Глава шестая
— Вы на лифте, а мы с Таней пешком, — скомандовала Дюдюня.
Риччи быстро выскочила из кабины.
— Заходите, простите, что вперед вас вошла.
— Боюсь этого подъемника, — соврала Ада Марковна, — он похож на клетку для попугая. Скрипит, кряхтит, вот-вот развалится. И Танюша его терпеть не может.
— Верно, — тоже солгала я и пошла вверх по ступенькам.
Ада Марковна поспешила следом, когда мы добрались до второго этажа, она осведомилась:
— Как тебе новая барышня?
— Пока не знаю, — вздохнула я, — она пыталась выступить в роли психолога, неплохо разбирается в моде. Умеет добиваться своего, смогла так провести сейчас разговор, что мне пришлось пригласить ее к себе. Это качество не очень приятно в дружеском общении, но для работы пригодится.
— Манипуляторша, — коротко заявила Дюдюня. — Чем она Ивану понравилась? Ты у него не спрашивала?
— Пока нет, — ответила я, шагая через ступеньку, — связь плохая, я отправила сообщение, а оно, похоже, не дошло до мужа.
— Забрался Ваня в дебри, — резюмировала Дюдюня. — Умение дернуть человека за нужную нитку, чтобы тот исполнил твое желание, в нашей конторе приветствуется. Вот подругу с таким талантом иметь не хочется. Но давай понаблюдаем за ней. Ездит на «Мини Купере», маленького размера, но большой цены машине. Пускает пыль в глаза?
Я решила быть справедливой.
— Полно машин дороже «миника», вероятно, он ей просто нравится. Если решим взять ее к нам, Риччи дадут служебный джип.
Потом вытащила из сумки ключи и открыла дверь. В холле пахло лекарством, Ада подергала носом.
— Валокордин!
— Надя этим лекарством все лечит, — объяснила я, — на ночь его принимает, чтобы хорошо спать.
— Спасибо, что приехали, — прошептала Рина, выходя из коридора, — коту, похоже, совсем плохо! Люда договорилась в своей клинике, нам там анализ быстро сделают. Вы только гляньте!
Свекровь развернула пеленку, которую держала в руке.
— Сколько крови, — ужаснулась Дюдюня, — неудивительно, что Альберт Кузьмич не убегает. У него сил нет.
— Вот и мы, — заявил Димон, входя в холл. — Нам необходим сачок, вот он.
Наш компьютерный гений показал на орудие ловли бабочек, которое держал в левой руке.
— Где ты достал этот давно забытый предмет? — восхитилась я.
— Неважно, — отмахнулся Коробок. — Схема такая: ждем, пока кот захочет пописать, и подсовываем под него данную снасть.
— Просто и со вкусом, — отметила Дюдюня. — Потом его надо отжимать? Он будто из марли сделан, все вытечет.
— Внутрь нужно поставить миску, — объяснил Димон.
— Интересно, сколько времени нам караулить попис? — задумчиво протянула Ада Марковна.
Рина показала блистер.
— Тут пир… вет… дил… Не могу вспомнить. Даем коту одну таблетку, и вскоре получим нужный эффект. Пока вы ехали, Надя сбегала в ветаптеку и купила препарат, который посоветовала Люда.
— Как далеко зашел прогресс, — восхитилась Дюдюня, — но каким образом Альберт Кузьмич примет лекарство?
— Все сейчас сделаю, — подняла руку Риччи, — у меня три собаки. Нет проблем с пилюлями. Где объект?
— У Тани в спальне, — отрапортовала Рина. — Надя, Надя!
Послышалось шарканье, в холл с пузырьком валокордина в руке выползла домработница.
— Что вы хотите?
— Сядь на кровать и гладь Альберта Кузьмича, — велел Коробков, — надо усыпить его…
— Нет! Не дам! — заорала с такой силой Бровкина, что на люстре зазвенели подвески.
— Эй! Ты плохо себя чувствуешь? — опешил Димон.
— Не дам усыплять Альберта Кузьмича, — добавила металла в голос Надя.
— А мы и не собирались это делать! — попятился Никита.
— Ты мне не дала договорить, — возмутился Димон, — надо усыпить его…
— Не дам, — затопала ногами Бровкина.
–…бдительность, — повысил голос Коробков, — он увидит меня с сачком, испугается и удерет! Поэтому, Надежда Михайловна, гладь кота.
— Нам надо ему писательную пилюлю впихнуть, — напомнила я.
— Да не нервничайте вы так, — улыбнулась Риччи, — понадобится банка детского питания, мясного, без овощей. Уж, наверное, Эдуард от него не откажется.
— А где он? — спросила Рина.
— Кто? — не понял Димон.
— Эдуард, — уточнила мать Ивана.
— Не знаю, — удивился Коробков, — у вас еще кто-то завелся? Кот? Собака?
— Никакого Эдуарда в доме нет, — отрезала я, — давайте займемся Альбертом Кузьмичем.
— Ой! А я его Эдуардом обозвала, — захихикала Риччи.
— Котик не любит детское питание, — прошептала Надежда Михайловна, — он продаст душу за шпротину. Но мы ему ее не даем из-за вредности продукта.
— У нас форс-мажор! Тащи консервы, — велела Ирина Леонидовна.
Когда Бровкина поставила на прикроватный столик блюдечко с одной рыбкой, глаза кота вспыхнули огнем.
— Ага! — обрадовалась Риччи. — Обещала же, что все прокатит как по маслу! Где лекарство?
Надежда вынула из упаковки пилюлю. Девушка впихнула ее в лакомство и засмеялась.
— Битте-дритте покушать, Эдуард!
Альберт Кузьмич вскочил, бросился к угощению и стал уничтожать его, урча от удовольствия.
— Он мало похож на умирающего, — обрадовался Никита, — сдадим анализ, получим результат, выясним причину болезни.
— Все слопал, — отрапортовала Надежда Михайловна, — умница!
Кот зевнул, потянулся, вернулся к моей подушке, вытер о нее морду, измазанную маслом от консервов, потом отошел на половину мужа, лег и закрыл глаза.
— Танюша, белье тебе поменяем сразу после того, как получим попис, — пообещала Бровкина.
— Дима, где сачок? — прошептала Рина. — Надо его подсунуть под попу котика, пока он спит! Времени мало! Люда сказала: пять-семь минут — и сработает.
— Держу его наготове! — сообщил Димон и ловко втолкнул сачок под британца.
Тот даже не пошевелился. Потекли минуты, через четверть часа Рина позвонила доктору.
— Люда, он не писает.
— Таблетку съел? — осведомилась ветеринар.
Похоже, она сидела в ресторане. До моего слуха долетели звяканье, шум разговоров, музыка. Родители хотели, чтобы я, их единственная дочь, стала врачом. Во-первых, доктора во все времена хорошо зарабатывают. Оклад, может, невелик, но больные люди часто кладут конвертик в карман халата эскулапа. А во‐вторых, я бы лечила старшее поколение, свой медработник в семье очень нужен. Но в вуз, где обучают терапевтов, хирургов и иже с ними, девочке с тройками в аттестате даже соваться не стоило. Я отправилась в педагогический на факультет, куда принимали всех. И хорошо, что я далека от медицины и ветеринарии. У докторов нет ни выходных, ни отпуска. Вот Людмила улетела на море, сидит в ресторане. А ей звонят и говорят о пописе кота. Приятного тебе, Люда, аппетита!
— Он слопал шпротину, мы в нее лекарство запихнули, — объяснила Рина.
— Не лучшая еда для кота, но одноразово можно, хотя совсем не нужно, — заявила Люда. — Он съел лекарство?
— Слопал шпротину, — заорала Рина, решив, что ветеринар не слышала ее первый ответ.
— Насчет консервов я уяснила, а как с пилюлей? — повторила Людмила.
— Она была в рыбке, а ее Альберт Кузьмич враз схомячил, — засмеялась Ирина Леонидовна.
— На тарелку посмотрите, — не утихала врач.
Мы все одновременно повернули головы.
— Елки! — засмеялся Никита.
— Вот хитрец, — восхитился Коробков.
— Обалдеть, — ахнула Рина.
— Как она тут оказалась? — заголосила Надежда.
— Молодец! Шпротину сожрал, а таблетку выплюнул, — объяснила Люда, — консервы ни в коем случае больше не давайте! Откройте ему пасть, забросьте в нее лекарство, зажмите и ждите.
