Советский Азербайджан: От оттепели к заморозкам

Джамиль Гасанлы, 2020

Представленная на суд читателя книга является результатом научных исследований, ведущихся профессором Джамилем Гасанлы на протяжении долгих лет. Она служит продолжением монографии «Хрущевская “оттепель” и национальный вопрос в Азербайджане, 1954–1959» и охватывает такие вопросы, как формирование политического руководства Азербайджана 1960-х гг., изменения в социально-политической и культурной жизни республики, избавление общества от наследия культа личности Сталина, новые тенденции в литературе и искусстве, процессы, происходившие в творческих союзах, и многое другое. Именно в этом контексте в книге отражены события десятилетия, когда во главе республики находились Вели Ахундов, Мамед Искендеров и Энвер Алиханов. При подготовке монографии автор широко использовал фонды различных государственных, партийных, правительственных архивов Азербайджанской Республики и Российской Федерации. Редкие архивные материалы, впервые введенные в научный оборот, придают исследованию устойчивость перед критикой, а выводам и идеям автора – достоверность. Книга предназначена для специалистов по истории, культуре и литературе Азербайджана, студентов гуманитарных вузов, а также широкого круга читателей, проявляющих интерес к истории нашего недавнего прошлого. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

Мнение издательства может не совпадать с мнением автора

© Джамиль Гасанлы, 2020

© Политическая энциклопедия, 2020

Джамиль Гасанлы — азербайджанский историк, один из авторитетных специалистов по истории холодной войны, получивший международную известность благодаря трудам, изданным в США Гарвардским университетом в серии «Исследование “холодной войны”».

Дж. Гасанлы — плодовитый исследователь истории Азербайджана ХХ в.: его работы по истории Азербайджанской Демократической Республики, советизации Азербайджана и хрущевской оттепели в Азербайджане выходили в свет в России, США, Турции, Великобритании, Иране. Является почетным членом Турецкого исторического общества.

Наряду с научной работой ведет активную общественно-политическую деятельность. Возглавляет Национальный совет демократических сил Азербайджана, который объединяет оппозиционные партии, движения и гражданских активистов республики. В 2015 г. был удостоен премии Иона Рациу за демократию, вручаемой Международным научным центром Вудро Вильсона в Вашингтоне.

Новая книга Дж. Гасанлы проливает свет на политические, социально-культурные, национальные и межнациональные события, происходивших в Азербайджанской ССР в 1960-е гг., когда в Советском Союзе начался процесс сворачивания оттепели и наметился постепенный отход от десталинизации общества, стартовавшей после ХХ съезда КПСС.

Введение

Вели Ахундов, Мамед Искендеров и Энвер Алиханов на протяжении десяти лет управляли Азербайджаном в 1950-1960-е гг. Что происходило в те годы в республике? Чем они отмечены в истории и чем запомнились? Какие события имели место в литературе, искусстве, в социально-политической и экономической сферах? Чем были похожи эти руководители на своих предшественников и чем от них отличались? Для ответа на эти вопросы необходимо совершить экскурс в период, охватывающий десятилетие — с 1959 по 1969 г. В седьмом томе многотомника «История Азербайджана», изданного в 2003 г., имя первого секретаря ЦК Компартии Азербайджана Вели Ахундова, руководившего республикой на протяжении десяти лет, упоминается всего один раз. Имена председателя Президиума Верховного Совета Азербайджанской ССР Мамеда Искендерова и председателя Совета министров республики Энвера Алиханова не упоминаются вообще. Период их десятилетнего руководства республикой обойден вниманием^[1]. Три этих руководителя вслед за Имамом Мустафаевым, Мирзой Ибрагимовым и Садыхом Рагимовым, возглавлявшими республику в 1954–1959 гг., являлись вторым в истории Советского Азербайджана поколением представителей гражданской власти, никогда не носивших офицерского мундира — армейского, милицейского или госбезопасности. Таким образом, их прошлое никак не связано с карательными органами.

Учитывая, что в советский период партия играла в обществе руководящую роль, контролируя правительственные и прочие учреждения, глава республиканской партийной организации Вели Ахундов запомнился современникам как человек, десять лет возглавлявший Советский Азербайджан. Несмотря на господствовавшие в обществе советские идеологические и авторитарно-управленческие стандарты, он оставил о себе в истории память как руководитель, которого отличали присущие только ему политические, национальные и моральные качества. Несомненно, Вели Ахундов был человеком своего времени и своей системы. Однако в рамках существовавших в тот период условий и возможностей системы он открыл для народа республики более широкие пути для проявления своих настроений, питал интерес к вопросам возрождения национального духа. Его биография не связана с карательными органами безопасности и НКВД, несмотря на то что принадлежность к ним продолжала оставаться ведущим критерием советской кадровой политики. Видимо, эта черта жизненного пути В. Ю. Ахундова позволила ему проявить свойственные от природы интеллигентность, благорасположение к людям и, несмотря на занимаемый в советской иерархии высокий пост, отдавать предпочтение либеральным методам политики в вопросах национального значения.

Академик Исмаил Ибрагимов, которого связывали с В. Ю. Ахундовым долгие годы дружбы, так описывал его политические качества, порожденные личной интеллигентностью: «Вели Ахундов возглавил республику в период, когда предыдущее руководство было отстранено от власти по обвинению в национализме. Москва взяла политические процессы в республике под плотный контроль, и все ожидали, что первый секретарь будет сторонником жесткой линии. Однако этого не произошло. Он постарался защитить всех членов отстраненного руководства и сохранить за ними номенклатурную работу. Однажды даже известные академики и профессора Института нефти и химии просили меня передать моему другу, что с такой мягкой политикой он далеко не пойдет; дескать, пора новому руководителю проявить жесткость, ударить кулаком по столу. Я в точности передал Вели Юсуфовичу все сказанное, он несколько смутился и сказал, посмотрев мне в лицо: “Знаешь, Исмаил, мой народ 30 лет был придавлен сталинским «сапогом», ему надо дать возможность прийти в себя и задышать свободно”»^[2].

За десять лет пребывания у власти (1959–1969) В. Ю. Ахундов дал азербайджанскому народу именно возможность «свободно задышать и распрямиться». За 70 лет существования советской системы 1960-е гг. вошли в историю как время национального пробуждения, обретения своего национального «я», новых свершений в литературе, искусстве и культуре в целом, время поворота в сторону преобладания национальных и общечеловеческих ценностей. Именно поэтому «ахундовский демократизм в партийных кругах» запомнился надолго ^[3].

В конце 1950-х гг., на посту председателя Совета министров республики, Вели Ахундов проявлял заинтересованность в использовании азербайджанского языка во всех сферах. Он считал важным преподавание азербайджанского языка в русских школах для того, чтобы живущие в Азербайджане представители других народов знали азербайджанский язык. 25 мая 1959 г. на сессии Верховного Совета Азербайджанской ССР он сделал большой доклад на тему школьной реформы. Доклад «Об укреплении связи школы с жизнью и дальнейшем развитии системы просвещения Азербайджанской ССР» был предварительно обсужден на заседании бюро ЦК КП Азербайджана. В своем выступлении В. Ю. Ахундов сказал: «Значительная часть учеников русских школ родились в Азербайджане и по окончании школы, так же как и их родители, будут трудиться в различных областях народного хозяйства республики. Для них очень важно знать азербайджанский язык в качестве средства общения. Поэтому в учебных планах предусмотрено изучение азербайджанского языка в русских школах»^[4].

Вопрос использования азербайджанского языка служил одним из основных обвинений, выдвинутых в адрес предыдущего руководства республики. Так, преподавание азербайджанского языка в русских школах подверглось резкой критике в справке по результатам работы комиссии во главе с заместителем отдела по работе с республиканскими партийными организациями ЦК КПСС генералом И. В. Шикиным, направленной в Азербайджан в июне 1959 г. Обсуждение справки проходило на заседании с участием Н. С. Хрущева. В конце указанной справки комиссия приходила к выводу о необходимости освобождения от должности Имама Мустафаева, но не делала предложений по кандидатуре его преемника. После трехдневного обсуждения вопроса 2 июля 1959 г. Президиум ЦК КПСС принял решение о том, что И. Д. Мустафаев не справился с работой, не оправдал связанных с ним надежд и больше не подходит для должности первого секретаря ЦК КП Азербайджана. Несмотря на отсутствие в решении упоминания кандидатуры на должность первого секретаря, советское руководство остановило свой выбор на Вели Ахундове, привлекавшем внимание своей подготовленностью, свободным владением русским языком, неоднократными блестящими выступлениями на заседаниях Совета министров СССР.

Аппарат и секретариат ЦК, имевшие исключительные полномочия в решении кадровых вопросов, смогли убедить Хрущева в том, что Ахундов является наиболее перспективным кандидатом на освобождающуюся должность. Командированному в Баку секретарю ЦК КПСС Нуритдину Мухитдинову поручили внести предложение об избрании председателя Совета министров Азербайджана В. Ю. Ахундова первым секретарем ЦК Компартии Азербайджана. 6 июля 1959 г. его избрали на IX пленуме ЦК КП Азербайджана. Таким образом, в республике начался новый период, охвативший десять лет.

В. Ю. Ахундов был избран на главную в республике должность в возрасте 43 лет. На посту первого секретаря ЦК он проявил себя как исключительно трудоспособный человек, который завоевал доверие центрального руководства своим трудолюбием, грамотностью и интеллектом. С. Н. Хрущев в книге, посвященной своему отцу, отмечал, что на Н. С. Хрущева произвели благоприятное впечатление несколько руководящих работников, в том числе первый секретарь ЦК КП Азербайджана Вели Юсуфович Ахундов^[5].

Следует отметить: в череде 70 лет доминирования советской идеологии 1960-е гг. запомнились социально-политическими последствиями «хрущевской оттепели», оказавшими влияние на национальную жизнь и морально-этические нормы, что особенно отразилось в литературе и искусстве. Выход руководящей коммунистической элиты из-под контроля органов безопасности и переход руководства страной в руки партийного аппарата породили в советском обществе определенные либеральные тенденции. На территориях национальных окраин эти тенденции проявлялись в таких аспектах национального пробуждения, как возрастание интереса к своему историческому прошлому, рост самоощущения коренных наций в качестве хозяев своей земли, возрождение религиозно-духовной жизни. Произошло также повышение роли местного руководства и расширение его возможностей в управлении политической, экономической и социальной жизнью, а также формировании кадрового потенциала республик. В 1960-е гг. национальные кадры взяли в свои руки инициативу по управлению республиками, созданию базы для подготовки местного среднего технического персонала, социально-хозяйственному строительству, развитию научных, образовательных и культурных учреждений.

Стабилизация социальной жизни, произошедшая в 1960-е гг., породила быстрый рост населения Азербайджана. За 70 лет советской власти самый высокий прирост населения республики был зарегистрирован именно в этот период. В 1960-е гг. по темпам естественного роста населения Азербайджан вышел на первое место среди всех союзных республик. Так, в начале 1960-х гг. на каждую тысячу человек среди азербайджанцев приходилось в среднем по 46,7 новорожденных — самый высокий показатель в стране. И если в 1968 г. общесоюзный коэффициент естественного прироста населения равнялся 9,8 на 1 000 чел., то в Азербайджане он достигал 25,2. Средняя продолжительность жизни в республике также превосходила общесоюзный показатель (72 года в Азербайджане против общесоюзных 70 лет)^[6]. Вместе с тем увеличился и удельный вес коренного населения в составе трудовых ресурсов республики. Значительная часть работников предприятий нефтяной, химической промышленности и машиностроения, строительства и других производственных отраслей стала состоять из представителей коренного населения, пополнявшихся за счет приезжих из районов республики.

В области литературы и искусства тот период запомнился как время шестидесятников. Но этот термин применялся не только по отношению к писателям и художникам, но включал и либеральные проявления в образе мыслей и системе управления. Не вызывает сомнений и то, что политические послабления расширили творческие возможности литераторов и деятелей искусства. Однако угрозы, высказанные Н. С. Хрущевым художникам на выставке в Манеже, оскорбления, произнесенные им в их адрес, ясно показывали, что советский лидер не готов принять условия, порожденные им же начатыми реформами. Подобные процессы наблюдались также в литературе и искусстве Азербайджана. В те годы литературный процесс привел к появлению новых произведений, отличных от традиционной советской литературы, построенных на новых литературных образах; в музыке и живописи были созданы новые образцы творчества, использовавшие художественные средства прежде всего для воспевания родины, ее человека, представленного как личность, обладающая национальным образом мыслей и общечеловеческим характером переживаний. Тем не менее в целом азербайджанская литература 1960-х гг., за редким исключением произведений, отличавшихся от «мейнстрима» прошлых лет, представляла собой продукт творческой лаборатории, действовавшей по заданным партией лекалам, — «национальный по форме, социалистический по содержанию». Что же до атмосферы республиканских творческих союзов, то там, особенно в Союзе писателей начала 1960-х гг., царил дух непрерывных интриг, конфликтов и противостояний, суть которых заключалась в борьбе не за создание лучших произведений, а за получение высоких должностей и более жирных кусков от разработанной властью системы привилегий.

Благодаря хрущевским реформам народ, подвергавшийся анонимной эксплуатации тоталитарной коммунистической системой, был хоть в какой-то мере выведен на авансцену истории, что привело к росту его социальной, национальной и духовной активности. Разоблачение сталинизма, разгром культа личности Сталина на XXII съезде КПСС как продолжении ХХ съезда, вынос тела «отца народов» из Мавзолея и его погребение — все это понизило уровень страхов в советском обществе. Об этом свидетельствует увеличение числа требований социального характера в заявлениях и жалобах, направлявшихся в 1960-е гг. в партийные, советские и правительственные органы, что означало повышение морально-этических запросов населения. Именно в эти годы атеистические запреты стали рушиться под напором желаний отправлять религиозные обряды. И если в 1959 г. отметить религиозный траур «Ашура» на гробнице «Гёк-имам» в Кировабаде (современная Гянджа) пришло только 3 тыс. верующих, то в аналогичный день 1968 г. там собралось уже около 50 тыс. чел.

Несмотря на внимание, уделявшееся в то время созданию научно-академических основ азербайджанского языка, переписка духовного управления, а также лексика религиозных проповедей и наставлений абсолютно не учитывала его развития. Язык, использовавшийся ими во время религиозных обрядов, был далек не только от литературного, но даже от разговорного азербайджанского языка. Вместе с тем изменение национально-этнического состава населения Азербайджана с 1960-х гг. оказало влияние и на религиозно-конфессиональную структуру общества. Так, в настоящее время большинство населения Азербайджана составляют приверженцы ислама. При этом 65 % из них — шииты, а 35 % — сунниты. В республике также проживает примерно 200 тыс. православных христиан, 18 тыс. горских, 6 тыс. ашкеназийских и несколько сотен грузинских евреев^[7].

Следует также указать, что в Азербайджане 1960-х гг. такие факторы, как положение на селе, сложности его хозяйственной жизни, бытовые проблемы, помноженные на кризис колхозного строя, вызывали отток населения из сельской местности в города. Это приводило к изменению там демографической ситуации. Она характеризовалась тем, что в республику возвращалась часть азербайджанского сельского населения, высланная оттуда в 19301940-е гг., а христиане — жители русских деревень — переезжали в города Азербайджана или Центральную Россию. Все это вело к увеличению удельного веса азербайджанцев в сельской местности республики. Вместе с тем начиная с 1960-х гг. повышение государством закупочных цен на сельскохозяйственную продукцию способствовало улучшению жизненного уровня сельского населения, изменению облика азербайджанских сел. Однако «кукурузная эпопея» Н. С. Хрущева отрицательно повлияла на хозяйственную жизнь, в том числе и азербайджанского крестьянства. В 1963 г. население столкнулось с угрозой голода. Ассигнования на космические исследования вкупе с убытками от «кукурузной авантюры» тяжким бременем легли на плечи советского крестьянства, азербайджанская часть которого не стала здесь исключением. Желание реализовать такой волюнтаристский лозунг, как «догнать и перегнать Америку по производству мяса, масла и молока», заставило впервые в истории устраивать в селах, населенных мусульманами, свиноводческие фермы.

В дополнение к уже указанным проблемам нужно признать, что центральным вопросом для советского общества 1960-х гг. стал национальный. Пробуждение национального самосознания оставило заметный след в среде представителей государственной власти, интеллигенции, а также в народных массах. И с этой точки зрения десятилетие правления в республике Вели Ахундова, Мамеда Искендерова и Энвера Алиханова представляет определенный интерес. Следует отметить, что первые пять лет этого десятилетия пришлись на годы, когда страной руководил Н. С. Хрущев, а вторые — на время Л. И. Брежнева. По сравнению с хрущевской эпохой шумных заявлений и громких лозунгов правление Л. И. Брежнева было относительно «спокойным». Но это спокойствие не означало искоренения народного недовольства и решения проблемных вопросов национальной политики. По сути дела, за малым исключением, между двумя режимами не наблюдалось большой сущностной разницы. По меткому замечанию американского политолога Джеффри Хафа: «Брежнев означал “хрущевизм” без Хрущева»^[8].

На первых порах спокойствие обеспечивалось усилением административно-командных методов управления, затем — за счет восстановления разгромленных во времена Хрущева структур КГБ. Несмотря на то что десятилетие хрущевского правления привело к значительному ослаблению роли органов госбезопасности, они снова взяли на себя «заботу» о «профилактических мероприятиях» в обществе сразу после его ухода со всех постов. В одном из докладов, направленных в то время в ЦК КПСС из КГБ, говорилось: «Нельзя сказать, что появление отдельных антисоветских и политически вредных элементов является проявлениями недовольства в стране, а разговоры о ведении подпольной антисоветской деятельности носят серьезный характер. Об этом не может быть и речи»^[9]. В 1967 г. секретарь ЦК КПСС Ю. В. Андропов был назначен руководителем КГБ и в том же году избран кандидатом в члены Политбюро. После Л. П. Берии руководители госбезопасности не допускались в члены Политбюро (Президиума) ЦК КПСС. Ситуация с Андроповым стала первым исключением из этого правила.

В июне 1967 г., вскоре после назначения Андропова на пост председателя КГБ, по решению ЦК КПСС и с целью усиления борьбы с «идеологическими диверсиями» капиталистических стран было создано 5-е управление КГБ. Согласно разработанному в связи с этим положению отделы и отделения этого управления создавались и в составе территориальных органов Комитета государственной безопасности. Однако главной целью формирования этого управления являлось вовсе не противодействие в пределах границ СССР организуемым из-за рубежа диверсиям. Основная функция 5-го управления заключалась в контроле за процессами, происходившими внутри страны, в сферах науки, культуры, литературы и искусства, пресечении националистических тенденций, борьбе с инакомыслием. В обширном отчете о деятельности органов КГБ в 1967 г., направленном в мае 1968 г. Л. И. Брежневу, Ю. В. Андропов писал: «Исходя из того, что противник в своих расчетах расшатать социализм изнутри делает большую ставку на пропаганду национализма, органы КГБ провели ряд мероприятий по пресечению попыток проводить организованную националистическую деятельность в ряде районов страны (Украина, Прибалтика, Азербайджан, Молдавия, Армения, Кабардино-Балкарская, Чечено-Ингушская, Татарская и Абхазская АССР)»^[10].

1967–1968 гг. ознаменовались ужесточением политического климата в Советском Союзе. Преемники Хрущева приостановили борьбу с культом личности Сталина, сочтя ошибочным осуждение сталинского террора, способствовавшее появлению внутреннего разлада, идеологическим шатаниям и нарастанию антисоветских настроений^[11].

«Пражская весна» 1968 г. привела в замешательство все страны социалистической системы. Она положила начало глубокому кризису Восточного блока, позиционировавшего себя в качестве самой передовой системы в мире. Чехословацкие события усилили антисоветские настроения в СССР. Несмотря на то что в 1968 г. в Прибалтике и Закавказье были установлены мощные устройства для глушения иностранных радиопередач, в национальных республиках усилились националистические тенденции. Полученные тайными путями секретные сведения, связанные с чехословацким кризисом, а также документы заседаний Политбюро ЦК КПСС показывают, что, несмотря на внешне бодрые заявления, советское руководство не чувствовало большой уверенности в непоколебимости социализма. Имеющиеся в распоряжении исследователей документы позволяют судить о том, что политическое руководство СССР опасалось отрицательного влияния «Пражской весны» не только на другие социалистические страны, но и на различные слои советского общества, в первую очередь на интеллигенцию и студенчество, а также национальные окраины СССР. Проявление в пражских событиях национальной составляющей послужило для советского руководства предостерегающим фактором.

На заседании Политбюро ЦК КПСС, состоявшемся 3 марта 1968 г. на фоне углубления чехословацкого кризиса, были приняты рекомендации ужесточить контроль за мемуарной литературой, способной оказать идеологически вредное влияние, не допускать, чтобы архивные документы по определенным вопросам попали в руки тех или иных личностей, уделять больше внимания Союзу писателей, противодействовать изо дня в день усиливающемуся диссидентскому движению. В ходе этого заседания Л. И. Брежнев выразил мнение, что работа с интеллигенцией является серьезным вопросом, решить который одними административными мерами не удастся. Он также сказал, что этот вопрос привлекал особое внимание как до советской власти, так и во все периоды советской эпохи, а определенная часть интеллигенции, в том числе писатели, всегда поощрялась властями^[12].

Несмотря на усилия органов госбезопасности, вышеупомянутые события серьезно повлияли и на обстановку в Азербайджане, в первую очередь на распространение среди интеллигенции, молодежи и студентов националистических настроений, инакомыслия и свободомыслия. Информация «К обсуждению чехословацких событий», направленная в Москву руководством республики, может, и не отражала объективную реальность, но исходила из того, что население больше невозможно держать в информационной блокаде, как 12 лет назад во время венгерских событий.

Говоря об освещении советскими СМИ происходившего в Чехословакии, западный аналитик Гарри Шварц отмечал, что пресса была лучше подготовлена по сравнению с 1956 г., так как понимала, что современный советский читатель намного лучше информирован и более любознателен, чем 12 лет назад. Именно поэтому газета «Правда» старалась освещать некоторые вопросы, связанные с чехословацкими событиями, объективнее. В частности, сообщала, что население Чехословакии очень недовольно вторжением советских войск в свою страну, воспринимает их не как освободителей, а как оккупантов, Румыния и Югославия выступили против этого вторжения, многие иностранные коммунистические партии тоже его не поддержали, а Запад пришел от него в ужас^[13].

Не только советские документы, связанные с пражскими событиями, но и архивные документы Чехословакии, Австрии, ФРГ и других близлежащих государств подтверждают, что советское партийно-правительственное руководство опасалось, что эти события могут перекинуться на советские национальные республики^[14]. Из-за таких опасений Политбюро решило «закрутить гайки» в тех советских республиках, где наблюдались националистические тенденции, а также в целом по стране.

После подавления чехословацкого восстания советское руководство предпочло в отношениях с Прагой активизировать усилия по линии народной дипломатии. 25 декабря 1968 г. ЦК КПСС принял решение «О мерах по улучшению использования туристического обмена с ЧССР». Центральным комитетам союзных республик, краевым, областным партийным комитетам, Московскому комитету КПСС поручалось усилить контроль за туристами, прибывающими из Чехословакии в СССР, отбирать для направления в Чехословакию наиболее подготовленных туристов.

9 января 1969 г. бюро ЦК КП Азербайджана обсудило это решение и предписало областным, городским, районным партийным комитетам, профсоюзным и комсомольским организациям, а также обществу «Знание» подбирать наиболее подготовленных туристов для поездок в Чехословакию. Азербайджанскому совету профсоюзов поручили отобрать опытных пропагандистов и на льготных условиях направить их туристами в Чехословакию в 1969 г. Управление по иностранному туризму при Совете министров республики, республиканское отделение ВАО «Интурист» получили задание повысить качество обслуживания чехословацких туристов, прибывающих в республику, совершенствовать уровень подготовки обслуживающих их гидов-переводчиков, усилить среди них разъяснительную работу при помощи комсомольских агитационно-пропагандистских групп. Контроль за исполнением решений был возложен на отдел по зарубежным связям ЦК КП Азербайджана^[15].

Летом 1968 г. после ознакомления руководителей партии и правительства республики с пришедшим из Москвы секретным документом «Положение в Чехословакии и некоторые политические шаги румынского руководства» его заактировали и ликвидировали, с тем чтобы больше никто не мог его увидеть. Подобная практика касалась не только этого документа. Например, 8 мая 1968 г. в акте об уничтожении полученной из ЦК КПСС информации «О событиях в Чехословакии» говорилось: «Информация была размножена на ротаторе в количестве 70 экземпляров и передана под личную роспись секретарям городских и районных комитетов партии для ознакомления с ней членов городских и районных партийных комитетов, ревизионных комиссий. По завершении ознакомления все розданные экземпляры в неповрежденном виде были возвращены в ЦК, 70 запечатанных тиражей на 7 страницах каждый (всего 490 страниц) были уничтожены 15 мая 1968 г. путем сожжения». В некоторых случаях подобная информация на места не передавалась. Для ознакомления с ней руководящие работники городского и районного звена приглашались в Баку.

Все эти меры предпринимались для того, чтобы утаить даже неполную информацию о событиях в Чехословакии от широких масс населения. На фоне происходящего стал постепенно усиливаться контроль над прессой, радио, телевидением, литературой и искусством. По предложению КГБ Азербайджана для усиления влияния не только на население республики, но и на иранских азербайджанцев были увеличены часы вещания радиопрограмм по распространению идей марксизма-ленинизма, сведений о современном коммунистическом и рабочем движении, строительстве социализма и коммунизма. Так, председатель КГБ Азербайджанской ССР Г. А. Алиев писал в апреле 1969 г. В. Ю. Ахундову: «Согласно полученным сведениям, у определенной части населения Иранского Азербайджана появился большой интерес к передачам азербайджанского радио. Они выражают желание об увеличении количества передач на темы марксизма-ленинизма, современного коммунистического и рабочего движения, строительства социализма и коммунизма в республиках Закавказья, основ колхозного строительства, решения национального вопроса в СССР».

В конце 1960-х гг. в СССР, в том числе и в Азербайджане, наблюдался кризис социалистических методов хозяйствования и коммунистической идеологии. После того как с помощью Москвы Армении удалось избежать внедрения в сельское хозяйство хлопководства, Вели Ахундов также решил уменьшить посевы хлопка в Азербайджане и постепенно избавиться от этой культуры. На первых порах он старался не расширять посевы хлопчатника, а оставить их на прежнем уровне, противодействовать принятию республикой дополнительных планов и обязательств по выращиванию хлопка. Наряду с хозяйственными вопросами, в 1960-е гг. произошли большие изменения в социальной сфере. Отмена некоторых запретов в сфере строительства, увеличение законных и незаконных доходов населения привели к изменению облика сельской местности в Азербайджане. Создание новых отраслей промышленности не прошло бесследно для социальной сферы городов. Впервые городское население стало преобладать по численности над сельским. Ахундов считал приоритетным начавшееся до него развитие ненефтяного сектора, что особенно проявилось в сфере строительства. Открытие в 1967 г. Бакинского метрополитена, нового здания библиотеки им. М. Ф. Ахундова, начало работы Бакинского фуникулера, строительство новых зданий Азербайджанского академического театра драмы, Азгосуниверситета, Академии наук, закладка жилых массивов микрорайонов и прочие объекты сильно изменили облик Баку. Вместе с тем в нефтяной промышленности, считавшейся основным символом Баку, сложилось не очень хорошее положение. После обнаружения в СССР новых нефтяных месторождений азербайджанская нефть потеряла для Москвы былую притягательность. Вследствие уменьшения капиталовложений сухопутные месторождения утратили свою рентабельность, добыча нефти значительно упала. Основной прирост нефтедобычи шел за счет морского месторождения Нефтяные Камни.

В написании данной монографии широко использовались фонды архивов России и США, в которых собраны республиканские и союзные документы того времени. При исследовании различных вопросов, рассматриваемых в монографии, автор обращался к фондам таких архивов, как Государственный архив Азербайджанской Республики, Государственный архив литературы и искусства Азербайджанской Республики, Архив (бывшего) Министерства национальной безопасности Азербайджанской Республики, Архив политических документов Управления делами Президента Азербайджанской Республики, Государственный архив кино — и фотодокументов Азербайджанской Республики, Российский государственный архив социально-политической истории, Государственный архив Российской Федерации, Российский государственный архив новейшей истории, Российский государственный архив кинофотодокументов, Национальный архив и Управление документов США, Архив национальной безопасности при Университете Джорджа Вашингтона. Большая часть этих документов впервые вводится в научный оборот.

При подготовке исследования наряду с архивными документами были использованы многочисленные сборники документов, увидевшие свет после распада СССР, фонды региональных партийных органов, опубликованные материалы центральных органов по национальной и региональной политике^[16]. Полезным для исследования ряда вопросов оказалось также привлечение ряда вышедших в разное время статистических сборников по переписям населения. Эти сборники позволили отследить динамику роста населения республики, ее демографию, некоторые области социально-экономической жизни^[17].

Количество научных трудов, всесторонне исследовавших политическую, социально-экономическую и культурную жизнь Азербайджана 1960-х гг., невелико. Однако ввиду того, что республика была частью СССР, исследования общесоюзных процессов позволили воспроизвести историческую картину ряда важных азербайджанских событий. В первую очередь это касается литературы про Н. С. Хрущева, более 10 лет возглавлявшего СССР. Интерес к биографии этого лидера, возросший после распада СССР как в России, так и в некоторых иностранных государствах, привел к появлению ряда фундаментальных работ ^[18]. Эти работы создали дополнительные возможности для понимания сущности и содержания советской политики, изучения социальных, национально-этнических и морально-нравственных аспектов жизни СССР.

Особое значение в рассмотрении различных аспектов нашей темы имеют опубликованные в последние годы труды российских авторов. Они способствуют изучению общих аспектов политики Хрущева, процессов, происходивших в СССР, а также их воздействия на положение в национальных республиках, позволяют провести сравнительный анализ некоторых проблем. Особое внимание привлекают подходы российских авторов к хрущевским реформам и оценке их последствий. Тот факт, что новые российские исследования о периоде 1960-х гг. проводились на основе изучения архивных материалов, открытых в последние годы, повышает их научную значимость и достоверность. Некоторые из них затрагивают темы, связанные с Азербайджаном, и вносят ясность в определенные, ранее не объясненные вопросы его политической, экономической, национальной и культурной жизни^[19]. Также следует отметить изданные после распада СССР мемуары советских партийных, правительственных, государственных деятелей и ветеранов госбезопасности, работавших в 1960-е гг., которые оказали неоценимую помощь в разработке темы нашего исследования^[20].

Следует отметить, что в Азербайджане совершалось несколько попыток написания истории республики 1960-х гг. С 1960-х по 1980-е гг., а также после 1991 г. ряд историков и социологов, проводивших исследования, связанные с историей этого периода, опубликовали по их итогам научные труды. В них показан исторический разрез различных сторон социально-экономической, литературной и культурной жизни. Особый акцент делался на изучение социальной и хозяйственной жизни азербайджанского села, а также изменений, произошедших в сельском хозяйстве. Кроме того, эти исследования затрагивали перемены в науке, образовании, культуре. Однако они грешили идеологизированным подходом. К тому же слабость источниковой базы (преимущественный упор на сведения статистических сборников) оставила свой след в трактовке исторических событий и сопутствовавших им проблем^[21]. В публикациях на тему нашего исследования, вышедших в западных странах, отражены события истории Азербайджана 1960-х гг., исторические процессы, происходившие в СССР в целом, ряд аспектов деятельности советских лидеров — Н. С. Хрущева и Л. И. Брежнева.

Источники данного труда вызывают интерес, с одной стороны, методологией исследований, с другой — объективным, научным и концептуальным подходом к исследуемым событиям и процессам. Использование западными специалистами советских архивных фондов сделало их работы более интересными, а приводимые ими доводы — более объективными. Их исследования имеют большое значение с точки зрения объяснения сущности и содержания советской политики 1960-х гг.^[22] Л. И. Брежнев считается относительно «демократическим» преемником Н. С. Хрущева, главного архитектора десталинизации Советского Союза и основного генератора советских реформ 1950-1960-х гг. Однако сколько-нибудь значительной исторической литературы о нем и его эпохе в СССР не существовало. Отсутствует она и в постсоветской России, и в странах Запада^[23]. Этот пробел был относительно восполнен только исторически значимой политической биографией Л. И. Брежнева, изданной в последние годы на немецком и русском языках профессором Бременского университета Сюзанной Шаттенберг^[24].

Автор выражает глубокую признательность всем архивным учреждениям и их сотрудникам, которые оказали содействие в написании данной монографии. Создать картину событий, происходивщих в 1950-1960-х гг. в Советском Азербайджане, стало возможно только на основе редких архивных документов Баку, Москвы и Вашингтона. Автор не претендует на охват всех событий рассматриваемого промежутка времени. Наверное, будущие исследователи затронут в своих трудах новые аспекты по предлагаемой теме и создадут, таким образом, более полную картину изученного автором исторического периода.

Примечания

1

См.: Azərbaycan tarixi. Yeddinci cild. Bakı: Elm, 2003. S. 158.

2

Интервью с академиком Исмаилом Ибрагимовым, 12 мая 2006 г.

3

Назаров М. Аппарат и люди (записки о моем времени). Баку: Печатный дом «Апостроф», 2010. С. 52.

4

Коммунист. 1959. 27 марта.

5

Хрущев С. Никита Хрущев: Реформатор. М.: Время, 2010. С. 738.

6

Письмо министра здравоохранения Азербайджанской ССР Ф. М. Векилова Г. А. Алиеву, 1969: Государственный архив Азербайджанской Республики (далее — ГААР). Ф. 411. Оп. 45. Д. 60. Л. 1.

7

Абасов А., Фурман Д. Ислам в пространстве-времени Азербайджана. М., 2017. С. 7. Более полные сведения о религиозном составе Азербайджана см.: Əhədov A. Azərbaycanda din və dini təsisatlar. Bakı: Azərnəşr, 1991.

8

Hough J. F. The Brezhnev Era: The Man and the System // Problems of Communism. 1976. Vol. XXV. No. 2. P. 8.

9

Доклад КГБ при Совете министров СССР в ЦК КПСС, 11 декабря 1965 г.: Российский государственный архив новейшей истории (далее — РГАНИ). Ф. 5. Оп. 30. Д. 462. Л. 250.

10

Доклад Ю. В. Андропова Л. И. Брежневу о деятельности КГБ в 1967 г., 6 мая 1968 г.: The National Security Archive at the George Washington University. Doc. 8457. P. 6.

11

См.: Зубок В. Дмитрий Лихачев: Жизнь и век. СПб.: Вита Нова, 2016. С. 311.

12

Пихоя Р. Москва. Кремль. Власть: Сорок лет после войны, 1945–1985. М.: Русь-Олимп: Астрель: АСТ, 2007. С. 526–529.

13

Henry Kamm Report from Moscow: “Counter-revolution”, 06.09.1968: Open Society Archives (далее — OSA). 205-4-206. Box # 189.

14

Подробнее см.: «Пражская весна» и международный кризис 1968 года: Документы. М., 2010.

15

О мерах по улучшению использования туристического обмена с ЧССР: Решение бюро ЦК АзКП, 9 января 1969 г.: Архив политических документов Управления делами Президента Азербайджанской Республики (далее — АПД УДП АР). Ф. 1. Оп. 56. Д. 16. Л. 131–133.

16

Культура и власть от Сталина до Горбачева: Цензура в Советском Союзе, 1917–1991: Документы. М.: РОССПЭН, 2004; Никита Хрущев, 1964: Стенограммы пленумов ЦК КПСС и другие документы. М.: МФД: Материк, 2007; Президиум ЦК КПСС, 1954–1964: Черновые протокольные записи заседаний. Стенограммы. Постановления: [В 3 т.] М.: РОССПЭН, 2004–2008. Т. 1; Региональная политика Н. С. Хрущева: ЦК КПСС и местные партийные комитеты, 1953–1964 гг. М.: РОССПЭН, 2009; Центральный Комитет КПСС, ВКП(б), РКП(б), РСДРП(б). М., 2005; На «краю» советского общества: Социальные маргиналы как объект государственной политики, 1945-1960-е гг. / сост. Е. Ю. Зубкова, Т. Ю. Жукова. М.: РОССПЭН, 2010; «Пражская весна» и международный кризис 1968 года.

17

Итоги Всесоюзной переписи населения 1959 г., Лзерб. ССР. М., 1963; Итоги Всесоюзной переписи населения 1970 г.: [В 7 т.] / ЦСУ при Совете министров СССР. М.: Статистика, 1972–1974. Т. 4: Национальный состав населения СССР, союзных и автономных республик, краев и областей и национальных округов; Всесоюзная перепись населения 1937 года: Общие итоги: Сб. документов и материалов / сост. В. Б. Жиромская, Ю. А. Поляков. М.: РОССПЭН, 2007.

18

Медведев Р. Никита Хрущев: Отец или отчим советской «оттепели»? М.: Яуза: Эксмо, 2006; Добсон М. Холодное лето Хрущева: Возвращенцы из ГУЛАГа, преступность и трудная судьба реформ после Сталина. М.: РОССПЭН, 2014; Бурлацкий Ф. Никита Хрущев и его советники — красные, черные, белые. М.: Эксмо-Пресс, 2002; Зубкова Е. Первый секретарь ЦК КПСС Никита Хрущев. М., 2015; Таубман У. Хрущев. М.: Молодая гвардия, 2008; Хрущев С. Никита Хрущев: Реформатор. М.: Время, 2010. Университет: За 50 лет. Баку, 1969; Исмаилов Э. Социальная структура Азербайджанской ССР. Баку: Азернешр, 1990; Исмаилов Э. Очерки по истории Азербайджана. М.: Флинта, 2010; Маниев Ф. Социальные сдвиги в азербайджанской деревне на современном этапе (60-70-е годы). Баку: Элм, 1986; Гаджиев А. Все понять, но не все простить: Воспоминания и размышления о Назиме Гаджиеве. Баку, 2009; Геюшев А. Особенности возрождения ислама в Азербайджане // Полюс. 2000. № 1; Юнусов А. Исламская палитра Азербайджана. Баку: Заман, 2004.

19

Зубок В. Дмитрий Лихачев; Зубкова Е. Общество и реформы, 1945–1964. М.: Россия молодая, 1993; Пихоя Р. Москва. Кремль. Власть; Лебина Н. Повседневность эпохи космоса и кукурузы: Деструкция большого стиля. Ленинград, 1950-1960-е годы. СПб.: Победа, 2015; Козлов В. Массовые беспорядки в СССР при Хрущеве и Брежневе (1953 — начало 1980-х гг.). Новосибирск: Сибирский хронограф, 1999; После Сталина: Реформы 1950-х годов в контексте советской и постсоветской истории. М.: РОССПЭН, 2016.

20

Семичастный В. Беспокойное сердце. М.: Вагриус, 2002; Судоплатов П. Разведка и Кремль: Записки нежелательного свидетеля. М., 1997; Назаров М. Аппарат и люди; Митрохин В. КГБ в Иране: Рукопись, 1988 (Woodrow Wilson Center for Scholars); Заробян Н. Яков Заробян и его эпоха. Ереван: РАУ — Российско-Армянский (Славянский) университет, 2008; Гусейнов Ч. Минувшее — навстречу: Мемуарное повествование. М.: Флинта, 2009; General Qulam Yəhya (1906–2006): Xatirələr. Bakı: Azərbaycan Demokrat Firqəsinin nəşri, 2006.

21

Azərbaycan tarixi. Yeddinci cild; Azərbaycan Kommunist Partiyası tarixinin oçerkləri. Bakı, 1964; Allahverdiyeva Q. Azərbaycan kəndinin sosial inkişafı. Bakı, 1980; Əlimirzəyev X. Təhsil, elm və səhiyyə 50 ildə. Bakı, 1970; Əmirov H. Azərbaycan SSR-in kənd təsərrüfatı 60-80-ci illərdə. Bakı, 1989; Qaffarov T. Azərbaycan kənd əhalisinin həyat tərzi, 1960–1990. Bakı, 1991; Qaffarov T. Azərbaycan tarixi, 1920–1991. Bakı, 1999; Muradov Ş., Baxış, Azərbaycan respublikasında etno-demoqrafik proseslər: Tarixi dəyişikliklər və reallıqlar. Bakı, 2013; Atakişiyev A. Azərbaycan SSR-in mədəniyyəti geniş kommunizm quruculuğu dsvründə. (1959-1965-ci illər). Bakı, 1971; Əliyev Ə. Əlincə yaddaşı: Naxçıvan, 1914–1992. Bakı: Gənclik, 1997; История Азербайджана: В 3 т. Баку: Изд-во АН АзССР, 1958–1963. Т. 3. Ч. 2; Дулаева З. Сумгаит — индустриальный гигант Азербайджана. Баку, 1962; Алимирзоев Х. Азербайджанский Государственный

22

Alstadt A. Azerbaijani Turks: Power and Identity under Russiun Rule. Stanford, 1992; Swietochowski T. Russia and Azerbaijan: A Borderland in Transition. New York, 1995; Taubman W. Khrushchev: The Man and His Era. New York: W. W. Norton & Company, Inc., 2004; Nikita Khrushchev / ed. W. Taubman, S. Khrushchev, A. Gleason. New Haven: Yale University Press, 2000; Tompson W. Khrushchev: A Political Life. New York: Palgrave Macmillan, 1997; Zubok V. Zhivago’s Children: The Last Russian Intelligentsia. Cambridge, Mass.; London: The Belknap Press of Harvard University Press, 2009; Zubok V. A Failed Empire: The Soviet Union in the Cold War from Stalin to Gorbachev. Chapel Hill: The University of North Carolina Press, 2007; Zubok V., Pleshakov C. Inside the Kremlin’s Cold War: From Stalin to Khrushchev. Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1996; Khrushchev and Khrushchevism / ed. M. McCauley. Bloomington; Indianapolis: Indiana University Press, 1987; McCauley M. The Khrushchev Era, 19531964. London: Routledge, 1995; Medvedev R., Medvedev Zh., Cohen S. Khrushchev: The Years in Power. New York: W. W. Norton & Company, Inc., 1978; Richter J. Khrushchev’s Double Bind: International Pressures and Domestic Coalition Politics. Baltimore: John Hopkins University Press, 1994; Hasanli J. Khrushchev’s Thaw and National Identity in Soviet Azerbaijan, 1954–1959. Lanham; Boulder; New York; London: Lexington Books, 2014; Gilburd E. To See Paris and Die: The Soviet Lives of Western Culture. Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 2019.

23

Авторханов А. Сила и бессилие Брежнева: Политические этюды. 2-e изд., доп. Frankfurt/Main: Possev-Verlag, 1980; Медведев Р. Личность и эпоха: Политический портрет Л. И. Брежнева. М.: Новости, 1991; Млечин Л. Брежнев. М.: Молодая гвардия, 2008; Млечин Л. Брежнев: Разочарование России. СПб.: Питер, 2012; Семанов С. Леонид Брежнев. М.: Эксмо-Алгоритм, 2005; Семанов С. Дорогой Леонид Ильич. М.: Алгоритм-Эксмо, 2006; Dornberg J. Brezhnev: The Masks of Power. New York: Basic Books; London: Deutsch, 1974; Hough J. F. The Brezhnev Era; Tompson W. The Soviet Union under Brezhnev. Harlow: Pearson, 2003.

24

Schattenberg S. Leonid Breschnev: Staatsmann und Schauspieler im Schatten Stalins: Eine Biographie. Ksln; Weimar; Wien: Bshlau Verlag, 2017; Шаттенберг С. Леонид Брежнев: Величие и трагедия человека и страны. М.: Политическая энциклопедия, 2018.