и тихо спрашивает.

— Кто он? — делаю вид, что не понимаю, о чем она.

— Ну как кто? Исхаков, конечно. Говорят, он когда злится, на зверя становится похож.

По телу прокатывает знакомая дрожь, руки леденеют, и я перестаю чувствовать подушечками пальцев мелкие детали. Мерзкое ощущение, заставляет думать, что ты беспомощна.

Оборачиваюсь к Лизке и на полном серьезе говорю:

— Да, очень похож. Он груб, жесток. И я правда удивлена, почему меня не уволили из ресторана.

— Но еще он красив, — между делом замечает.

Глотаю воздух мелкими глотками. Чувство, что кожа покрывается пятнами, как вчера вечером, когда Демид пристально меня разглядывал.

Я помню каждый его взгляд на себе. Долгий, и… липкий. Он будто пытался меня разгадать, как чертов кубик-Рубика.

— Наверное, — пожимаю плечами.

У Исхакова грубая красота, которая пугает. Но и оторваться сложно.

В горле пересыхает. И в который раз приходится напоминать, что этот зверь сделал со мной и моей семьей.

Быстро надеваю юбку, ненавистные высокие каблуки и, больше ничего не сказав девчонкам, первой выхожу в зал. А ведь я опоздавшая.

В ресторане пусто, слышно только, как бармен натирает посуду.

Прислоняюсь к свободной стене, прикрываю глаза. Никогда не думала, что буду работать официанткой. Грустно усмехаюсь, вспоминая, почему именно я здесь.

Хелен говорила, что трудно предсказать, как долго я проработаю в этом месте. Поэтому на самом деле стараюсь вникнуть во все тонкости и стать хорошим сотрудником.

Отвлекает курьер, который стучит во входную дверь, когда мы официально еще закрыты. На нем стандартная форма, а в руке тяжелая корзинка с цветами.

— Букет для Ивановой Марии, — говорит без эмоции.

Дышать боюсь. Сердце грохочет внутри тела, наращивая обороты. Я смотрю на цветы, которые селекционеры назвали wow-розы, и не могу представить, что этот букет направили мне. Там, кажется, тысячи этих роз нежно-розового оттенка.

— От кого? — вмешивается подошедший администратор, просверливая ярким, но уничтожающим взглядом сначала ни в чем неповинного курьера, а потом меня.

Курьер жмет плечами. Ему все равно. А я и Лилия — администратор — знаем. Точнее, догадываемся.

Горло сжимает противный спазм, мешая говорить. Сложно пока принять, что Исхаков обратил на меня внимания. Меня охватывает слепой азарт и такой же страх.

— Ну, забирай свои цветочки, Маша, — обиженный тон Лилии заставляет схватиться за край большой корзины, будто мне издали приказ это сделать.

Расписываюсь и уношу цветы в комнату для персонала. Я даже не могу их сейчас понюхать, чтобы не привлекать внимание. Меня разглядывают как букашку в музее. Каждое пятнышко, каждый волосок. От такого пристального интереса хочется укрыться на глубине.

— Машка, это от него, да? — Лизка первой подбегает к моим цветам, наклоняется и втягивает сладкий аромат.

Торможу с ответом. Не думала, на самом деле, что столько внимания буду получать после встречи с Исхаковым. Я надеялась остаться незаметной и безымянной официанткой.

— Да, — коротко отвечаю, забирая карточку из середины букета.

Руки не слушаются, я чуть было ее не роняю прямо Лизке под ноги. Та могла схватить и прочитать. Это вполне в ее стиле.

Кожа на пальцах горит, когда я поглаживаю дорогую бумагу с золотым тиснением. Наверное, один такой клочок бумажки стоит как половина букета.

— Эй, Иванова, лучше бы я вчера уронила тарелку на Исхакова. Глядишь, цветы были бы сегодня на мое имя, — мечтательно закатывает глаза.

Ой, Лизка, поверь, если бы я могла все переиграть в своей жизни, никогда бы не приняла от такого человека цветы, никогда бы не встречалась с ним один на один.

Девчонки столпились вокруг корзины, о чем-то спорят. Я в это время открываю карточку.

Без имени, без подписи. Адреса тоже нет. Только время. Скупые цифры — 18:00.

От того, чтобы разорвать записку на кусочки останавливает… сама записка. Такая красивая, будто в цветочном магазине, где Исхаков заказывал мне букет, вырезали ее с любовью. Я чувствую тепло, когда кручу в руках карточку.

Да и букет составлен с любовью. Каждый цветок на своем месте.

Но вот от зверя в этом «подарке» ничего нет.

Банальный жест. Намек, что он соизволил обратить на меня свое царское внимание.

Тошнит, и мутный гнев поднимается со дня воспоминаний.

— Иванова, пройдем со мной в кабинет, — директор без стука заходит к нам, разрезая смех девчонок и мои воспоминания. Как лезвием прошлась по воздуху.

Бросаю короткий взгляд на Лизку, на букет. Карточку убираю в шкафчик под стопку одежду.

Хм… карточка мне важнее цветов.

До кабинета идем молча, но быстро. И я догадываюсь, в чем причина этого внезапного разговора.

— Проходи, присаживайся, — тон смягчается, становится масляным. По мне лучше бы он оставался строгим, и… профессиональным.

Выбираю место на максимальном расстоянии от Лилии и директора ресторана. Они переглядываются между собой, посылают мне приторные улыбки.

Господи, это место пропитано фальшью.

— Цветы тебе прислал Демид Исхаков, мы правы?

Облизываю губы и стараюсь сдерживаться, чтобы не прокричать им в лицо, что это не их дело.

— Да, — отвечаю и выравниваю спину.

Изображать убийственное спокойствие сложно, когда внутри начинается апокалипсис со всеми вытекающими.

— И записка была?

Сглатываю. Пока смутно понимаю, к чему клонят эти две, и неприятный морозец проходится по спине. Предчувствие мерзкое, гнилое. Как перемороженное яблоко, у которого кожура осталась ярко-красной, а мякоть почернела.

— Была.

— И что в ней сказано?

Выдыхаю. Находись я в другом положении, незамедлительно бы ответила им что-то язвительное и послала в пешее путешествие. Но сейчас я не могу. Просто не могу подвести Хелен и себя в первую очередь. Слишком многое стоит на кону.

— Просто время. Восемнадцать часов.

— Думаю, это время, когда тебя будет ждать его водитель.

— Свидание? — спрашиваю сломленным голосом.

Девушки усмехаются, отчего мне становится совсем некомфортно находиться здесь. Мысли жалят в голове. Зверь не ходит и не приглашает на свидания. Зверь берет, что захочет, и пользуется.

Дурно становится, перед глазами картинка плывет и смазывается. С каждым днем я ненавижу Исхакова все сильней.

— Машенька, Демид Альтаирович очень богатый мужчина. Очень занятой, и… ты можешь воспринимать это как свидание.

Гнев, боль и разочарование стискивают тело и давят на грудь.

— И такому человеку нельзя отказывать. Тем более, после того, что произошло вчера.

Секунду я смотрю на девушек, сжав зубы. И больше всего на свете хочу выбежать отсюда, закричав. Я любви хочу, искренней, красивой, чистой. Но меня сейчас в такой грязи валяют, что уже не имею потом права на эту самую чистую любовь.

— Ты же не откажешь такому человеку?

— Не откажу. Но не потому, что это выгодно вам, а потому, что это нужно мне.

Девушки мало поняли, что именно я им сказала. Но главное для себя они услышали — я пойду с Исхаковым.