Хобби гадкого утенка

Дарья Донцова, 2001

Фатальная невезуха в семье Даши Васильевой началась после уикенда, который они все провели на конезаводе своих знакомых Верещагиных. Там была еще одна респектабельная пара – Лена и Миша Каюровы, владельцы двух лошадей. Правда, полгода назад, когда Даша познакомилась с Каюровыми, они были просто нищие. А Лена, сбросившая тогда из окна на Дашину машину тряпичную куклу, была абсолютно невменяемой. Сейчас она казалась совершенно здоровой… Потом Дарья подслушала ссору Каюровых, а позднее Лену нашли мертвой в деннике ее коня Лорда. Верещагина не верит, что Лорд мог убить свою хозяйку, и просит Дашу найти убийцу. Любительница частного сыска, конечно же, взялась за дело. И тут началось такое! Все в ее семье летит в тартарары…

Глава 5

Утро принесло головную боль. Когда я, охая и хватаясь за виски, вползла в столовую, слабенькое октябрьское солнце лениво освещало комнату. Налив себе крепкого чая, я поинтересовалась у Ирки:

— Где все?

— Аркадий Константинович уехал на работу.

— Он же собирался провести выходные дома!

Ирка пожала плечами.

— Ничего не знаю, позвонил какой-то мужик, а Аркадий Константинович схватил машину — и привет!

— А Зайка?

— Ольга уехала в студию!

— Она же хотела два дня отдыхать.

Ирка хмыкнула:

— На ее телевидении вечно дурдом. Еще в восемь утра улетела, ворота чуть не сшибла, хорошо, машину не помяла…

Домработница продолжала недовольно бубнить. Я опустошила чашку и налила следующую. Наша прислуга, если не считать няню, состоит из трех человек. В саду и гараже хозяйничает Иван, он же следит за отоплением, электричеством, водопроводом и выполняет мелкие ремонтные работы типа устранения засоров канализации… Впрочем, он способен починить телевизор или утюг… В дом Ваня ходит редко, предпочитая проводить время в сторожке. На кухне хозяйничает Катерина. Женщина шумная, языкастая и ехидная. Я ее побаиваюсь. «Пищеблок» повариха считает своей вотчиной и крайне нервно реагирует, если Зайке приходит в голову идея испечь кекс. Впрочем, готовит Катерина восхитительно, а ее любовь к чистоте перешла в манию. Ей-богу, она бы с удовольствием выдавала всем, пересекающим порог кухни, белые халаты и бахилы. Единственная женщина, которой позволяется открывать крышки кастрюль и бесцеременно обнюхивать готовящиеся кушанья, — это моя подруга Оксана, хирург по профессии, завоевавшая любовь кухарки после того, как удалила той щитовидную железу. И только от Оксаны Катерина терпит замечания типа: «Соли мало».

Если подобный совет попробую дать я, меня просто вытолкают взашей с громким заявлением: «Коли по-вашему сготовлю, отрава получится».

Стиркой, уборкой, глажкой, сменой постельного белья, равно как и покупкой продуктов, занимается Ирка. И вот ведь парадокс. Капризный Аркадий, стабильно отказывающийся от всех кушаний и требующий, чтобы ему с курицы всегда снимали кожу, а из какао удаляли пенку, ходит у Катерины в любимчиках. Для него готовятся несъедобные, на мой взгляд, блюда: манный пудинг и протертый суп из зеленого горошка. Причем, если еда остается нетронутой, у Катерины на лице возникает тревога, и она потихоньку тащит угощение в кабинет или спальню к любимому хозяину и воркует:

— Аркадий Константинович, миленький, хоть ложечку проглотите! Вот крем из чернослива, только для вас старалась.

Никто из нас более не удостаивается такой заботы, и я могу целую неделю выпрашивать эклеры, получая в ответ категоричный ответ:

— Вам лучше их не есть, печень взбесится.

К слову сказать, с печенью у меня полный порядок, просто Кешка не любит пирожные.

Ирка тоже расцветает улыбкой при виде Кеши и буквально вылизывает его кабинет. Она ухитряется, протирая письменный стол, класть все документы, бумаги и бумажонки нашего адвоката в таком же порядке, вернее, беспорядке, в котором они находились до того, как домработница вкатила в помещение пылесос.

В моей комнате она не церемонится и, недолго сомневаясь, укладывает все ровными стопками, и я, скрипя зубами, отыскиваю нужные вещи часами. Между прочим, Ольгу никто из прислуги не величает по отчеству, а на меня они посматривают снисходительно, считая абсолютно бесполезной личностью.

Если выстроить иерархическую лестницу, то на самом верху, безусловно, окажутся Аркадий и Машка, затем пойдут наши собаки, кошки, хомячки, попугай и жаба. Прислуга обожает животных. Затем — место Ольги, и только потом с сильным отрывом иду я. Лишь один человек в доме, няня близнецов Серафима Ивановна, считает меня за хозяйку и прислушивается к моим указаниям. Все остальные искренне считают, что мое место в гостиной, в углу, в кресле, с книгой в руках, желательно с плотно закрытым ртом.

— Машенька завтракала?

— Маша ушла к Сыромятниковым, — пояснила Ирка, — у них кот заболел, Клаус.

— Значит, дома никого?

— Нет, — буркнула она, унося грязную посуду.

Вот и отлично, сейчас налью ванну, лягу в воду и… Во дворе раздался шум мотора, потом короткий звонок, затем Ирка, просунув голову в комнату, оповестила:

— Гостья приехала, впускать?

— Ты же, наверное, уже сказала, что хозяйка дома? — безнадежно спросила я, чувствуя, как перспектива принять водные процедуры быстро тает.

— Ага, — подтвердила Ира.

Дверь распахнулась, и вошла Галка Верещагина. Сегодня на ней был строгий серый костюм и нежно-розовая блузка, совсем не сочетавшаяся с ярко-рыжими волосами.

— Привет! — улыбнулась бывшая соседка и, окинув взглядом мой халат, спросила: — Надеюсь, не разбудила?

— Нет, нет, просто я шляюсь по дому чучелом. Впрочем, Ира, дайте кофе, Галя, ты выпей пока, а я оденусь.

— Мне плевать, как ты одета, — фыркнула Галка, — в былые времена ты не слишком нас стеснялась.

Это правда, мы забегали друг к другу запросто, без церемоний, частенько в неглиже. Но прошло слишком много времени со дня нашей последней встречи, я уехала с детьми из Медведкова восемь лет назад, еще будучи бедной преподавательницей. Просто Аркашка женился на Зайке, а у той было собственное жилье. Мы и объединились, выменяв себе более просторную квартиру…

Поэтому сейчас, оставив Галку одну, я сгоняла наверх и быстренько натянула бриджи и пуловер.

— Как дела? — вежливо поинтересовалась я, вбегая в гостиную.

— Словно сажа бела, — хмыкнула Галя, — дом и двор полны милиции.

— Что говорят?

Галка одним махом опустошила чашку.

— Глупости в основном. Произошел несчастный случай. Якобы Лена за ужином водки под блины выпила и в конюшню отправилась, а Лорд нюхнул алкогольное амбре, обозлился, сшиб бабу, а потом копытом по голове…

— Ужасно, — прошептала я, — бедная Лена, жуткая смерть, да и Лорд выглядел таким милым, что теперь с ним будет?

Галя побагровела и сломала пальцами зубочистку.

— Вчера, после того как вы уехали, мы спать пошли, Михаил вроде нормальный был. А утром встаем, его нет, идем на конюшню, и Лорд исчез. Конюх говорит, часа в два Каюров вошел и забрал коня, покататься решил, от бессонницы… Васька и вывел жеребца… А в пять Михаил возвращается, один, пешком.

Василий удивился:

«Где Лорд?»

Каюров спокойно ответил:

«Пристрелил».

Василий обомлел:

«Как?»

«Просто, — объяснил мужик, — сунул пистолет в ухо и привет».

«А тело где?» — заикался конюх.

«По мобильному «Скорую ветеринарную» вызвал, — отрезал Михаил, — увезли Лорда!»

«Господи, — вздыхал Вася, — да зачем? Такой конь! Красавец, умница…»

«Он убил мою жену, — рявкнул Михаил, — я его и казнил, незачем убийце жить!»

Растерянный Васька не нашелся что ответить, а Каюров влез в свой «Мерседес» и был таков…

— Вот беда, — пролепетала я.

— Это еще не катастрофа, — вздохнула Галя, — несчастья впереди. Ровно в девять утра позвонил Шабалкин, знаешь такого?

— Депутат?

— Точно, он у нас трех жеребцов держит. Спросил, правда ли, что на конюшне вверенный нам жеребец убил женщину, и велел готовить своих коней к отправке. Через полчаса точно с таким же разговором заявились Колосов, певец, и Ангелина Конт, журналистка с телевидения. Одним словом, сейчас у нас осталось вместо двадцати пяти только семь лошадей, это из тех, что на постое были, да и то, думаю, завтра-послезавтра заберут и последних.

— Почему?

— Потому, — довольно сердито отозвалась Галка, — наши клиенты люди богатые, чиновные, с фанаберией. Знаешь, отчего у Лешки дела так хорошо пошли?

— Ну?

— В моду случайно вошел. Понимаешь, такое в бизнесе случается. То тусовка в один ресторан ходит, то волосы у одного мастера стрижет. Ну принято в тусовке так! Вот и мы с Лешкой в моду вошли, знаешь, какие люди у нас в клиентах? Только бизнес — штука капризная, порой совсем непредсказуемая… Помнишь, стилист такой был, Леонов?

Я кивнула:

— Конечно, он жуткие деньги за прическу брал, да у него стрижка лысого мужика двести баксов стоила! Мы туда не ходили, у меня мастер есть — Наташа, лет пятнадцать к ней бегаю!

— Ну, во-первых, у тебя стричь особо и нечего, — хмыкнула Галка, разглядывая мою голову, — а во-вторых, ты не тусовщица, вот и не делаешь проблему из ерунды! А наши клиенты могут себе позволить ходить к любимому мастеру, только в модный салон, даже если там выкрасят волосы в зеленый цвет и выщиплют брови. А знаешь, почему Леонов разорился и исчез из Москвы?

— Нет, честно говоря, не интересовалась.

— Одна из его мастериц, пардон, стилисток, закрутила роман с постоянным клиентом. Естественно, тайком. А жена узнала да и подала на развод, а на суде так отполоскала Леонова и девчонку, что желтая пресса месяц рыдала от восторга. Потом бывшая супруга заявилась на работу к счастливой сопернице, перебила там зеркала и переломала расчески. Ну и клиенты разбежались!

Она замолчала, затем добавила:

— Мы тоже запросто разориться можем, если весть понесется, что лошади людей убивают. Другое дело…

— Что?

Галка вздохнула.

— Ты про лошадей какую-нибудь информацию знаешь?

— Ну, помощники человека, сельскохозяйственное животное, еще в скачках участвуют, иногда в охоте…

Верещагина хмыкнула.

— Лошадь — великолепный друг, умный товарищ, чуткий, настороженный. У каждой — свой характер. Не скрою, встречаются среди них вредные, злые, мстительные… Но в основной массе скакуны доброжелательны и тянутся к человеку. Ни за что не поверю, что Лорд ударил копытом Лену.

— Почему? — тихо спросила я.

— Это не в его характере, — отрезала Галка.

Я рассмеялась.

— Не неси глупости, разве у лошадей бывает характер!

Верещагина нахмурилась и ткнула пальцем в Снапа, мирно дремавшего в кресле:

— Вот твой ротвейлер, злобный пес, отчего не в наморднике?

Я возмутилась.

— Снапун? Да кто тебе сказал, что он злобный? Милый, веселый, игривый мальчик, обожающий все человечество, да он первый друг всех кошек и боится попугая!

— Но ротвейлеры — злые, охранные собаки…

— Не все же! И потом, у каждого пса свой характер. Снапун, например…

— Вот-вот, — перебила меня Галя, — и у Лорда тоже был свой характер, тихий, интеллигентный, деликатный жеребец, к тому же обожавший хозяйку, он очень тосковал, если та долго не приезжала. Ну никак не мог он разбить ей лицо копытом. Кстати, Лорд, стоило выпустить его во двор, всегда очень осторожно перебирал ногами, у нас кошки, и он просто боялся раздавить кого-нибудь. Лошади осознают свою силу, это не тупые орудия для перемещения людей и тяжестей, они личности! Впрочем, таким качеством обладал не только Лорд. Вот Каролина, например, на которой ты вчера каталась! Думаешь, она не поняла, что несет не слишком умелого всадника? А как осторожно шагала, чтобы ты не сверзилась!

Внезапно мне вспомнился Хучик, вертящийся под ногами Каролины, и та осторожность, с которой кобыла двигалась в деннике. Она определенно опасалась ушибить неловкого мопса…

— Когда я вошла в стойло и увидела лежащую Лену, — медленно сказала я, — Лорд плакал, по его морде катились слезы! И он не захотел съесть сахар!

— Вот видишь, — обрадовалась Галка, — он переживал смерть любимой хозяйки!

— Некоторые убийцы, — пробормотала я, — уничтожат жертву, а потом рыдают, чтобы отвести от себя подозрения!

Галя всплеснула руками.

— Так то люди! Лошади не способны на лицемерие!

Повисло молчание, прерываемое только легким похрапыванием Снапа да жужжанием пылесоса где-то на втором этаже. Кажется, Шопенгауэр говорил: «Чем больше узнаю людей, тем сильней люблю собак».

— Дашка, — тихо сказала Галка, — помоги, только на тебя вся надежда!

— Сколько? — спросила я, вставая.

Галя молчала.

— Давай, не стесняйся, — ободряла я бывшую соседку, — и расписок не надо, в прежние времена без формальностей обходились, говори скорей? Двадцать тысяч? Сорок?

Галка вздохнула.

— Денег у самих хватает пока, не знаю, правда, что дальше будет. Только Леше никак нельзя без любимого дела остаться, без коняшек своих драгоценных… Боюсь, запьет опять, помоги, Дашута!

— Чем? — изумилась я.

— Ты Войцеховского знаешь?

— Степана? Конечно.

— Он говорил, что, когда погибла Лариска, именно ты нашла ее убийцу.

Я разинула рот от удивления. Это правда, Несчастная Ларка, убитая в собственном доме, была одной из моих лучших подруг, и я поклялась найти негодяя, лишившего ее жизни^[1]. Но откуда Галка знает Степу, мужа бедной Лары?

— Степан же ветеринар, — спокойно пояснила Галя, — причем один из лучших, врач божьей милостью, без УЗИ насквозь болячку видит. Мы его на сложные случаи зовем. Как-то раз разговорились, ну Войцеховский и рассказал про Лариску и про то, что ты нашла убийцу. Я еще подивилась, до чего тесен мир, плюнь, попадешь в знакомого. Помоги, Дашуня!

— Как?

— Лену убили! Лорд тут ни при чем. Подложили труп под его ноги и вымазали копыто кровью!

— Но кто это сделал?

— Это вопрос, — пробормотала Галя, — найди настоящего убийцу!

— Господи, обратись в милицию.

— А то я ментов не знаю, — взвилась Верещагина, — год канителиться будут и ничего не обнаружат! Станут ездить без конца! Поди плохо следствие на свежем воздухе вести, у нас и баня, и рыбалка, и охота… Всех клиентов распугают! Нет, лучше самим подсуетиться.

— Найди частного детектива.

— Вот я и хочу это сделать.

— Давай, — одобрила я, — правильная мысль, сейчас в Москве полно агентств.

— Я уже выбрала, — отрезала Галя.

— Кого?

— Тебя!

— Я не умею заниматься такой работой, — отбрыкивалась я, — вдруг ничего не получится…

— На нет и суда нет!

— А вдруг я приду к выводу, что Лорд и впрямь виноват!

— Это невозможно, — парировала Галка, — имей в виду, я хорошо заплачу. И потом, у нас с Лешкой есть теперь знакомые в газетах, как только установишь истину, мигом статью накропают, вроде такой: люди, лошади Верещагиных не убийцы!

— Мне не нужны деньги!

— Отдам тебе Каролину!

Я замолчала, вспомнив большие карие глаза кобылы, мягкие ноздри и теплое дыхание, долетевшее до щеки, когда лошадь положила мне голову на плечо.

— Честно сказать, Каролина мне очень понравилась.

— Она твоя, — серьезно продолжала Галя.

— Но…

— Значит, Степану ты помогла, а нам не хочешь?

— А вдруг не получится?

— Получится, — стукнула Галка кулаком по столу, — определенно получится. Миша ее убил, только не знаю, за что.

— Откуда у тебя такая уверенность?

Галя снова закурила.

— Посуди сама. Во дворе никого чужих не наблюдалось. Твои домашние, Ольга, Аркадий, Маруся, могли убить?

— Ты что, белены объелась? — возмутилась я.

— Значит, остаются Лешка и Михаил. Но мой муж абсолютно точно не виноват, тогда кто?

— Может, ты или я…

— Не пори чушь, — обозлилась Галя, — Михаил, больше некому, думаю, из-за денег!

Я молчала, вспоминая ссору супругов в лесу, потом спросила:

— А что ты знаешь о Каюровых?

Верещагина скорчила гримасу омерзения:

— Практически ничего.

Примечания

1

См. Дарья Донцова. «Дама с коготками», ЭКСМО, 1999 год.