Тихой поступью к мечте. Как я стал неврологом

Денис Благодарев

Главные герои книги — это самые что ни на есть обыкновенные люди, которые по воле судьбы оказались узниками неврологических болезней и при помощи врачей ищут выход из них.Через страницы книги я поделюсь с Вами этапами становления меня, как врача-невролога, и расскажу об интересных случаях из личной практики на примере реальных пациентов.

Часть II.

Пока не наступит ночь

«Если сон облегчает состояние больного,

значит болезнь излечима.

Если не облегчает — болезнь смертельна».

Парацельс

Вступление

Первые два месяца, что я провёл в роли ординатора кафедры нервных болезней протекали достаточно сумбурно.

Ведение историй болезней, уроки этики, семинарские занятия переплетались между собой в один хаотичный клубок. Требовалось запомнить и разложить по полочкам полученную информацию. Колесо времени ехало неумолимо, а трудности не отступали. Порой не было даже времени, чтобы остановиться и спросить себя: кто ты? зачем ты тут?

В конце поздней осени и начале зимы нас, вчерашних студентов, отправляли на «передовую» — ночные дежурства. Стоило только зазвучать этой связке слов где-то вслух или в мыслях, как в невспаханной почве подсознания рисовалась витиеватая картина.

В центре её непременно находился молодой и неопытный врач наедине со сложными пациентами. Его обязательно зовут в другое отделение на консультацию или на дежурстве случается неотложная ситуация. И некому помочь — опытные наставники ушли по домам, им там хорошо.

На ближайшую ночь или сутки уют родного дома заменялся тесной и чужой ординаторской. Её обстановка открывалась взору лучше всего по вечерам, когда не было большого числа врачей и ординаторов.

Посредине ординаторской для экономии места были сдвинуты вплотную друг к другу четыре рабочих стола. По левую сторону, поперёк от входа, обособленно стоял пятый. Преимущества такого расположения не всегда казались выгодными. К доктору за этим столом чаще чем к другим интуитивно обращались пациенты после открытия двери. Каждый стол оснащался стульями, компьютером и полкой с книгами.

Напротив входной двери располагалось окно. На ночь оно зашторивалось, но в погожие деньки такая мера не требовалась. Щедрая охапка солнечных лучей врывалась через стекло и падала на подоконник. Букеты цветов и прочие подарки от пациентов были на нём не редкостью, ведь коллектив отделения состоял преимущественно из женщин.

Возле окна стоял длинный, но до безобразия узкий диван. В дневные часы на нём сидели врачи, в момент дежурства — спали. Для этого его покрывали накрахмаленной простынёй и сверху клали тонкую подушку в наволочке. С чистотой постельного белья дела обстояли не всегда гладко — на перестиранной и переглаженной по сто раз ткани попадались маслянистые или ржавые пятна непонятного происхождения.

Врач заступал на дежурство с санитаркой и с постовой медсестрой. Первая отвечала за чистоту отделения и гигиену тяжёлых больных. Медсестра же являлась связующим звеном в цепочке «пациент-врач». К ней первой на пост приходили жаловаться на здоровье пациенты.

Опытные медицинские сёстры ценились на вес золота. Они психологическим путём решали вопросы на доврачебном уровне одним своим присутствием в палате больного. Сначала измеряли артериальное давление, а перед выходом говорили: «Ой, какое у вас хорошее давление сегодня, Тамара Ивановна!». Подобно шкале ртутного термометра при горячке, самочувствие больных стремительно росло вверх. Помощь доктора уже не требовалась.

Обострение жалоб пациентов по непонятному стечению обстоятельств происходило на стыке глубокого вечера и зарождающейся ночи. Того самого времени, когда в душе у молодого дежуранта зарождалась тревога, из-за которой уснуть было не так просто.

В знак доброго злорадства, чтобы подогреть тревогу, я подшучивал над друзьями. Отсылал из дома на мобильный телефон дежуранта постер из фильма «Пока не наступит ночь⁴». Дальнейшего распространения шутка не получила — к ней относились равнодушно.

Ночные дежурства редко обходились без стука медсестры в дверь ординаторской. Тогда врач просыпался и шёл разбираться со здоровьем пациента. Чаще всего у пожилых людей понималось артериальное давление, которое держалось с вечера. Типичный диалог врача и больного ночью чаще всего сводился к следующему:

«Скажите, пожалуйста, почему вы не сообщали о длительном эпизоде повышения давления своему врачу, пока он был в отделении?».

«Голубчик, для меня это не в диковинку. Я думала пройдёт…»

Не проходило. И только таблетка от давления или капельница с магнезией спасали ситуацию.

Второй по популярности повод обратиться к дежурному врачу или медсестре ночью — несмолкаемая боль.

Несмолкаемая боль

В одной из палат круглосуточного пребывания лежал мужчина 50 лет.

Не меньше трёх месяцев его мучали нестерпимые боли в спине. Виной тому — грыжа диска в поясничном отделе позвоночника. Нейрохирурги рекомендовали оперативное лечение — мужчина отказывался. Своим пребыванием в отделении он давал болям последний шанс отступить. В душе́ теплилась крохотная надежда на выздоровление без операции.

Капельницы и инъекции заглушали боль на время. Не проходило и пары часов, как мужчина просил новые и новые обезболивающие средства. Пожелания относительно них сохранялись и для ночных дежурантов. Тихое дыхание ночи утопало в трелли телефонного звонка в кармане врача.

— Опять он… — слышался на том конце провода заспанный голос постовой медсестры, — приходите.

Не сложно было догадаться кому и в какой палате требуется помощь ночью. Мужчина просил её каждые три часа, вплоть до наступления утра.

На своём дежурстве мой друг в ответ на просьбу больного отвечал:

«Вы понимаете, что чрезмерный приём обезболивающих сопряжён с риском развития язвы желудка?»

Он всё понимал, но отказаться от лекарств не мог. И вот опять ночную темноту палаты освещал прикроватный ночник тусклым оранжевым свечением. Вместе с медсестрой мы стояли у койки мужчины, отбрасывая пляшущие тени на стенах. Устраивать «театр теней» и делать на стене из кистей рук «собачку» нам было некогда. Пациент сидел с грустным видом и держался за поясницу в ожидании помощи.

— Сделайте что-нибудь со мной, болит…

Медсестра погружала в ягодицу мужчины очередную иглу, а в это время из дальнего угла палаты доносился храп. Поистине счастлив тот, кто лишается страданий с приходом сна…

На утренней планёрке и дня не обходилось без доклада дежурившего врача о вызове в палату.

— Нужно что-то делать, — говорило врачебное сообщество.

— Сегодня поменяю дозировки препаратов и схему приёма антиконвульсантов⁵, — отвечал лечащий врач.

Как бы врач не менял схему приёма препарата, что не назначал — ничего не работало. Без облегчения симптоматики пациента выписали из отделения на радость дежурантам.

О себе мужчина дал знать спустя месяц. Он посвежел, лицо выражало желание жить, а рука держала скреплённые бумажные листы. В них нейрохирургом сообщался диагноз после успешного удаления грыжи межпозвоночного диска.

— Доктор, мне стало лучше! Теперь я другой человек, — сказал он и с улыбкой на лице вышел в коридор. От былого прихрамывания не осталось и следа.

По возвращению в кабинет мужчина держал в руках букет цветов.

— Это вам за все страдания, — говорил он и продолжал улыбаться.

Срочно гормон!

Изменение привычных условий неизбежно ведёт к приспособлению к этим изменениям.

Со временем ночные дежурства не казались такими уж страшными. Некоторые дежурившие по двое на первых порах ординаторы постепенно отказывались от этой затеи. Было веселее, когда рядом присутствовало дружеское плечо, но личное пространство никто не отменял.

Один из докторов ютился в четыре погибели в кресле, что стояло в «предбаннике». Спящий здесь ординатор пребывал в невыгодных условиях по сравнению со спящим товарищем в ординаторской. Кто и где будет спать ближайшую ночь решалось жребием.

«Предбанник» был куда меньших размеров по сравнению с ординаторской. По правую сторону от него располагался туалет, по левую — кабинет заведующего. И без того тесная обстановка разбавлялась личными шкафчиками для одежды докторов и общим шкафом с постельными принадлежностями для дежурантов. Несмотря на наличие поблизости туалета, в «предбаннике» всегда приятно пахло женскими духами, молекулы которых где-то оседали и напоминали о себе. Но общая атмосфера этой маленькой комнаты всё равно действовала гнетущим образом, а риск брать удар первым посреди ночи от вошедшего в ординаторскую пациента или медсестры не прибавлял радости.

Дежурить вдвоём было весело, но не всегда надёжно.

***

В субботу я томился дома от безделья. В этот день на суточное дежурство заступила моя подруга. Чтобы найти себе сколько-нибудь полезное занятие, я отправился к ней в отделение на подмогу.

Мы встретились, размеренно общались в ординаторской, шутили. Задушевные разговоры подкреплялись чаем вприкуску со сладостями. Совсем не вовремя зазвонил дежурный телефон в кармане у подруги.

— Доктор, ситуация срочная, девочка задыхается. Палата 211, — сказала медсестра, прежде чем положить трубку.

Подруга взяла молоточек, я достал из шкафа тонометр. Мы побежали на вызов в палату 211. В голове витал вопрос: «Почему девочка задыхается?».

Помощь требовалась двадцатилетней девушке. Она сидела на койке с «бегающими» глазами, рядом стояла и не находила себе от волнения места мать. Здесь же стояла медсестра.

— Что случилось? — быстрее подруги спросил я у собравшихся.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

4

^* На постере главного героя за шею держат солдаты.

5

^* Применяются при эпилепсии. Широкое применение нашли и в терапии хронической боли стреляющего характера.