Моя сладкая тайна

Дарья Дмитриевна Кошкина, 2018

“Моя сладкая тайна” – вдохновляющая история о полном выздоровлении от мерзкой болезни. Действие происходит в двух никому не известных городках, и завершает историю уютный город Санкт-Петербург. Девушка трагично рассказывает историю своей болезни от первого лица. “Я не знаю, с чего точно началась моя болезнь, Может быть, с замечания родственников, что я много ем, Может быть, из-за незначительного оскорбления в школе, А может быть, всё началось с вечно худеющей мамы…” В этой книге также поднимается тема любви, ненависти и жизненных уроков, которые помогут вам не допустить депрессии и пищевого расстройства у ваших близких.

Глава 2. Мама.

Я не знаю, с чего точно началась моя болезнь,

Может быть, с замечания родственников, что я много ем,

Может быть, из-за незначительного обзывательства в школе,

А может быть, всё началось с вечно худеющей мамы…

Моя мама работала по графику день-ночь-два выходных. Я любила, когда она работала в день, можно было ничего не есть, позвать друзей, которые за тебя съедят всю еду, и никто не заметит, что ты ничего не ел. Но я не любила, когда мама работала в ночь. Я безумно боялась оставаться дома одна ночью. Паника заставала меня врасплох и не давала спокойно спать. Не сказать, что мне что-то мерещилось, напротив, меня скорее сильно угнетала тишина. Я включала свет во всех комнатах, телевизор на фон, и всю ночь сидела за компьютером, просматривая фильмы, срисовывая картинки с интернета, делала физические упражнения и сохраняла фото худых девушек в скрытую папку на компьютере под названием “Новая я”. Уснуть было не реально. Как только я ложилась, глаза становились стеклянными, как будто я смотрю через камеру или толстые стекляшки, всё казалось сомнительно не естественным и устрашающим. Порой, от этой паники я бежала в подъезд и пол ночи, с дрожащими руками, вся в слезах, писала своему парню и маме, как мне страшно. “Что со мной не так? Заберите меня отсюда, умоляю!” Но никто не приходил за мной. Парень был слишком послушный и не рисковал убегать ночью, чтобы не получить замечания от своей мамы. А моя мама думала, что я притворяюсь или справлюсь сама.

Хотя, однажды она всё-таки приехала за мной с работы и забрала. Мы ехали в машине с её подругой и напарницей, которая сказала мне, что бояться нечего, ведь дома дверь закрыта, никто не пройдёт. Я покраснела и начала винить себя за то, что я такая странная, но была рада, что меня забрали из этой тьмы.

Сейчас я понимаю, отчего это происходило, скорее всего, мне психологически не хватало внимания, и нельзя было такому впечатлительному ребёнку, как я, в раннем возрасте начинать смотреть ужастики и триллеры. Но моя мама, видимо, хотела вырастить меня по своему подобию. Она самый сильный человек, которого я когда-либо встречала, сильнее её может быть, разве что, моя бабушка — её мама, но о ней чуть позже. Моя мама никогда не плачет и меня воспитывала так, что плакать мне было нельзя, разве что тайно, в подушку, раз в тысячу лет, когда никто не видит. Бывало, когда она выпивала, я была ещё маленькой и плакала по тому или иному поводу, она начинала меня оскорблять, говорить, что я веду себя не подобающе, порой доходило даже до матерных слов в мою сторону. Значения их я, конечно же, не знала, но осознавала, что слова плохие и ощущала невыносимую боль.

Моя мама не боится ничего, ужастики и самые высокие аттракционы для неё — как глоток воды — совсем не страшно. Она всегда была смелой и везде шла первой.

Моя мама не умеет любить, может быть, когда то, когда её сердце ещё не было такое холодное по отношению к мужчинам, она и умела, но, когда я доросла до возраста, о котором у меня сохранились хоть какие-то воспоминания, она уже забыла, что такое любовь. В садике я говорила всем, что у меня пять или семь пап. Тогда я не знала, что такое папа и почему я не могу так называть всех маминых парней. И хоть я никогда и не спрашивала у мамы где папа, подсознательно он мне требовался. Сначала я привязывалась к многим её парням. Они приносили мне сладости и игрушки. Один даже принёс игровую приставку, но как только они расстались, у меня её тут же забрали. Больше такого чуда со мной не случалось. Последней каплей, наверное, был парень, которого я даже начала официально называть папой, и серьёзно думала, что он мой папа. Мне было лет 5, когда я возвращалась домой после лета у бабушки, а мама встречала меня с каким-то приятным мужчиной. Он казался мне светлым и тёплым. Так и было, пока он плотно не пристрастился к бутылке, и в нашей квартире не полетели ножи. Кстати говоря, с тех пор я боюсь ножей, как моя тётя, но она из-за своего родного папы, который тоже любил выпить и поиграть в летающие ножи и расшатанную детскую психику. Этот парень был не плохой, замуж маму взял, свадьба была шикарная, и в милиции работал, и заботился о нас, но бутылка порой портит даже самых хороших парней. Они развелись, мама сделала аборт, о котором я узнала в пятнадцать, когда нашла в нашем шкафу детские вещи. Мама сказала мне, что это чьи-то чужие, но я знала, я чувствовала, я сострадала.

Моя мама худеет всю жизнь.

Да, она всегда была в теле, но в очень красивом теле. Её длинные, густые волосы и сочная фигура, в виде песочных часов, перекрывали все её мелкие недостатки и пару лишних килограмм.

Всё моё детство, примерно каждые полгода, моя мама садилась на диеты. Я смотрела, как она взбалтывает свои диетические коктейли для похудения, от разных фирм, которые обещают, что, выпив их, вы непременно похудеете. Я даже любила выпрашивать у мамы пару глотков чудо эликсира, ведь они были очень вкусные. Ни с чем не сравнить тот вкус, похожий на взбитый кофе или какао с каким-то кофейным кремом. Я была ещё маленькая и отпивала у мамы их только для вкуса, никаких мыслей о похудении у меня тогда возникнуть не могло. Я видела, как она глотала мнимые таблетки для похудения и крутила по вечерам обруч, по сорок минут, под серию сериала. Видела и запоминала. Видела, как она худеет на короткий срок, а потом снова полнеет, но этого я, почему-то, не запоминала.

В детстве один из наших родственников сказал однажды моей маме, что я много ем и это не правильно. Я услышала и запомнила это. Хотя, кушала я как обычный ребёнок, хорошо, не переедала, ела только тогда, когда захочется, разве что, порой не ела то, что не любила. Впрочем, почти как все дети. Была в здоровом теле, даже не пухленьким ребенком, а скорее наоборот, худощавой. Под глазами и на руках у меня сильно виднелись вены, кожа была бледная, тонкая. Я стояла на учёте в больнице с васкулитом и страдала малокровием. Не сказать, конечно, что я выглядела болезненно худой, скорее, как обычный северный ребёнок, которому просто с виду не хватает витаминов, от чего кожа казалась прозрачной, волосы очень редкими и на теле ярко выражались вены. Ещё у меня была увеличена грудная клетка, которая торчала так, будто у меня торчат рёбра, и я слишком худая. С возрастом всё выровнялось, хотя, в то время я уже успела покомплексовать по этому поводу.

Для девочки, у которой никогда не было проблем с парнями, я поздно лишилась девственности. Мне было больно от одной только мысли о сексе.

Как-то мне подарили на день рождения пижаму, такую, салатовую в белый горошек и с белыми рюшами, я полюбила её.

Когда бабушка переехала от нас на свою родину, у нас часто случались мамины попойки, и хоть она по сей день считает это нормой, я считаю, что сидеть два дня на кухне пьяным сборищем, орать, драться, ломать всё в нашей квартире и заваливаться пьяными к ребёнку в комнату — не совсем хорошо.

Я переоделась в свою любимую салатовую пижаму и легла спать. Проснулась я среди ночи от того, что кто-то рядом стонет. Моя мама была абсолютно голая, а на ней был такой же голый, уже мне тогда знакомый, дяденька, который с ней часто тусовался, они ёрзали, она кричала: “ты что, тут же в кровати ребёнок”, а он говорил: “я тебе покажу, как я могу” и они стонали, стонали, стонали…

Я делала вид, что сплю, а по щеке лилась горячая слеза.

Когда они закончили, он уснул прямо на ней. Они были настолько пьяные, что уснуть так было для них не сложно. Я тихонько села, осмотрелась, на полу спал ещё какой-то пьяный мужчина, я начала шептать: “мамочка я спасу тебя от него, он больше так не будет” и толкала его изо всех сил. Спустя десять минут моих толканий, он грохнулся на пол, я укрыла маму, отвернулась к стене, обняла своего плюшевого медведя и крепко уснула в слезах.

На следующий день, когда все разошлись, а мама уже уснула в своей комнате, я достала свою любимую, салатовую в белый горошек, с рюшами, пижаму и начала её кромсать ножницами на мелкие кусочки. Я старалась всхлипывать как можно тише, чтобы не услышала мама. Потом я спрятала изрезанную пижаму, поплакала ещё немного и не заметила, как уснула.

Спустя какое-то время, мне стало немного легче, но ненавидеть этого дяденьку я не перестала даже тогда, когда он переехал к нам. Я писала маме своим детским, корявым почерком, с ошибками, тайные записки.

“Он очень плахой, тебе нужна бросить его”.

“Беги от него”.

“Он ужасный челавек!”

Я кидала ей их в кошелёк и верила, что она не догадается, от кого это. Она ругала меня за то, что я его не люблю.

Отец моего туповатого, упитанного одноклассника дружил с этим моим отчимом, и мой одноклассник часто ошивался у нас, пока они пили на кухне. И вот, в один из этих случаев, я решила поделиться с ним этим ужасным, на мой взгляд, случаем. Я рассказывала и плакала. Дослушав, он сказал, что расскажет всем в школе, и надо мной будут смеяться. Тогда я очень сильно испугалась, умоляла его не рассказывать, но он качал головой. Он не рассказал никому, я по сей день не знаю, почему, но и не хочу знать.

До 17 лет я не знала, что такое секс. Родственники перекидывали друг на друга ответственность рассказать мне. А в интернете я всегда искала только невинную информацию, например, о мультиках или депрессии. Когда в семнадцать лет я увидела мельком на экране порно у своих озабоченных ровесников, мне стало противно, и я решила, что никогда не буду этим заниматься. Правда, я думаю, что и тогда я толком не поняла, что это такое, но уже хотя бы слышала этот, и к нему близкие по значению, термины среди друзей.

Моя мама всегда пугала меня гинекологом, будь она пьяная или трезвая, часто разговоры ни о чём сводились к фразе: “Смотри мне, отведу тебя к гинекологу, узнаю, что ты не девочка, убью”. До сих пор не понимаю, зачем ей вплоть до 18 лет нужна была моя девственность, но этими угрозами она меня действительно пугала. Несколько раз доходило до действия, она насильно тащила меня к гинекологу, меня смотрели, я напрягалась, мне было очень больно. От этих приёмов я отходила ещё неделю. Слёзы, боль и вздутие в животе. Мне не хотелось ничего, кроме как сидеть на полу, обняв коленки, и плакать.

У меня было много парней, и многие думали, что я ещё в четырнадцать лет потеряла свою невинность, но мне с парнями везло. Они были все нежны по отношению ко мне и никогда не настаивали, хоть и часто намекали, что уже пора.