Пати
Седьмое июля пришлось на воскресенье, чему Фтор несказанно радовался. Он мог без зазрения совести закатить умопомрачительную вечеринку и созвать на неё всех желающих. Однако, несмотря на клёвые декорации в виде носочных гирлянд, он не был возбуждён. Фтор вообще никогда не бывал возбуждённым. Зная это, друзья не стали устраивать имениннику грандиозные сюрпризы и раскошеливаться на дорогие подарки. Везувий заявился с мармеладными конфетами и лицом, измазанным малиновой помадой.
— О, какие люди! — встретил его Фтор, растопыривая лапы и заключая товарища в кожаные объятия.
— Держи, это тебе, — протянул Везувий запасённые сладости.
— Чёрт, дружище! Как же хорошо ты меня знаешь! — обрадовался Фтор, разворачивая одну «Пчёлку» и закидывая её в рот. — Ну, как я украсил свою берлогу? Нравится? — чавкая, спросил он.
— Самое оно! — хрустнул суставами Везувий.
Следующими дверь изрыгнула Уробороса и Фрикадельку, которые приволокли явно залежавшуюся и засохшую пиццу.
— Хэппи бёздей ту ю! — протяжно завыли они, но Фтор не собирался становиться аскетом и потому любезно попросил их замолкнуть.
— Как знаешь, — небрежно хмыкнул Фрикаделька, топая в кухню.
Последними постучались два мистера «П» с выпивкой в качестве пропуска на бал.
— Проходите, мальчики, — довольно улыбнулся Фтор, откупоривая их презент.
— И сколько тебе стукнуло? — спросил Пустыня, когда вся компания уместилась за скромным прямоугольником стола.
— Девятнадцать, — важно закурил Фтор. Сигареты играли роль свечек на медовом торте. Ну или на карамельно-песочном. Или на «Наполеоне».
— Что ж, пора сказать тост, — поднялся Помпея, — во-первых, я желаю… Мы желаем, — бодро поправился он, — тебе целую помойку вдохновения! Такую же огромную, как та, что благополучно процветает под окном. Во-вторых, мы желаем тебе неиссякаемой энергии и творческого роста! Пусть к тебе бегают обнажённые идеи, как воскресные шлюхи, а удача преследует, словно летние комары, — торжественно объявлял солист.
Фтор, широко расставив ноги и заведя руки за шею, слушал поздравления с детской улыбкой и согласно кивал, а-ля это как раз то, что ему нужно.
— Я польщён и тронут твоими словами, сирин наш отвратительный, — от души выразился Фтор, и все гости чокнулись почти опустошёнными банками.
Закусывали пиво твёрдой, как утренний член, пиццей и рифлёными чипсами. Только бедный Фрикаделька постоянно лез пальцами в рот, дабы затянуть бусины пирсинга или выколупать из брекетов забившиеся крошки.
— Чехо фы устафились? — угрюмо ворчал он.
— Забей, чувак! — утешал собрата малиновый панк, запуская деревянную корку в улей.
Когда мужское застолье плавно сошло на нет, пацаны заставили петь Дэвида Боуи. Хамелеон в сотый раз рассказывал им историю про звёздного человека, который говорил им — исключительно им, им шестерым — не продуть, вдохновиться и сойти с ума. Молодые и только ступившие на ковровую дорожку славы, они даже не догадывались, как доблестно исполнят все задания звёздного мэна.
