Голос

Дарья Доцук, 2017

В тот день у Саши не было никаких предчувствий. Обычное утро. А потом прогремел взрыв. Больше она не может спускаться в метро и находиться в толпе. Страх набрасывается внезапно, душит, заставляет сердце биться на пределе. Приступ длится минуту, полчаса, час. Лекарства подавляют некоторые симптомы. А вот со страхом придется бороться самой. Или стоит все-таки рассказать кому-то о своих чувствах? Поездка в Калининград к бабушке – шанс вернуться к нормальной жизни, ведь там никто не знает о том, что случилось, и можно не бояться косых взглядов и неудобного молчания. Как освободиться от страха? Где найти точку опоры и силы жить дальше?..

4

В Кёниг мы прилетели около шести утра, и злой невыспавшийся отец накинулся на охранника за то, что прокат автомобилей до сих пор не работает. Мол, в самом паршивом аэропорту можно получить машину в любое время суток, а у отца к тому же заказано.

Охранник повторял, что он к прокату никакого отношения не имеет, но отец уже вошел в раж.

— Это только у нас такое возможно! Нигде в мире!..

Мама осторожно взяла его за локоть:

— Юра, они только с девяти. Если неохота ждать, давай такси возьмем.

Он отмахнулся и снова заорал на охранника:

— А мне никто не сказал, что с девяти! У меня заказано, понимаете вы или нет? Вызовите их сюда сейчас же!

Мама виновато улыбнулась охраннику и отправилась добывать кофе. Никакой общепит в зале прилета тоже не работал, и маме пришлось возиться с полуисправным кофейным аппаратом.

Мне кофе не полагался, он возбуждает нервную систему. Так что я заняла одно из жестких металлических кресел и стала рассматривать парковку. Солнце уже выбралось из-за горизонта, и в машины проникал теплый розоватый свет. Дождя вопреки ожиданиям не было.

Ну все, можно выдохнуть: я на земле. Я отпила из бутылки, в которой плавали четвертинки лимона. Скулы свело. Воду с лимоном мне пожертвовали стюардессы, чтобы я как-то сладила с тошнотой и не действовала на нервы остальным пассажирам. А раньше я любила летать, облака меня завораживали.

Наконец можно освободить запястья от тугих акупунктурных браслетов. Они вроде как помогают от укачивания. Мы с мамой купили их в аптеке перед полетом. Но началась турбулентность, в хвосте зарыдал младенец — так, словно знал наверняка: сейчас разобьемся, — и меня захлестнуло.

Надо было садиться у окна, а не в проходе. Тогда толстый любопытный мальчишка не смог бы на меня таращиться. Хотя какая разница? Вот взрослые не таращились, но от этого не легче.

Все, хватит думать об этом. Никого из них я больше не увижу.

Раньше я много где мечтала побывать, особенно в Скандинавии — мне всегда нравились их легенды. А тут практически Скандинавия — Швеция на другом берегу Балтийского моря.

Мама принесла отцу кофе в надежде отвлечь его от охранника.

Отец принюхался и скорчил гримасу:

— Дрянь какая.

День не ладился. Кофе оказался не просто дрянью, а дрянью горячей. Отец выругался так яростно, что чей-то ребенок заплакал.

Хоть бы уже кто-нибудь появился за стойкой проката.

Чтобы не утруждать бабушку, родители остановились в гостинице в Рыбной деревне. Это вроде и близко, на том берегу реки, но бабушка обиделась. Она-то и рада утруждаться и целый день печь пироги, у нее все вкусные — с капустой, с сыром, с вишней, но особенно — с ревенем^[4]. Пироги с ревенем я только у бабушки ем, в Москве ни разу не встречала.

Мама правильно поступила: отца не каждый выдержит. Он так разговаривает — сразу чувствуешь себя последним ничтожеством. К счастью, он не любит ходить в гости, не нравится ему, что в гостях нужно следовать чужим правилам. А в гостинице заплатил — и живи как хочешь.

Отец затащил мой чемодан в комнату, которая раньше принадлежала маме. В шкафу до сих пор висит мамина школьная одежда, бабушка ее не раздает — вдруг мне что-нибудь понравится. В письменном столе хранятся тетрадки. Обычные, по русскому и математике, и забавные, со стихами Коле Б., которые смешно и страшно неловко читать — но не оторваться!

В день приезда отец в основном сердито молчал. Или сосредоточенно ел. Наверное, мечтал поскорее вернуться в офис.

А бабушка в присутствии отца постоянно суетилась: то кофе предложит, то добавку, то еще что-нибудь. Думаю, она его побаивалась, он ведь никогда не улыбается. А еще у него некрасивые кустистые брови, из-за этого взгляд всегда недобрый. Надеть на него черную мантию, и получится образцовый колдун.

Мама иногда намекает, что неплохо бы ему выщипать эти страшные брови, а то ходит, как злой филин, но он отмахивается: «У меня времени нет брови щипать» или «Красота — это ваши женские штучки, а меня не трогайте». Отец никогда не делает ничего для красоты или ради развлечения. Все должно приносить пользу. Вот если бы редкие брови боролись с остеохондрозом или влияли на курс валют…

Эти ужасные брови — густые, широкие, неправильные — вот и все, что роднит меня с отцом. Так что мне нравится их выщипывать.

Пока отец развлекался тем, что мелко ремонтировал бабушкину квартиру — чинил что-то в ванной, вкручивал энергосберегающие лампочки, — мама с бабушкой вполголоса разговаривали на кухне. Я разбирала вещи, иногда заходила попить или спросить что-нибудь и видела, как у мамы в глазах блестят слезы. А бабушка смотрела на нее точно так же, как мама смотрела на меня, как бы говоря: «Все будет хорошо, не нужно бояться».

Они говорили о взрыве. В то утро их обеих посетило дурное предчувствие. Бабушке накануне приснилась покойная прабабушка Маня, велела сходить в церковь и поставить свечку. А маме, у которой утром подгорела овсянка и выскользнул из рук стакан, тоже подумалось, что это не к добру. Маня и прежде, бывало, приходила к бабушке во сне, а у мамы и раньше случались неудачные дни, но потом, после теракта, все стало казаться предзнаменованием, которого они вовремя не разглядели.

В новостях показывали женщину в рыжей меховой шапке. 21 ноября она стояла совсем рядом с террористкой-смертницей, ее бы обязательно убило, но в другой части вагона освободилось место, и она заторопилась туда. Ее не задело взрывом, только напугало и оглушило. Она плакала и повторяла в камеру, что это Бог ее уберег.

Про меня бабушка говорила то же самое: «Бог уберег». Уберег ли?

Я вспомнила, как вышибло стекла между вагонами. Крупные стеклянные градины ринулись прямо в нас.

У меня подкосились ноги, и я упала кому-то на колени, успев спрятать глаза в сгибе локтя. Ухо и скулу оцарапало. Я этого не почувствовала — порезы защипало уже потом, когда женщина-медик в синем комбинезоне сосредоточенно обрабатывала мне лицо. Всю левую сторону лица облепило черной пылью и клочьями пепла. Опаленные волоски съежились и топорщились мелкими узелками.

Того, что у меня окровавлена нога, я тоже не замечала, пока не оказалась наверху, на площади перед метро. Джинсы и колготки разорвало на бедре, чуть выше колена. Небольшое багровое, почти черное пятно расползалось вширь. Боли не было.

«Надо в школу» — вспомнила я и, обретя цель, стала пробираться через наводненную людьми площадь под вой сирен.

Люди пытались дозвониться родным. Спохватившись, я тоже нашарила в сумке мобильный. Набрала маму, но звонок не проходил — сеть легла.

В небе зашумело, мы вскинули головы — вертолет МЧС садился прямо на Садовое кольцо.

Примечания

4

Ревень — травянистое огородное растение, употребляется для киселей, компотов, мармеладов, варений и особенно применяется в национальной кухне стран Балтики. Сладкие блюда из ревеня входят в национальные кухни немцев, датчан, шведов, эстонцев, латышей («Кулинарный словарь» В. В. Похлебкина).