Диета для трех поросят

Дарья Донцова, 2008

Ну как же пампушечке Тане Сергеевой похудеть, если вокруг столько соблазнов! Куда ни глядь – на прилавках такие аппетитные пирожные да тортики, нарезка колбасная и прочие вкусности. А в витринах – красивая одежда для стройняшек! Правда, пока не помогает сбросить лишние килограммы ни то, что Таня снова сидит на диете, ни то, что ей приходится крутиться как белке в колесе. Сейчас госпоже Сергеевой, сотруднице агентства «Прикол», нужно изображать... няню для впавшего в детство банкира. А тот возьми да и умри у нее на глазах! Хотя нет, тут явное убийство. Сплошные загадки! Конечно, Таня не может остаться в стороне, придется ей задействовать все свои дедуктивные способности, чтобы пролить свет на эту покрытую мраком историю...

Глава 9

Я вздохнула и двинулась вдоль ряда лотков, задавая торговцам один вопрос:

— Простите, тут не проходила немного странная женщина? Она могла себя вести как трехлетняя девочка, просить о помощи…

Продавщицы, в основном украинки, отрицательно качали головой. Я уже совсем отчаялась, когда дородная баба, стоявшая в будке с вывеской «Хот-дог из экологически чистой курицы», вдруг заявила:

— Такая растрепанная? Стрижка короткая, глаза, как у совы, родинка над губой?

— Да, — обрадовалась я. — Вы ее видели? Это моя… э… сестра, она не в себе.

— С тебя восемнадцать рублей, — расплылась в улыбке тетка.

Ничтожность суммы удивила.

— Почему столько? — поинтересовалась я.

— Считай сама, — дернула могучими плечами собеседница: — стакан соку и булка. Я ее пожалела, дала ей за так, потому что она больно несчастной выглядела. Подошла сюда и стоит молча, ничего не просит. На побродяжку не похожа, одета прилично, сумка хорошая, сама чистая, на губах помада. Я сначала решила, что она ассортимент изучает, ну и сказала: «Не сомневайтесь, весь товар качественный». Я всякой ерундой не занимаюсь, сок водой, как Олеська, не разбавляю. Она и говорит: «Очень кушать хочется». Я ей: «Бери, че хошь». А она: «Можно? Вам не жалко?» А я: «Ясный перец нет. На хрена тут стою!» Она булку хвать, и в рот. Говорю: «Давайте деньги». А сестра твоя в ответ: «Ой, их нету». Я удивилась: «За фигом тогда выпечку хапнула?» Тогда она удивилась: «Вы же меня угостили». И тут-то до меня, дуры, дошло: она юродивая. Чисто блаженная — стоит, улыбается. И че делать? Не выковыривать же плюшку у нее изо рта! И вообще, Господь велел безумным помогать, так в Писании сказано, они божьи люди. Короче, я ей еще и соку налила. А она мне в ответ: «Спасибо огромное!» Потом вытаскивает кошелек — недешевый, из крокодила, сверху буква «Т» золотая — тычет мне под нос и говорит: «Вот! Деньги были, но я на них в машине ехала, в такси маршрутном, а потом купила тут помаду, пудру и духи. Были деньги! Три бумажки! Закончились».

Я заморгала. Теперь понятно, куда подевалось мое портмоне. Ай да Ира! Вроде сумасшедшая, дезориентированная особа, но вдруг демонстрирует редкостную сообразительность и изворотливость. Вчера, когда мы сидели в крохотном кафе в коттеджном поселке, она попросила меня принести газету, и я покорно отправилась выполнять поручение. Да только пресса ей была ни к чему — пока я ходила к проволочной корзине с изданиями, она просто сперла из моей сумки кошелек. Наверное, пьянчужка уже тогда собралась удрать из дома. Интересно, может ли у человека быть такое заболевание: пять минут он дурак, а пять минут хорошо соображает? Этакое пунктирное сумасшествие… Похоже, Ирина страдает именно им.

— Ваще несчастная, — тараторила тем временем украинка, — губы трясутся, руки дрожат, прижала кулаки к груди и шепчет: «Очень скоро я разбогатею и тогда вас озолочу. Не дадите телефончик позвонить?» Ну я и разрешила. Поэтому гони восемнадцать рубчиков. Если ты ей родственница, то отслюнивай за еду и, кстати, набавь чуток за мобилу. Много не надо, у меня тариф экономный.

Я протянула бабе три десятки.

— У вас какой сотовый?

— Хороший, — довольно ответила тетка, пряча купюры. — Не самый дорогой, зато везде берет.

— Не дадите посмотреть?

— Еще чего! За фигом?

— В аппарате фиксируются набранные номера, хочу узнать, кому сестра звонила.

— Сама позырю, в руки не дам, — проявила бдительность торговка. — Ты нормальной кажешься, но вдруг сопрешь трубу. Убогие-то не воруют, а умные за милую душу ноги к хорошей вещи приделают. Во! Я по такому не звонила. Записывать станешь или запомнишь?

Я поблагодарила добрую продавщицу «экологически чистых» хот-догов, отошла от нее чуть в сторону и набрала полученный номер.

— Никитский парк, — раздался приятный голос. — Администратор Олеся. Здравствуйте.

— Простите, куда я попала?

— Пансионат «Никитский парк», — вежливо повторила Олеся. — С какой квартирой вас соединить?

— Вам недавно звонила Ирина Ефремова.

— Вполне вероятно, — не потеряв учтивости, согласилась девушка.

— Вы сидите на рецепшен?

— Да.

— И если кто-то из города хочет поговорить с вашим постояльцем, вы переводите звонок в номер?

— В «Никитском парке» квартиры.

— Не важно! У вас в номерах есть телефоны?

— Конечно.

— Сделайте одолжение, соедините меня с тем, с кем беседовала Ирина Ефремова.

— Простите, но это невозможно.

— Мне крайне необходимо поговорить с тем человеком!

— Я приняла смену всего несколько минут назад, при мне Ирина Ефремова не звонила. И потом, сведения о жильцах не разглашаются.

— Ладно, давайте адрес пансионата, — нетерпеливо потребовала я. — Надеюсь, адрес-то не секрет? И объясните, как к вам ехать!

Не успела я войти в просторный двор, заставленный скамейками, как мне стало понятно: я попала в элитный, скорей всего частный, дом престарелых. Тут и там бродили пожилые люди, некоторые сидели в инвалидных колясках.

— К кому идешь, внученька? — проявила любопытство маленькая старушка, одетая несмотря на теплую погоду в меховую душегрейку и валенки.

— Просто так заглянула, — улыбнулась я, — без повода.

Бабушка моментально потеряла ко мне всякий интерес. Я спокойно вошла в светлый холл, приблизилась к рецепшен и спросила у молодой женщины по ту сторону стойки:

— Вы Олеся?

— Слушаю вас внимательно, — заученно улыбнулась администратор.

Я оглянулась по сторонам и, понизив голос, сказала:

— Олеся, помогите, пожалуйста! Случилось вот что…

Услыхав про Ирину и ее побег, Олеся перестала изображать радость.

— Я не имею права ничего рассказывать о жильцах, — твердо заявила она. — Понимаете, месяц пребывания в «Никитском парке» стоит очень дорого. Люди, которые поместили сюда своих родственников, богаты и влиятельны, им не нужны неприятности, а я получаю хорошую зарплату. Ясно?

— Ну, пожалуйста! — взмолилась я. — Мне надо знать, где Ирина, а человек, с которым она говорила, — единственная ниточка. Ефремова неадекватна, она может погибнуть. Я никому не скажу, что получила информацию от вас, умею крепко держать язык за зубами!

На лице Олеси отразилось колебание.

— Предположим, я соглашусь вам помочь, учитывая форс-мажорность ситуации, — сказала она наконец. — Но меня в момент звонка тут не было. Как узнать, с кем соединяли вашу родственницу?

— Это просто. У нас на работе точь-в-точь такой телефонный аппарат, как здесь, в нем есть определитель. Вот номер мобильного Ефремовой, давайте отыщем его в памяти вашего телефона и узнаем, с кем его соединили.

— Верно, — кивнула Олеся. — Секунду… Двести четвертая квартира, второй этаж. Только я вам ничего не сообщала!

— Естественно, не беспокойтесь. А кто живет в двести четвертой?

— Рогачева Фаина Климовна.

— Где тут лестница? — спросила я.

— Первый поворот налево, — указала рукой Олеся. — Только вряд ли вы что-то узнаете. Фаина Климовна ничего не скажет.

— Она больна?

— Наш контингент весь нездоровый, — вздохнула Олеся.

— Все же я попытаюсь!

Олеся опустила глаза в лежащую на стойке книгу.

— Попробуйте, но, думаю, результата вы не добьетесь.

Я пошла на второй этаж, рассматривая картины, развешанные на стенах. Дизайнер, оформлявший интерьер, хорошо помнил о возрасте людей, которые будут любоваться живописью, поэтому приобрел для «Никитского парка» соответствующие произведения. Никакой абстракции или обнаженных тел, только пейзажи и изображения щенков с котятами. Младенцы и маленькие дети отсутствовали.

Едва мой палец нажал на звонок, как дверь распахнулась, и я увидела крохотную бабулю, одетую в старомодное платье из джерси. Белый кружевной воротничок-стойка прикрывал шею, волосы были аккуратно уложены волнами, губы тронуты светло-бежевой помадой. Старушка отдаленно напоминала английскую королеву. Сходства с монаршей особой добавляло еще и жемчужное ожерелье у нее на шее.

Конец ознакомительного фрагмента.