Бедная миллионерша

Дарья Калинина, 2021

Для Тани замужество стало настоящим кошмаром. Десять лет муж, который был старше ее почти в два раза, только издевался над девушкой, унижая ее и физически, и морально, – пока Таня не нашла номер телефона «Исполнителя желаний». Ей пообещали, что супруг исчезнет навсегда. Так и случилось. Однако теперь призрак мертвого благоверного мучает Татьяну по ночам…

Глава 3

Ну, что сказать, этой ночью Таня спала плохо. Опозорилась она знатно, по полной программе.

Когда хозяева дома и их гости отправились к снежной крепости, там уже никого не было. Таню это ничуть не удивило, она к данному факту отнеслась с пониманием, призраки, они ведь больших людных обществ чураются, им общение тет-а-тет больше по душе. А вот ее хозяева и их гости суетились возле крепости долго.

И все же вынуждены были признать:

— А следов-то никаких не видать. Оно понятно, детишки тут так натоптали, что прямо каток, а не двор. Но все же…

Отсутствию следов Таня тоже не удивилась. Какие там от призрака могут быть следы!

Конечно, своим хозяевам она не призналась, что ей привиделся покойный муж, поэтому они думали, что к ним во двор забрался чужак, который и напугал Таню.

Хозяйственная баба Галя, думая о своем, побежала проверить птичник и хлев.

Но всюду был полный порядок, птица и скотина спали в полном составе. Козы недовольно уставились на заглянувшую к ним в неурочный час хозяйку. А куры даже не проснулись.

— Наверное, кто-то из своих был, — решила баба Галя. — Иначе Трезорка бы шум поднял. Он у нас чуткий, а тут ни звука от него не услышали.

Трезоркой звали огромного мохнатого монстра, который сейчас серой тенью носился по двору, радовался выпавшему на его долю нечаянному развлечению. Совсем уж собирался поскучать до утра, как вдруг такое веселье! Надо отметить, что зверюга носилась по двору без всякой привязи. А усеянные белыми клыками челюсти у него были таких размеров, что вполне могли перекусить с лету человеческую руку, а то и ногу.

— Как же он на меня-то не бросился? — запоздало удивилась Таня отсутствию рядом пса в тот момент, когда она шла к крепости.

— Ни-ни, Танюша, ты об этом не думай. Своих Трезорка никогда не тронет. А ты для него теперь уже своя. Раз мы тебя приняли, значит, своя, и тебя надо оберегать, как и прочее хозяйство. Трезорка, иди сюда! Ишь, морда-то вся в масле.

Трезор в ответ умильно облизнулся. Он даже не скрывал, что совсем недавно вкусно перекусил.

— Не иначе как тебя уже угостили чем-то вкусненьким. Признавайтесь, кто собаку балует?

Никто из гостей не признался. А сам Трезорка в ответ вилял пушистым хвостом и всем своим видом давал понять, что он бы и еще был не против чего-нибудь откушать. Холодца там, например, или даже пирогов.

Но его надеждам не суждено было оправдаться. Люди ушли в дом, оставив Трезора вновь скучать в одиночестве.

После поднятой Таней суматохи все вернулись в дом, посидели еще немного за столом, обсуждая случившееся и посмеиваясь над Таней.

— Вора спугнула, да сама больше его испугалась!

Ближе к ночи гости разошлись. Тане для ночлега выделили большую комнату, в которой она была полновластной хозяйкой. Никто к ней не заходил, никто не мешал, никто не тревожил.

Тем не менее Таня провела очень скверную ночь. Во сне ей то и дело являлся муж, который больше не грозил ей карами небесными и земными, а почему-то сидел на листе лотоса посредине большого водоема в оранжерее и дожидался, когда зацветет очередной цветок. На Таню он даже не смотрел, был сосредоточен на бутоне, который, в конце концов, раскрылся, но оказался полон кусками подпорченного мяса, издававшими такое зловоние, что Таня даже во сне его учуяла.

— Какой-то бред! — вздохнула Таня, открыв глаза.

За окном занимался серенький зимний рассвет.

Таня выглянула в окно и с облегчением увидела, что в снежной крепости уже играют детишки. Она не хотела признаться в этом даже самой себе, но всю ночь ей не давало покоя лицо мужа, которое привиделось ей в окне крепости. Что он ей говорил? Что гореть его жене в аду?

— Но за что? — зябко поежилась она, обращаясь к самой себе. — Я же ничего не сделала! Совсем ничего!

Тут Таня, конечно, лукавила. Кое-что она все же сделала. Например, это она набрала указанный в объявлении об устранении всех проблем телефонный номер и произнесла свою просьбу.

Что же она тогда сказала? Как сформулировала свою беду?

— Я всего лишь попросила, чтобы мой муж прекратил бы меня мучить. Сказала, что хочу, чтобы мой муж исчез. Но я не просила, чтобы он умирал! Я даже не верю, что это вообще сработало. Это совпадение, ничего больше!

И было кое-что еще, что тяготило совесть молодой женщины.

Таня хорошо помнила тот день, когда муж неожиданно вернулся с работы раньше положенного срока. Были еще обеденные часы, солнце высоко стояло в небе, а машина с водителем уже проехала по выложенному плиткой парадному двору их дома.

Таня увидела в окно, как из машины буквально выполз ее муж, упал на колени перед фонтаном и попытался зачерпнуть воды из него.

В первый момент она решила, что муж пьян и только удивилась тому, какое неподходящее время он выбрал, чтобы наклюкаться в хлам. Но потом она увидела бледное и перекошенное от боли лицо и поняла, случилось что-то серьезное.

— Сердце прихватило! Пришлось с работы уехать!

— Тебе надо к врачу!

— Не надо! — гордо отказался муж. — Отлежусь, и все пройдет!

Таня открыла рот, чтобы возразить. Потом вспомнила, к чему обычно приводят ее уговоры, к полностью противоположным результатам, и рот закрыла.

А потом еще какое-то время подумала и сказала тоном, уже не терпящим возражений:

— Дорогой, как хочешь, а я иду и вызываю тебе «неотложку»!

Таня прекрасно знала, как раздражает ее мужа такой тон.

Вот и сейчас, несмотря на слабость, он дернулся всем телом.

— Нет!

— Я сказала!

Это тоже возымело желаемый результат, муж немедленно взбеленился и завопил уже в голос:

— Я тебе вызову! Ишь, тон какой взяла! Иди к себе, дура! Шагом марш!

Таня ушла, еле сдерживая рвущуюся из груди радость. Теперь никакого врача точно не будет.

За этот день она предпринимала еще несколько попыток вызвать врачей, чем окончательно, как ей казалось, закрепила результат. Про медицинскую помощь ее муж теперь и слышать не хотел.

Ночью он ходил по своей спальне взад и вперед, из чего Таня сделала вывод, что помирать он передумал, и несколько приуныла.

А утром мужу стало лучше, он поехал в банк, но вернулся снова пораньше и снова сказал, что ему плохо с сердцем.

На другой день врач к нему все же приехал, это был его старый школьный приятель, возглавляющий теперь одну из клиник города.

— У вашего супруга серьезные проблемы с митральным клапаном. Боюсь, что операции не избежать.

— А каковы шансы на успех?

— Шансы хорошие, — разочаровал Таню врач. — Операции эти делают уже не один год, методика отработана, материалы закупим все импортные, врачи наши — золотые руки. Все будет отлично.

Для кого? Кому будет отлично?

Этот вопрос так и рвался у Тани с губ, но она сумела сдержаться.

Вместо этого она пошла к себе и набрала заветный номер.

— Я просила вас сделать так, чтобы мой муж исчез.

— И что? Сработало?

— Муж ложится в больницу. Ему предстоит операция. Серьезная. На сердце.

— Значит, ваше желание исполнилось? Он больше не сможет вас мучить? Наш договор в силе, вам предстоит оплатить исполнившееся желание.

— Не все так быстро! — осадила Таня торопыгу. — Муж после больницы вернется в добром здравии. И примется изводить меня с еще большим пылом.

— Я все понял, — произнес голос, — все будет сделано! Ваш муж не вернется. Как вы и хотели, он исчезнет!

И в трубке запикали короткие гудки.

А после этого муж лег в больницу, и та самая тщательно спланированная и многократно отработанная операция в его случае дала сбой.

Муж умер прямо в своей палате, когда весь персонал уже был уверен, все прошло отлично, больной идет на поправку, скоро его выпишут.

Таня и сама так думала, она регулярно навещала мужа в больнице, ей казалось, что их договор с таинственным исполнителем чужих заветных желаний не более чем шутка.

А потом муж умер. И с тех пор Таню не оставляло навязчивое ощущение, что она приложила свою руку к этому дельцу.

Она мечтала, чтобы ее муж исчез. Она просила об этом некоего человека, который согласился исполнить ее просьбу.

И исполнил ее. И гонорар, который была должна ему Таня, она ему заплатила. То есть получается, что она заплатила киллеру за устранение ее супруга. И тот факт, что ей это сошло с рук, ничуть не умалял ощущение грандиозной беды, которая теперь ежедневно и ежеминутно стояла у Тани за спиной.

— Господи, что же мне делать? Куда бежать дальше? От него не убежишь. Он всюду меня найдет!

И внезапно к Тане пришло твердое осознание — бежать ей дальше нельзя. Если она сделает хотя бы еще один шаг, то так и будет бегать до самой своей смерти, которую тоже не придется долго ждать.

— Такой нервотрепки я не выдержу. Если муж станет и дальше мне появляться, то я покончу с собой, кинусь с моста или под машину. Нет, с этим нужно что-то сделать тут и сейчас!

И стоя у окна и глядя в морозное утро, Таня внезапно поняла, она должна остаться и дать бой той тени, которая преследует ее.

К завтраку Таня спустилась с твердым чувством, что она знает, как ей быть дальше.

— Доброе утро, девонька, — поприветствовала ее баба Галя. — Омлет с грибками будешь?

Таня хотела сказать, что будет, но вовремя опомнилась.

— Можно, я выпью просто кофе?

— И мне свари! — обрадовался Сергей, который маялся после вчерашнего застолья головной болью. — Жена еще спит, а баба Галя кофе не признает и не варит.

— У меня все чаи только на собственных травках, — заявила баба Галя. — А заморское мне ничего не нужно. Сами пейте свою отраву.

Сергей поднял руку и указал на кухонный шкафчик.

— Там возьми. Золотая упаковка. Вчера привезли с Маринкой, а эти нос воротят.

Баба Галя проследила за Таней, которая направилась к указанному шкафчику.

— И чего вы в нем хоть находите? — пробормотала она недовольно. — Черный, словно деготь. И пахнет не лучше. А уж на вкус… Тьфу! Чисто желчь! Может, больным оно и годится вместо лекарства, но чтобы таким пойлом наслаждаться, этого я никогда не пойму.

— А вы со сливочками и с сахарком, — дружелюбно посоветовала ей Таня. — Тогда совсем другое дело.

Но баба Галя не хотела экспериментов за завтраком. Она налила себе из чайничка свежезаваренного мятного чаю, отчего по всей кухне немедленно пошел дивный запах, вдохнула его и глубокомысленно произнесла:

— А погода-то портится!

И действительно, если с утра через мглу еще можно было рассмотреть тусклый диск солнца, то сейчас он полностью скрылся за тучами. Подул ветер, лихо закручивая на лету снежинки.

— М-м-м… Пожалуй, мне пора, — поднялась Таня, оставив так и недопитую чашку кофе на столе. — Пойду я.

— Куда это? — удивилась входящая в этот момент в дверь кухни Марина.

Была она в теле, одышливая, красотой не блистала, за собой не следила, над бровью у нее красовалась бородавка, которую давно надо было удалить, а Марине все было некогда и не до того.

— Никуда ты не пойдешь! — заявила она. — Утренний рейс ты уже пропустила, а следующий автобус придет только в три часа. Мы же в Диковинно, сюда не всякий автобус заворачивает. Они все дальше идут в Подберезье.

Подберезье! Это название откликнулось эхом в голове у Тани. Она сама не понимала, почему название незнакомого ей поселка звучит так заманчиво.

— Вот бы съездить туда! — неожиданно вырвалось у нее.

Марина отмахнулась:

— Съездим! Но всему свое время! Сейчас ты у нас в гостях в Диковинно.

Оказалось, что Диковинно — это хутор, на котором жили пять или шесть семей, связанных между собой узами родства.

— Когда первый карантин объявили, наши мужики решили, что пересидеть его лучше нам всем в деревне. Стали искать. В одну деревню приехали, а у них там полный аншлаг.

— Все скуплено?

— Если бы! В каждом доме по карантинному больному, а то и по двое, по трое. Наши еле ноги оттуда унесли. Так мы поняли, что и деревня — это не гарантия безопасности. Один сосед в город съездил, заразу привез, и привет, все в деревне друг за дружкой свалились. Вот мы и решили, нам нужно такое место, в котором мы могли бы контролировать передвижение соседей. А как это сделать? Только если все соседи будут твои родные, которым, если что, ты за непослушание и в бубен дать мог. Нашли мы этот хутор, тут и не жил никто, но парочка домов сохранилась в более или менее приличном состоянии, их мы и купили. Потом на соседские участки хозяев искать стали, у них землю купили. Так и пошло дело. Дома построили. У меня сестра и брат, у них семьи. У Сергея тоже есть брат. А тетя Галя и дядя Толя тоже своих подтянули, каждая семья дом себе поставила, еще два дома в процессе строительства, еще к трем участкам свет, газ и воду тянем, скоро разрастется Диковинно, станет полноценной деревней, а не урочищем, как еще совсем недавно было. Но автобус сюда по-прежнему ходит не чаще, чем два-три раза в день. Так что до трех часов тебе отсюда не уйти, разве что до трассы захочешь семь километров топать. Потому что после вчерашнего застолья вряд ли кто из наших захочет за руль сесть. Проблемы с гайцами никому не нужны.

И Марина полезла к плите, отодвинув плечом бабу Галю. Та попыталась подсунуть Марине грибков, но та посоветовала старухе отправляться вместе с грибами в дальнее пешее.

— И выкини ты уже эти грибы! Ты же видишь, не хочет их никто, за весь вчерашний вечер я не видела, чтобы к ним кто-нибудь бы притронулся.

— А тебе все лишь бы выкинуть!

— Выкини!

— Ни за что!

— Хотя бы в холодильник поставь! Мало того, что отрава, так еще и закиснут!

Баба Галя, ворча под нос, сунулась к холодильнику, но оказалось, что в нем нет ни единого свободного уголка. Все было плотно заставлено мисками, плошками, контейнерами, салатниками и тарелками с остатками вчерашнего пиршества.

— Нету тут места!

Тогда Марина схватила сковороду с грибами и выскочила с ними за дверь. Вид у нее был такой свирепый, что все решили, грибам пришел каюк.

— Куда? — взвыла раненой волчицей баба Галя и ринулась за внучкой.

Обратно они вернулись, переругиваясь, но уже без прежнего запала. Грибы удалось пристроить на поленнице, сложенной у входа в дом, где до них не могли бы добраться собаки.

Но на этом дело не кончилось, Марине пришла охота похозяйничать, чем она и занялась, передвигая и расставляя вещи по своему вкусу, невзирая на бурные протесты бабы Гали, которая пыталась утвердить свои права и потеснить Маринку.

— Это мой дом, мне лучше знать, что тут и как, — возмущалась она. — А ты, Маринка, домой поедешь, и там у себя свои порядки наводить будешь.

Но Марина не очень-то обращала внимание на протесты старухи, что бабу Галю крайне обижало. Она даже повысила голос, Марина в долгу не осталась, и вот уже обе женщины увлеченно собачатся друг с другом.

— Пожалуй, мне все-таки лучше уйти, — попыталась улизнуть Таня.

Но стоило ей подняться, как обе хозяйки мигом прекратили ссориться и дружно гаркнули на Таню:

— Сиди!!!

И снова с увлечением повернулись друг к другу.

— Ты не обращай внимания на Маринку, — шепнул девушке Сергей. — Она баба неплохая, просто с утра сильно не в духе.

— Мне-то что делать?

— Где-то Марина права, в такую погоду лучше тебе у нас автобуса подождать. Оставайся. И баба Галя того же мнения придерживается. Да и я сам так же считаю. Утихнет снегопад, тогда и пойдешь.

Однако уже к часу дня непогода разыгралась с такой силой, что выйти на улицу было невозможно. Ветер буквально валил с ног, залепляя лицо колючим острым снегом. А к трем часам, когда должен был появиться автобус, дорогу совершенно замело, и ожидаемый автобус так и не приехал.

— Ну и ладно! — отмахнулась баба Галя. — Переночуешь еще ночку у нас. Или ты куда торопишься?

Нет, нигде Таню не ждали.

— Тогда и думать нечего, ночуй тут. А завтра с утра погода обязательно разгуляется, и поедешь себе.

Таня уже не знала, что ей и делать. Но с природой не поспоришь. Пришлось задержаться у хлебосольной бабы Гали еще на какое-то время.

И то сказать, Таня была этому даже рада. У бабы Гали было весело. Все время приходили какие-то новые гости.

Особенно Тане запомнились двое: Слава и Саша. У Славы в Диковинно жили отец с матерью, в гости к которым он и приехал. А Саша был городским приятелем Славы, вместе с Сашей в гости к бабе Гале пришел его пес — Барон.

Баба Галя сначала возражала против собаки в доме:

— Грязи мне нанесет. Мебель погрызет да испортит. И еще псиной во всех комнатах навоняет. Собаке место на улице!

Но Барон вел себя безупречно. Лапы вытер в прихожей о коврик сам и без лишних уговоров.

Прозвучала команда:

— Лапы!

И Барон тут же послушно плюхнулся, протягивая правую переднюю лапку.

— Не лапу, а лапы! — со значением повторил хозяин, и Барон тут же опомнился, лапу опустил, сам вскочил, и принялся с таким рвением шаркать всеми четырьмя лапами по половичку, что казалось того и гляди сотрет себе подушечки в кровь.

Даже наблюдающая за этим действием баба Галя и та умилилась:

— Ишь ты! Собака, а гигиену понимает.

Саша потом немного помог собаке, протер чистой влажной тряпкой, и оказалось, что грязи с Барона никакой нет.

Барон тут же побежал со всеми знакомиться. И первой на его пути оказалась баба Галя, которой пес подсунул свою голову.

— Надо же, — удивилась баба Галя, погладив собаку. — А шерсть-то какая шелковистая!

— И немудрено! Барон сегодня целое утро в снегу купался. Поваляется, отряхнется, пробежится и снова в сугроб. Бух! И давай в снегу елозить. Так что, если какая пыль или грязь и была, то вся давно в снежку осталась, а сам он чистый. И вообще, псиной от этой породы не пахнет. Можете сами понюхать.

Баба Галя нюхать собаку отказалась, а остальные понюхали и пришли к выводу, что пахнет от Барона печеночным паштетом, заливным из щуки и еще немножко булочкой с маслицем и корицей, а вот псиной точно не пахнет.

После того как Барон безукоризненно выполнил несколько команд, баба Галя окончательно прониклась к собаке симпатией и покормила Барона со стола курятиной и сухариками из салата. Пыталась угостить грибками, но Марине удалось ловко переключить внимание старухи на практическую пользу, которую может принести Барон.

— Баба Галя, ты еще не знаешь, что на ужин у нас куропатки будут!

— Что же он у тебя, охотник? — заинтересовалась старуха у Саши. — И на охоту с ним пойдешь?

— Если в ваших местах зайцы или глухари с тетеревами еще остались, добуду. За этим и приехал.

Баба Галя обрадовалась:

— Ну, приноси добычу. Помню, мой старик на охоту часами снаряжался, а потом мы с ним еще весь вечер и следующий день уток да гусей смолили да щипали. Добытчик был!

Вспомнив о покойном супруге, бабе Гале взгрустнулось. Она выпила рюмочку за помин души своего Степушки и пошла отдыхать. А молодежь еще долго сидела и болтала о всякой ерунде. Заняться было особенно нечем, Интернет пропал, связь брала еле-еле. Спасибо, что хоть электричество пока что держалось.

— В прошлом году почти два дня без света сидели. Бобры с голодухи или от шалости столбы линии электропередач подгрызли, они попадали, провода оборвали.

— Вот кого подстрелить бы не мешало, — сказал Слава. — И шуба, и мясо!

— Скажешь тоже, мясо! Разве бобров едят?

— Еще как едят! Прекрасное у них мясо. Они в монастырской кухне почетное место занимали, потому что раньше считалось, что бобры — это не животные, а нечто вроде рыбы. Живут-то они в воде, да и хвост у них голый. Их в пост в пищу разрешалось употреблять. А из хвостов заливное готовили, тоже за милую душу с картошечкой и хреновухой идет!

Снегопад прекратился ближе к вечеру. Солнце уже садилось, но Таня все же решила выйти на прогулку.

Надоело ей сидеть в доме, где радушные хозяйки все время чем-то ее пичкали, но при этом не позволяли ничего делать самой. Тане было даже как-то неудобно.

Саша с Бароном давно ушли обратно к Славе, они приглашали заходить Таню к ним в гости, и девушка решила, что сейчас самое время, чтобы воспользоваться их приглашением.

Тем более что и Марина с Сергеем на этом настаивали.

Таня даже подумала, что им хочется остаться без посторонних, так настойчиво супруги выпроваживали свою гостью на прогулку.

— Иди, иди! Прямо сейчас и иди, пока снова снег не пошел!

Чтобы не доставлять приютившим ее людям еще больший дискомфорт, Таня послушно поднялась и пошла к дверям.

— Шубу надень! — крикнула ей вслед Марина.

— У меня пуховик.

— Куртяшка твоя и пуп не прикрывает, в городе носить ее будешь, от наших морозов она тебе не защита. Много раз на себе лично проверено. Шубу возьми или тулуп. Вон висят!

Шуба была из каракуля, она принадлежала Марине, и взять ее Таня не осмелилась. Тулупом Марина назвала дубленку из овчины, которую явно давно уже никто не носил. Кожа была грубой, но зато он отлично наделся прямо поверх куртки. Получилось очень хорошо.

— Дойду до гостей, никто меня и не увидит. А там страхолюдство скину и в нормальном виде зайду.

Но уже в дверях Таня столкнулась с высоким худым мужчиной, который уставился на нее в оба глаза. И Тане стало ясно, что старая дубленка — это совсем не та вещь, которую нужно носить молодой женщине. Даже этот деревенский дядька, который зашел за какой-то надобностью к тете Гале, оценил внешний вид Тани на жирную двойку или даже кол. А иначе, с чего бы ему на Таню так пялиться?

Выйдя на улицу, Таня немного постояла, любуясь прекрасным закатом. Небо на горизонте сделалось розовым, расцвеченным оранжевыми полосками. Хотелось смотреть на него, не отрываясь ни на минуту, чтобы всю душу до последнего уголка заполнили бы этой дивной красоты свечение.

Таня так и сделала, стояла, пока краски на небе не начали тускнеть, а сама она не почувствовала, что под длинные полы ее дубленки все-таки пробирается холод. Тогда она потихоньку побрела дальше.

Дорога шла вниз, мимо замерзшего прудика, на котором ребятишки устроили игру в хоккей. Мальчишки с визгом рассекали лед, шайба летала туда-сюда, и Таня вновь притормозила, так увлекла ее игра.

Она достояла до самого конца игры, когда ребята уже начали собирать разбросанные вещи и один за одним выдвигались к той части Диковинно, откуда только что пришла сама девушка.

— Наверное, к бабе Гале идете? — улыбнулась она им, помахав рукой. — Отлично играли!

Мальчики тоже поздоровались, поблагодарили и ушли.

Тане тоже было пора двигаться дальше. Но тут краем глаза она заметила, что на другом конце пруда стоит одинокая мужская фигура. Тоже случайный зритель?

Что-то заинтересовало Таню в этом силуэте, она продолжала смотреть в его сторону.

Сначала человек стоял и не шевелился, но потом он поднял руку и пригладил ею свои волосы на голове.

Таня даже задохнулась, до того знакомым показался ей этот жест. Точно так же делал ее муж, когда о чем-то размышлял. Неужели это ее муж, или она все-таки сходит с ума?!

И тут же ее охватило отчаяние. Да что же это такое делается? Ведь она специально уехала, считай, убежала из города, чтобы скрыться от этих видений. Но они последовали за ней и сюда. И последуют всюду, куда бы она ни отправилась.

— Прочь! — крикнула Таня. — Поди прочь!

Таня крепко зажмурилась, а когда открыла глаза, фигура на том берегу уже исчезла. Муж снова привиделся, или там просто стоял какой-то человек, который показался ей похожим на мужа? Таня бы спросила у ребят, но они, разгоряченные игрой, ничего, кроме своей шайбы и ворот противника, не видели.

Таня бросилась бежать дальше. Скорей отсюда! Все равно куда, только скорей!

Дорогу вдоль домов уже успели почистить, но не везде да и ровной ее нельзя было назвать. Обильно выпавший снег присыпал собой все неровности, разглядеть их было невозможно. И внезапно Таня почувствовала, что у нее подворачивается нога, а сама она летит куда-то в снег. Потом перед глазами у нее все замелькало, и она покатилась вниз по крутому склону.

Сколько длилось это падение, Таня сказать не бралась. Ей казалось, что земля с небом поменялись местами раз двадцать, значит, столько оборотов она сделала.

Таня просто лежала, радовалась, что вращение прекратилось, и пыталась понять, насколько сильно она пострадала. Вроде бы ничего у нее не болело. Мягкий снег и толстая одежда смягчили падение. Но когда Таня попробовала встать, то поняла, что проваливается в снег еще глубже. Там, где снег набился под одежду, он моментально растаял, в тех частях стало сперва мокро, а потом и холодно. Тане совсем не хотелось, чтобы так мокро и холодно стало бы ей целиком.

— Полежу, — решила она. — Подумаю.

Так она и лежала, глядя в небо. Зимой смеркается быстро. Только что было светло, а вот уже сумерки наползают невесть откуда.

Таня повернула голову в сторону небольшой полянки, поросшей высокими елями. Ей показалось, что там мелькнула чья-то тень.

— Эй! — закричала Таня. — Помогите! Я не могу выбраться!

Но никто не откликнулся на ее призыв. То ли показалось Тане, то ли не настроен человек был помогать.

— Кто-нибудь! — закричала Таня. — Хэлп! Спасите! Да что же это такое!.. Вашу душу да на грушу!

Никакого ответа. Она снова побарахталась, и у нее даже получилось встать на четвереньки. Дальше она покрутилась вокруг своей оси, утрамбовала вокруг себя небольшую площадку, на которой и поднялась.

Картина вокруг была мрачной. Таня находилась в стороне от деревни, человеческого жилья отсюда было не видать. Человеческих голосов слышно тоже не было. А между тем тени от деревьев делались все длинней, их черные извивающиеся лапы угрожающе подползали к Тане.

— Надо убираться. Надо ползти!

Идти по снегу наверх, Таня не могла, сразу проваливалась. Снега и наверху намело предостаточно, а тут, в низине, он доходил Тане до подбородка, а в некоторых местах она и вовсе проваливалась с головой.

Таня легла плашмя на снег и попыталась ползти по-пластунски. Так она тоже уходила в снег, но все-таки незначительно.

Постепенно она приноровилась, движения ее сделались четкими, но чтобы взобраться там, где она пролетела вниз, пришлось потратить очень много сил.

Оказавшись на дороге, Таня какое-то время просто лежала, не в состоянии даже пошевелиться.

И тут она услышала шаги. Легкие, быстрые. Таня повернула навстречу им голову и увидела, что к ней приближается собака.

Сперва Таня даже обрадовалась. Собака показалась Тане не слишком большой и, конечно, совсем не опасной. Ну, что собака? Собака на то и собака, что она друг человека. Наверное, где-то рядом хозяин. Собака не казалась агрессивной, она была скорее любопытна.

— Хороший песик, — позвала собаку Таня. — Тоже погулять вышел?

Но внезапно все изменилось. Пес замер в нескольких шагах от Тани, потом низко опустил голову, глаза его сверкнули, а из пасти вырвалось угрожающее рычание.

— Ты чего? — испугалась Таня. — Как шел мимо, так и иди себе дальше!

Но злобная скотина не собиралась ее слушаться. Собака оскалила два ряда безупречно белоснежных и очень острых зубов и зарычала еще громче. Теперь уж Тане стало совсем некомфортно. Положение у нее было невыгодное. Она лежит без всякого оружия, возле нее совсем близко стоит чья-то собака с оскаленными зубами, хозяина поблизости не видно, и вообще, ни единой живой души не видно.

У Тани душа ушла в пятки. Она прямо ощутимо почувствовала, как что-то стекло ей вниз по ногам. Конечно, это скользнула туда душа.

— Собачка, — дрожащим голосом произнесла она. — Что это ты надумала, а? Ай-яй-яй! Плохая собачка!

Внезапно собака взвыла. Она подскочила на четырех лапах, словно ее подкинула невидимая сила. А затем с диким рычанием кинулась на Таню и вцепилась в девушку.

Таня нечто в этом роде уже ожидала, но все равно атака случилась слишком быстро, чтобы Таня успела сообразить, что ей делать дальше. Чисто машинально она закрылась от собачьих зубов, подставила под укус толстый рукав, а сама заорала диким голосом. У нее у самой уши заложило, но собаку ее вопль не только не отпугнул, а, казалось, еще сильнее раззадорил.

— Пошла! — задыхаясь, твердила Таня, отбиваясь от собаки. — Пошла прочь!

Но собака буквально озверела. Она рвала и терзала одежду, стремясь добраться до теплого человеческого тела. И не получалось! Вот тут Тане и пришло время, чтобы вспомнить добрым словом Марину. Если бы Таня отправилась в путь в одной своей куртке, тут бы ей и пришел быстрый и полный конец. Тоненький пуховик не мог создать никакой преграды между Таниной плотью и клыками этой собаки. А вот толстый и неуклюжий тулуп очень даже мог. Кожа на нем была такой старой и прочной, что собачьи зубы попросту скользили по нему. А когда и впивались, то сразу буксовали и вязли в нем.

И все же Таня понимала, рано или поздно собака доберется до открытых частей и сумеет если не убить, то серьезно изувечить Таню. Поэтому девушка не прекращала звать на помощь.

О, радость! Таня услышала приближающиеся человеческие крики. Кто-то подбежал, собаку ударили палкой, пытаясь отогнать от Тани криками. Собака завизжала, видимо, ей крепко досталось. Но от Тани отстала.

Конец ознакомительного фрагмента.