Стриптиз Жар-птицы

Дарья Донцова, 2008

Ну и отдохнула я на даче!.. Нет, не бывает у меня, Виолы Таракановой, так, чтобы жизнь текла спокойно и размеренно, обязательно что-нибудь случится! Только приехала погостить к подруге, а с той произошло несчастье – выпала из окна мансарды. Хотя постойте… Выпала? Что-то не похоже! Но кто и за что так обошелся с Даной? Кому она помешала? Письма какие-то анонимные, птички ядовитые, недавнее самоубийство деревенской учительницы, сплетни… Вопросы, вопросы… Где искать ответы? Разберемся! Только, оказывается, история-то давняя. Надо же, сколько скелетов в шкафу можно обнаружить в доме соседей…

Глава 3

Не сразу, но мне удалось разобраться в ситуации. К сожалению, Данка не умеет говорить кратко и емко, поэтому пришлось потратить много времени, задавая подруге вопросы. Но в конце концов в темном тоннеле забрезжил свет, картина произошедшего стала проясняться.

Гарибальди живет в деревне. Да, да, в прямом смысле слова — дом стоит не в охраняемом поселке, а в самом обычном селе. Если вы купили себе коттедж за общим забором, то очутитесь в компании людей примерно одного с вами достатка. А вот в деревне классовое расслоение крайне велико. Данка со своим свежеотремонтированным домом, худо-бедно вертящимся бизнесом и иномаркой считалась в Евстигнеевке ну очень богатой. Местные бабы улыбались Дане, а за глаза шипели, исходя ядом:

— Везет же некоторым! Ни черта не делает, а рубли в таз сгребает. Лишь о себе заботится — сын за границей, мужа нет, живет вдвоем с бабкой. Повозилась бы, как мы, на огороде с утра до ночи, попряталась бы от мужика-алкоголика в овраге, потащила бы на горбу пятерых детишек…

Тем не менее бабы частенько прибегали к Гарибальди с просьбами:

— Даночка, дай сотенку до зарплаты, мой ирод детское пособие пропил!

Дана, почему-то испытывавшая чувство вины перед селянками, охотно вытаскивала кошелек. А попрошайки, живо сообразив, что она не только обеспеченна, но и глупа, увеличили размер кредитов. Счет пошел уже не на сотни, а на тысячи.

Через некоторое время Дана поняла: ее попросту используют. И деньги просят, и охотно приходят в гости с голодными отпрысками — поужинать, и никогда не возвращают долгов. Прозрению способствовал разговор, свидетельницей которого Дана стала совершенно случайно, решив зайти в местный магазин за хлебом. До того дня Гарибальди никогда не заглядывала в сельпо, привозила продукты из Москвы, но в тот вторник она забыла купить в городе хлеб и, подумав, что местный «нарезной» тоже сойдет, поспешила в лавку.

Дело было летом, Дана побежала за покупкой, нацепив босоножки на каблуках. Каблуком зацепилась о какой-то камень да шлепнулась прямо под открытым окном продмага. Она не ушиблась, улыбнулась лишь своей неловкости, начала подниматься, коря себя за то, что надела неуместную в деревне обувь, и тут из окна до нее донеслись голоса.

— Бери колбасу, — хрипло предложила продавщица, — свежая, утром привезли.

— Не надо, — ответила Таня Ларюхина, главная местная сплетница. — Макарон насыпь!

— Чегой-то ты перестала «Докторскую» брать? Вегетарианкой заделалась? Здоровенькой помереть решила? — засмеялась торговка.

— Да не! Зайду к этой дуре Гарибальди и пожру сервелату, — объяснила Ларюхина. — Чего зря деньги тратить, когда у ней задарма угоститься можно! Я и конфеты детям теперь не беру. Едва завоют: «Мамка, сладкого хочем», — отправляю их к Данке. Ступайте, мол, ребята, к соседке, у ней и трескайте шоколадки.

— Ваще денег не считает! — подхватила лавочница. — В долг дает по первой просьбе!

— Видать, средств много, раз не жаль, — отметила Татьяна. — Харитоновы за ее счет давно бухают.

— Вот идиотка!

— Ваще без ума!

— А уж страшная!

— Потому и мужика потеряла.

— Говорят, сын ее бросил, не захотел с матерью-транжирой жить.

— Да ты че?! Вот интересно! Откуда ж у ней бабки?

— Хрен ее знает! Наверняка ворует. По-честному таких денег не заработать, — подвела итог беседе продавщица.

Хлеба Данка в тот день не купила. Вернулась домой и сразу полезла под душ — ей захотелось отмыться от грязи. Едва она вышла из ванной, как в дверь позвонила Ларюхина и, как всегда, мило улыбаясь, проворковала:

— Даночка, чего поделываешь? Пусти сериальчик по хорошему телику поглядеть, на большом экране лучше, чем по спичечному коробку.

Гарибальди прищурилась:

— Наверное, и от бутерброда с колбаской не откажешься?

— Если угостишь, то с удовольствием, — согласилась сплетница.

— Деток дома оставила? — усмехнулась Дана. — Как же они без шоколадных конфеток спать пойдут?

Лицо Ларюхиной вытянулось.

— Ты о чем?

— Надоело вас кормить! — рявкнула Дана. — Больше не шляйтесь! Придется тебе самой колбасу покупать, на меня больше не рассчитывай, пришел конец лафе. И остальным передай: банк закрыт, а долги пора возвращать!

Узнав, что дойная корова перестала давать сливочки, местные жители обозлились и принялись мстить. Сначала в саду у Гарибальди оборвали цветы, потом некто вывалил ей под дверь тачку с навозом… Вот после этого случая в село приехала милиция и арестовала за хулиганство Петра, сына Ларюхиной.

— Я ничего не делал! — орал парень, когда его тащили в отделение.

— Надо Данке стекла камнями побить! Красного петуха пустить! Черепицу расколотить! — возмущались приятели Пети.

Но потом в село вернулась заплаканная Танька, побежала по соседям, и народ попритих. Идиотка Дана оказалась вовсе не дурой. По периметру ее участка и над входом в дом, как выяснилось, установлены видеокамеры, и Ларюхиной продемонстрировали «кино»: Петя выливает на ступени коровье дерьмо.

— А еще есть записи, как Дана деньги в долг давала, — всхлипывала Татьяна. — Ейный адвокат сказал: «Теперь никто не отвертится, вернете все до копеечки». О как! А еще она вчера оружием обзавелась, оформила по закону. Если кого во дворе без приглашения увидит — пристрелит, и будет вроде права. Нарушение границ частной собственности!

Петр получил два года условно, местное население притихло, к Данке и Жозе больше никто не лез. Более того, все стали невероятно вежливы с ними, но ни молодая, ни пожилая хозяйка уже не желали ни с кем дружить. Исключение было сделано только для Насти — учительницы местной школы и жены ее директора. Милая, интеллигентная, легко краснеющая даже от намека на грубое слово Анастасия частенько прибегала к Дане почаевничать.

Некоторое время назад Гарибальди заметила, что та плохо выглядит, похудела и осунулась. Не выдержала, спросила:

— Ты не заболела?

— Нет, все нормально, — вяло ответила Настенька.

— Худеть решила? — не отставала Данка. — Вот глупость — диетами себя мучить!

— Да не до диеты мне, — вымученно улыбнулась Настя.

— А юбки сваливаются! — воскликнула Гарибальди. — И от торта отказалась, а он домашний, мой фирменный.

— Меня от сладкого тошнит, — призналась подруга.

— Ой! Ты беременна! — подскочила Дана.

Настя молча опустила голову. И тут Гарибальди, не являющаяся образцом тактичности, решила пошутить и ляпнула:

— А кто папочка младенца? Он знает о твоем положении?

Дане вопрос казался «юморным», она ожидала, что Анастасия рассмеется и ответит: «Ну ты даешь! Ясное дело, дед Сергей! Я давно состою в связи с местным бомжом, обожаю пьяниц и придурков!»

Но Настя отреагировала иначе. Глаза ее мгновенно наполнились слезами, она прижала руку ко рту, потом сдавленно прошептала:

— А ты откуда знаешь? Уже в деревне болтают?

— О чем? — изумилась Дана.

— Ну… обо мне… и… вообще… — мямлила учительница.

Дана изумилась:

— Погоди, ты что имеешь в виду?

Настя разрыдалась и рассказала невероятную историю. Они с Леонидом, едва поженившись, стали мечтать о ребенке, но малыш никак не получался. Супруги испробовали народные средства, помогающие зачатию, затем обратилась в медцентр. Специалисты провели множество анализов и вынесли вердикт: здоровы оба. Вопрос: «Почему же тогда Настя не беременеет?» — повис в воздухе.

Два месяца назад Леонид уехал в Москву и задержался там на три дня. Настя решила съездить к супругу, благо это недалеко. Хорошо проведя время в столице, она села на последнюю электричку и отправилась домой в Евстигнеевку.

Когда она сошла в Манихине, уже стемнело. Рейсовый автобус вечером не ходит, и Настя побежала напрямик через лес. Тут-то на нее и напали, стукнули по голове. Учительница упала, потеряла сознание, а когда очнулась, поняла: у нее не только украли сумочку и пакеты с покупками, но еще и изнасиловали.

В полном шоке Настя добралась домой, проревела до утра и решила никому не сообщать о случившемся. В деревне люди памятливые, сто лет пройдет, а внуки местных кумушек будут повторять: «Это случилось в тот год, когда чужой мужик над учительницей надругался».

Поэтому, чтобы не стать притчей во языцех, Настя решила все скрыть.

— Дурочка! — вспылила Данка. — А милиция на что?

Настя безнадежно махнула рукой:

— Наш участковый под каблуком у жены, а его Наташка в магазине за прилавком стоит. Только я принесу заявление, сплетни птицами полетят.

— А Леня о том случае знает?

— Нет, — прошептала Настя. — Мужчины ведь ревнивы… Вдруг еще уйдет от меня? Со всех сторон тридцать восемь получается! Если обращусь в милицию — в школе проблемы начнутся, родители будут кляузы в район строчить, что-нибудь про развратную училку писать, Леня обозлится. Нет, я воды в рот набрала. А месяц назад поняла, что беременна…

— Здорово! — обрадовалась Дана. — Вы же так хотели малыша! Наверное, Леонид на седьмом небе.

— Он не в курсе, — шмыгнула носом Настя.

— Ты не сообщила о беременности мужу?

— Нет!

— Ничего не понимаю, — растерялась Гарибальди.

Настя посмотрела на нее исподлобья.

— Мы долго лечились, но результаты — ноль. А потом меня изнасиловали и… По срокам получается, что отец не Леня.

— Вау! — выпалила Данка. — Слушай, наплюй! Родится ребеночек, станете жить счастливо.

— Сначала я тоже так подумала, — пролепетала Настя, — но вскоре другие мысли в голову полезли. Мы с мужем похожи — оба светловолосые, голубоглазые, невысокие.

— И что? — перебила ее Гарибальди.

— Тут повсюду стройки… — продолжила Настя. — Кто меня мог изнасиловать? Местные жители? Маловероятно, здесь спокойно. К тому же наши парни в основном по водке специализируются, нажрутся — и спать. А вот гастарбайтеры… Если это был какой-нибудь выходец из Средней Азии, то на свет родится смуглый ребенок восточного типа, у них генетика сильная. Что Леня подумает?

— М-да… — крякнула Дана. — Подожди, ведь вполне вероятно, что отец украинец или белорус, их тут теперь тоже масса.

— Вот я все и сомневаюсь… — Настя заплакала. — Я теперь понимаю — проблема была в Лене. Представляешь его реакцию? Если жена от другого забеременела, а от него не могла, значит, он с дефектом. И еще: вдруг это мой единственный шанс стать матерью?

— Ну и дела… — протянула Данка.

А Настя вытерла глаза рукавом платья, открыла сумочку, вытащила из ее недр листок и молча протянула Дане.

— Что это такое? — изумилась та и развернула бумажку.

«Знаю все. Молчание стоит пять тысяч долларов. Если через неделю не получим деньги, о вашей тайне узнают все».

— Ужас, да? — прошептала Настя. — Кто-то в курсе!

— Ни в коем случае не плати! — взвилась Дана. — Иначе никогда не избавишься от шантажиста!

— Нет, лучше отдам то, что он требует, — не согласилась учительница.

— Пойми, гад не успокоится, пока не вытащит из тебя все до копейки, — справедливо заметила Гарибальди. — Сделай аборт и, если сукин сын сообщит Леониду правду, спокойно возражай: «Вокруг полно сумасшедших, я не беременна».

— Лишиться долгожданного малыша?! — с ужасом спросила учительница.

— Тогда расскажи обо всем мужу. Ты же не изменяла ему, стала жертвой насилия.

— Потерять Леню? — заплакала Настя. — Он ведь меня бросит!

— Так что делать? — воскликнула Гарибальди.

— Одолжи мне денег, — попросила Настя. — Я верну. Накоплю и отдам.

— Ну уж нет! — топнула ногой Данка. — Ради твоего же блага не дам! Объяснись с Леней!

— Спасибо за совет, — кивнула та, — непременно обдумаю его.

После ухода подруги Дана так и не сумела уснуть. С одной стороны, она была уверена, что поступила совершенно правильно: если протянешь шантажисту палец, он не только руку, но и полтуловища отхапает. С другой — Настя уходила крайне удрученной. С третьей — пять тысяч долларов большая сумма, а у Гарибальди средства вложены в бизнес. С четвертой — Анастасии следовало помочь. С пятой…

Впрочем, вполне хватило и уже перечисленных причин, чтобы всю ночь провертеться под одеялом. Слегка вздремуть Дане удалось лишь под утро, но забытье оказалось недолгим. Над Евстигнеевкой полетели вопли, истеричный женский плач, визг.

Уж на что Дана не желала связываться с соседями, но даже она выскочила на улицу и спросила у местных баб, толпившихся на дороге:

— Что случилось?

— Настя повесилась! — заголосили тетки. — Училка наша, директорская жена! В сарае удавилась, оставила записку: «Прости, милый, никому не верь, я любила одного тебя». Ой, говорят, она мужика завела! А Леонид Палыч их застукал!

Дане стало дурно. Держась за забор, она вернулась домой и упала на кровать. Ну что мешало ей вчера пообещать подруге денег.

Анастасия бы успокоилась. А Гарибальди без промедления следовало кидаться к Леониду и объяснить ситуацию, в которую попала его супруга. Леня интеллигентный, мягкий человек, он бы все правильно понял! А так получается, что Дана толкнула подругу в петлю…

— Ты не виновата! — быстро сказала я. — И вовсе не обязана брать на себя ответственность за чужую судьбу.

— Настя просила помощи, а я не смогла дать ей нужный совет!

— Она хотела не совета, а денег. Кстати, совсем не маленьких. У тебя их могло и не быть, — решила я утешить Дану.

— Надо было отправиться в банк и взять ссуду, — мрачно возразила она, — а я прочитала ей лекцию и спокойно отпустила домой.

— Ты не виновата!

Дана отвернулась к окну.

— Ты абсолютно не виновата! — с жаром повторила я. — Кто-то узнал об изнасиловании. Может, подглядывал из кустов… Хотя вполне вероятно, что в шантаже замешан сам насильник. Сначала надругался над учительницей, а потом, сообразив, что она боится поднять шум, решил еще и руки нагреть. Вот гад! Думаю, он из местных. Гастарбайтеры на такое не пойдут, они пугливы. Даже если кто-то из них изнасиловал женщину, просто убежал бы, и все. Шантажировать не стал бы, побоялся. Да и текст записки явно написан человеком, для которого русский язык родной. Нет, здесь точно поработал кто-то свой…

— И мне очень хочется его найти, — перебила меня Дана, — может, поможешь?