Каникулы в Простофилино

Дарья Донцова, 2007

Любовь – страшная сила, это давно известно. Из-за нее происходят невероятные вещи! И я, Виола Тараканова, смогла лично в этом убедиться, решив помочь Милке Каркиной. По дому подруги бродит… чучело крокодила. Только чучело не обычное, а тотем кровожадного африканского племени. Ходит эта мумия и угрожает уничтожить всю семью! Глупости, такого не бывает! Вон его, на помойку! Собственными руками! Но что это? Вот же он, опять у порога стоит… И родители Милки вдруг одновременно умирают. Неужели причина именно в проклятии мерзкой крокодильей мумии? Нет, не верю я в чертовщину. Но в чем же тогда суть? Придется мне тогда разобраться. Чучело немедленно в огонь! А теперь пора взяться за дела людские…

Глава 8

Вы любите вечером, когда на землю тихо опускаются серые сумерки, ходить в одиночестве по кладбищу? Я не принадлежу к особам, которые обожают проводить досуг столь экстремальным образом. Но куда деваться? Телефон следовало непременно найти.

Войдя на погост, я побежала вперед по дорожке и сразу запуталась. Пришлось прибегнуть к помощи бомжа, который дремал около чьей-то могилы.

— Сегодня были похороны. Не помните, где? — спросила я.

— Эка невидаль. Тута везде зарывают, — меланхолично ответил дядька.

— Двое сразу.

— И че?

— Где их похоронили?

— А тама!

— Где?

— Сто рублев за справку, — не растерялся ханурик.

Пришлось вынуть кошелек.

— Направо голову поверни, — ухмыльнулся мужик, схватив купюру, — ты рядом почти стоишь.

Я невольно послушалась и увидела невдалеке огромный стог из экзотических цветов и вычурно дорогих венков. Внезапно мне расхотелось искать телефон — на погосте было пусто, никого, кроме того самого бомжа поблизости, и стояла, простите за идиотский каламбур, мертвая тишина. Я вновь вытащила бумажник и, роясь в отделениях, спросила:

— Послушайте, если дам вам еще сто рублей, не откажетесь подойти туда вместе со мной?

Маргинал не ответил. Я подняла голову и увидела пустую скамеечку — дядька исчез, наверное, побежал тратить «гонорар». Никогда не следует торопиться, получив случайно подарок, вдруг судьба приготовила еще один…

Вернув вытащенную сторублевку на место, я пересилила неприятные ощущения, подошла к куче цветов и призадумалась. Куда же положила свой букет? Да вот он! Скромные темно-бордовые астры смотрелись жалкими на фоне шикарных экзотов. На секунду я, забыв о цели визита, залюбовалась одной икебаной. Ну и ну! Ярко-красные «тарелки» с зеленой серединой и нечто ядовито-синее, похожее на башню, торчащее по бокам. Неужели это настоящие цветы? К могиле ведь можно принести и искусственные… Не сумев удержаться, я пощупала неведомые растения, пальцы ощутили нежные лепестки, а не накрахмаленную материю.

Никогда особо не увлекалась флористикой, более того, мне совершенно не нравятся срезанные цветы, многие из них, например лилии, очень сильно пахнут. Один раз кто-то из гостей принес в дом громадный букет из них, и вся семья наутро проснулась с резкой головной болью.

Воспоминания пошли косяком… Мачеха Раиса однажды отхлестала меня по щекам жасмином. Я, тогда совсем маленькая, нашла на пустыре куст, обсыпанный мелкими белыми цветочками, и, восхищенная их ароматом, наломала веник, который, засунув в банку, водрузила на кухне. Я думала обрадовать Раису, но мачеха обозлилась, сначала налупила падчерицу, а потом сказала:

— Запомни, дура: жасмин дома к беде. Если в саду цветет, то замечательно, а внесешь в комнату — плохо будет.

Еще у моей одноклассницы Наташи Зотовой умерла кошка — она обгрызла самые обычные гвоздики, с красными шапочками. Оказывается, этот цветок ядовит для животных.

Но сколько ни предавайся воспоминаниям, а сотовый искать надо. Так, попробуем в деталях восстановить ситуацию. Значит, я подошла к могиле самой последней, толпа людей уже двинулась по дорожке к выходу с кладбища. Сначала положила букет, потом вновь нагнулась и стала поправлять стебельки, мне хотелось, чтобы их было видно на фоне вычурно-дорогих композиций. Следовательно, аппарат мог упасть вон туда, между бордовыми розами и белыми орхидеями.

Я присела на корточки, сунула руку внутрь «клумбы», потом приподняла пару букетов и чуть не закричала от радости — на желтой глине мирно чернел телефон.

— Чтоб вам на том свете подохнуть! — раздался негромкий голос.

Сначала я удивилась странности фразы, потом чуть привстала и увидела с противоположной стороны могилы тоненькую фигурку, замотанную в черную кофту с капюшоном.

— Сдохнуть, — азартно повторила незнакомка, — и сгореть! Навсегда, тьфу, тьфу! Вот так! Тьфу! Ща горячо станет!

Продолжая плеваться, девушка вынула из сумки бутылку отчего-то совершенно прозрачного растительного масла, открутила пробку и начала выливать содержимое на могилу. До моего носа незамедлительно донесся резкий запах бензина.

— Ща поджаритесь! — прошипела незнакомка и швырнула пустую тару в цветы. Потом вытащила коробок спичек, чиркнула…

— Эй, — заорала я, вскакивая на ноги, — с ума сошла?

Таинственная личность вздрогнула, горящая спичка упала в венки, послышался странный звук, словно одновременно зашипело много змей, и по красивым цветам понеслось пламя.

Девица резко развернулась и кинулась по дорожке, но не к центральным воротам, а в противоположном направлении. Я устремилась за ней, проклиная юбку и высокие каблуки. Одеться на похороны привычным образом — в джинсы и кеды — мне показалось неприличным, и вот сейчас я пыталась догнать вандалку, путаясь в подоле и покачиваясь на шпильках.

Скорей всего мне бы не удалось схватить мерзавку, похоже, та великолепно знала топографию кладбища, да и одета девица оказалась куда более удобно для кросса, чем я, — в бриджи и кроссовки. Ловко виляя между надгробиями, она ринулась к ограде, в которой зиял широкий проем. Я попыталась развить максимальную скорость — за забором шумит широкое, никогда не спящее шоссе и гомонит людская толпа, смешаться с ней — дело пары секунд. Понимая, что сейчас упущу пакостницу, я прыгнула вперед, словно обезумевшая кенгуру, и вдруг увидела, как наглая девица, неловко взмахнув руками, упала на землю.

Неудача врага придала сил, я кинулась к девушке, попыталась схватить ее за руку, но тут же получила пинок ногой. Лежащая на глине девица решила драться.

Я сжала кулаки. Сейчас Виола Тараканова — хорошо воспитанная женщина, почти известная писательница и набирающая популярности личность. Но мое детство и отрочество прошли в подворотне в прямом смысле этого слова — там компания подростков пряталась от непогоды и надоедливых взрослых, желавших во что бы то ни стало воспитать слишком шумных ребят.

Нынче, когда мне изредка попадаются журналы с советами по воспитанию детей, я только усмехаюсь, читая фразы типа: «Если ребенка не занять делом, он начнет курить». Неужели педагоги не знают, что способны предпринять школьники, начиная с первоклашек, если они предоставлены сами себе? Ей-богу, выпускание дыма изо рта не самая страшная затея.

Первое, чему обучается малыш, оказавшийся в компании беспризорных, это удивительной жестокости. Мир двора живет по законам зоны: не верь, не бойся, не проси. А еще: бей первым и никогда не отступай, если кто-то сумел сбить тебя с ног. Один раз покажешь слабость, станут колошматить каждый день. Смелость уважают везде. Упал, встал, упал, встал… схватил палку, кирпич, бросился снова на обидчика, опять упал, встал… и так до бесконечности. Над девочкой, которая заплакала и убежала домой, потом будут издеваться постоянно. Мальчикам все же немного легче, их берут под покровительство старшие парни. А Вилка Тараканова была девочкой и в отличие от большинства подростков микрорайона не имела ни мамы, ни папы, ни деда, ни старшего брата, которые могли бы прийти на помощь.

Разбираться с обидчиками мне приходилось самой, поэтому навыки кулачного боя я отточила до автоматизма. В качестве опасного оружия в драке можно использовать любые, мирные на первый взгляд, предметы: сумочку, расческу, заколку для волос, туфли на каблуке, пояс. А если тебя схватили, то вспомни о зубах и ногтях. Никогда не сдавайся, ори погромче, кусайся, царапайся, плюй противнику в лицо, не показывай, что тебе больно, и непременно победишь.

Несколько минут мы дрались в тишине, потом мне удалось сесть на соперницу.

— С ума сошла? — повторила я свой вопрос.

— Сама дура, — прошипела девчонка.

И тут капюшон куртенки свалился с ее головы, и я поняла, что моей противнице лет четырнадцать, от силы шестнадцать.

— Да ты школьница! — ахнула я.

— И чего? — вдруг вполне мирно отозвалась девочка.

— Давай знакомиться. Вилка.

— Супер! — закашлял подросток. — Тогда я ложка.

Я привыкла к подобной реакции, поэтому совершенно спокойно продолжила:

— Вилка — это модификация имени Виола. Здорово?

— Угу, — ответила девочка. — Слезь, я встану, холодно на земле лежать.

— Сначала назовись.

— Маша Иванова, — не задумываясь, сообщила поверженная противница.

Я рассмеялась.

— Ты не права.

— Пошла на… — вяло ответила школьница.

— Лучше представиться Таней Петровой, говорят, это самое распространенное сочетание имени и фамилии в России.

— Дура! — снова выпалила незнакомка.

— Деточка, ты утомительно однообразна, существуют намного более обидные ругательства. Ладно, поднимайся, пойдем!

— Куда?

— В милицию.

— Зачем?

— В Уголовном кодексе имеется статья, под которую подпадают твои действия, — мирно пояснила я. — Честно говоря, не помню точную формулировку, но за вандализм и осквернение могилы дают вполне ощутимый срок.

— Ничего такого не делала!

— А то я не видела, как ты лила бензин на захоронение Каркиных!

— Ты им кто? — неожиданно поинтересовалась девочка. — Чего там пряталась? Все их родственники с приятелями уже ханкой на поминках надрались. А, знаю, тебя наняли могилу стеречь, чтоб букетики их не поперли. Только они теперь сгорели! Супер! Надеюсь, ничего не осталось! Так что слезай с меня и уходи скорей, никаких денег тебе не дадут, еще и по шее навесят за то, что красоту не уберегла. Давай, вали!

— Зачем ты подожгла букеты?

— Они суки!

— Цветы?

— Нет, Каркины! Мерзавцы!

Я встала и протянула подростку руку.

— Поднимайся. Ты перепутала. Дядя Антон и тетя Аня никому плохого не сделали, они очень интеллигентные люди, ботаники.

— Ботаники… — презрительно повторила девочка. — Они мою маму убили!

В ту же секунду по щекам девочки покатились крупные слезы.

— Послушай… — начала было я.

И тут незнакомка скакнула вдруг в сторону и побежала. Я попыталась остановить ее, схватила даже за рукав куртки, но школьница ловко выскользнула из одежды и исчезла в проломе забора.

Я кинулась за ней, выскочила на шумное шоссе и завертела головой. По мостовой с ревом неслись машины, по тротуару бежала толпа людей, тут и там притормаживали маршрутки. Оставалось признать: школьница ловко обвела меня вокруг пальца. Вот актриса! Прикинулась побежденной, начала мирно разговаривать, заплакала, и я на время потеряла бдительность, расслабилась… Вот где теперь искать хулиганку? Милка завтра обязательно приедет на кладбище, и представляю, как подруга расстроится, увидев обгорелые останки букетов. Ну с какой стати вандалка набросилась на могилу Каркиных? Ни имени, ни фамилии девчонки я не знаю, мало верится в то, что она Маша Иванова. Единственное, что осталось от хулиганки, это ее куртка с капюшоном.

Я помяла в руках не слишком новую и не особо чистую одежду. Так, в кармане что-то лежит. Воспрянув духом, я засунула руку в прорезь и вытащила… бейджик. «Ларионова Маргарита. ООО Торговый дом «Семиножка».

Прижав к себе куртку, я вернулась на кладбище и пошла к машине, путь лежал мимо могилы Каркиных. Захоронение представляло собой печальное зрелище — цветы погибли в огне, от венков остались лишь почерневшие проволочные остовы. Мне стало нехорошо. Ну, Ларионова Маргарита, погоди… Не знаю, ты ли совершила поджог, а может, кто из коллег по работе или знакомых (бейджик, в принципе, легко мог попасть в чужие руки), но я непременно отыщу девицу и сдам ее в милицию. Впрочем, учитывая фразу про убийство, по школьнице плачет психушка. Я знала Каркиных почти всю свою жизнь, биография тети Ани и дяди Антона кристально чиста, меньше всего их можно заподозрить в совершении страшного преступления. Так, хватит переживать, пора активно действовать.

Я добежала до машины, воткнула в телефон зарядку и с радостью констатировала: работает, несколько часов на земле не повредили аппарату. Отлично, сейчас воспользуюсь услугами справочной службы…

— Здравствуйте, меня зовут Елена, звонок платный, — сказал мне в ухо приятный женский голос.

— Дайте адрес и телефон ООО «Семиножка».

— Минуточку, пожалуйста.

— Я подожду.

— Вам какой именно номер нужен? — через секунду переспросила оператор.

— Их много?

— У «Семиножки» головной офис и девять магазинов.

— Записываю все! — откликнулась я, хватаясь за блокнот и ручку.

Поиски сотрудника лучше всего начинать с того места, где сидит его начальство.

Я потыкала в кнопки.

— «Семиножка» слушает, — ответила женщина.

— Не скажете, Ларионова Маргарита в какой точке служит?

— Справок о работниках не даем, — отрезала секретарша и, забыв сказать «до свидания», отсоединилась.

Я призадумалась. Ну кто носит бейджик в организации, которая занимается торговлей? Наверное, продавцы, стоящие в залах. Вряд ли сотрудники администрации бегают по офисному зданию с опознавательными карточками, это как-то не принято.

Усевшись поудобней, я начала обзвон.

— «Семиножка», добрый день, — мгновенно ответил мужской голос.

— Здравствуйте, позовите, пожалуйста, Риту.

— Кого?

— Ларионову.

— Вы ошиблись номером.

— Это магазин «Семиножка» на Русаковской?

— Да, — очень вежливо подтвердил собеседник.

— Маргарита Ларионова у вас не работает?

— Нет.

— Извините.

— Ничего, случается, — усмехнулся парень и бросил трубку.

Почти дословно беседа повторилась со служащими филиала на Ленинградском проспекте и Краснопресненском валу. А вот на Лесной улице ответили иначе:

— Ритуську? — весело воскликнуло звонкое сопрано. — Ща! Ритка, тя к телефону! Эй, Ларионова! Погодите секундочку…

Последняя фраза явно относилась ко мне, я замерла с трубкой, прижатой к уху. «Секундочка» растянулась на несколько томительных минут. В конце концов другой голос, более низкий, сообщил:

— Ритки нет.

— А где она?

— Отпросилась пораньше.

— Вы мне ее телефон не скажете? Мобильный или домашний?

— Ну… — заколебалась собеседница.

— Пожалуйста, — заныла я, — они у меня были, только посеяла мобилу, вместе с симкой… Мне до жути надо связаться с Риткой, помогите…

— Ладно, — сдались на той стороне связи, — могу в книжке посмотреть. Но там только домашний, сотового нет.

— Спасибо! Огромное!

— Записывайте, — велел голос, — шестьсот тринадцать…

Обрадованная, я нажала на кнопки с названными цифрами.

— Хто тама? — прошамкала в ответ бабуся.

— Позовите Риту.

— Хто?

— Ларионову!

— Хто?

— Ваша внучка дома?

— Унучка?

— Да.

— Чья?

— Ваша!

— Моя?

— Да!!!

— А нету.

— Когда придет, не знаете? — орала я изо всех сил.

— Так нетуть, — тупо повторяла бабка.

Я набрала полную грудь воздуха и закричала:

— Адрес скажите!

— Который?

— Ваш.

— Мой?

— Да.

— Мой?

— Да!!!

— Зачем? Ты хто?

— Из домоуправления, — ляпнула я глупость.

— Так бы сразу и сказала, — мирно отреагировала бабуля. — И не ори, не глухая, расчудесно слышу. Новослободская улица, знаешь, хде находится?

— Конечно!

— Вот и славно, — зачастила бабушка, — тама, на углу, хде трамвай, дом стоит кирпичный, налево свернешь, пойдешь в переулок, правее забирай, в арку и до синей скамейки…

— Вы мне почтовый адрес скажите, — перебила я старуху.

— Э, милая, не помню я его, а как итить от метро знаю, — радостно сообщила бабулька. — А ты че, из новеньких, не в курсах, куды пенсию нести?

Я уже хотела дать ответ, но тут старушка взвыла сиреной:

— Ритка! Рит! Подь сюды! Звонять тута, а не понять, чаво надоть!

— Слушаю, — бойко прозвучало из трубки.

Чуть не заорав от радости, я, старательно изменив голос, сказала:

— Добрый день, из поликлиники беспокоят. Уж извините, беда у нас случилась.

— Чем вам баба Лена помочь может? — усмехнулась Ларионова. — Ей сто лет в обед.

— Карточку мы ее потеряли, — лихо стала врать я, — а врач приказал уколы старухе поставить. Назовите ваш адрес.

Если честно, то мое заявление выглядело совсем не правдоподобным, Рита могла спокойно спросить: «Откуда ж тогда знаете номер, если посеяли историю болезни?» Но девушка мирно отозвалась:

— Это нетрудно, записывайте.

— Дверь нам она сумеет открыть? — осмелела я.

— Так ведь я дома, никуда не собираюсь уходить, — пояснила Рита. — Не переживайте, впущу медсестру.

Ларионова не обманула — створка распахнулась сразу. Только в прихожей стояла не та девочка-подросток с кладбища, а незнакомая мне женщина лет тридцати, с очень бледным лицом и распухшим красным носом.

— Здравствуйте, — чихнула она. — Не бойтесь, это аллергия. Вот скрутило! Пришлось с работы отпрашиваться. Вы медсестра к бабе Лене?

Я сделала круглые глаза.

— Нет, ищу Риту Ларионову.

— Это я, — удивилась собеседница.

— Вы?

— Ну да. А что случилось?

— Вот этот бейджик ваш?

— Мой, — еще более растерянно ответила Рита. — А как он к вам попал?

— Лучше объясните, как он оказался вот тут, в кармане, — прищурилась я и потрясла перед лицом Ларионовой черной курткой.

— Вещь моя, но… — окончательно пришла в изумление Рита. — Ничего не понимаю!

— Хто тама? — прошамкало из коридора, и из темноты появилась древняя бабка, облаченная в бордово-красный байковый халат. На голове старухи сидела абсолютно неуместная шерстяная спортивная шапочка с надписью «Yes».

— Гости у меня, — заорала Рита.

— Хто?

— Ступай в свою комнату.

— Настюша пришла?

— Нет.

— Она зефиру купила?

— Нет, — кричала Рита.

— Чаво? — не успокаивалась старуха.

Ларионова поманила меня рукой.

— Давайте пройдем в мою спальню. Баба Лена противнее репейника, прицепится, не отодрать.

В просторной комнате с двумя окнами Рита сказала:

— Повезло мне с соседями! Видали бабу Лену?

— У вас коммунальная квартира?

— Угу, — мрачно кивнула Рита, — угадали.

— А звонок на двери один.

— Верно, только тут кроме меня такие кадры живут… — завздыхала Ларионова, — бабка почти невменяемая, у нее в мозгах суп-пюре, меня за дочь считает. Иногда, правда, головой потрясет и спрашивает: «Когда ж я тебя родила? От кого?» А затем снова забывает. Настя еще маленькая, мать у нее умерла. Вот они обе — старуха и девчонка — на мне и висят. И нести тяжело, и бросить невозможно. Так где вы мою куртку взяли?

— Нашла, — обтекаемо ответила я, — на кладбище, у могилы.

— Где? — поразилась Рита.

И тут дверь в комнату молодой женщины распахнулась, звонкий голосок вывел:

— Ритуся, ты… — и внезапно затих.

Я ткнула пальцем в застывшую от изумления на пороге девочку.

— Поинтересуйтесь лучше у нее про вашу вещицу.

— Настенька, в чем дело? — воскликнула Рита. — Ничего не понимаю!

— Да все просто, — тихо продолжила я. — Ваша малолетняя соседка сегодня осквернила свежее захоронение — подожгла букеты на могиле Каркиных и бросилась бежать. Я поймала хулиганку, а она, оставив в моих руках верхнюю одежду, умчалась. Наверное, полагала, найти ее невозможно. Наврала, что носит имя Маша Иванова, только в кармане куртки бейджик лежал…

— Меня уже второй день колбасит и трясет, — растерянно пояснила Рита. — Вчера перед тем, как домой с работы идти, я бейдж отцепила и в карман сунула, куртку в прихожей на вешалке оставила. Утром пиджак надела, явилась в магазин и спохватилась: карточки нет… Настя, ты зачем без спроса вещи хапаешь? Я же всегда дам, но просто так брать некрасиво!

Девочка молча смотрела на меня, потом вдруг горько воскликнула:

— Чтоб ты сдохла! — и зарыдала так горько и отчаянно, что у меня защемило сердце.