Эгоист

Дарья Белова (2024)

— Та ночь была ошибкой, — в тоне моего бывшего парня ни грамма сожаления. Он будто чертов робот! — Ночь? — Ладно, наши отношения… Заметь, недолгие. Сколько мы были вместе? Пару недель? — Два месяца. Ровно два месяца. Счастливых. Сказочных. Не стоит говорить, что я тогда безбожно влюбилась, да? — Теперь ты работаешь на меня, и прошлое оставим в прошлом. Согласна? Мысленно стекаю по стеночке, но внешне стараюсь держаться. Не могу же я позволить звезде «Формулы-1» увидеть, как его слова задели меня?! Майк Марино — настоящий эгоист! — Согласна, — улыбаюсь через силу. — Вот и отлично. И как новая помощница моего менеджера, сбегай пока в аптеку. У меня закончились презервативы.

Глава 7. Таня

Я никогда не интересовалась машинами. И тем более гонками.

Еще год назад подумать не могла, что буду работать на одного эгоистичного гонщика и даже начну разбираться в каких-то моментах.

Ну, например, что гоночный болид отличается от обычной машины. И это не из-за внешних различий. Тут как бы я не совсем дура…

Понемногу привыкаю к скорости. Та, что видится на экране, отлична от реальной. Когда я только увидела все вживую, у меня спирало дыхание, и я в корне не понимала, как добровольно можно засесть в маленькое пространство этой машинки и ехать под триста километров в час. Чистое безумие.

Майк Марино такой. Безумный. Скоростной. Наглый на поворотах. Рисковый. Симпатичный все же. То, как выглядят эти гоночные машинки, мне нравятся.

Сейчас итальянский гонщик в черном комбинезоне. Надевает балаклаву, шлем, застегивает крепления и садится в кокпит. Смешное название, правда?

Он выезжает на своем болиде на трассу и разгоняется до запредельных значений, я и моргнуть не успеваю.

Сердце всегда рушится в пятки, когда я слышу рев мотора.

Двадцать болидов отъезжают свои круги, дальше идет обсуждения внутри команды. Первые дни чемпионата — это что-то вроде презентации. Новая машина, обновления, какие-то фишки… Довольно многообещающие интервью руководителей.

Здесь жарко и постоянно хочется пить. Я плохо спала, сейчас меня клонит в сон.

— Нас не знакомили… Алекс Эдер.

Парень в черном гоночном костюме подходит к нашим командным вагончикам. Он тяжело дышит, значит, недавно выбрался из своего болида.

В его руке бутылка с водой.

Алекс протягивает мне руку, сняв гоночную перчатку.

Гонки, как и любой другой вид спорта, накидывает парню очки. Он сразу видится сильнее, привлекательнее и притягательнее.

Даже влажные волосы, капли пота на висках и заломы от шлема у глаз совсем не смущают. Наоборот.

Вот Эдер сейчас такой.

А Марино нет. Тот ужасен априори.

— Таня, — пожимаю руку.

— Вы выглядите потерянной.

— Привыкаю к этому спорту, — слегка смущаюсь. Алекс смотрит с большим вниманием, которому не хочется придавать значения. — Я не фанат машин и скорости.

— Вы только никому здесь об этом не говорите, — издает короткий смешок и отпивает из бутылки. Взгляд уходит в сторону. Алекс машет кому-то, кричит на немецком короткую фразу и возвращается ко мне.

Я нахожусь в том месте, где мечтает оказаться любая. Напротив меня желаемый для многих гонщик, а работаю я пусть и на придурка, но все же тоже известного гонщика.

А я всего лишь Таня Жемчужина, из Сибири. И как меня сюда закрутило?

— И я тоже не люблю скорость, — добавляет шепотом, наклонившись.

Эдер выше меня. Мне приходится запрокидывать голову.

— Вы же гонщик!

— Ну… Тогда тоже никому не говорите об этом. Вам можно доверять, Таня?

Его английский ужасный. Грубый и лишенный плавности. Алекс ведь австриец. Но мое имя в его исполнении звучит мягко и довольно интересно.

— Я работаю не на вас, Алекс Эдер. И на вашем месте не стала бы доверять такую информацию чужому человеку. Вдруг завтра утром вас будут ждать интересные заголовки?

Ловлю себя на том, что флиртую. Прошло полгода с моего последнего флирта, когда я зареклась смотреть в сторону парней, у которых машинное масло вместо крови.

Гонщик на мгновение зависает, потом смеяться начинает. Сколько роликов видела и сколько статей читала, но чтобы Эдер улыбался или смеялся — такого не видел никто.

И это определенным образом расслабляет. Парни-гонщики такие же, как и все. Кроме Марино, разумеется.

— А я с твоим менеджером познакомился, Майк!

Спина покрывается и без того липким потом. Я чувствую взгляд итальянца, его дыхание и недовольство каждой клеточкой.

Вот Марино уже в поле моего зрения.

Он тоже в черном гоночном комбинезоне. Его волосы мокрые, пряди липнут ко лбу, и он их взлохмачивает.

Выглядит мрачным. Окидывает меня взглядом, будто только увидел, и тяжело вздыхает.

Может, заезды были неудачными для этого придурка? Надо бы спросить, хотя… Я не его гоночный инженер. Пусть он разбирается с «кокпитом» Марино.

— Она не мой менеджер, — скупо отвечает, присасываясь к пафосной бутылке номер «12». Это номер его болида.

Когда Марино был еще нормальным, я спросила, почему именно этот номер. Майк ушел от ответа, грубо бросив: «Я расскажу об этом только, когда буду умирать».

Больше я не спрашивала, а сейчас мне уже неинтересно. Двенадцать — мое нелюбимое число.

— Как это? — Эдер удивлен. Я справляюсь с тошнотворной волной.

— Но если она хочет сделать что-то полезное, то пусть… Принесет мне канапешки. Я видел в кафе у нас. Только без хумуса! — выкрикивает.

Укусить его хочется. Без подтекста. Просто клацнуть зубами и причинить ему боль.

— Ненавижу хумус, — расслабленно договаривает. Уже не мрачный, скорее повеселевший.

А я ненавижу тебя, Майк Марино!