Казино «Пляшущий бегемот»

Дарья Калинина (2008)

Ох уж эти мамаши, мечтающие выдать замуж единственное чадо!.. Лесина родительница, например, убеждена, что женихи должны видеть в дочке девушку со средствами. А значит, ее квартира обязана сиять новым ремонтом. Поэтому вот уже несколько недель «невесте» в страшных снах снятся обои, плитка и мастера-молдаване. Но представилась-таки жертве ремонта достойная возможность отвлечься. У соседки тети Клавы похитили дочь Наташку, называвшую себя более романтичным именем Жоржи. И теперь Леся на пару с подругой ищут следы похищенной девушки. Они находятся в самых неожиданных местах. В одном из модных казино Жоржетту знают как азартного игрока, а в деревушке Козельки как торговку коноплей. Ну как тут, спрашивается, разобраться, кому лихая Наташка перешла дорогу? Шулерам, барыгам или мафии?..

Глава 4

На следующий день рано утром подруги, как и планировали, выехали в деревню Козельки. Вчера вечером после того, как тетя Клава легла в больницу, мнения подруг разделились. Кира стояла за поездку в Козельки. А Леся настаивала на том, чтобы разыскать отца Жоржеты.

— Ну, не глупость ли! — возмущалась в ответ Кира. — Чего его искать?

— Тетя Клава велела его найти.

— Тетя Клава, когда ее увозили, была в полубессознательном состоянии. Она бредила!

— Вовсе нет. Она была вполне разумна.

— Ну, хорошо. Допустим, мы найдем этого дядечку. И дальше что?

— Может быть, он знает, где его дочь.

— Он же не поддерживал со своей бывшей женой и дочерью никаких отношений?

— Ну да.

— Тетя Клава лупила его так, что он удрал от нее, забыв оставить свой новый адрес и телефон!

— Да, но…

— И хотя она много лет пыталась разыскать негодяя, чтобы привлечь его к уплате алиментов, ей это не удалось.

— Верно.

— А уж с упорством тети Клавы она бы и мамонта из вечной мерзлоты ковырнула, если бы понадобилось. И раз уж она своего мужа не смогла достать, значит, дело это безнадежное.

— Безнадежных дел не бывает, — упиралась Леся. — Надо попытаться.

— Зачем?! — закричала уже в голос Кира. — Объясни мне, зачем нам сдался этот мужик?

— Ну, он же отец Жоржеты. Отец может что-то знать о дочери.

— С которой он не виделся?! Кстати, сколько Жоржете было, когда ее папочка свалил от тети Клавы и ее воспитательных мер?

— Пять лет.

— И с тех пор от него не было ни слуху ни духу?

— Да.

— Забудь! — фыркнула Кира. — Если мы и найдем этого мужика, то в лучшем случае он прослезится и покажет нам парочку детских фотографий Жоржеты, которые прихватил с собой на память, когда удирал из-под крылышка тети Клавы. Они с Жоржетой теперь чужие друг другу люди! А нам нужен кто-то, кто был бы осведомлен о нынешней жизни Жоржи, а не о том, какой славной шепелявой крошкой она была в три года.

Одним словом, победа осталась за Кирой. Но хотя Леся и уступила подруге, согласившись ехать с ней в Козельки, про себя она твердо решила: как только они вернутся, надо искать отца Жоржеты.

…Дорога в деревню Козельки была длинной и не сказать, что хорошей. То есть сначала, пока они двигались по шоссе, все шло великолепно. Пробок не было. Гаишники подруг не тормозили, а лишь провожали их лазоревое чудо внимательным взглядом. Солнышко припекало, но в машине исправно работал кондиционер, так что жары подруги не чувствовали.

Хуже стало, когда они свернули на грунтовую дорогу. И совсем плохо, когда с грунтовой, но хорошо укатанной, они свернули на какую-то песчаную тропу. Почва тут была странная. Рытвины сменялись ямами различного размера. Подруги уже стали бояться, как бы им не оставить на этой чудесной дороге колесо, подвеску или что-то более ценное из деталей машины, но тут песок кончился, и без всякого предупреждения началась глина.

— Этого еще не хватало! — в отчаянии воскликнула Кира, видя, что их теперь не только трясет, но и пачкает.

Если песок благодарно впитывал в себя дождевую влагу и в течение нескольких часов вновь становился сухим, то глина — это совсем другое дело. Глинистая почва влагу берет с большим трудом. И если та не испарится сама собой, то лужа в глине может стоять очень долго.

— Кошмар! — стонала Кира, наблюдая, как бока ее машины из небесно-голубых медленно, но неотвратимо превращаются в грязно-серые с потеками. — Отвратительно! Будет справедливо, если этот Ваня заплатит мне за мойку машины.

Леся только усмехнулась. И посмотрела в окно. Да, дорога была ужасная, грязная и неровная. Но зато какие красоты открывались за стеклом! Бескрайние луга, покрытые густым цветочным ковром, расстилались на многие километры вокруг.

— Как же красиво! — невольно вырвался у Леси возглас восторга.

— Красиво? — поразилась Кира, не отрывающая глаз от дороги и потому видящая перед собой только наполненные грязной водой лужи. — Тут? Красиво? Ты с ума сошла!

— Оторвись на минутку и посмотри по сторонам!

Кира взглянула и признала:

— Да, красиво. Даже очень красиво. Но нам от этого не легче.

— Давай остановимся и наберем букет полевых цветов.

— Зачем?

— Поставим их у тебя в гостиной. Кира, ну, пожалуйста! Я бы и для себя собрала, но ты же знаешь, у меня дома ремонт. Цветы я там еще не скоро сумею поставить.

Кира выразительно промолчала, уцепившись руками за руль и скрипнув зубами. И Лесе, которую укачало по ямам и хотелось прогуляться на свежем воздухе, пришлось повторить свое предложение еще дважды. Наконец Кира отпустила руль и устало произнесла:

— Давай соберем твои цветы. Тем более что, по-моему, мы заблудились! И можешь радоваться: среди этой красоты мы останемся надолго.

И вот странное дело, едва только Леся услышала, что может собирать цветы хоть до посинения, потому что подруга потеряла дорогу и не представляет, куда ехать дальше, охота собрать букет у нее тут же пропала. Так же внезапно пропала дурнота от укачивания. Просто феноменально! Леся чувствовала в себе силы ехать все дальше и дальше.

Цветов они все же набрали. Огромный букет из необычайно синих колокольчиков, желтой пижмы, белых и очень крупных ромашек и разных лохматых травок, которых добавили для декоративности. Он и в самом деле чудесно будет смотреться в большой комнате у Киры.

Со вчерашнего вечера подруги решили, что Леся поживет пока что у Киры. Та сама предложила это подруге:

— Оставайся. Чего ты забыла дома? У тебя ведь там грязно и молдаване эти бородатые. Надоели они тебе?

— Ужасно надоели! И работают, не сказать чтобы идеально.

— Так прогони их.

— Нет, прогнать я их не могу. На переправе коней не меняют.

— Тогда поживи пока у меня, — повторила свое предложение Кира.

— А как же твой Борюсик?

— Кто?

— Ну, Борюсик…

— Ах этот! Он ушел! Так что ты нам не помешаешь.

— Ушел? — изумилась Леся. — Но он вернется?

— Не думаю.

— Как это? У вас был такой красивый роман. Он так за тобой ухаживал! Рестораны, прогулки при луне, заплыв на яхтах! И вдруг ушел?

— Ну, не сразу, конечно. Борюсик ведь человек упорный. Так что он сопротивлялся до последнего.

— Сопротивлялся? Чему?

— Понимаешь ли, у него оказалась жуткая аллергия на кошачью шерсть.

— И что?

— А у меня дома живут Фантик и Фатима, и иногда их котята. И у всех есть шерсть. Кошачья.

— Ой!

— Бедный Борюсик, — кивнула Кира, — он едва вошел ко мне в квартиру, как буквально опух у меня на глазах. И стал таким сопливым, что мне к нему и приблизиться было противно.

— Надо было ему принять лекарство. Сейчас есть куча лекарств от аллергии.

— Он и принял. Какое-то страшно новомодное и навороченное средство. Но все равно продолжал пухнуть и сопливиться.

— И что?

— И тогда этот умник предложил мне избавиться от Фантика! Догадываешься, что я ему на это ответила?

— Догадываюсь.

В самом деле, что мог противопоставить Фантику бедный Борюсик? Выстоять против кота у него не было решительно никаких шансов.

Но для Леси, не знающей, что такое аллергия, а тем более аллергия на кошек, эта ситуация с Борюсиком оказалась даже на руку. Таким образом она получала временную передышку от царящего в ее собственной квартире разгрома. Кира была человеком консервативным. И делать ремонт чаще, чем раз в десять лет, избегала. Уверяя, что ремонт сродни пожару. Худшего бедствия и сыскать трудно.

И вот теперь подруги, оставив под своей общей крышей Фантика на хозяйстве, бродили по лугу и наслаждались сельской природой. Природа была потрясающая. Птички щебетали, солнышко пригревало, вокруг пахло еще не опаленной солнечным зноем зеленью.

— Цветы мы собрали. И что дальше?

— Надо обернуть их стебли во влажную тряпочку и положить в прохладное место, — озабоченно произнесла Леся. — Иначе до дома мы можем их и не довезти.

— Я имела в виду, куда нам ехать.

— Так вот же дорога!

— На карте этой дороги нет.

— В любом случае другой дороги тоже нет. Либо поворачиваем назад, либо едем вперед.

Выбор был небогат, что и говорить. Назад как-то не хотелось. И подруги поехали вперед. Ехали они довольно долго и наконец увидели грибника, медленно бредущего с корзиночкой, полной аппетитных маленьких чистеньких грибочков.

— Давай у него купим! — азартно зашептала Леся, обожающая жаренные в сметане лесные грибы, но, увы, не слишком обожающая их перед этим собирать. — Я приготовлю!

— Господи, ты о деле думай! Нам надо узнать у этого деда, где тут Козельки.

— Одно другому не помеха! — настаивала Леся, не сводя жадного взгляда с корзины грибника. — И грибы у него купим, и дорогу спросим. Давай, а?

Она уже успела рассмотреть, что в корзине у деревенского деда не какие-нибудь там сыроежки или лисички, хотя и лисички иной раз очень даже неплохи. Но Леся обожала не столько их, сколько молоденькие подберезовички, красноголовики и благородные белые грибы, которые хороши что в жарке, что в супе, что солеными, что маринованными. А именно эти грибы и красовались своими влажными упругими шляпками в корзине у деда.

И как тут было не потерять голову! Вкусно поесть, что может быть на свете лучше этого? Разве что сладко поспать после вкусной еды.

Поравнявшись с дедом, Кира остановила машину. Дед тоже замер, с интересом глядя из-под лохматых седых бровей на девушек.

— Здравствуйте, дедушка, вы не подскажете, как нам проехать в Козельки? — вежливо спросила у него Кира.

Реакция деда была странной. Сначала он огляделся по сторонам, а потом снова уставился на подруг:

— Это кто же тут дедушка? — поинтересовался он у них неожиданно сильным глубоким басом. — А? Где тут дедушка?

Кира оторопела. А дед тем временем продолжал:

— Дедушка тот, кто живет с бабушкой. А у меня три жены. И все молодые. Две вашего возраста. И еще одна постарше, но тоже молодец. Недавно пацана мне подарила. Родила, стало быть. Три девятьсот. Рост пятьдесят пять сантиметров. Богатырь!

Кира оторопела. Дед выглядел замшелым старцем. Такому не детей плодить, а в дальнее путешествие готовиться. Но кажется, дед ее мнения не разделял и нравоучительно заявил:

— Так что дедушек тут нету. А насчет Козельков, если подвезете, покажу вам дорогу.

— А грибы свои нам не продадите? — не удержалась Леся.

Пока Кира вела диалог со странным дедом, Леся не сводила жадного взгляда с корзины и успела рассмотреть, что там, помимо прочих, не меньше двадцати белых грибов. И все, как на подбор! Чистые, гладкие, с бархатистыми коричневыми шляпками и упругими толстыми ножками. У Леси даже голова закружилась при мысли, какое жаркое со сметаной, да с лучком, да с картошечкой можно было бы забацать из этих грибочков. Интересно, а лук и домашнюю картошку им кто-нибудь в Козельках не продаст?

— Так продадите грибочки? — уже почти жалобно спросила она у деда.

— Продать не продам. А подарить могу. Есть, куда улов пересыпать?

— Да вы что? — даже растерялась Леся. — Это же целое состояние. Нет, мы так не можем!

— Все вы городские со странностями. Говорят, берите! Значит, берите!

— Но вы же их собирали. Для себя!

— Забавы ради в лес пошел. А грибами я уже сыт по самое не хочу. Весь дом грибами пропах. Дети тащат, жены тащат. К какой бабе в избу не придешь, либо щи с грибами, либо пироги с грибами, либо тушенка с грибами. Видеть их уже не могу!

— Тогда давайте обмен! — оживилась Кира. — У нас с собой есть кусок свиной шинки. Свежая, утром в супермаркете брали. Захватили с собой в дорогу, на бутерброды положить. Давайте так, вы нам грибы, а мы вам шинку.

— Вот от копченинки не откажусь! — тоже обрадовался дед. — Все мои жены словно сговорились. У каждой на ее поросят мор напал. Все зверюшки в эту весну взяли и передохли. Так что мяса нам до следующего опороса не видать.

Кира распахнула заднюю дверцу машины и пригласила:

— Садитесь!

— Боюсь, — застеснялся дед, заглянув в машину. — Одежа у меня неподходящая. Как бы вам тут не напачкать!

— Садитесь! Если белая обивка, так теперь на ней уже и не сидеть никому! Садитесь!

Дед испытующе глянул на нее, убедился, что она говорит от чистого сердца и уже начинает сердиться, и проворно забрался в машину. И, устроившись со своей огромной корзиной на заднем сиденье, начал показывать дорогу до деревни. Подругам просто повезло, что они встретили этого аборигена. Те дороги, которыми они добирались до Козельков, самим девушкам и в голову не пришло бы использовать. Какие-то лесные просеки. Кира сомневалась, ехать или нет. Но дед уверенно сказал:

— Езжай, красавица. Ни ям, ни завалов тама нету. Одна трава. Проедем лучше, чем по бетонке.

И ведь оказался прав. Машина ехала ровно. Куда лучше, чем до этого по песчаной, а потом по глинистой дороге, где из подруг едва не вытрясло все внутренности. Трава своими мощными корнями удерживала почву в относительно ровном состоянии. И особых рытвин тут не было.

Всю дорогу Леся с интересом поглядывала на старика. Ее необычайно заинтриговал его рассказ про трех его жен. Как он с ними живет? Со всеми по очереди? Или с двумя он в разводе, но продолжает считать их своими женами, так сказать, по привычке?

— Какой еще развод? Все три мои законные половины! — даже обиделся дед, когда девушка не удержалась и задала ему этот вопрос. — Это у вас городских так.

— Как так?

— То женитесь, то разводитесь. А у нас, если уж поженились люди, то на всю жизнь вместе связаны. Она его слушаться должна, а он о ней заботиться. Конечно, если только баба гулять не примется, тогда уж извини. Могу и вожжами проучить. И жить с такой шалавой ни за что не стану.

Интересно получается! У самого три жены и еще о какой-то женской верности рассуждает!

— Но я человек порядочный. Если уж женился, то обязан о жене заботиться. И время ей уделять, не то что другие мужики.

— Но как же с тремя женами? — недоумевала Леся. — Они хоть в разных деревнях живут?

— Почему же? В одной. Но я им сразу сказал: если начнутся склоки, или дрязги, или ревность глупая пойдет, то разбираться долго не стану, сразу же всех троих бросаю! И к другим ухожу!

— И что?

— Чай теперь друг к дружке ходят пить, — усмехнулся дед. — Сидят, чаевничают, мне кости перемывают. Сплошной мир и благодать.

— И не ревнуют?

— А чего им ревновать? — пожал плечами дед. — Говорю же, ни одну своим вниманием не обижаю. Если одной подарок, то и двум другим по подарку. Все мирно у нас.

— И вы говорите, что жены моложе вас?

— Моложе. В дочки годятся. А одна так и вовсе во внучки.

— И она согласилась пойти за вас?

Леся ляпнула и тут же прикусила язык. Теперь старикан точно обидится! Кому приятно, когда ему в нос тычут его возрастом. Лично она точно бы обиделась. Но, как ни странно, дед не обиделся. А вполне даже дружелюбно ответил:

— А чего им на возраст глядеть? Они на мои мужские достоинства глядят. Знают, что я мужик о-го-го! Вот и пошли за меня.

Леся покраснела до корней волос. И еще раз пожалела, что полезла со своими расспросами. О-го-го у него! Старый козел!

Наверное, ее мысли отчетливо пропечатались у нее на лице, потому что дед неожиданно сам произнес:

— Мужиков у нас в деревне совсем не осталось. Кто спился, кто помер, кто сам на тот свет отправился. Иные в город на заработки подались да назад не вернулись. Что девкам делать? Замуж-то надо. Женская плоть, она своего требует. Вот и сватаются ко мне невесты со всех сторон. А мне еще отказывать приходится.

— Что так? Больше, чем на троих не хватает?

— Заработок у меня неплохой, но четвертой семьи я уже не потяну, — серьезно ответил дед.

— А где вы работаете?

— Бани ставлю. Срубы, сараи, амбары. Хоть мельницу тебе поставлю, хоть часовню. Плотник я, одним словом. Все, что по плотницкой части, это ко мне.

— И хорошо зарабатываете?

— Как поработаешь, так и заработаешь, — уклончиво ответил дед. — Вот сейчас у меня отдых. Три дня. А завтра уже к вам в Питер поеду. Двое хозяев бани у меня заказали. Срублю и назад к своим женкам. Так и живем.

Дальше ехали молча. Подруги думали о том, что, оказывается, у них с личной жизнью совсем все даже и не так плохо. Во всяком случае, идти замуж за восьмидесятилетнего деда им нужды нету. Разве что уж очень захочется. А нет, так и нет. Вокруг имеется куча претендентов куда моложе. Вот только замуж за тех претендентов тоже что-то совсем не хочется. Зачем замуж, если сердце упорно молчит?

— Вот и Козельки, — неожиданно прервал дед затянувшееся молчание. — Видите? Вон там, под горкой.

Деревенька была невелика. Всего десяток дворов. И подруги еще больше удивились. Где дед нашел тут себе сразу трех жен? Выходит, почти в каждом дворе сидели заневестившиеся девушки? А мужики? Действительно, перемерли? Вот ужас-то!

— А вы к кому из наших? — поинтересовался дед и тут же прибавил: — Потому спрашиваю, что дом указать могу.

— Мы к Ване.

— К Ване?

— Они с бабушкой к вам из города переехали.

— Ах, Ванька! — недобро усмехнулся дед. — Ну, ну. Не думал, что вы из таких!

— Из каких?

— Да уж вся деревня знает, чем Ванька себе на жизнь промышляет. Не одобряю! Вот выпить — это другое дело. Сам самогон гоню. И жены у меня мастерицы по этой части. Особенно старшая. Такой первач выводит, как слеза младенца! Пьешь и не хмелеешь. А все иное — это нет! Это не по мне!

— Что — иное?

Но дед уже потерял интерес к беседе. И последние метры только и бурчал себе в бороду что-то неразборчивое, но однозначно неодобрительное. Подруги терялись в догадках. Чем недоволен их странный попутчик? Чем они его разочаровали? Вроде бы завязывалась совсем дружеская беседа. И вдруг дед так резко переменился, стоило им упомянуть о том, что они едут к Ване.

Свое обещание дед сдержал. Грибы пересыпал. И шинку взял. Но на прощание не удержался и все же сказал:

— Завязывали бы вы, девки, с этим делом. Ведь не доведет оно вас до добра! Точно не доведет!

И ушел, неодобрительно покачивая седой головой и не пожелав ничего объяснить.

…Дом, в котором обитали Ваня и его старая бабушка, оказался даже по здешним меркам совсем убогим. Покосившийся на один бок, он стоял, отродясь не крашенный, под серой, местами прохудившейся кровлей.

— Это что же за материал такой? — заинтересовалась Леся, глядя на крышу, из которой торчала кривая труба.

— Рубероид. Только очень старый.

— Да и весь дом неновый. Удивительно, как он еще от старости не рассыпается.

Постучав для приличия у калитки, которая тут была представлена в виде спинки от проржавевшей железной кровати, державшейся на двух проволочных петлях, подруги убедились, что их не слышат. И вошли сами.

— Хозяева! Есть кто дома?

Ни ответа ни привета.

— Хозяева!

Тишина. Только петухи кукарекают, и ветер шумит.

— Хозяева!

Обогнув дом, подруги неожиданно наткнулись на удивительно симпатичный огородик. Ровные грядки тянулись от дома и до конца покосившегося плетня. А на этих грядках возилась старушка в темном платье и передничке. Волосы у нее были подвязаны белоснежной косынкой. И она занималась тем, что выпалывала из-под прикрытых пленкой грядок многочисленные сорняки.

— Бабушка! — позвала ее Кира.

Но старушка не отреагировала.

— Бабушка! — повторила Кира свою попытку.

И снова безуспешно.

— А вы не надрывайтесь, — произнес чей-то голос неподалеку. — Антоновна у нас глухая. С ней только Ванька один и может объясниться. А других она никого не разумеет.

Кира повернулась и с интересом уставилась на торчащую над плетнем румяную круглощекую девичью физиономию.

— Вы к Ваньке приехали? — поинтересовалась девица со странной ухмылкой.

— Да. А где он?

Ухмылка на физиономии у девахи стала еще шире. И она сказала:

— А кто же его знает! Может быть, на речку ушлепал. А может, в лес за грибами. Я за ним не слежу!

Ой, что-то мало верилось в подобное. При тутошнем-то дефиците женихов! Да эта румяная девица должна была глаз не сводить с проживающего по соседству Ваньки, который был городским парнем и, стало быть, по местным меркам почти что олигархом.

— Нужен он мне! — продолжила девица презрительно. — Наркоман. Добро бы еще алкоголик. А то нет!

— Что, наркоман хуже алкоголика?

— Хуже, лучше, а все привычней. Наши-то мужики все пьют. Через это, что и говорить, многие копыта отбрасывают. Но дрянью никто не балуется. Чего нет, того нет.

Ситуация становилась все интересней и интересней с каждой минутой. Этот дружок Жоржеты — наркоман? Жоржета водила знакомство с такой подозрительной личностью? Сначала утверждение Вики, что Жоржета работает на панели. Теперь приятель-наркоман. Что еще они узнают про милую, приветливую и симпатичную домашнюю девочку Жоржету?

— Наркоман? — задумчиво повторила Кира. — Надо же.

— Не верите? — обозлилась девица.

— Ну…

— Да вы гляньте, чего у него на грядках растет! Гляньте, гляньте!

Подруги посмотрели. Очень аккуратные грядки, просто загляденье. И растительность на них какая пышная! Прет и прет какая-то странная трава с необычными сильно вырезанными листьями.

— Ни свеклу не сажают, — никак не успокаивалась незнакомая девица из-за забора, — ни капусту! Даже ту земельку, что Антоновна под лук с картошкой обычно пускала, Ванька себе отобрал! И все своей дрянью засадил!

Кира с Лесей снова взглянули на изумрудные грядки. Кира шагнула ближе и сорвала один листок с ближайшего растения. Поднесла ближе к лицу. Где-то она уже видела эти красивые зазубренные длинные листочки, расходящиеся от черенка наподобие веера. Точно видела. И вдруг Кира ахнула:

— Леся! Это же…

Но Леся и сама уже все поняла.

— Это же конопля! Боже мой! Вместо овощей он выращивает коноплю!

— Ну да! И посмотри, сколько ее тут! Одному человеку вовек ее всю не выкурить.

— Значит, он ее не только для себя выращивает. Небось потом продает втридорога!

— Вот почему дед с грибами так странно отреагировал на наши расспросы о Ване.

— Решил, что мы тоже наркоманки! И приехали к Ване за товаром!

Подруги обменялись сокрушенными взглядами. Нет, их расстраивала не потеря их репутации в глазах малознакомого им деревенского деда-грибника. Расстроило их то, как много нового и неприятного им предстояло еще узнать о Жоржете, прежде чем они найдут ее или поймут, что искать уже бесполезно.

Тем временем круглощекая девица, висящая на заборе, продолжала возмущаться:

— Антоновна на старости лет совсем оглохла. До нее никто из соседей и достучаться не может. Один Ванька как-то с бабкой объясняется. Уж и не знаю, чего он ей там наплел про эту траву, только бабка целыми днями и сорняки с грядок полет, и лейками воду таскает, и поливает, и удобряет еще эту заразу! С картошкой никогда так не возилась, как с этой отравой!

— И давно Ваня этим промышляет?

— Каждый год сажает. Только раньше он совесть имел. Уголок в огороде своей дрянью засаживал. А теперь вконец обнаглел. Весь огород под свою отраву пустил! А бабка ухаживай!

— И никто из соседей не пытался поговорить со старушкой?

— С Антоновной? Да говорю же вам, бесполезно! Она глухая, словно пень! Конечно, говорили ей люди, что ее внук не дело затеял. Только она же не слышит ни хрена!

— А с самим Ваней?

— Он просто всех на три известные буквы посылает! Моя земля, говорит, что хочу, то и сажаю. Не ваше собачье дело.

— Ну а участковый? Милиция?

Девица только усмехнулась.

— Участковый у нас дядька нашего Вани. Ясно вам?

— Но это не оправдание, чтобы покрывать племянника.

— А еще дядя Миша — наш участковый — в этом году машину себе новенькую купил. Теперь дошло?

Да, теперь до подруг дошло. Однако неплохо они тут устроились. Просто семейный подряд по выращиванию дури. Один организовывает и сбывает. Вторая полет и поливает урожай. А третий обеспечивает безопасность. Так сказать, «крыша» местного масштаба.

— И вообще, у нас люди в милицию со всякой ерундой соваться не привыкли, — продолжала девица. — Зачем чужаков звать, если своими силами можно разобраться?

Но пока дальше разговоров у местных дело не пошло. Никому не хотелось связываться с Ванькой, про которого по деревне ходили нехорошие слухи.

— Мстительный он очень. Вот в прошлом году тетка Вера ему какое-то замечание сделала. Ванька ее как обычно на три буквы послал, как он всех посылает. Тетке Вере бы и пойти, а она — нет. Ей, видишь ли, шлея под хвост попала. И она Ваньку в ответ туда же послала. Ну, слово за слово, чуть до драки у них не дошло. Ванька первый отступился.

— И что? Молодец, что в драку с женщиной не полез.

— Тем более много старше себя.

— Может быть, оно и так, — сказала девица. — Только в ту же ночь у тетки Веры амбар сгорел, который еще ейный дед поставил. Хороший был амбар, даром, что старый. Он бы еще лет сорок простоял. И вот в одну ночь сгорел. Между прочим, со всеми припасами, что у тетки Веры там хранились.

— И вы думаете, что это дело рук вашего соседа?

— Ясен пень! Кому же еще могло понадобиться ее палить? Тетка Вера — тихая. Воды не замутит. Она со всеми соседями в хороших отношениях была. Только Ванька ее допек. И это еще не все!

— А что еще?

— В позапрошлом году Ванька с дядей Толей поссорился. И месяца не прошло, как дядя Толя на охоту пошел, а обратно к вечеру не вернулся. Стали его искать, насилу нашли. Лежал в овраге со сломанными ногами и с пробитой головой.

— Но живой?

— Живой-то живой. Но как дурачок после этого стал. Жене с ним одно мучение. И главное, кто на него напал, сказать уже не может. Только у нас в деревне все считают, что это Ванькиных рук дело. Поэтому с ним никто связываться и не хочет. Такой он гад!

Однако, чем дальше в лес, тем жирнее партизаны! Теперь выясняется, что Жоржета водила знакомство не только с наркоманом, но еще и с крайне злобным, неуравновешенным типом, склонным к насилию. Что еще они узнают?

— Вполне вероятно, что этот тип и похитил Жоржету, — прошептала Леся. — Раз он такой жуткий!

— И что? Прячет Жоржи у своей бабки в подполе?

— Очень может быть. Бабка его во всем слушается и покрывает.

— Ни фига себе! — поразилась Кира. — Одно дело, когда тебе поручают вырастить какую-то траву и потом неплохо платят за урожай. Тут бабку очень даже просто обмануть.

— Как?

— Ну, выращивают же люди петрушку или кинзу как пряность. И продают потом на рынках. Тем и живут. Так что бабка может и не знать, что за «травку» посадил ее внучек. Полет себе и полет. Травка и травка. Но в угоду внуку держать в собственном подполе живую девушку — это уж слишком.

— А кто тебе сказал, что живую? — мрачно поинтересовалась Леся.

Кира уставилась на нее, вытаращив глаза.

— Ну, это уж слишком! — выдохнула она наконец. — Теперь ты готова обвинить парня в убийстве!

— Но ведь на этого дядю Толю он напал!

— Это не доказано!

— И сарай у соседки поджег!

— Тем более! Сарай и сам вспыхнуть мог.

— Конечно! — ядовито усмехнулась Леся. — Стоял себе почти сто лет, ничего с ним не делалось. А тут поссорилась хозяйка с соседом, и в ту же ночь сарая не стало. Такой вот интересный факт!

— Прежде чем обвинять человека, нужно собрать хоть какие-то улики против него. А что у нас есть?

— Жоржи была знакома с этим парнем. И теперь она пропала!

— Да, Жоржета, если верить ее подруге, знакома с половиной мужского населения города и области.

И, повернувшись к румяной соседке, продолжавшей маячить за забором и явно не собирающейся уходить, Кира спросила:

— А гости к вашему соседу приезжают?

— Это из города-то? За товаром? Ясное дело, через день или сюда приезжают, или сам Ванька в город мотается. Но это реже. Обычно к нему приезжают.

— А кто приезжает за товаром?

— Девушка одна.

— Описать ее можешь?

— Да чего там описывать! Кожа да кости! Сухая, посмотреть не на что! Вот волосы шикарные. Темные, густые и вьются красиво. Только, наверное, она их в дорогих салонах наращивает. Я по телевизору смотрела, городским всякие такие штуки доступны. Не то что нам, простым деревенским девкам и бабам. Крапивой голову сполоснем и тому рады. Или у кого волосы посветлей, те ромашкой или березовым отваром моют. Но та девица травами не пользуется. Она в дорогих салонах причесывается, сразу видать.

Указанные приметы отлично подходили Жоржете. Но мало ли что, требовалось установить поточнее.

— А как эту девушку звали, ты не знаешь?

— Почему же, — пожала плечами девица. — Знаю. Дурацкое у нее имя. Такое же, как и она сама. Ломака городская! Приедет, ногти свои накрашенные растопырит, ноги длиннющие на каблуках. Еле-еле в них по нашей глине ковыляет.

— А как зовут ломаку?

— Во-во! Ломака и есть! И все выделывается! И все ей мало! Я один раз с ней поздороваться попыталась, так она вид сделала, будто бы меня и нету вовсе! Задавака!

— Имя!

— Жоржета ее зовут! — выпалила девушка. — Жоржета! Ну? И не дура ли она после этого?

И девушка выжидающе уставилась на подруг, явно ожидая от них какой-то реакции на свое сообщение. Но подругам было не до нее. Их мозги работали со скоростью две тысячи оборотов в секунду! Еще бы! Они установили, что Жоржета приезжала к Ване. И скорее всего, была передаточным звеном в цепочке наркодельцов.

То есть она не просто встречалась с Ваней, старательно закрывая глаза на его делишки, она еще и сама участвовала в них!