Дед Снегур и Морозочка

Дарья Донцова, 2009

Татьяна Сергеева хоть и не фотомодель, а «сдобная пышечка», муж Гри у нее красавец, каких поискать! Они коллеги по сыскному делу, поэтому Гри легко отпустил супругу на весьма сомнительное задание: притвориться одинокой дамочкой, которой давно замуж невтерпеж, и отправиться к свахе в провинциальный городок Алаево. На самом деле Тане надо забрать оттуда Лену Кротову: все думали, что жена знаменитого актера Тима Моркова погибла несколько лет назад в горах, а на самом деле она попала в плен – сначала в бордель, а потом в наркоцех. Спаслась Лена чудом, и Сергеева благополучно доставила ее домой… в чемодане. Но вот беда – Морков за это время успел жениться по новой! Кроме проблем кинозвезды-многоженца, Танюше пришлось решать и свои собственные: из Алаева начали подтягиваться женишки…

Глава 9

— Давай доброшу тебя прямо до подъезда? — заботливо предложил Гри, притормаживая у метро.

— Учитывая сложность ситуации и любопытство моих незваных гостей, лучше, если твоя машина не засветится во дворе Татьяны Михайловой, — вздохнула я. — Хотя мне совсем не хочется тащиться по улице, но все же придется покинуть комфортабельный автомобиль. Не дай бог шпион Егора Кирилловича заподозрит неладное, тогда жизнь Софьи повиснет на волоске.

— Ну и метет, — вздохнул Гри, — в конце концов, ты можешь сказать, что тебя подвез сослуживец, пожалел недотепу Михайлову из-за ненастья.

— Не стоит рисковать, — повторила я, выкарабкиваясь из джипа, — мне Чеслав велел завтра приходить к обеду. Высплюсь, как человек, успею с утра сбегать в парикмахерскую и заявлюсь в офис потрясающей красавицей.

Гри засмеялся.

— Звучит интригующе, пожалуйста, только не крась волосы в зеленый цвет.

— Конечно, не стану, — улыбнулась я. — Хочу превратиться в Мальвину, девочку с голубыми кудрями, встану под елку и буду изображать куклу.

— Тогда мне придется трансформироваться в Буратино, — подхватил муж.

— Долго гримироваться не придется, у тебя от рождения длинный нос, — хихикнула я и поспешила в сторону временного пристанища.

Вообще я несколько слукавила: не собираюсь спать до полудня, да и незваные гости не дадут спокойно нежиться под одеялом. Я встану в обычное время и до похода в парикмахерскую успею купить Гри подарок на Новый год. Муж давно хотел съездить на Бали, там есть отель, стоящий в воде, пол в гостинице стеклянный, сквозь него виден подводный мир. В начале февраля Чеслав даст нам двухнедельный отпуск. Представляю, как запрыгает от радости супруг, когда обнаружит под елкой конверт из турагентства и узнает, что мы с ним отправляемся в теплые края. Я все лето и осень потихонечку откладывала деньги, предвкушая сюрприз, и завтра меня ждут в «Кругосветтрэвел».

Не успела я войти в квартиру, как из маленькой комнаты высунулся Андрей Сергеевич и зашипел:

— Ты всегда шляешься по ночам?

Я опешила и собиралась достойно ответить наглецу, но вспомнила о желании Тани Михайловой во что бы то ни стало выйти замуж за кого угодно и кокетливо проблеяла:

— Да, у нас на фирме ненормированный рабочий день.

— Запомни, мне это не нравится, — сердито заявил жених, — нельзя задерживаться на службе, нужно возвращаться ровно в семнадцать часов.

— Почему именно в это время? — проявила я неуместное любопытство, снимая верхнюю одежду.

— Кроме преподавания физкультуры, я еще тренирую футбольную команду «Тигры Алаева», — гордо заявил Андрей Сергеевич, — домой прихожу в семь. Ты должна успеть приготовить ужин, я люблю сразу сесть к накрытому столу.

Я стянула сапоги и чуть не застонала от счастья, надев мягкие тапочки. Есть ощущения, которые никогда не испытает мужчина. Только женщина способна понять, какой это восторг — стянуть поздним вечером обувь на высоком каблуке и поменять ее на меховые чуни. Я закрыла глаза, чтобы ощутить блаженство в полной мере, но была безжалостно возвращена к действительности Андреем Сергеевичем.

— Не слышу ответа!

Пришлось выныривать из моря наслаждения.

— Ты предполагаешь, что я переселюсь в Алаево?

Жених нахмурился.

— Нет, я перееду сюда.

— Но в Москве, если сюда вслед за тренером не последуют «Тигры Алаева», тебе не надо будет торчать на тренировках, — ехидно заметила я, в очередной раз выпадая из роли Михайловой, — значит, ты будешь приходить домой рано. Наверное, мне лучше совсем уволиться, чтобы успеть с обедом.

— Нет, нет, — занервничал Андрей Сергеевич, — в столице жизнь дорогая, на одну зарплату не просуществуешь. И потом, я найду команду для тренировок, в городе много клубов: «ЦСКА», «Спартак», «Динамо». Буду приезжать в родное гнездо в семь.

Желание поддерживать разговор у меня угасло. Похоже, Андрей Сергеевич не является шпионом Егора Бероева. Навряд ли босс провинциальной мафии возьмет в свою команду столь выдающегося идиота. Я сомневаюсь, что физрук играет роль дурака, слишком уж он талантливо это проделывает.

— Эй, ты куда? — зашипел гость. — Женщина, стой, когда с тобой мужчина разговаривает.

Но я быстро шмыгнула в ванную, пожалела, что на двери отсутствует задвижка, включила свет и взвизгнула. На стиральной машине стояла голова.

Пару секунд я хватала ртом воздух, затем спазм прошел, кислород снова попал в легкие.

— Извините, — прошептала голова, — я сейчас уйду.

Ужас прошел. Сбоку между автоматической прачкой и стеной есть ниша, туда и забилась Клара. Ее всю с порога не видно, зато башка торчит поверх машины, и складывается впечатление, что она помещена на стиралку.

— Что ты здесь делаешь? — выдавила я, пытаясь справиться с дрожью в ногах.

— Горюю, — коротко ответила Клара.

— И какова причина? — спросила я.

Клара тихо заплакала.

— Были с мамой у сваха.

Я открыла воду и взяла мыло.

— Того самого, который выдает девушек за олигархов?

— Ага, — всхлипнула Клара.

— Отлично! — фыркнула я. — Ты выбрала парня по каталогу из списка «Форбс»?

Клара вытерла нос тыльной стороной ладони.

— Не-а.

— Неужели никто не пришелся тебе по душе? — кривлялась я. — Вероятно, ты излишне разборчива и хочешь получить в женихи красавца вкупе с миллиардным состоянием.

Девушка замотала головой.

— Свах сказал: у меня нет ни одного шанса удачно пристроиться. Фигура ничего, но грудь маловата, необходимо вшить импланты, лицо прошлогоднее.

От удивления я перестала умываться.

— Что значит «лицо прошлогоднее»?

Клара нахмурилась.

— Двенадцать месяцев назад все бросались на русский тип: нос — картошкой, глаза голубые, щеки чуть впалые, губы пухлые. Сейчас мужчин на Восток потянуло, а я похожа на японку, как топор на дыню, надо чуть сузить веки и округлить овал лица.

— А еще через год жительницы Страны восходящего солнца выйдут из моды, олигархи будут млеть от африканок, и тебе потребуется мазать ваксой все тело? — попыталась я образумить дурочку. — Если парень подбирает невесту, как машину, следуя моде на кузов, то такой брак долго не просуществует.

— Долго и не надо, — всхлипнула Клара, — свах сказал, что больше двух лет никто не задерживается, главное, успеть родить ребенка, отец на него обязан платить алименты, а на них можно богато жить.

— Отличный план, — буркнула я, — жаль, что ты вышла из моды. Впрочем, наверное, у этого сваха есть знакомый пластический хирург.

— Очень дорого операции стоят, — понуро ответила Клара, — мама меня поколотила, вот я и сижу тут, жду, когда она заснет, боюсь вылезать, снова по морде получу.

В моей душе зашевелилась жалость.

— Ты же не виновата, что родилась с обычным лицом. Зое нужно ругать себя, это она произвела на свет девочку типа Аленушки.

Клара сдернула с крючка полотенце и принялась комкать его в руках.

— Свах меня разругал. Немодная, плохо одета, макияж допотопный, волосы уложены, как у семидесятилетней, ногти короткие, хожу криво, разговариваю глупо, стою крючком. Ни красоты, ни ума, ни обаяния, ни богатства. На какую блесну жениха ловить? Ни единой заманилки нет! Провальный вариант. Мама мне сказала: «Делать нечего, пойдешь замуж за Павла, надо поторопиться, пока он предлагает». Ой, не хочу-у-у!

— Не реви, — зашипела я, — на крик могут твоя мать с братом прийти, и слезами горю не поможешь. Чем тебе Павел плох? Если мечтаешь жить в Москве, то как следует подумай. В Алаеве лучше, чем в столице, воздух чистый, нет напряженного ритма, построите с мужем дом, родите детей.

Клара умоляюще вытянула руки.

— Мне двадцать с небольшим.

— Отличный возраст, — кивнула я.

— Для Алаева я перестарок, — грустно сказала Клара, — приданого у меня нет, красоты тоже.

— Ты очень симпатичная, — покривила я душой.

Девушка горестно вздохнула.

— В Алаеве любят, чтобы женщина была с формами, вот такая, как ты, а у меня сорок шестой размер, вместо груди фига. А в вашей Москве, наоборот, требуются глисты в обмороке, чем тоньше, тем шикарней. Мои объемы слишком большие, а еще в столице нужно иметь сиськи не меньше третьего размера. Я снова в пролете, для Алаева худая, для Москвы толстая, везде уже старая, и в лифчике пусто. Почему я такая страшная уродилась?

По щекам Клары покатились слезы, она принялась размазывать их и поскуливать.

— Но Павел-то вроде готов вести тебя в загс, — напомнила я.

Клара съежилась.

— Павлу скоро шестьдесят, у него три жены умерло, поговаривают, он их работой замучил, сам инвалидность имеет, ему в армии мизинец на левой ноге оторвало, с тех пор он в саду сидит, газеты читает, а баб заставляет деньги добывать. Он жадный, даже электрочайник не купил, живет на краю города, огород у него до горы, гектар целый, на грядках убиваться с ума сойдешь!

— И мать готова любимую доченьку монстру отдать? — недоверчиво спросила я.

Клара опустила голову.

— У нас иметь в семье незамужнюю девку позор, и с чего ты взяла, что я любимая? Карл — вот кого мамка обожает, он ее надежда, потому что мужик, а с меня толку никакого.

— Создается впечатление, что Россия вступила в двадцать первый век, а ваш город остался в семнадцатом! — возмутилась я.

Клара вновь схватила полотенце.

— Чего ни говори, жизнь не изменить. Судьба мне за Павла идти, он лысый, а из носа у него волосы торчат!

Девушка уткнулась лицом в колени и заплакала. Мне стало жаль ее до такой степени, что заныл желудок. Сама жила под гнетом комплексов, с самого детства ощущала себя толстой, неуклюжей бегемотихой. Уроки физкультуры, для которых требовалось надеть гимнастический купальник, превращались для меня в серьезное испытание. Все одноклассницы щеголяли в симпатичной спортивной одежде, а мне она не подходила по размеру, и мать сшила для меня нечто ужасное из темно-синего ситца. Каждый раз, когда я появлялась в зале, наш учитель физры Виктор Львович мерзко улыбался и говорил:

— Сергеева, ты опять одета не по форме. Где откопала помесь наволочки с кальсонами?

И класс радостно гоготал. После такого выступления у меня пропадали все крошечные спортивные умения, толстые ноги делались неподъемными, руки неловкими, голова гирей тянула вперед. Однажды я сказала маме:

— Пожалуйста, поговори с физруком, пусть он больше надо мной не смеется!

Мать, сосредоточенно накручивавшая волосы на бигуди, сердито ответила:

— Разбирайся сама, не приставай ко мне.

Этого вскользь преподанного урока мне хватило, чтобы понять: я никому не нужна. И лишь выйдя замуж за Гри и начав работать в группе у Чеслава, я стала постепенно избавляться от комплекса неполноценности. Не хочу сказать, что окончательно лишилась мечты превратиться в тростинку и победила страх потерять мужа, но, по крайней мере, перестала ненавидеть себя и даже надеваю джинсы.

— Прекрати плакать, — велела я Кларе, — успокойся. Я попробую тебе помочь.

— Как? — безнадежно спросила девушка. — Отрежешь мне попу и пришьешь ее вместо бюста? Или ты водишь знакомство с олигархом, которому срочно нужна жена? Я умею стирать, гладить, готовить, убирать, делать домашние консервы, шью, вяжу, вышиваю крестиком. Думаешь, у меня есть шанс?

После заявления про вышивание крестиком мне стало Клару жалко до слез. Я внезапно ощутила себя сильным человеком, способным помочь слабому.

Конец ознакомительного фрагмента.