Получил наследство кот

Денис Дроздов (2016)

В Лондоне, в возрасте ста двух лет, умерла весьма состоятельная баронесса российского происхождения Баух. Многочисленные родственники из России уже начали радостно потирать руки в предвкушении солидного наследства, но тут выяснилось, что, согласно завещанию, все состояние баронесса отписала… своему коту Феликсу. Жирному, ленивому коту сибирской породы! Юридическая компания, ведущая это дело, доверила опеку кота преуспевающему адвокату Илье Старикову, а следить за здоровьем пушистого миллионера — его другу, ветеринару Глебу Звоницкому. Друзья встретились, чтобы обсудить, как им теперь обслуживать хвостатого наследника, но так и не составили план действий. Илья был убит в своем доме в кругу родственников и друзей. Втянутый в эту темную историю ветеринар Звоницкий начинает собственное расследование…

Глава 3

Итак, юбилей Ильи Петровича Старикова закончился полным кошмаром. Дом после праздника затих далеко за полночь — пока убрали посуду и помещение, пока хозяин с гостем закончили беседу… В четыре утра Ирина Старикова спустилась вниз, чтобы, как она утверждала, взять в холодильнике бутылку воды — запить таблетку от головной боли. И обнаружила мужа висящим на люстре.

Вопли молодой вдовы мгновенно разбудили всех в доме. Домочадцы и слуги столпились вокруг страшной находки в полной растерянности. Даже Звоницкий растерялся — а уж он-то во время работы в прокуратуре сталкивался с преступлениями чаще, чем остальные зубы чистили.

То, что это именно преступление, убийство, Глеб понял сразу. Мысль о самоубийстве Ильи Старикова он даже не допускал. Не такой был человек Илья… К тому же Звоницкий расстался с ним всего за несколько часов до смерти. Адвокат вовсе не выглядел подавленным, не испытывал проблем ни с деньгами, ни со здоровьем, с родными и близкими был в ладу… Так что самые распространенные причины для суицида Глеб отбросил сразу же.

Не бывает так, чтобы здоровый, довольный жизнью и собой, крепкий мужик, только что справивший юбилей в кругу не последних в этом городе людей, муж молодой красотки и отец другой, еще краше, преуспевающий адвокат, только что получивший достойно оплачиваемую непыльную работенку, вдруг ни с того ни с сего взял и покончил с собой… Да еще таким способом — всем напоказ. И это при том, что в доме находился сейф с коллекцией огнестрельного оружия — еще вчера Стариков хвастался перед однокашником…

Глеб просто не мог поверить, что Ильи больше нет. С первого взгляда Звоницкий понял, что помочь уже ничем нельзя — тело даже успело остыть. Ирина Старикова рыдала, разбила стакан и даже порезалась осколками стекла. Толстая домработница по-матерински обняла хозяйку за плечи и куда-то увела — подальше от тяжелого зрелища. Звоницкий остался в окружении растерянных теток. Он достал мобильный телефон и вызвал полицию. Подумал — и сделал еще один звонок.

— Саша? Это Звоницкий. Извини, что беспокою, но дело не терпит отлагательств. Я в доме Старикова. Ну, помнишь, Илья Стариков, адвокат? Он убит. Да, точно.

Поговорив еще минут десять, Глеб прервал связь. Александр Пестряков был замначальника УВД. Когда-то он проходил стажировку у Звоницкого и до сих пор чрезвычайно уважал Глеба Аркадьевича. Обычно Звоницкий старался не задействовать связи «из прошлой жизни», но тут был такой случай…

— Папа? Папа?!

Как ни странно, Арина Старикова явилась к месту трагедии последней. Даже Глеб с его больной ногой опередил ее минут на пятнадцать. Странно, крики Ирины разбудили бы кого угодно, а дочь убитого их не слышала? Девушка была полностью одета — в отличие от остальных обитателей дома, которые прибежали кто в пижаме, кто в халате. На Стариковой были джинсы, свитерок и мокрые от росы кроссовки.

— Нет, нет! Он не мог так со мной поступить! — кричала Арина. Девушка повернулась к Глебу и яростно напустилась на него: — Что же вы стоите?! Нужно его снять! Сделать искусственное дыхание, массаж сердца…

Глеб перехватил ее кулачок — кажется, Арина всерьез собралась его ударить — и мягко произнес:

— Арина, слишком поздно. Он умер. Ему нельзя помочь.

— Тогда снимите его! Я не могу видеть… — всхлипнула девушка.

— И этого делать не надо, — вздохнул Звоницкий. — Сейчас приедет полиция. Им нужно осмотреть место преступления. И до их приезда ничего нельзя трогать…

— Полиция?! — вскинула голову Арина Старикова. — Кто же их вызвал?

— Я сделал это по праву старого друга вашего отца, — стараясь говорить спокойно, произнес Звоницкий. — Постарайтесь взять себя в руки, Арина. Вам понадобится все ваше самообладание. Сейчас приедут представители закона, начнут задавать вопросы. Вам придется на них отвечать.

— Да не хочу я ни с кем разговаривать! — вскинулась Старикова. — Оставьте меня в покое!

Девушка всхлипнула и бросилась вверх по лестнице — очевидно, в свою комнату.

— Мы… того… это… пойдем, а? — робко спросила Глеба толстая тетка во флисовом костюме. Обслуживающий персонал как-то сразу признал Звоницкого главным.

— Хорошо, идите, — кивнул Глеб. — Только пусть никто не разъезжается по домам, ясно? До приезда полиции все остаются в доме.

Вот так Глеб Аркадьевич остался наедине с телом старого друга. Он подтащил стул и устроился неподалеку от тела — нести стражу, охранять покой умершего… Точнее, убитого.

Судебную медицину Звоницкий, конечно, слегка подзабыл, но не настолько, чтобы не понять: Стариков умер другой смертью. На люстру муранского стекла подвесили уже мертвое тело.

Конечно, причину смерти адвоката установит патологоанатом, но уже сейчас Звоницкий мог сказать точно: это не асфиксия. Отсутствовали характерные признаки — синюшно-багровое лицо, застой крови, высунутый за линию зубов язык. Зато Глеб заметил посиневшие ногти и губы адвоката, а еще полосу засохшей на губах пены. Острая сердечная недостаточность? Или все-таки отравление?

Ах, Илья, Илья! Кому ты мог помешать? Кому перешел дорогу? Кто мог так ненавидеть тебя, чтобы не просто убить, но и устроить эту отвратительную инсценировку? Зачем, ради чего?

Полиция прибыла похвально быстро — минут через двадцать после звонка Глеба. И завертелись привычно жернова закона. Естественно, Звоницкий одним из первых попал под подозрение.

Молоденький следователь снимал показания, и Глеб прямо-таки видел, как в его черепушке копошатся мысли следующего содержания: «Ах, значит, однокашник? Двадцать лет не виделись, да? А теперь вдруг ни с того ни с сего покойник пригласил тебя на юбилей? Странно, странно, непонятно… Списочек гостей мы уже составили. И граждане там все непростые, важные, можно сказать, шишки… а ты кто такой? Ах, ветеринар, кошачий доктор?! Ну, вот ты у нас и будешь крайним… Для начала… надо же с кого-нибудь начинать? Ну не с хозяина же «Русь-Банка», в самом-то деле?.. А пока будьте любезны, подписочку о невыезде…»

Звоницкий нервничал, но не сильно. Он знал, что сейчас будет, а парнишка еще об этом не догадывался. И точно — через час приехал Пестряков с помощником, и с этого момента жернова правоохранительной машины завертелись в полную силу.

Звоницкий знал, что для его друга будет сделано все, что только возможно. И если убийцу вообще можно поймать, его поймают, кем бы ни оказался. Но сам Глеб Аркадьевич ничем помочь не мог — он слишком мало знал о жизни Ильи в последние годы, слишком долго с ним не виделся. От этого Звоницкий чувствовал свою беспомощность и бессильную злость.

Наконец ему разрешили уехать. Звоницкий хотел попрощаться с Ариной и предложить помощь, но дочка Ильи беседовала с полицейским и только обожгла Звоницкого сердитым взглядом. Попытался поговорить с вдовой, но та рыдала в спальне, и Глеб не рискнул ее беспокоить.

К двенадцати дня Глеб Аркадьевич был уже дома. Он чувствовал себя отвратительно — разбитым, старым, совершенно больным.

Единственное, что могло вывести его из этого состояния, — это работа. Поэтому Звоницкий принял душ, переоделся в чистое и к двум поехал в клинику. На два часа была назначена плановая операция, и Звоницкий не хотел подводить людей.

У престарелой кошки было онкологическое заболевание, и это как раз тот случай, когда гуманнее — не говоря уж про «дешевле» — усыпить животное. Но хозяева души не чаяли в своей Матильде и слезно просили Глеба Аркадьевича попытаться спасти кошку.

Пока Звоницкий оперировал, хозяева держались за руки в приемной, а когда сообщил им, что операция, кажется, прошла успешно и у Матильды появился шанс, принялись со слезами благодарить Глеба и совать деньги в карман его хирургической робы. Звоницкий едва отбился, провел платеж через кассу. Будучи юристом, он не любил нарушать закон даже в мелочах. Вот с мелочей-то все и начинается…

До самого вечера Глеб Аркадьевич принимал пациентов и к концу дня окончательно вымотался и взмок. Нет, так дальше нельзя. Клиника чрезвычайно востребована, поэтому нужно срочно искать ассистента. Работать одному — это не дело…

И тут зазвонил телефон.

— Господин Звоницкий? — деловито осведомился девичий голос в трубке. — Вы меня помните? Вы мне вчера дали свою визитную карточку. У меня еще машина такая приметная, красная. Я вам помогала делать трахеотомию собаке. Меня зовут Яна Казимирова. Вы все еще ищете ассистента? Я готова выйти на работу хоть завтра. Кстати, я сейчас неподалеку от вашей клиники. Хотите, заеду?

И заехала. Что ж, не зря Звоницкий вручил Яне Казимировой свою визитку…

Он попросил девушку рассказать о себе: где работала раньше, почему уволилась. Казимирова принялась излагать историю своей короткой, но бурной жизни.

Оказалось, отец Яны был военным. Девочка моталась вместе с папой по городам и весям, нигде не задерживаясь надолго. Яна любила животных и уже лет с пяти твердо знала, что будет ветеринаром.

В восемнадцать девочка заявила отцу, что хватит с нее переездов. Она уже взрослая и готова сама строить свою жизнь так, как нравится. Папа знал, что характер у дочки — кремень и спорить с ней совершенно бесполезно. Яна выбрала питерскую ветеринарную академию и отправилась в северную столицу. И поступила, проявив завидное упорство. Все годы обучения Яна могла надеяться только на себя, поскольку ни родных, ни знакомых в Питере у девушки не было. О студенческих временах Яна рассказывала с юмором, но у Звоницкого создалось впечатление, что ей пришлось несладко.

Закончив учебу, Яна осуществила свою давнюю мечту — устроилась работать в цирк. Разумеется, не в питерский — туда бы вчерашнюю студентку просто не взяли, а в провинциальный. Вместе с цирком Яна Казимирова объездила всю страну и даже побывала за границей — в Белоруссии, кажется. Но потом для цирка настали тяжелые времена. И его закрыли, а животных распродали. Обливаясь слезами, Яна расцеловала на прощание всех слонов и питонов.

Девушка решила сменить место жительства и отправилась искать счастья. Судьба, принявшая облик болвана на джипе — того самого, что сбил бедного Джерри, — свела девушку с Глебом Аркадьевичем, и теперь Яна была ей — то есть судьбе — благодарна.

Конец ознакомительного фрагмента.