Темные ведьмы не влюбляются

Дарья Гусина (2024)

Еще в лицейские времена я загадала, что больше никогда не влюблюсь. Не просто загадала, а вписала свое желание в магическую книгу! Любовь, кроме боли и слез, ничего хорошего не приносит. Пусть лучше влюбляются в меня, безответно!Теперь я сама учу студентов и обхожусь без всяких романтических глупостей! У меня и своих дел хватает! Замок Дроудон полон темных тайн и жутких секретов, которые мне не терпится разгадать. Поэтому пересматривать свои принципы я не буду! Даже сейчас! Даже после появления в нашем колледже таинственного нового декана! ОСОБЕННО после его появления, потому что он ВООБЩЕ не помнит, как еще в лицее разбил мне сердце!

Глава 5

Открыв дверь в комнату, я услышала, как в коробке еле слышно скребется мозгогрыз. Зря я притащила создание к себе: Фо Нойтус явно не собирался инспектировать факультет на выходных, а мне теперь гадай, когда у твари кончится импульс. Ох уж эта эмпатия.

Когда зажглись лампы, на столе появилась корзинка с припрятанным с прошлой вылазки печеньем, а в медном чайнике на магической горелке закипела вода, я, наконец, почувствовала себя если не в своей тарелке, то на краю своего блюдца.

Утром мне наверняка придется глядеть в глаза Бетти. В Абрегоне трудно разминуться. Нет, я ни в чем ее не обвиняю, с ней-то Эл Нойтус в свои игры не играл. Однако она тоже ждала тесты и знала, как я тревожусь. Беатрис не забежала ко мне в аудиторию с предупреждением после визита к новому декану (как это сделала бы я), не прислала вечером «голубя».

Я еще раз проверила почтовый короб в окне — ни одного сообщения. Может, Беатрис рассчитывала, что я, как девочка взрослая, сама справлюсь? Или я опять пытаюсь перенести мои правила дружбы с Анной и Ксаной на ни к чему не обязывающее общение с Бетти.

С другой стороны, благодаря злобному шантажу Эла, я согласилась помогать ему в исследовании подвалов Дроудона. Это ведь всегда было моей целью.

Нойтус рассчитывает найти… Кстати, что он рассчитывает найти в подземелье? Все подвалы давно закрыты решетками и опечатаны. В последний раз в них проникал лишь… покойный Лоури, чей труп меня любезно пригласили осмотреть завтра.

Я подошла к полке и осторожно прислушалась к звукам из коробки. Тишина. Неужели отмучился?

Взяла свою старую магическую тетрадь и уселась у окна пить ромашковый чай. Ксана сейчас посоветовала бы что-нибудь покрепче, а Анна насильно засыпала бы мне в рот один из своих успокаивающих порошков.

Первые записи детским почерком я пролистала. «Хочу, чтобы в мире не было войн и все люди жили щасливо». Вряд ли желание не сбылось из-за ошибки, просто десятилетняя Лили Фо Амаль еще не знала, что в мире, где правит ненасытная жажда денег и власти, детские мечты обречены на поражение.

Вот, нашла. Я провела пальцем по строчкам. Слова вспыхнули голубоватым свечением. Магия была жива, она всегда жила в моей тетради с редкими рунами, питаясь из загадочного неиссякаемого источника. Секрет этой тонкой книжечки не разгадали даже папа с дядей Райаном. У них имелись лишь предположения. Я привыкла считать, что мои крафтовые руны улавливали лунную магию замка.

Нахлынули воспоминания, первые воспоминания девочки, понявшей, как жесток мир.

… Мы стояли во дворе Дроудона. Шел дождь, но никто не двинулся с места даже после слов ректора Юдена о том, что церемония прощания закончена и мы можем расходиться. Я видела профили Анны, невозмутимой, но поджавшей побелевшие губы, и Ксаны, которая не стыдилась своих слез и громко всхлипывала.

Жрец Чернолики опустил в чашу имена детей и обошел ее против часовой стрелки. Монах из храма Белолики налил в свою чашу молоко и мед и вылил подношение на землю, прося Богиню позаботиться о детских душах. Мы поминали Люси, Дэнни и Гроу, детей, пропавших в подвалах Дроудона. Мы впервые почувствовали, что защита замка не так идеальна, как нам всегда казалось.

Поисковики покинули замок накануне. В подземельях Дроудона не осталось ни одного необследованного закутка. Многие в городе, конечно, украдкой шептались о тайных комнатах и порталах в мир фейри, но карта всех четырех подвалов, висевшая в коридоре колледжа с момента исчезновения детей, была от и до заполнена красными крестиками.

Подземелье всегда привлекало лицеистов и студиозусов. Там проводились «ужасные и кровавые» ритуалы посвящения в «тайные» сообщества, в темных нишах тискались влюбленные парочки, и не было лучше места, чтобы ставить запрещенные в помещениях школы эксперименты.

Нас можно было предупреждать, запугивать, лишать ужинов и баллов — каждый рейд в подземелье вспугивал стайку нарушителей. Мы не верили. Мы все считали Дроудон самым безопасным местом на земле. Так и было. Пока не пропали Люси, Денни и Гроу. От них не осталось ничего, даже клочка ткани. Будь это нежить или несчастный случай, искатели что-нибудь да отыскали бы.

После церемонии мы вернулись в комнату без слов и комментариев. Все, что можно, было давно сказано и сделано. Разумеется, наша неразлучная троица пыталась пробраться в подземелье, и нам это даже удалось, однако мы отступили перед неизбежным пониманием: хорошо экипированные взрослые справлялись гораздо лучше, чем три школьницы, пусть и с особыми талантами.

Я проснулась ночью и зажгла свет. Анна и Ксана не спали. Обе молча поднялись с кроватей и наблюдали, как я строю руны и вписываю новое желание в тетрадь: «Клянусь, что не покину замок Дроудон, пока не выясню тайну пропажи наших друзей Люси, Гроу и Денни».

Подруги тоже поставили свои имена под клятвой, однако десять лет спустя в замке оставалась только я. И это казалось мне справедливым. Клятва была моим личным обещанием, а Анна и Ксана лишь гарантировали свою поддержку.

… Ромашковый чай помог. Я крепко спала всю ночь и утро субботы встретила отдохнувшей. Тварь не подавала признаков жизни. Оставалось только выяснить, в какой комнате жил мальчик по имени Крис, владелец мраморных шариков.

Пока пила свежесваренный кофе, накропала список дел на сегодня: зайти в книжную лавку, позвонить родителям, пополнить запасы чая и сладостей.

Внезапно поймала себя на том, что раздраженно прислушиваюсь к монотонному звуку — шелесту, тихому, словно песок в часах. Я осмотрела комнату и обнаружила, что шуршание исходит от полки с коробкой. Один ее угол был аккуратно прогрызен. Дыра росла на моих глазах. В ней угадывалось шевеление. Обрывки картона падали на пол.

— Какого…? — проговорила я, на безопасном расстоянии наклонившись к дыре. — Ты серьезно? Но как?!

Я заранее сплела пальцы в руну и осторожно приоткрыла крышку. Тварь лежала на дне, безжизненно вытянувшись, но еще в целом виде. Должно быть, в коробку забежала мышь. Или…

Мозгогрыз открыл глаза. Они недобро вспыхнули двумя огоньками, и творение команды Тандуса Фрери ощерилось и бросилось мне в лицо.

… Я успела поставить отклоняющую руну, мысленно поблагодарив папины уроки. Помнится, недовольно пищала, когда он гонял меня по подвалу нашего дома в Грезе, но мама тоже считала, что в неожиданных ситуациях ничто не спасает лучше, чем доведенные до автоматизма позиции.

Мозгогрыз шлепнулся у ножки стула, ничуть не пострадав.

— Да что тебя держит-то?! — одновременно с досадой и восхищением воскликнула я. — Как ты подзаряжаешься?!

Тварь ухватилась за кончик скатерти и полезла на стол. Ее, вне всякого сомнения, привлекал приоткрытый почтовый короб. Я послала в дверцу короба импульс и она захлопнулась. Только в самом ужасном сне я могла представить, как нежить разгуливает по замку среди оставшихся на выходные студентов.

Демонстрируя недюжинные для квазинежити интеллектуальные способности, мозгогрыз попытался подцепить дверцу лапой, и ему это почти удалось.

— Ну, сам напросился, — со вздохом проговорила я, сложив пальцы в смертоносную для нежити руну «диф».

Тварь повернулась и посмотрела мне прямо в глаза, словно знала, что сейчас произойдет. Ее взгляд… мои пальцы как-то сами разомкнулись, но я удержала позицию. Нежить, а тем более квазинежить не приручается, не дрессируется, по крайней мере, я никогда о таком не слышала. Разве что в детстве мечтала…

— Ночные лугсы, — с чувством сообщила я мозгогрызу, который сжался в комок и закрыл угольные глаза, ожидая гибели. — Проклятие! Не может этого быть!

… В конце концов, мозгогрыз схлопотал парализующую руну «шуш» и вытянулся на столе. Я приблизилась к нему, прижав пальцы к гудящим вискам.

Впрочем, магическая тетрадка по-прежнему была под рукой, и на первых страницах я нашла одну из самых проникновенных, как мне казалось в девять лет, записей: «Скучаю по Типси и Фрипсу, нашим огнелапикам. Хочу, чтобы у меня появился фамильяр. Не хочу кошек и собак, они скучные (на полях нарисована зачеркнутая кошка с длинными усами). Огнелапы и все огнедышащие в Дроудоне запрещены (печальная рожица). Но мы учимся лепить квазинежить. Когда-нибудь я слеплю самого лучшего квазика! Пусть он будет опастный, ловкий и умный, не огнедышащий. И чтобы он был пушистый. И чтобы он меня ОЧЕНЬ любил и защищал».

–… — сочно выразилась я. — И ты почти сутки провел возле моего дневника. Надеюсь, только подзаряжался, а не превращался в фамильяра. Второго Эла Нойтуса под боком я не выдержу.

Наклонилась над парализованной тварью и похолодела: часть черепа со стороны клока на макушке заросла мягким темным пушком. То же самое произошло с костяным хвостом, переходящим в хребет.

Мозгогрыз превращался в пушистика — все, как заказывали. А мраморные шарики затянулись тонкой кожистой пленкой и, кажется, сплющились в овальные «пуговицы». Получается, желание догнало меня спустя столько лет?! Почему сейчас?! Еще в тринадцать я бы отнеслась к нему гораздо позитивнее!

— Эй, эй, ты — квазинежить! Ты не можешь превратиться в настоящую нежить! Слышишь? Это противоречило бы всем законам магии и биологии!

Мозгогрыз не мог ответить и вообще плевать хотел на законы. Зато так энергично и выразительно повел глазами (уже гладкими и напоминающими уголь только цветом), что я поняла: ему происходящее нравится даже меньше, чем мне. Он обретал плоть и псевдоразум. И если я не ошиблась, углядев в его взгляде и поведении осознанность, то поставила бы его на второй уровень интеллекта по шкале Предо-Амаля.

— Сознание — это вообще больно, — сочувственно пробормотала я. — Но есть хорошие новости: во-первых, сегодня ты не умрешь. Во-вторых, одно из условий пока не выполнено — безответная ко мне любовь. Так что все еще может закончиться… тихо. В-третьих, если ты действительно мой немного запоздавший подарок на день рождения, проект по эмпатии обретет новое звучание. Сама не верю, что это говорю!

Пока тварь не очухалась, я притащила из лаборатории клетку для содержания подопытных существ. Дополнительно расставила руны усмирения по контуру и переложила мозгогрыза внутрь. Я продолжала называть командное творение мозгогрызом, хотя оно на моих глазах превращалось в нечто иное.

Вернув твари подвижность, я положила тетрадь под клетку. Однако логика подсказывала, что истинную нежить, за звание которой упорно боролся результат случайного лабораторного эксперимента, одной магией не прокормишь.

— Купить тебе консервы? — задумалась я. — Собачьи или кошачьи? Вот как-то не верится, что ты травоядный.

Тварь пометалась по клетке, определила размеры бедствия и принялась добросовестно… вылизываться. Язык у нее был короткий и раздвоенный, но с такой гибкостью ей удавалось доставать до самых сложных мест. К языку липли короткие темные волоски. До пушистой белой макушки, правда, мозгогрызу добраться не удалось, и в дело пошла суховатая костяная лапка.

— И средство для удаления шерстяных комков из желудка, — обреченно констатировала я.

… — Вот! — я бухнула оба тома «Падения сластолюбца…» на прилавок перед хозяйкой книжной лавки. — Ваше?

— Наше, — флегматично подтвердила Магда Костан. — Заказали дюжину экземпляров каждой части. Еще закажу, хорошо берут. У студентов отобрала?

— Ну не сама же купила!

— Понравилось?

— Местами даже всплакнула, — призналась я. — А сцена с плетками — просто шедевр. Что знаешь про автора сего бреда?

Магда пожевала губами и направилась к полкам с каталогом. Пока она перебирала аккуратно расставленные карточки (скрупулезность и организованность фра Костан пробуждали у меня чувство неполноценности при каждом посещении лавки), я осматривала стенд с новинками.

Рука сама потянулась к очередному роману Гааты Кристин. Нет, детективы я больше не читаю. Не моего уровня литература.

— Возьми со скидкой, — посоветовала Магда. — Говорят, как откроешь с вечера, так утром только оторваться сможешь.

— Ночью спать нужно, — строго возразила я. — Так что там с Ловеласье?

— Загадочная личность, — сообщила Магда, скользя глазами по карточке. В отличие от остальных у нее была заполнена лишь одна сторона. — Фото нет, но читатели говорят, красавчик.

Я удивилась:

— А откуда им это известно?

— Этот Октав собирает целые залы. Встречи с читателями прямо в магазинах и библиотеках, слышала о таком? Я тоже приглашение в издательство написала, вдруг приедет. Хотя вряд ли. По слухам он в Дроудоне учился, только никто не знает его настоящего имени. Вот я и думаю: раз под псевдонимом пишет, сомнительно, что приедет светиться в Абрегон. Наверняка аристократ. С деньгами туго, вот и кропает пошловато-нетленное.

— Он упоминает о подземельях школы, — напомнила я.

— Так тут весь город о них знает, чего хошь расскажут, только наливать успевай, — фыркнула Магда.

И то верно. Я оставила книги в лавке, намереваясь забрать их на обратном пути, и отправилась на телефонный пункт.

… Встреча с Бетти на телефонном пункте стала непредвиденной помехой. Обычно я заказывала самый дорогой тариф с магическим экраном, который мог дотянуться до абонента в любом месте Белленхейма, Димора, Земель эльвов и Трансландии.

Однако мои коллеги по-прежнему считали меня небогатой Лили Авенлог, карьеристкой и занудой. И наверняка скупердяйкой, жалеющей деньги на яркие наряды.

Лили Авенлог вряд ли могла позволить себе потратить сто креатов на междугородний вызов. Поэтому, заметив Беатрис Тилпс, я застряла у стенда с открытками, якобы выбирая «привет из Абрегона». К сожалению, у меня не осталось друзей, родни и знакомых, кому бы я уже не отправила виды замка Дроудон, гор Морангов, Долины и мрачного северного побережья.

Ну разумеется, Бетти Тилпс полностью оправдала мои ожидания! У нее имелась веская причина, чтобы в день, когда ее вызвал к себе новый декан, напрочь забыть о своей подруге.

— Лили! — она схватила меня за руку. — Ты его видела?! Бесподобный красавчик! Я просто онемела! Толком не слышала, что он говорит! Знаешь, сколько мы беседовали? Целых двадцать минут! Уверена, он положил на меня глаз! А его скорбное кольцо ты видела? Если и была помолвка, то ее уже нет! И сны… Мне потом снились такие яркие сны! Как будто мы вдвоем, в лесах Мехора, выслеживаем колдунов! Жарко, и на нас лишь набедренные повязки…

— Да-да, отличный сон! — заметив, что к пересказу эротических фантазий подруги прислушивается вся почта, я оттащила Бетти в угол. — Ты отправила запрос на перенос даты?

— Да, — Бетти удивленно выкатила невинные голубые глазенки. — Конечно, в тот же вечер. А ты?

— Вот, собираюсь, — уклончиво сообщила я.

Если сейчас сказать экзальтированной Беатрис, что я планирую работать с Нойтусом в весьма… хм… близком контакте, реакция может оказаться неожиданной.

— Ладно, — к моей великой радости, бросила Беатрис, поправляя крошечную ярко-желтую шляпку не по сезону. — Я позвонила маме, тете и считаю семейные долги выплаченными. Пойду в театр, у нас репетиция. Нужно пригласить фэра Нойтуса на постановку «Плакучей ивы»! Как ты думаешь?

— Непременно пригласи. Лично.

Довольная как слон Бетти убралась восвояси. Я воровато оглянулась, оплатила полчаса разговора и нырнула в вип-кабинку.

Полупрозрачный экран долго показывал белесую муть, а не родителей. Никто не отвечал, хотя брат обычно слышал сигнал вызова даже на чердаке. Слуги тоже не спешили реагировать. Это означало, что семейство Фо Амалей находилось в поездке.

И действительно, минут пять спустя магический экран показал улыбающуюся маму с Дейзи на руках и обстановку дорогого купе с мелькающими видами за окном.

— Это Лили? Лили? — повторял невидимый пока папа.

Брат не соизволил даже кивнуть, делая вид, что погружен в книгу. Вот же негодник! Получишь ты у меня подарок на Двенадцатую Ночь! Подростки невыносимы! Я в его возрасте…

Сразу вспомнилось, как в пятнадцать я поставила ловушку на нежить в подвале Дроудона. Желание раскрыть тайну исчезновения трех детей не давало мне жить спокойно. В ловушку тогда попал повзрослевший Эл Нойтус. Кажется, мы оба с ним еще не закрыли некоторые долги.

Поэтому я решила отложить воспитательную работу на потом и дружелюбно поздоровалась:

— Мам, пап, Вит. Дейзи! Ты так подросла! Что у тебя в руках?

Сестренка с серьезным видом продемонстрировала мне обслюнявленный резиновый диск для режущихся зубов. Дейзи чаще видела меня по экрану, чем в реальности.

Первые десять минут всегда принадлежали маме. Она поведала, что семейство направлялось навестить троюродную тетку Ханну. Ее в нашей семье терпеть не могли за склочный нрав и скупость. Но отцу поручили осмотреть древние храмы племени мехор на побережье. Что-то нехорошее там происходит.

— Вот, — вздохнула мама. — Три недели в обществе тети Ханны. Мне уже плохо.

Я сочувственно пожелала ей стойкости. Знаю, чем она станет донимать маму. До скудного ума тетки никак не доходило, почему Лили Фо Амаль до сих пор не была замужем в двадцать два!

Обсудив родню, я умоляюще попросила маму:

— Оставишь нас с папой поговорить?

— Ох уж ваши секреты, — фыркнула мама. — Пойдемте перекусим в вагоне-ресторане, да, дети?

На самом деле, мама высоко ценила, что я выросла папиной дочкой. Так, считала она, я больше прислушивалась к мнению и советам отца и тем самым ковала щит собственной безопасности.

Мама увела младших, дверь в купе закрылась. Я увидела вспышку какой-то руны, поставленной отцом, скорее всего, против магической прослушки.

— Все в порядке, Лили? — папа пересел на мамино место.

— Все отлично. У нас новый декан.

Папа нахмурился:

— А-а-а…?

— Мое повышение? Оно будет, но позже. Пап, что ты знаешь о Нойтусах? Что это за семья?

— Нойтусы. Почему ты о них вспомнила? Вы учились вместе. Из-за этого?

— Не совсем.

— Это очень большой род и обширная тема для обсуждения. Давай ее сузим.

— Хорошо. Элеан Фо Нойтус.

— А что с ним не так? — отец заметно напрягся.

— Все так. Он наш новый декан.

— Значит, все-таки сумел…

— Что сумел?

— Э-э-э… сумел вернуться в сферу образования. У парня странная карьера.

— Это точно.

— И что он тебе рассказал?

— В том-то и дело, что почти ничего. У него какое-то особое задание, связанное с Дроудоном и тем случаями… ну, ты помнишь. Может, ты что-то об этом слышал, по своим каналам?

Отец пожевал губами:

— Лили, мы должны поговорить, но не по экрану. Скажу одно: что бы ни предложил тебе Нойтус — соглашайся.

— Но пап!

— Мы с мамой приедем. Скоро. Думаю, смогу сократить визит на побережье.

— Вот мама обрадуется, — вырвалось у меня.